ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 18 страница
Вбирая в себя всё как зародыш, порождая Агни...
Зачинающие Дакшу, порождающие жертву...
Не исключено, что обряд п. 3 к 1 продолжил традицию ямы V Лысогорского могильника.
В ямное время (а в Предкавказье — включая начало срубного) огненный ритуал и обряд кремации были свободно выражены в новотитаровскоми старосельском типах алазано-беденской культуры. В обоих типах встречаются частичные трупосожжения покойников, помещавшихся в могилы с кострами или горящими угольями, а также обожжённые повозки наперекрытиях [346; 956, с. 105—106,120]. Н. А. Николаева и В. А. Сафронов, выделившие на основании этих типов днепрокубанскую культуру, ПІ видом её обряда считаюттрупосожжение [551, с. 60]. О связи данного обряда с учением обочищении и перевоплощении души сказано выше. Можно также полагать, что здесь сложилась концепция упояобленияпогребаемых солнцу и перенесения их — посредством «огненных и/или астральных повозок» — на небеса. Так, в п. 8 к. 1 ус. Староселье покойник положен был в прогоревший на дне могилы и посыпанный мелом костёр, голова и ступни окрашены охрой, могила перекрыта повозкой, а затем солярной досыпкой, на вершине которой был разложен новый костёр (рис. 28):
... Я — под предводительством Агни, легко призываемого!
(Будь) ты при воспламенении згой утренней зари.
Будь ты при восходе солнца нам защитником!
Как колесница с захваченной добычей, привели награду!
Ты, Агни, (привези) нам оба благодатных мира!
|
|
|
[РВ III. 15.1—2,5; и др.]
Появление трупос ожжени й в ямной культуре можно Объяснить влияниями сосуществовавших с ней кеми-обинской культуры и старосельского типа Таковы п. 6 и п. 11 к. 1 ус. Волонтёровка на р. Кальмиус, дно которых было покрыто «слоем растёртых пережжённых костей», а поверх них уложены расчленённые скелеты с окрашенными охрой черепами [355, с. 101—103], — ср. с кеми-обинским п. 3 к. 2 у с. Ближне-Боевое. Таковы перекрытое антропоморфной стелой погребение кургана у с. Гороховка Николаевской обл. [551, с. 50] и п. 21 к. I у с. Старогорожено [926, с. 115], оказавшееся встратиграфическом окружении старосельскогои нескольких кеми- обинских захоронений. Самостоятельное формирование обряда кремации можно предполагать для п. 24 к. 8 у с. Семёновка Одесской обл. [741, с. 58—59]: вэтом кургане, с одной стороны, отсутствуют достаточно определённые признаки инокулыурных влияний, а с другой—погребения ямной культуры отмечены особой мифологизацией ритуалов [975, с. 157—158; 977, с. 115—116]. Не исключеносамостоятельное зарождение кремации и в некоторых других районах ямной культуры позднего периода (переход к которому произошёл, впрочем, под сильным инокультурным влиянием). Так, в Приорелье отмечен обычай сжигания подстилки и перекрывания могил деревом, «подвергавшимся обжигу до помещения в могилу» [464, с. 77].
|
|
|
Довольно выразительна семантика основного п. 5 к. 4 у с. Новая Квасниковка Старополтавкинского р-на Волгоградской обл., относящегося к рубежу ямной и катакомбной культур. Позвоночник и рёбра мастера-стрелодела были обожжены, на перекрытии обнаружены угли. Сущносіъследовогняраскрываютнаправленные наюг сани, на которые уложили покойника [1021], очевидно, что огонь призван был преодолевать зиму и содействовать приобщению погребённого к теплу.
Интенсивное использование огня и случаи кремации продолжались и в ранний [392, с. 55] и в поздний [722, с. 77,79; 817, с. 68] периоды катакомбного времени; обряд кремации широко практиковался в это время в Среднем Поднепровье и на Северном Кавказе [181, с. 23—24]. Для разных типов архаической по своему происхождению катакомбной культуры (со скорченными скелетами) характерносіремление локализовать огонь во всевозможных жаровнях и курильницах. В западном ареале, в Поднепровье это гораздо менее выражено, зато здесь прослеживается стремление помещать в могилах небольшие костры у ног похребённых. В раннекатакомбном п. 5 к. 20—1 у с. Ново- Филипповка у ног прослежены угли, а в замазке лаза — недогоревший факел [127, с. 112—113,128—129]. Такое размешение огня связывалось, очевидно, сходьбой, т. е. было ешё одним выражением знакомой уже нам «потусторонней кинетики». Вместес темэто указывает на продолжение присущей ямной культуре традиции перенесения (перехода) покойника в потусторонний мир вместе с загробной обителью.
