ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 19 страница
в указанном ареале показывает несостоятельность попыток ограничить их срубным временем и объяснить влиянием зауральских культур андроновского круга [557, с. 184— 187; 1009, с. 23]. Ктому же помимо южносибирского существовали более древние и близкие к степям Восточной Европы центры обряда кремации: среднеднепровский, карпато-дунайский. малоазийско-кавказский. В последнее время даже сторонники далёких, вплоть до Южного Буга «андроновских проявлений в срубной культуре» начинают воздерживаться от отнесения к таковым кремирования, предпочитая акпентрировать глубину его традиции у местных земледельческих племён Лесостепи (67, с. 29; 69, с. 106—108]. Признавая к это обстоятельство, и чрезвычайную выразительность обряда кремации у срубных племён пограничья Степи и Лесостепи, следует помнить о выводе, сделанномнами выше на материалах периода возникновения курганов: покойников начинали кремировать в разных местах и культурах, где историческая обстановка достигала чрезвычайной напряжённости и утверждались экстазно-шаманские культы, обладающие достаточно развитой космогонией. Такие проявления продолжались в степях и в срубное время — что хорошо прослежено в курганах между сёлами Большая и Малая Белозерка Запорожской области (957,с. 32—33; 960. с. 54; 964, с. 29] (рис. 41-43).
Курганы 2. I. 6 располагались в безводной стели в 2—4 км друг от друга и были заложены в началах позднеямного, ранне- и позднесрубного периодов. Ill—V слои к.
|
|
|
2 отразили сосуществование ямной, катакомбной и ингульской культур, среди которых встречались уже и характерная для срубного времени поза адорации, и чрезвычайно выразительные следы огня (иніульское п. 3 ] засыпано было золой). Сосуществование представителей трёх культур (ингульской. культуры многоваликовой керамики с соответствующей посудой и западной ориентацией, срубной с восточной ориентацией и банковидными горшками) отразилось в верхних слоях VI—X, которые относятся к раннесрубному периоду, здесь-то и представлены первые для срубного времени трупосожжения. Судя по реконструкциям, форма и символика слоев постоянно менялась: V, VII, IX имели бѵкраниевидные (мордой на восток), а VI, VIII, X крестообразные очертания (причем слой X обрёл форму пгииы).
Непосредственно основы кремации были заложены в VI крестовидном слое, перекрывшем 3 погребения КМ К, Этот слой был насыпан во влажное время года (скорее, весной). в проиессеего сооружения 2—3 раза раскладывали костры. 2 из которых прослежены в толще северногосклона и I — южного; первым сопутствовало 2сколления костей крупных парнокопытных. При сооружении слоя на его плоской вершине была оставлена воронка 6x0.8 м. заполненная остатками 3-х костров, заливавшихся илом. Этот комплекс находит широкие аналогии в индоиранских представлениях о трёх кострах, трижды рождённом Агни. о его родстве с солнцем и яр., однако наиболее близкая аналогия содержится, нл мой взгляд, в РВ Х.45.3,10:
|
|
|
Тебл в океане, в водах, в вымени неба Зажёг, о Агни. тот, чья мысль мужественна, чей взор мужественен.
Тебя, находящегося в третьем пространстве.
В лоне вод вырастили буйволы.
Любимым у Сурьи, любимым у Агни пусть будет он...
Важно, что наиболее представительное из перекрытых ѴТ слоем захоронений — п. 33—хотя и представляло собой трупоположение, но сопрягалось с индоарийскими символами самосожжения плоти (184. с. 280]: кистьего правой руки поместили у головы, в могиле была зола.
VII слой перекрыл 2 погребения — КМК и срубное. Банковидный сосуд из последнего в совокупности с биконическим из п. 33 явились типологической подосновойдляоригинальногососулаизп. 13, перекрытого ѴИІ слоем. Покойник был сожжён на плоской вершине предыдущего слоя, его пережжённые кости были помешены в сруб у восточной полы и перекрыты слоем, во всём, кроме костров, подражавшим VI слою. Слой VIII сооружался в сухое время года, но увлажнялся
|
|
|
і осенними дождями?). На месте кремации взрослого человека найдены обломки керамики и необожжённые кости мелкого парнокопытного. Вероятно, это остатки жертвенного козла Пушана, который должен был указать путь погребаемому (как и в п. 33, где найден астрагал). Не вызывает сомнений преемственность обряда п. 13 от п. 33: помешение п. 13 на дно воронки позволяет рассматривать его как жертву, приобшённуюккосмогоническому акту и уподобленнуюХираньягарбхе и заключённому в нём Праджапати ('Огненному Зародышу’ и 'Отиу сушеств’):
Коша же пришли высокие воды.
