ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 46 страница
Древнейший, доэллинистический Аполлон являлся единственным титаном (от греч. тосѵес—'известь*, 'мел’ [869, с. 120],—представленный в п. 13 не только пятном перед покойником и комьями заегоспиной, ной желваками кремня из меловой породы), вознесшимся на небесный Олимп и приблизившимся к самому Зевсу — ошу и сопернику Аполлона. Не то чтоаргонавты, величайшие герои Эллады «несмели прямо на бога глядеть, в его дивные очи» [Аполлоннй Родосский II. 681—682], но даже олимпйгаіы бледнели и отводили глаза при его появлении. Его «солнцеликость» была не столь лучезарной, сколь пламенной:
Из корабля поднялся тут наверх Аполлон-дальновержеп,
Видом средь белого полдня звезде уподобившись, искры Сыпались густо с нее, достигало до неба сиянье.
В храм он спустился, пронесшись дорогой треножников ценных.
Ярко сверкнувши лучами, зажёг он в святи лише пламя ...
[II Гомеровский гимн.261—266]
А Между тем мнфы подчёркивают отнюдь не мужественность, а женоподобие — вернее двѵхполость Аполлона. Это обстоятельство — наряду с «дивными», жуткими очами, пламеподобностью, приверженностью стрельбе из лука и музыке — вполне отвечает вышеприведенной характеристике п. 13.
Наряду смифопогическими, обнаруживаютеяи обряаовыесоответствия. На фоне распространённого мифа о полугодовых, осенне-зимних странствиях Аполлона в гиперборейские страны проступают более древние представления об умирающем ■
|
|
|
Боскресающембожеста^уподобляемомвсвойнебдагопршггныйпериодобыкновенному смертному. «Мі іассй в III книге своего сочинения об Европе написал, что Аполлон, после того как он был поражён и убит Зевсом, был вынесен для погребения бедняцкими могильщиками» [447, с. 369]. Однако в аттическом календаре Зевсу посвящали один только месяц (то же Посейдону, Гере, Дионису), два—Артемиде, сестре Аполлона (да и то один из этих месяцев наполнялся восхвалением брата), а Аполлону—целых пять, с концамаяпоначало ноября. Рождество «Стреловержца» отмечали наследующий день послееговозвращенияизптерборейских(нетак‘крайнесеверных’как «потусторонних») стран—и эти празднества, каки месяц, имен овалисьТаргелиями, став однимиз эпитетов Аполлона
Этот эпитет имеет широкие соответствия среди индоевропейскихисоседствующих издревле с ними народов [682, с. 77—78]. Его истоки обнаруживаются намалоазийской прародине идаоевропейдев [260,с. 6]. Хетгское tarh-u- означает‘побеждать’, ‘преодолевать’ и имеет индоиранскиесоответствия. Прослеживается появление греческого тархххо(в значении «воздавать божественные поч ести погибшему герою») под влиянием ликийских обрядов в период Троянской войны, но не исключено, что это уже позднейшее, вторичное заимствование. Вероятнатакжесвязь (уходящая в индоевропейское прошлое?) греч. АполлонаТаргелия с парой взаимосвязанных хет. богов: плодородия—Аполлиунаса, и ірозы — Тархугааса [259, с. 18; 673, с. 318]. Эпитет Таргелий мог возникнуть из сочетания tarh- и ’НеЯюі; — *побеждающий(-ее) Солнце’. Такая функция стрелодела- луч ни ка из рассматриваемого п. 13, как увидим ниже, вполне очевидна. С удя п о амулету на перевязи рук погребённого, указанная побед а приурочивалась копределённой дате, обусловленной особым положением на небосводе (относительно Солнца) Тельца. Глухой намёк на это обстоятельство сохранился в описании хеттского ритуала оплакивания умершего царя: «В день, когда он становится богом, его душе приносят в жертву свяшенного быка, и они ударяют его по ногам [ср. с перебитым лобком мужчины из п. 13 — Ю. Ш.) и говорят следующим образом: «Как(им) ты стал, так(им) пусть станет и этот (бык), и душу свою отпусти вниз [с небес?—Ю. Ш.) к этому быку, » [260, с. 7].