|
|
|
В позднекатакомбный период, в среде носителей ингульской культуры (с вытянутыми и слабо скорченными скелетами) идея перехода сохранилась и даже усилилась, очем свидетельствуют вышерассмотренные ступни, изображавшиеся охрой на дне могил. Однако, как мы уже знаем, эта идея была связана с образом Вишну и сильно космологизирована. Несомненно высокоразвитая космология отразилась в формах и календарной орнаментации сосудов [905; 909, с. 19—27], среди которых встречаются изготовленные из глины с добавлением пережжённых человеческихкостей (черепов) [928, с. 33; 929, с. 91].
В кургане у с. Пелагеевка на р. Ингул прослежено появление наиболее выразительного из этих сосудов. Он завершил ряд, начавшийся позднекатакомбным алори- рованным п. 19 и продолженный ингул ьски ми п. 11 б и п. 12; в первом покойник лежал скорченно на правом боку, головой на север, в двух остальных — вытянуто, головой на юг и юго-запад [929, с. 87—92]. Перед лицом п. 19 поставлены были два керамических сосуда, а над теменем — чаша из человеческого черепа. В п. 116 аналогичную чашу поставили справа оттаза покойника—подчеркнув тем самым связь её уже неснебесным, а с хтоническим миром. Комплекс сосудов при п. 12 развил (и завершил?) традицию двух предыдущих. Его 3 сосуда, сконценірйрованныхв области головыи верхней части туловища, расположенных между покойником и выходом изкамеры, сходныссосудами и их положением в п. 19. Слева от черепа стояла интересующая нас здесь амфорка из остеокераммческой массы. Орнаментации этого сосуда мы касались при рассмотрении семантики цветов в погребальном обряде и пришли к заключению, что в сосуде из п. 12 отразились идеи единства трёх уровней мироздания, а также рождения солнца — Савитара из потустороннего мира. Истоки этих идей обнаруживаются в орнаментации одного из сосудов п. 19. Учитывая схождения амфорки из п. 12 с чашами-черепами из предыдущих захоронений (по нал ичиювеё тесте примеси и х пережженного человеческого черепа), следует, во-первых, констатировать отразившуюсяв ней связьчерепа-сосуда- яйпа-солниа-неба и, во-вторых, сожжения черепа или головы — с продолжением той традиции, которая обнаружилась при рассмотрении ямы ѴЛысогорского могильника и п. 3 к. 1 у с. Староселье. К сказанному при их рассмотрении можно добавить, что впоагшекатакомбном (ингульскоготипа) п. 12курганаус. Пелагеевка элемент кремации близок к ведийским представлениям о Праджапати, который родился из “Огненного зародыша" и отсеченная голова которого превратилась в звезду [537, с. 38,48]. Не исключенотакже присутствие представлений оПуруше и, вменьшей степени, о Дакше.
|
|
|
В заключении предыдущего раздела было сказано о подобии этого сосуда хепским ритуальным примпи. Но описание подобногососудаестьивиндоариЙскойАтхарваведе ЦѴ.17.4]:
То (колдовство), что сделали они в сыром сосуде.
Что сделали они в сине-красном.
То колдовство, что сделали они в сыром мясе, —
Убей их, сотворивших колдовство!
Среди многочисленных частичных трупосожжений позднекатакомбного периода выделяется п. 13 к. I—II ус. Кайры Горностаевского р-на Херсонской обл. (976; 979]. Оно многое объясняет и в обряде кремации, и всопутствующих этнокультурныхевязях.
