Двадцать четвертое поколение 4 страница
6. Из всей исламской культуры, в создание которой внесли свой вклад, как иранцы, так и представители других народов, в сфере философии и богословия в сравнении с представителями других народов иранцам принадлежит решительное большинство. В особенности это касается более поздних времен, то есть, эпохи после монгольского завоевания, в особенности после десятого века, когда Иран стремительно становится шиитским, и исламские философы появляются именно в Иране. У истоков исламской философии стояли не иранцы – первый мусульманский философ является араб по происхождению, однако, познакомившись с философскими знаниями, они в большей степени, чем какой-либо другой народ, внесли свой вклад в их развитие. По нашему мнению, это произошло по двум причинам: первая заключается в том, что, несмотря на запреты зороастризма доисламской эпохи, иранский народ обладает разумом мыслителя и философа. Другая причина связана с проникновением в Иран шиизма. Если не принимать во внимание иранских философов арабского, турецкого или иного происхождения, например, таких ученых, как Фахриддин Рази, Джалалиддин Давани, Садриддин Даштаки, Гиясаддин Даштаки и некоторых других, количество неиранских философов весьма невелико. Есть философы неиранцы или немусульмане, это в основном некоторые врачи и философы Египта, Сирии, Андалузии и т.д., или же есть мусульмане неиранцы. Это такие ученые, как Ибн Хисам Басри Мисри, Абульбаракат Багдади, Али Ибн Ризван Мисри, Кинди, Ибн Рушд, Ибн Тафиль, Ибн Ас-Саиг, Кутбиддин Мисри, Камалиддин Юнус Мосули, и, вероятно, Фараби.
|
|
|
7. Центром обучения философии до Ибн Сины был Багдад. Благодаря Ибн Сине, центр обучения переместился в Иран. Ибн Сина вообще не был в Багдаде, более того, у него не было учителя, который обучал бы его философии. Сам он лишь немного изучал логику у некого учителя. Слава и талант Ибн Сины привлекали к нему и к изучению его книг жаждущих знаний людей со всех концов страны и из-за ее пределов. Его книги затмили труды его предшественников. Только в Иране появлялись учителя, у которых можно было изучить его книги, и благодаря им, идеи Ибн Сины распространялись за пределы Ирана. Благодаря распространению идей Ибн Сины, уникальности его книг, а также его иранским ученикам, которые могли преподавать другим его книги, слава Багдада начинает угасать. Разумеется, в Багдаде изучались философские труды, в том числе и труды Ибн Сины, однако Багдад навсегда утратил былую славу.
Впоследствии, благодаря Абуль-Аббасу Лукари, ученику Ибн Сины во втором поколении, область распространения философских знаний, которая при жизни Ибн Сины включала в себя центральные, и частично, южные области Ирана, расширила свои пределы до Хорасана.
|
|
|
8. Вследствие монгольского нашествия с одной стороны, и нападок таких людей, как Газали – с другой, философская мысль за пределами Ирана приходит в упадок. Только в Иране еще теплится огонек научного знания, но, постепенно, этот слабый огонь разгорается, превращаясь в пламя. Очагом этого процесса был Фарс. С появлением государства Сефевидов и возрождением в Исфахане научной и философской мысли, развитие философии, благодаря Мир Дамаду и Садра Мутаальхину, получает новый толчок.
9. Начиная с эпохи Сефевидов, то есть, с того времени, когда исламская философия развивается в рамках иранского шиизма, иранские области принимают неодинаковое участие в ее развитии.