|
|
|
Индоиранские соответствия Аполлону Таргелию и связанная с ним календарная обрядность были рассмотрены выше, при анализе трѵпосожжений. Теперькнимследует добавить сходство Аполлона с Индрой—как «побеждающих Солнце» в определённую («новогоднюю») дату. ОднакоподвигАполлонаприурочивался к летнему солнцестоянию (когда Солнце ндбираломпкеимальную мощь и необходимо было остановить, повернуть вспятьего испепеляюшуюсилу). а Индра, новогодние празднества которого приходились на зимнее солнцестояние или весеннее равноденствие, унаследовал свой подвиг, вероятно, от Триты. Кульминацией греческих Таргелий было жертвенное сожжение людей на морском берегу—обычно мужчины и женщины. Это обстоятельство отвечает тем манипуляциям, которым подвергли покойника из п. 13. Егозачоронение, снабжение луком с 7 стрелами и инструментами для их изготовления, а также «спадание пут» с рук этого мастера-лучника, снабжённых 3 оленьими зубами и знаком Тельца, приурочивались к периоду летнего солнцестояния, коша над горизонтом становились видны Телец (с 7 его Плеядами’ особо, впрочем, как и другие семёрки, почитавшимися Аполлоном [833,с. 143]), азатем Орион. Это очень древние, уходящие вдоиндоевропейское прошлое созвездия [259, с. 11; 911, с. 221,318]. Вполне вероятно, чтоподобно охотнику Ориону (ведийскому лучнику Тишьс), издревле сражающемуся с Тельцом (а ранее с
|
|
|
Оленем), Аполлону Таргелию (иронлсщчвасмаму п. 13) предстояло пор азить своего охца-убийцу Зевса (чьм воплощением у греков считался обычно Телец). Греческие мифы зафиксировали готовность Аполлона к такому подвигу, но осуществиться ему не дано (каки на карте звёздного неба): иначе бынаступил конец света. Глухой намёк на совершение подобного подвига (убийство Индрой своего ехца Дьяуса, двойника Зевса) есть лишь в ведийской мифологии (670, с. 377—378; 1019, с. 70], но там, как указаноныше, данный мифимел, по-ввдимому, иное ►-«г п т^Р**:»-»г-:в.-т\мпг обоснование.
|
|
|
Насколько же п.Ц металлурга-литейзцикаотвечастсхождению п. 13 стрелодела- лучника-музыканта с образом Аполлона?
Ответ на этот вопрос следуетначинатьс констатации связи п. Нспотусторонним миром (с югом, закатом летнего — восходом зимнего солнца, к которым он был направлен теменем и лицом) — в то время как п. 13 связано с небесами (с севером и зенитом, восходом зимнего — закатом летнего солнца). Затем следует указать, что в окружении Аполлонавьщеляютсяхтонические, связанные с руянымделоми металлургией родственные существа: тельхиены, куретьі и корибанты, в которых исследователи усматриваютотзвукипреданийонеких этнических образованиях или кланах, освоивших «границу между магией и техникой, хтонизмом и героизмом, отражающую первые восторги человечества, начинающего осваивать металлы» [447, с. 286]. Металлы хоть и связывались с небесами [496; 619], но это было ночное небо, а потому металлурги (как и руды) относились к преисподней, потустороннему миру. Таков Гефест — верховный древнегреческий богмегаллургии и кузнечного дела, выросший в гроте на дне океана. Таковы вышеназванные полуреальныесушества, чьей родиной были острова Родос и Крит, некогда именовавшийся Корибантидой, по имени царя корибантов. куретов, тельхинов.
«Древнейший из Аполлонов — сын Гефеста, хранитель Афин. Второй — сын Корибанта, родившийся на Крите; по преданию, он спорил об этом острове с самим Зевсом. Третий — сын третьего Зевса и Латоны», именовавшийся, в частности. Аполлоном Таргелием [Цицерон. О природе богов 111.23.57]. Корибант—мифический царь Крита—Корибантиды отождествлялся иноща, как и Аполлон, с Гелиосом- ’Солнцем*. Побережье его острова охранял медный гигант Талое, изготовленный в подводном гроте Гефестом и называвшийся ешё Зевсом Талейским. Особенностью чудовища была единственная вена отшей до пятки (признак того, что Талое был отлит в бронзолитейной форме), заткиутая снизу гвоздём. Победить его можно было лишь выдернув или поразив стрелой этот гвоздь, что и случилось.