Вбирая в себя всё как зародыш, порождая Агни...
О Праджапати! Никто, кроме тебя.
Не охватил все эти существа.
Да сбудется то наше желание, с которым мы приносим жертву!
[РВ Х.121-7,10]
Помимо находок на месте кремации, в обряде п. 13 отразились и другие сугубо арийские элементы: разделение Агни на «пожирающего мясо» и «отвозящего жертву богам» [РВ X. 16.9 и др.] (костёр погребальный и разожжённый затем над воронкой), заливание места кремации (ил под погребальным костром и поверх воронки с перезахоронением).
Ноособенно близок арийскому обряду оказался комплекс X слоя, который сочетал кремацию с птицеобразным оформлением кургана. Подобные алтарные площадки бытуют в Индии доныне [ 184, с. 196:711. с. 151]. Хслой соорудили в два приёма. Сначала увосточной полы была совершена ингумация—п. 20 срубной кулыуры. сопровождённое траншеей, ориентированной северо-запад — юго-восток. Вторая такая траншея была вырыта севернее первой уже после сооружения над п. 20 досыпки и сопровождала п. 4. Накануне его совершение на южном склоне кургана было устроено из дерна подобие лестницы («из потустороннего в небесный мир»), обсыпанной с двух сторон кучами лёсса. Затем на вершине сожжён был покойник, а его останки помешены в вырытую тут же мопілѵ. Её окружили кольцом из влажного лёсса, после чего была сооружена последняя досыпка, придавшая кургану очертания птицы, обращённой і оловой на север. На её спине, охватов трупосожжение п. 4 в жёлтом кольце, из белых известняковых камней был выложен квадрат, сопровождённый костром и жертвоприношением, от которого остались обломки керамики и крупных костей. Ріяннесрубное п. 4 в круге и квадрате напоминает вышерассмотренное позднеямное п. 5 К. 8 у с. Семёновка. С теми существенными отличиями, что покойник п. 4 лишён «потусторонней кинетики».
|
|
|
пассивен, авознесение магическогознакаштустороннегосолнца, вседенского'Жикителя’- Савитара(кругвквпдрате) передовереномифической птиие. Эта хтоническая птица вполне сопоставима с ведийской Супарной, котЬрую, по авторитетному мнению Ф. Б. Я. Кёйпера [294, с. 106], гимн РВ Х.|23 [6] именует Как орла, летящего в небо,
Золотокрылого вестника Варуны.
Птицу, трепещущую в лоне Ямы.
Золотоіфылосіь потусторонней ігпщысог.яасуется,содной стороны, сосхождением образов Варуны и опекаемого им Савитара {1019, с. 119], а с другой—с жёлтыми пятнами на крыльях и со значительным содержанием лёсса в X слое. А приуроченные к п. 20 и п. 4 траншеи пол его правым, восточным крылом, указывающие своей ориентацией насвязь восхода зимнего новогоднего и закаталетнегосоянш (т. е. на рубежи полугодия «высокого солнца», вместе с которым — к зениту, на север, по «пути богов» — направляется птииа), эти траншеи соотносимы в Веной-Сомой (праздничным, новогодним напитком), который «бродит в недрах любимого** и «сидит на золотом крыле» [5].