Прежде всего необходимо отметить, что п. 13 входило в дуальную пару с п. 11. В них были погребены, соответственно, мастер по изготовлению луков и стрел, и металлург. Несмотря на явную связь второго с огнём, его следы в п. 11 обнаружены только на льячках и обгоревшей костяной ручке одного из них; символом жара могло служить пятно охры у левого локтя. Впрочем, нельзя исключать скрытность идеи огня в п. 11, своеобразную «потустороннююкинетику» его проявления. Такое предположение основывается на зороастрийской разновидности учения об ардалиях — испытаниях огнём: злой дух (которого предполагают западная ориентация п. .11 и его расположение на южном склоне кургана) будет уничтожен расплавленным металлом, который потечёт в преисподнюю с гор [92. с 38—3$]. Тем не менее следы огня всё же гораздо выразительнее у не имеющего, казалось бы, к нему отношения стрелодела из п. 13. Отсюда следует вывод, что кремацию нельзя ставить в прямую зависимость от спеиализаііии. В данном случае она была связана с приобщением «стрелоделао к зениту и небесному миру, а металлурга — к надиру и потустороннему миру. Это заключение следует из расположения п. 11 под Южной полой и головой на северо-запад (к закату летнего солниа), ап. 13 — под северной полой и головой на восток—юго-восток (к восходам весеннего и осеннего солнца).
Перед тем как уложить в катакомбу п. 13, труп мужчины средних лет с прижизненно перебитым лобком помешен был на костёр, который представлял собой, очевгдно, ряд редко лежащих поперёк покойника брёвен—уже достаточно обгоревших, но ещё даюших сильный жар. Такое заключение вытекает из локальной обожжённоспі костей; длинные кости при этом оказались всреднііх частях пережжёнными, а на концах даже тронуты огнём. Важно, что голова покойника была предварительно отчленена и глаза удалены, вместо них вложил и горящие уголья. Всё это следует рассматривать как ардалии, долженствовавшие наделить покойника (божественными) качествами, пригодными для исполнения некого задания (общины) в потустороннем мире. Суть этого задания раскрывается при рассмотрении дальнейшего обряда. После переноса в могилу обработанного таким образом покойника, его уложили слабо скорченно на правом боку (лицом к выходу, на северо-запад), кисти поместили перед тазом и связали. Для этого использовали шейный, по-видимому, ремешок с мелкими медными пронизкзми (количество которых установить не удалось), тремя оленьими зубами и фигуркой. Она была вырезана из оленьего рога и представляла собой увенчанную рожками сферу; ниже рожек и отверстия между' ними поперёк сферы прочерчен был круг, а основание ниже его перечёркнуто крестом. Фигурка и её орнаменташія подобны чашам с символикой Тельца и зодиака, встречающимся в погребениях такого.
ингульского типа [906, с. 116—117]. Их истоки — в трипольской керамике: в крестообразных значках и схеме созвездияТелыіа на сосуде изЬрынзен—ІП [91I.e. 36], в рогатой крышке амфорки из п. 1 к. 13—I возле Усатово и др. [603. с. 72—74]. Число позднетрипольских аналогов можно расширить. Два вышеуказанных приведены здесь потому, что в первом случае изображены» а во втором представлены скелетами пары людей — один из которых (как и в рассматриваемых п. II и п. 13) обезглавлен.
Фигурка из п. 13 и её аналоги указывают на календарную сущность пут. наложенных на руки мастера-стрелодела. Наложение пут носило явно временный характер: в определённую дату они должны были, наверное» пасть, а погребённый сделать то. от чего его временно устранили: изготовить стрелы (стрелу) и пустить в небеса, добиваясь от них желанной весны и т. п. Учитывая астральную символику пут и использование в них костей оленя, такое заключение можноподтвердитьзаговорами Атхарвавеяы, где развязывание пут (болезней и пр.) сопрягается с оленями и т. п., а также с некими звёздами:
Вслед за тобой самец газели Ступил четырьмя ногами.
О рог. развяжи кшетрию.
Запутавшуюся в еердце этого (человека)!
Две счастливые звёзды там на небе По имени «Развязуюшие» —
Да развяжут они у кшетрии Нижнюю и верхнюю петлю!
ІАВ 111.7. 2,4]
Там же можнонайтисоответствия кремации п. 13; логачно. чтоонискониентрированы в заклятиях, предотвращающих противоположные * враждебные заклинателю или стремящиеся к избавлению от его власти'
Да спалит Небо ненавистника заклинания!
Семь дыханий, восемь костных мозгов *
Их я срубаю у тебя заклинанием.
Ты отправился к месту Ямы,
Приготовленный Агнн-вестником.