Некоторые провинции, сыграв значительную роль в развитии гуманитарных наук, либо не внесли вклад в развитие точных наук, либо их вклад был весьма незначителен. Например, Хузистан сыграл важную роль в развитии литературы, науки хадисов и исламского права, однако его вклад в развитие философии и точных наук незначителен, так же как и вклад в этом отношении Систана и Белуджистана; исключением можно считать выдающегося ученого в области логики Абу Сулеймана Мантеки Саджастани, который был родом из Систана. Вклад некоторых провинций, например, Азербайджана, незначителен. Можно назвать следующих ученых, которые были родом из Азербайджана: Бахманияр, Шамсиддин Хосровшахи, Молла Раджабали, Молла Хусейн Ардебили, Ага Али Хаким Занури, а в наше время – Алламе Табатабаи. В то же время другие земли и провинции Ирана сыграли гораздо более значительную роль, например, Хорасан, Исфахан, Фарс…
|
|
|
Несколько неожиданным, возможно, является то обстоятельство, что, начиная со времени Мир Дамада и до наших дней, наиболее значительный вклад в развитие научной и философской мысли внесли северные земли Ирана, то есть Гилян, Мазандаран и Гурган. Эта земля дала Ирану около тридцати прославленных учителей философии, среди которых – весьма выдающиеся и известные философы, такие как Мир Дамад, Молла Исмаил, Хаджуи, Ага Мухаммад Бидабади, Молла Али Нури, Мир Фандрески, Абдуразак Лахиджи, Молла Мухаммад Джафар Лангруди и другие. Хотя эти люди обучались или преподавали преимущественно в Исфахане, однако все они были родом с севера Ирана.
10. Поколения философов в том порядке, в котором мы их привели, представляют собой упорядоченный ряд, который никогда не прерывался, и это свидетельствует о непрерывной культурной преемственности, как мы можем это наблюдать на примере исламского права, науки хадисов, науки познания, литературе и даже математики.
|
|
|
Что касается преемственности между учеником и учителем есть два момента, в отношении которых существует неопределенность: один из них касается Молла Исмаила Хаджуи, живший во время войны в Афганистане; ни он сам, ни другие (наколько нам известно), не упоминали о его учителях. Другой момент касается Фахриддина Самаки, учителя Мир Дамада, учителя которого нам неизвестны[685].
Разумеется, наличие этих двух моментов не означает, что цепочка преемственности, связывающая учителя и ученика, прервалась, или в ней появилась брешь. Просто на данный момент эти моменты остались неизвестными, возможно, они будут прояснены позднее. Если не принимать во внимание эти моменты, мы можем проследить своих учителей вплоть до Ибн Сины, если же считать Шейха Бахаи учителем философии, будет устранен один из моментов, в отношении которых существует неясность. В этом случае непрерывная цепочка учителей и учеников вплоть до Ибн Сины прослеживается не через Мир Дамада, а через Шейха Бахаи и его учителя Молла Абдуллу.
Что касается Ибн Сины, то в его отношении существуют совсем другие обстоятельства. У него вообще не было учителя, который обучал бы его философии; своими познаниями в ней он обязан исключительно чтению книг других ученых.
11. Не только у Ибн Сины не было учителей философии, и не только Ибн Сина стал философом только благодаря книгам других ученых. Фараби и Аль-Кинди, положившие начало двум другим «династиям» ученых, также не обучались философии.
В истории мы не находим упоминания ни об одном учителе, который обучал бы Аль-Кинди философии. Более того, в те времена среди людей, окружавших Аль-Кинди, не было ни одного философа, поэтому, философ Аль-Кинди обязан этим только самому себе. Что касается Фараби, то он также изучал у учителя (Юхана Ибн Хилан) лишь логику. Ранее мы уже говорилио том, что утверждение некоторых, будто бы Фараби был учеником Абу Башара Мати, не имеет под собой оснований.
Следовательно, мусульмане являются должниками немусульман с точки зрения философских книг, но не учителей философии.
Теперь пришел черед рассмотреть служение иранского народа в сфере мистицизма и суфизма.
Мистицизм и суфизм
Одной из наук, зародившихся в лоне исламской культуры, развивавшихся и совершенствовавшихся в ней, является наука познания Бога или мистицизм.
Рассматривать и изучать мистицизм можно в двух аспектах: в социальном и культурном.
Мистики, ищущие Бога, весьма существенно отличаются от других людей, служащих исламской культуре – толкователей Корана, знатоков хадисов, правоведов, богословов, философов, литераторов, поэтов и т.д. Это отличие заключается в том, что эти люди, образовав с точки зрения культуры определенное сословие и создав отрасль знания, известную как мистицизм, среди которых были крупные ученые, написавшие важные книги, создали, кроме этого, в исламском мире особую социальную группу, обладающую присущими только ей особенностями. Это отличает их от других сословий, значимых с точки зрения культуры, таких как правоведы, философы и т.д., которые представляют собой исключительно сословия людей, выделяющихся на основании культурных признаков, и не являются отдельной социальной группой, отличной от других. Когда говорят о человеке, идущем по пути познания Бога в культурном аспекте, его называют «мистиком»; когда о том же человеке упоминают в социальном аспекте, их чаще всего называют «суфиями».