Комментируя этот гимн, Т. Я- Елизаренкова вслед за Р. Гельднером полагает товньім крылатым его существом таинственного стража Сомы, обитателя воздушных пространств, «стоящего на своде небес» Гандхарву [670, с. 395]. Действительно, он несколько раз упоминается в гимне, в то время какимя Супарны не называется вовсе. Нооснований для отождествлений Ганяхарвы с «золотокрылым орлом Варуны ни здесь, ни в других местах нет: Гандхарву-Сому «несёт в высшем небе» его небеснвя возлюбленная [5], и даже когда он «поднялся прямо в небо» [7], то терминологически это означает отнюдь не полёт, а торжество жизни над смертью [294, с. 60] (что, кстати, вполне соответствует рассматриваемому здесь обряду). Смысл [7] подтверждается главным деянием Гандхарвы: «он создал (свои) любимые имена», «нашёл бессмертные имена» (7,4], т. е. нарёк формы проявлений бытия [670, с. 395]. Соседство в гимне «золотокрылого орла» и поднимающегося «прямо в небо» Гандхарвы [6—7] можно понимать как намёк на использование первого вторым. Тем более, что ведийский Гандхарва и последующие гандхарвы, по-видимому, антропоморфны и сходны с греческими кентаврами [1019, с. 204]. Соответствия таким персонажам прослежены мной в раннеямком святилише Чауш, а продолжение этой традиции обнаруживается и в петроглифах Каменной Могилы, и в изображениях на Фёдоровском идоле [752, с. 81—82, 86], а также в жертоприношениях к. 8 у Хряшевки [490, с. 130—132] и в сожжениях коняичеловекав Сквориовском кургане срубного времени [975. с. 147— 149, рис. 19]. Не исключено, чтосреди обломков костей над рассматриваемым трупосожжением п. 4 были и лошадиные, как это зафиксировано в иных местах [324, с. 61—62; 1010, с. 191—193]. Во всяком случае можно предположить соответствие п. 4 образу Гандхарвы из РВ Х.123; в обоих случаях они были связаны с празднествами — возможно даже с почитанием именно новогоднего Сомы.
При этом трѵпосожжение поіребённого п. 4 в сочетании с птицей — Супарной свидетельствует о его довольно пассивной, жертвенной роли посланца, связующего потусторонний (зимний), земной и небесный (весенне-летний) миры. Следует отметить отличие этой идеи от той, которая была заложена в предшествующее кремирование п. 13, рассматривая его вкосмогоническом контексте как «золотой зародыш». Различия идей однокультурных п. 13 и п. 14 в пределах одного кургана и той же традиции еше раз показывают бесперспективность и формально-типологического, и статистикокомбинаторных методов в исследовании духовной культуры. Остаётся, как я и делаю, опираться на принципысемиотики и поштучноисследоватьхотя бы «ключевые факты», а затем их обобщать.
Судяпокерамике,все8слоёвк. I ус. МалаяБелозеркдсинхронныVII—Xслоям вышерассмотренного к. 2. Но здесь не был заложен принцип чередования слоев: все слои к. 1 поддерживал и и развивали один и тот же антропоморфно-фаллический образ.
Носители срубной культуры, заложившие к. ] и оставившие в нём основное п. 2, унаследовали идею воронки VI слоя к. 2 иначе, нежели это сделали устроители VIII слоя к. 2. Они как бы размножили ее, сохранив при этом присущую и VI слою к. 2 кратность трём. Покойник п. 2 к. 1 погребён был в круглой, воронкоподобной яме, причём в ней же, у таза покойника вырыт был бофр (ямка для возлияний), а над её краем, у головы, во втором бофре разложили костёр. Подобным образом оформленный костёр открыл 60 воронокглубнной до 1,8 м, которые были вырыты в 10—25 м западнее п. 2; в 14 из них найдеѵюпо 1—2 створке молодых речных раковин-бсззу бок, а б 3 крайних с северо-запада—кости расчленённого козла или барана сослелами пребывания в огне. Роя воронки, строители кургана сразу же засыпали вырытые ранее. Общий лёссовый выкид был направлен северо-восточнее беспорядочного скопления воронок, левым (южным) краем перекрыв при этом п. 2. Затем вдоль северо-восточного края выкида были совершены позднейшие захоронения ингульского и катакомбного или многоваликового типа—после чего над ними и п. 2 сооружена была насыпь. Она придала кургану очертания фаллоса, а воронки приняли значение семени. Впоследствии эта насыпь 6 раздоеыпаласьи выкид оказался постепенно перекрьгг. Однако часть воронок, заплывшихи ставших почти незаметными на поверхности, таки осталась запределами западной полы.
V слой с юга и севера был модулирован жёлтым лессом, придавшим чернозёмной досыпке и всему кургану антропоморфные очертания. Подобная моделировка прослежена и в ѴТ—VII слоях. V слой пере крыл единстве нноевкургане трупосожжение, которое было совершенно на промазанной грязью вершине предыдущего слоя, а затем перенесено в яму п. 9. Эта яма располагалась в чреве антропоморфно-фаллической конструкции, а юго-восточнее—в её сердце—была совершена жертва, от которой сохранилисьсосуды и ребра крупного животного.