[АВ II. 12.6-7]
К каким же датам приурочивались приготовлении и отправка покойника n. 13 «к месту Ямы», а затем спадание пѵт с его рук? Комплекс данных об ориентациях головы и лица погребённого, а также о пронизках на ремешке заставляет искать ответ в «майскі іх каіендзрях». составлявшихся почетырём опорным датам равноденствий и солнцестояні ій [420, с. 135—136]. Ясно и то, что в этих датах должны учитываться Телец (основная подвеска) и Орион — с поясом из трёх звёзд которого и с охотой на Небесного Оленя, а позже Тельца [ 1005. рис. !. 47: 1024] вполне сопоставимы путы п 13. Учитывая всё это, а также местонахождение покойника в потустороннем мире и его устремлённость в небеса, можно полагать, что спадание пут приурочивалось к появлению Ориона над горизонтом, на востоке предрассветного неба, т. е. к его выходу из потустороннего мира В начале II тыс. до н. э., когда совершались п. 11 и п. !3, это событие приходилось на канунлетнегосолнцестояния. Сожжение покойника, предшествовавшее наложению и тем болееспаданию пут, могли соотнести в появлением нал горизонтом Тельца (Плеяд, его наиболее ярких звёзд) — примерно за полмесяца до появления Ориона.
Зная обстоятельства и дату сожжения покойника, спадания пут с его рук можно подыскать мифологическое соответствие п. 13, и таким образом углубиться в сущность Кремации.
Выделение созвездия Орион уходит в доиндоевропейское прошлое [259, с. 11] В индоиранской мифологии пояс Ориона (и.-с. ’tri-strijps, 'Относящийсяксозвезяию из трёх светил’) связан с образами вед. Тищья и авест. Тиипрйа (406, с. 46—47; 431; 810]. Оба они стрелки излука. Тишья относится к последней, самой жестокой из 4-х юг— ■упряжек’, 'пар*, ’поколений’, в конце каждой из которых вселенная уничтожается- преображается посредством огня. Тшитрйа (нередко сопровождающийся эпитетами «белый» или «красный», чтосопоставимо как с восходящим и заходящим Орионом, так и с наличием мела и охры перед руками п. 13) известен своим сражением с демоном засухи, причём их уподобляли белому и чёрному коням; победив, герой низвёл на иссушенную землю небесные волы. Известен он и своими превращениями в златорогого быка и др. К этим образам тесно примыкает Трита, известный в Индии какводяной, ав Иране—целитель; в обоих случаях они олицетворяли, наверное, летнего Ориона. Трита (иранск. Трайтауна) сразил трёхголового змия Вишварупу (позднейший Триширас) и оевободил проглоченных им коров — воплощение лучей новогоднего Солнца Позже этот подвиг приписали Инаре, а Трите отвели роль помощника, расчленившего Вишварупу, а затем Вритру. В ведийской мифологии Трита играет роль «козла отпущения», принимая на себя грехи богови людей. Приписанная Индре победа над Виш- варупойссложняетсятемобстоятельствам,чтооноказалсясьшомТваштара(“Твсрт’)—бога- масгера [1019, с. 69—73].
Близкородственные Трите-Трайгаууне божества обнаруживаются едва ли не у всех индоевропейских народов, что подтверждает его древность. Но если имя Триты исследователи переводят обычно как ‘Третий’ или т. п., то эпитет греч. Аполлона Таргелия — как «прогретую летним солнцем землю», «горшоксосвяшенным варевом» или «свежевыпеченныйхлебпервогопомола» [447, с. 425; 682, с. 76—78]. Такие переводы имени Таргелия основаны на греческой трактовке мифов, во многом утратившей индоевропейскую традицию. В следующей главе мы постараемся восполнить данный пробел и продолжим сопоставление п. 13 к. 1 —II с кругом образов Тишьи — Триты — Таргелия. А злееь достаточно покамест и вывода о том, что п. 13 содержало останки жертвы, посвяшённой периоду летнего солнцестояния и призванной влиять на солнечно-годовой цикл, содействовать плодородию-урожаю.