Очевидно родство Талоса с самим Зевсом и Талассой—’Морем’, породившим тельхинов. И Зевс, и тельхины нередко представлялись противниками Аполлона, который покровительствовал аргонавтам, убившим Талоса. Последний же обнаруживает родство с упоминавшимся выше хуррито-хеттским Улликумме: каменным фаллосообразным чудовищем, рождённым от скалы, взрашённым на плече морского гиганта и уничтоженным с помощью резака, пресекшего его корень-]219, с. 86—87]. Последняя деталь отвечает общей особенности п. 11 и п. 13: у рукоятей пестов-1 наковален и топора, помещённыхнад правым плечами (водномслучае при п. 11) между бёдер, во всех случаях были найдены острые кремни. Эти резаки них местоположения у пестов-наковален и топора (сюи<хі;оафгоаш>п у іреков, соответственно, ‘Небо’- Урана и Гефеста [8, с. 90—91,427] отвечают мифологеме, в которой сходятся деяния греческого Зевса, хуррито-хатгекого Тешубаи хетгекого Тархунтаса (временное изъ*- ж глаз которых [41, с. 27—28] сопоставимы с углями в глазницах п. 13), а также ^кшж чттішіих им Крона и Кумарби, оща Улликумме. Возникновение этой ■ифологемы относится, по-видимому, к смене поколений Крона — Зевса [259, с. 18]. К верхнему же (скифо-античному времени) её рубежу относится, вероятно, миф о шпртском (скифо-иранском) Батразе. Он появился из опухоли между лопаток отца, которую вскрыла ‘Мать (дождевого) камня’ Сата-ана; при этом металлический, раскалённый, громоподобный младенецпадает в море, а его смерть тожесвязанас морем: он умирает лишь после того, как туда бросают его огромный меч [221, с. 16—21; 284, с. 98—99]. Этот миф заполняет лакуну мезду каменным Ушшкумме и металлическим Тал осом.
Особенно важно здесь то, что Талое (Талей) «был один из многочисленных образов обшекритского «тонического Зевса», что «Талое, как и вообще Зевс, доходит до ■осмич еск ого завершения хтонизмаи даже трактуется как солнце» [447, с. 127]. Это ещё раз подтверждает соотносимостъ с данным образом п. 11 — дуального по отношению кп. 13с его довольно очевидными соответствиями образу Аполлона Таргелия. И можно предположить, что рассматриваемый комплекс захоронений мастеров отвечает каким- то конкретным событиям среднеминойского периода с егостихийными бедствиями и миграциями, охватившими Крит и формирующийся греческий этнос [447, с. 235—264].
Итак, позднекатакомбный (ишульский) комплекс мастеров: стрелодела-лучника иметаллурга-литейщикаизп. 13 и п. 11 к. 1—11 у с. Кайры на Нижнем Днепре отвечает древнегреческим образам Аполлона Таргелия и Аполлона Тельхиния, Тал оса и Зевса Талейского. Пара указанных захоронений соответствует, в конечном счёте, дуализму Зевса и Аполлона, который возник, по-видимому, из равновеликих претензий на главенство в миропорядке небесных и потусторонних богов (как Митры и Варуны у ариев) и усугубился сменой в конце ХѴІИ в. до н. э. главенства в зодиаке — Тельца на Овна [911,с. 223—224,344]. Вместе с тем пара п. ІЗип.11 обнаруживает связи с мифами ариев (Трайтаун и Трита, Тиштриа и Тишья), а также хурритов и хеттов (Улликумме и Тешуб, Аполлиунас и Тархунтас). Эти связи согласуются с родством весовых систем слитков металла — разливавшегося льячками из п. 11 и др. позднекатакомбньгх и северокавказских погребений Нижнего Поднепровья, Приазовья и Крыма, Донетчины, Кавказа — с весомыми системами Ближнего Востока [394; 545; 979]. Совокупность означенных производственных, этнокультурных, мифологических связей отвечает той историко-лингвистической ситуации, которая сложилась если не на уровне существования арийско-греко-армянского единства, то вскоре после его распада [ 133. с. 864; 707, с. 33,179—190]. При этом п. І3и п. 11 могут быть соотнесены с восточной — ионийской или ахейской — ветвью обшегреческого диалекта распадающейся индоевропейской общности.
Возле позднекатакомбных п. II и п. 13 были захоронены п. 21 и п. 22 культуры многоваликовой керамики — единственные погребения срубного времени в данном кургане. Поэтому и некоторым другим признакам две указанных пары можно отнести к рубежу XVIII—XVII вв. до н. э., то есть к рубежу катакомбного и срубного времени. Эта дата ознаменовалась началом довольно значительных климатических изменений (охвативших также XVI—XV вв. до н. э.), которые обусловили резкое усиление миграционных движений [842, с. 99].