Образ, запечатленный в к. I, соответствует ведийскому Вадже (‘семени’), имя которого (vfjo) близко наименованию ваджры (vqra) — палицы Индры с признаками бычьего фаллосса 1535]. Ваджа тоже сначала был «качеством, приписываемым коню, мулу, барану, водам и т. д.». но в Ригведе, вероятно, обрёл значение «богатства и престижа, добываемых в церемониальном поединке зимнего ритуала ариев», повторявшем победу героев над потусторонними змиями; впоследствии Ваджу выделили в самостоятельное божество (294, с. 65—69].
Ваджа был тесно связан с Ушас — богиней утренней (новогодней) зари. Её призывали получить (в потустороннем мире накануне восхода-весны?) «славную среди людей... обильную героями ваджу<• и пролить на участвующий в ритуале народ [РВ
1. 48:11—12,16]. Не исключена связь данной мифологемы с более поздней формулой: « И, убив жертву, он выливает её, словно семя, в огонь, как в лоно; ибо огонь — лоно из него оно рождается» [ШБР 11.1.2.1—2]. Смысл этого
позаневедического изречения вполне приемлем не только для рассматриваемого Ѵилр. слоев к.1 у Малой Белозерки. но и для IV кеми-обинского слоя к. I у Староселья.
Помимо отчётливой символики семени в строении к. 1, не очень отчётливым, но всё же подтверждением образа Ваджи являются находки сосудов с пиктоіраммами — не встреченными более ни в одном из окрестных курганов. Оба сосуда из п. 6 и п. 10 происходят из глубоких подбоев, столь редких в срубное время и наделявшихся, очевидно, особой хтонической силой. Центральное место среди изображённого на первом сосуде занимают свастики, а второго—S—образный знак (592, с. 152,166—168, 174]; оба они получили широкое распространение среди индоевропейских народов, особо почитаясь у греков и индоариев. В обшем они считались символами животворящего солнца и благоприятного-неблагоприятного времени; у ариев первое конкретизировалось образом потустороннего ‘живителя’ — Савитара, а второе — новогодним поединком небесныхдэвовс потусторонними асурами. 9 свастик на сосуде из п. 6 связывались, возможно, с месяцами беременности, а 3 «рамки* под ними с 3 и 5 вертикальными линиями — со знаками на благоприятных сторонах игральных костей. В целом пиктограмма вполнесопоставимасобразами Ушас (близкой родственницы Савитара) и Ваджи (причастного и к Ушас, и к игральным костям, а через обоих и каждого — к Савитару). Сосуд из погребения 10, непосредственно предшествовавшего п. 9 с кремацией, орнаментирован сложнее — однако достаточно очевидна его преемственность от предыдущего. Она заключается в 7—9 небрежно выполненных X- образных «крестах* (считающихся знаками огня, потустороннего солнца и др.), сопоставимых со свастиками сосуда из п. 6; его «рамки*» заменены заесь двумя парами «ёлочек», разделёнными Э-образным знаком. Количество «ёлочек», повторенное количеством сосцевидных налепов под венчиком указывает, очевидно, годовой ішкл с подразделением на благоприятное и неблагоприятное полугодие. «Кресты» примыкают к паре ущербных, односторонних «ёлочек» и означают, наверное» потустороннее перерождение (как и на сосуде из п. 6) осенне-зимнего солнца; от пары «ёлочек» благоприятного полугодия «кресты» отделены S-образным знаком, символизирующим, очевидно, новогодний переход солнца в благоприятное полугодие. Образ Ушас заесь могли воплощать, прежде всего, сосцевидные налепы, а Ваджи — 12— 13 насечек над ними, по венчику сосуда.
Семантика пиктограмм, их усиливающаяся экстазность (солряжённаясуглублением смысла «небрежность» исполнения) объясняют причину кремации именно вслед за п. 10: шаманизм ритуалов достиг здесь своего апогея, несмотря на повторения образа Ваджи. моделировавшегося во всех I—VIII слоях. С другой стороны, эта повторяемость объясняет отсутствие пиктограмм вк. 2 и 6: там их роль выполняли видоизменяющиеся слои.
Судя понппраалению вк 1 'Семени’-Ваджи.изЕергаемогофа.тически-ашропоморфным курганом, сопряжённыеснимпразднест8асопряжалисьсзакатом(ночью)зимнегосолнца(- стояния),анаправление головы кургана указывает на стремление к восходу (дню ) летнего солнш(-стояния). Суть празднества в обшем ясна, но не исчерпаны возможности его этноисторической интерпретации и понимания обряда кремирования. Продолжим анализ.