Можно построить функционально-типологичеекий, атакже семантический ряд, отвечающий нарастанию «огнеликости» Аполлона и его потомков [447, с. 300]. В основе этого ряда будут архаические ингульские п. 55 и п. 9 из курганов у Сосновки и Семсновки (неподалёку о* Каменной Могилы) с отчленёнными головами жрецов и «солнечных змееборцев» хорьков (родственных или даже идентичных загадочным «мышам» Аполлона) [508, с. |09,111—112]. Затем последует затронутое выше п. 13 — тоже с отчленённой головой и горящими углями вместо глаз. Потом — сосуды из пережжённых человеческих голов из п. !2 у с. Пелагеевка и др. И, наконец, керамические сосуды-таргелосы из культур Среднего Подунавья, последовавших за ингульской культурой Нижнего Поднепровья и прилегающих областей. Таргелосам придавался «вид человекообразного чудовища: топка оказывается огнедышащей клыкастой пастью, дымовые отверстия, из которых должно было вырываться пламя, воспринимались как глаза ..., а боковые ручки или ушки — как уши» [682, с. 80]. Показательно, что эти сосуды обнаруживаются как в жилиішх, таки в захоронениях, «являясь, по всей вероятности, синтезом образа бога неба, твориа урожая, вегогрозовой, активной ипостаси (представленногопечью) и образа обобщенного предка» [682, с. 81].
Если сопряжённые с сосудами-таргелосами представления действительно легли в оенову «поле й погребальных урн» с останками кремированных покойников в кухонных и др. горшках [1088, с. 145—146], то это является лучшим доказательством наличия жертвенности, заложенной в обряде кремации. Можно согласиться, что центром формирования полей погребальных урн стало Среднее Подунавье XIII и нескольких последующих веков до н. э., связавшее славянские земли с фракийскими и греческими. Однако при этом не следует забывать, что истоки такого обряда обнаруживаются в позднетрипольских культурах Среднего Поднепровья, откуда он перешёл затем в более поздние культуры, в частности, в ингульскую культуру Нижнего Поднепровья, которая вместес присущимией, рассмотренными выше элементами кремации распространилась или же частично переместилась и за Дунай [817].
С другой стороны, манипуляция с головой п. 13 к. 1—II возле Каир можно рассматривали в перспективе формирования посмертных лицевых накладок, в состав которых добавляли иногда сажу и т. п. [558]. Наних мы остановимся ниже. А здесь отметим черты, отвечающие образу Аполлона и его брата-лвойника Диониса. Помимо огнеликости, Аполлон ослеплял, ему посвяшали свои головы маги, обретая взамен дар ясновидения [447, с. 449,498 и др.]. А в отместку за растерзание Диониса, как уже отмечалось, Зевс сжёгтитанов (откоторых титан Аполлон к этому моменту уже далеко отошёл). Праздник Диониса приурочивался близ Дельф к зимнему солнцестоянию и назывался триэтерии іср. с вышеупомянутым Тритой-Тртйтауном). Он сопровождался факельными шествиями вакханок, дионисийскими масками и оленями, в облике которого, согласно одной из версий, был растерзан Дионис [447, с. 147—148; 843. с. ] 28—129]. Здесь, как мы видим, тоже обнаруживаются соответствия обряду рассмотренного нами п. 13.
Обычномаски катакомбной кулыурырассматриваюткак«моделировкулица» или "портретирование черепа» посредством охристоглиняной массы [589; 993],ноэтолишь частный и притом не наиболее существенный вид. Древнейшие накладки появились, как было сказановыше, ещё в первых подкурганных захоронениях нижнемихайловского и постмариупольского типа, и представляли собой проваренную смесь соков «мировых лрев» — сосны и берёзы; такие накладки встречались И в иніульских погребениях позднекатакомбного периода, хотя и были здесь охристоглиняными- Своеобразный переход между двумя этими видами прослежен в мужском п. 11 и женском п. 15 к. 3 у с. Сергеевка Новотроицкого р-на Херсонской обл. [558]; в глазницы первого были вставлены шарики охры, второго — шарики из смеси чернозема и глины, а носовые полости оказались заполнены сажей (иизмельчёнными раковинами в п. 11). Очевидно сочетание в этих накладках символов воды и огня, а также определённая близость к обработке черепа вышерассмотренного п. 13 к. I—П у с. Кайры.
Известно, что срубной культуре кремированных поіребений больше, нежели в какой-либо иной культуре степеней Восточной Европы; по подсчётам В. В. Оірощенко, составляют 3% [583, с. I63J. Но длительность и развитость традиции трупосожжекий
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 187; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!