В этих движениях и сопряжённых с ними военных столкновениях луки стрелы, а также дротики и копья сыграли не последнюю роль. Лучники, вооружённые преимущественно простыми луками длиной около 1,5—2,0 м, были поставлены на колесницы с возничими. Длина стрел была увеличена примерно до 1,0 м, а кремневых наконечников—до 12— 15 см (так что стрелы приблизилиськ дротикам); для ближнего боялучникнадеДялсяещёитяжёльшксяплм.Находкитакихкомплексовсосрсдоточены в Синташтинском и др. могильниках Южного Приуралья—у главнейшего форпоста продвижения ариев в Индию [401;902]. Однако следы подобных комплексов тянутся также в Закавказье (к границам древнейшегохуррито-арийского государства Митанни) и к греческим Микенам. Они свидетельствуют о наличии значительных конных отрядов, схватки между которыми (в совокупности с простыми громоздкими луками и несовершенством тактики боя) и породили снабжённые лучниками колесницы. В могилах без колесниц (вчастности. Южного Приуралья) продолжали встречатьсялёгкие стрелы и дротики, а также топоры и булавы [137].
Несмотря на максимальное распространение луков и стрел, а также мастеров- стрелоделов в катакомбное время, количество захоронений с наборами стрел на Донетчине, где их, пожалуй, больше всего, составляет всего лишь 1,9% отвыборки из 784погребений [103, с. 71]. С началом в Юго-Восточной Европе срубного времени их стапоещё меньше. Темнеменее.вмнюговаликовомп. 1 к. 5 у с. Князев он а Харьковщине [103, с. 77] и в раннесрубном погребении к. 11 у с. Скатовка на Нижней Волге [718, с. 166] найдены колчаны с 6 и 1-3 стрелами. Количество их, по-видимому, калечдарно обусловлено, что наблюдалось уже и в катакомбное время. В этой обусловленности сохранилась, очевидно, идея брасмана. Она выражена и в комплексе других находок из к. 11: лук, бронзовые шило (?) и нож, 4 глиняных и несколько деревянных сосудов, жертвенные останки двух детей, а также двухкорови трёх овец. Интересно, что формы колчанов аналогичны пеналам мастеров-стрелоделов предшествующего времени [ 103, с. 81], что может служить дополнительным аргументом отождествления указанных мастеров с лучниками, прослеженном на материалах п. 13 к. 1—И возле Каир. Однако выразительные комплексы стрелоделов в срубное время уже не встречаются.
В погребениях раннесрубного периода Орельско-Самарского междуречья зафиксирован случай помещения кремневого наконечника стрелы в жаровню из обломка глиняного сосуда [332, с. 5] и 3 случая — в деревянные чаши [324, с. 28]. Это модификации древних традиций, связывавших стрелы с устремлёнными внебеса огнём, мировым древом и свяшенным напитком. Такие комплексы вполне отвечают началу ведийской формулы: «Агни—остриё. Сома—основание (стрелы)» [КатхСХХѴ. 1]. Выше было указанотакже на близость данной формулы к «покойнику-стреле» из позднеямного п. 7 к. 8 у Оланешт [1032, с. 187—190, 219]. Подобная, но более сложная идея прослеживается в наборе кремневых наконечников стрел редкой иволистой формы из однокультурных п. 4 и п. Зк. 5 у с. Пуркары на Нижнем Днестре. Е. В. Яровой полагает, что п. 4 мужчины около 30 лет было перерезано детским п. 3 таким образом, что от первого остался череп, позвоночник с частью ребер и таз [1032, с. 119,122—123]. Однако анализ глубин и взаиморасположения в плане склоняеткмысли о «натуральном макете», гае вышеописанный остов взрослого продолжил «рост* ориентированного к восходу весеннегосолнца ребёнка. На этоже указывает расположение однотипных редкостных стрел: на берцовых костях ребёнка и надего головой (в тазе взрослого), атакжеу черепа взрослого. Помещение наконечника в тазе сопоставимо с помещением в сосудах (см. выше), а вместе с тем — наглядный пример фаллической символики стрел [234, с. 76].
Следует отметить, что преобладающая единичность стрел в могилах раннесрубного ■фиода, а также отсутствие луков соответствуют важным моментам погребального «бряда ведических ариев. «Беря лук из руки мёртвого», уложенного на готовые к ■скожжению брёвна (которые следует рассматривать как разновидность брасмана), щнвозглашали:
Здесь вот — ты. Тут мы. Храбрые герои,
Мы победим всю враждебность и происки.
Покойникпри этом уподоблялся «перу стрелы», а опорный столб в его могиле— ter древку и) оси мироздания JPB X. 18. 9,13—14]. Таким образом, наличие стрел при отсутствии лука в могилах отвечает не только идее брасмана, но и связи мертвых с живыми; с другой стороны, забирание лука из руки мертвецасодержит завуалированное стремление обезопасить соплеменников от возможности вред а с его стороны:
Прочь, о Смерть! Ступай другим путём!