Особого внимания заслуживаетколичествоворонок, символизирующих ‘Семя’- Ваджу. Число 60 заесь, несомненно, календарное, но что оно значит? В ведийской
литературе 60 {но чаще — 50) присутствует в связанном с лунным зодиаком перечне дочерей Дакши [795]. Это божество обнаружено в кеми-обинском слое IV к. 1 у с. Староселье [960, с. 50, рис. 2]. Его иконография близкарассматриваемому Vслою к. 1 у с. Малая Белозерка: тоже сделан из лёсса фаллос, асо стороны ног перекрывшей его женской фигуры (Адити, матери-супруги-дочери Дакши, сестры или дочериУшас) было вырыто, 6 бофров или столбовых ям, олицетворявших братьев-детей Дакши. Этому персонажу семантически близок ритуальный костёр дакши-агни {“южный огонь’), разжигавшийся на алтареввиде полумесяца; бросаемая в него жертва предназначалась для предков и загробного царя Ямы — внука или племянника Дакши [184, с. 83—87, 194]. Можно предполагать, что кремирование п. 9 к. I находится в русле этой древней традиции.
Однако более определённо число 60 обыгрывается в греческой мифологии: Только лишь царственный Зевс шестьдесят после солнцеворота Зимних отмеряет дней, как выходит с вечерней зарёю Из океанских священных течений Арктур светоносный И в продолжение ночи всё время сверкает на небе.
Следом за ним, с наступившей весною... и т. д.
[Гесиод. Труды и дни]
Правда, в середине II тыс. до н. э.. когда сооружались рассматриваемые курганы, место Арктура (сх Волопаса) занимало созвездие Геркулеса, тоже весьма почитаемое древними астрономами. Возможно, именно это. означавшее начало весны—созвездие и стало прообразом Ваджи. Тогда в приуроченные к зимнему солнцестоянию празднества он действительно становился желанным-приближающимся, что и акцентируется в ведийских текстах. Кремация п. 9 могла, таким образом, посвяшаться не только переживаемому, но и будущему событию, его приближению. Соответствие этому есть в описании жертвоприношения сжигаемого в конце-концов “Человека’- Пѵруши:
Его в качестве жертвы кропили на жертвенной соломе,
Пурушу, рождённого в начале.
Его принесли в жертву боги,
Садхья и риши.
[РВ Х.90.7]
Под «началом» здесь подразумевается космогонический акт (Новый год), а «садхья» класс божеств, 'долженствующих быть реализованными’, соседство с ними риши- ‘рекущих’ (“сказителей’, ‘певцов’, “мудрецов’) означает, очевидно, призыв этого желанного бѵдушего [670. с. 404]. Окропление в этом контексте Пуруши вполне сопоставимо и с Ваджей, и с воронками к. I, а их календдрность — с календарями вышерассмотренных сосудов из п. 6 и п. 10.
Третий из рассматриваемых к. 6 (рис. 43:2) у с. Малая Белозерка возник, судя по керамике и обряду древнейших п. 5 и п. 3, после X слоя к. 2 и одновременно с VII—VIII слоями к. I. Погребения 5 и 3 раннесрубной культуры были перекрыты отдельными насыпями, первая из которых конфигурацией напоминала к. I, но была лишена воронок и прошвоположноориентирована. Третья насыпьперекрыла синхронные п. 2 и п. I с сабатиновскими, позднейшими из всех рассматриваемых горшками; при этом п. 2 продолжил традицию ингумаций п. 5 и п. 3 по ориентации, положению и
др., а кремированное п. 1 обнаруживает причастность к ней лишь по аналогии сосуда из п. 2 и перекрыванию с ним обшей насыпью. Три самостоятел ьных насып и к. б были объединены IV слоем, извилистые очертания которого означали, по-вилимому, змия. Его крестовидная, обращённая на северо-востокголова перекрыла древнейшее п. 5, а серповидный, загнутый ксеверо-западу хвост—позднейшие п. 2 и п. 1. Эти части змия символизировали, очевидно, Солнце и Луну. Соединивший их извилистый вал, подчёркнутый посторонни двумя парами рвов, соответствовал, несомненно, Млечному Пути и его ведическому образу:
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 176; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!