Тебе, зрящей и внемлющей, я говорю:
«Не поражай ни наших детей, нн мужей!*»
ІРВХ.18.1]
Можно полагать, что такие представления зародились ещё в докурганных могильниках (типа Мариупольского, п. XXI) вместе с появлением при погребённых единичных наконечников стрел без следов луков.
На рубеже катакомбного и срубного времени появляется и к началу I тыс. до н. э. утверждается в Юго-Восточной Европе небольшой сложный лук «иранского» или «скифского** типа. Костяные накладки сложного лука вместе с 25 кремневыми наконечниками стрел обнаружены вабашевско-срубном п. 1 Кондрашкинскогокургана, где был захоронен воин-колесничий [642, с. 4—9]. Впоследствии вышеуказанные луки изменили тактику боя и сделали практически ненужными громоздкие колесницы с лучниками, постепенная отменакоторыхспособствовала аесакрализаиии луков и стрел [137, с. 97] (сохранявших, однако, и вскифское время значение брасмана [21]). Носудя по изображениям на поясах кобанской культуры и др. начала железного века, древние представления, уходяшне во времена почитания не только Тельца, но и Небесного Оленя, продолжали храниться [1047, рис. 1—4 и др.] вплоть до настоящего времени [234, с. 75-77; 682, с. 349].
6. Пращи, арканы, бумеранги
Известно, что основным метательным оружием Восточного Средиземноморья был отнюдь не лук, а праща. Есть данные, что здесь она использовалась и в XIX в., превосходя в умелых руках даже огнестрельное оружие [1055, с. 21—23]. Для рассматриваемой территории праща нехарактерна, хотя не исключено, что использовавшиеся в ней камни обрабатывались тут хуже и потому плохо определяются, скрываясь в публикациях подчас за «отбойниками» и т. п. Впрочем, отдельные исследования, посвящённые выяснению функционального назначения таких изделий, пращевых камней среди них не обнаружили [930]. В других случаях зафиксировано 4 таких находки вместе с прислосооблениями для метания: 3—впсинмскжпкпмСмиі вытянутых захоронениях ингуяьского типа, по разным источникам о&идожмшишего тесные связи со (. pcjErtPwrufrtopMM, и і — в срубном [316, с. 44; 729, с. 178,186]. К предшествующему ямному времени относятся 3 бол аса [717, с. 150;926, с. 79]—арканных грузила, которые можно рассматривать и как орудия труда скотоводов, и как близкие праще оружие.
В связи с арканами следует указать на верёвки и т. п. ритуального назначения, фиксируемые иногда в погребениях ямного и катакомбного времени. Древнейшая из нихнайденавп.8к. 1 уСтароселья; направленная насеверо-востокверёвкас ременной петлей была уложена под крайнее (с юго-востока) из 7-ми колёс [948, с. 54—57], в п. 57 Балковского кургана шнуром оказалась перевита стушша лежавшего на этом же месте колеса [454, с. 61—62],авп. 7 к. 1 у Холмскогопо «два чёрных шнура» расположили на дне могилы вдоль направленных на северо-восток саней, тогда как соответствующее колесо перекрывшей могилу повозки было отмечено кожаной чашей или сумкой [177; 178, с. 38—41; 559]. Подобные поводья и упряжь или аркан зафиксированы в старосельских, раннего и позднего этапов, п. 6 к. 19 и п. 25 к. 3 у с. Виноградное Токмакского р-на Запорожской области [663, с. 43—45, 51]. Их расположили перед повозками, на уступах над головами покойников, направленных к закату зимнего и восходу летнего солнца Показательно, чтовпоследнем случаеизделие было окрашено в белый цвет.
Вполне возможно, что рассматриваемые здесь изделия несли функциональные нагрузки—упряжи, крепления, поводьев. Но нетолько: наэто указывают их культурнохронологическая компактность, вышерассмотренные изображения петел ь возле быков в ближневосточной глиптике и закавказский миф о путах быка, а также закономерности рассматриваемых находок. В первых двух случаях они связаны с восходом зимнего солнца, в третьем — с зимой; в первом и последнем они явно преодолевают зиму, направляясь к восходу летнего солнца. В арийской мифологии этим находкам вп олне соответствует канкана, ритуальная верёвка для предохранения от злых сил [598, с. 182]. а также «петля Варуны», верховного владыки потустороннего мира, загробного царства и судеб [РВ VII. 88.7 и др.]. Возможно, что именноего воплощает стела из с. Невша близ Варны (Болгария), представляюшаямужчину с поясом и топором за спиной, «третьим глазом* на затылке и, главное, непонятным петлеобразным предметом на левом плече [597, с. 159].
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 181; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!