Хотя мистицизм и суфизм не считаются отдельным направлением в исламе, и этого не утверждают сами мистики и суфии, поскольку они присутствуют во всех исламских религиозных течениях, тем не менее, они представляют собой некую обособленную и сплоченную социальную общность; их принадлежность к особой духовной и социальной общности выдавала и выдает система идей и ценностей, и даже особые обычаи, выражающиеся в манере разговаривать, одеваться, иногда по-особенному украшать голову и лицо, жить в обители и т.д. Разумеется, всегда были и есть (особенно, среди шиитов) мистики, ничем не выделяющиеся среди других и в то же время являющиеся искренними приверженцами «пути познания Бога». В действительности, именно эти люди являются истинными путниками на пути к познанию Бога, а не те, кто изобретает сотни новых обычаев и нововведений.
Рассматривая этот вопрос, мы не будем уделять внимания социальному и «сектантскому» аспекту мистицизма, то есть, тому, что на самом деле составляет его «суфийский» аспект; мы будем рассматривать лишь культурный аспект этого явления, причем с точки зрения его исторической последовательности. Это значит, что мы будем рассматривать науку мистического познания Бога, как науку и как одно из течений, существующих в исламской культуре и обладающих непрерывностью развития на протяжении своей истории, а не как образ действий и поведения, которому следует определенная социальная группа.
Как научный и культурный феномен, мистицизм включает в себя две части: теоретическую и практическую.
Практическая часть включает в себя ту сферу, которая определяет и объясняет взаимоотношения человека с самим собой, с окружающим миром, и, наконец, с Богом, а также его обязанности. В этой области мистицизм подобен этике, то есть, он представляет собой некое практическое искусство с отличием, о котором будет сказано ниже. Эта сфера мистицизма называется «мистический путь духовного совершенствования». В ней объясняется, откуда должен начать свое восхождение путник, идущий по пути познания Бога, какие ступени и этапы совершенствования он должен пройти, что должно произойти с ним на этом пути, и какие откровения должны явиться ему перед тем, как он достигнет недосягаемой для обычного человека цели – возможности «единения с Богом». Все эти ступени и этапы должны преодолеваться путником под руководством и наблюдением совершенного и зрелого человека, уже прошедшего ранее этот путь и потому знающего его. Если же такого человека не будет рядом, для путника существует большая опасность утратить свой путь и пойти по неверному пути. Совершенного человека, который обязательно должен находиться рядом со «вступающими на путь неофитами», мистики иногда называют «святым», а иногда – «Хезром»:
Будь моим спутником, о Хезр, на высшем пути
Ведь долог путь предо мной, а я лишь в начале его
Бойся идти вперед без сопровождения Хезра
Тьма ожидает того, кто свернет с истинного пути
Разумеется, то понятие единого Бога, к которому стремится мистик и которое в его глазах является труднодоступной для человека вершиной, как небо от земли отличается от представления обычных людей о Едином Боге и даже от представления философов о Нем (необходимое бытие едино и не более того). Единство Бога для мистика – это истинное существование одного лишь Бога, все остальное лишь «кажется», а не «есть» на самом деле. Единство Бога для мистика означает, что «нет ничего, кроме Бога»; это преодоление странником пути, в конце которого нельзя увидеть ничего, кроме Бога. Этот этап познания Единого Бога противники мистиков не принимают, и некоторые из них расценивают эту идею, как проявление ереси. Однако мистики убеждены, что именно это представление о Едином Боге является истинным, а другие этапы познания Единого Бога содержат элементы многобожия. По мнению мистиков, достижение этого этапа не может быть осуществлено с помощью разума и размышления, оно достижимо лишь благодаря сердцу, постоянной работе над собой, духовному совершенствованию и очищению помыслов.
Как бы ни было, эта сфера науки о мистическом познании Бога является ее практической частью; в этом отношении она подобна этике, поскольку дает человеку руководство к действию с тем отличием, что:
Во-первых, в центре внимания мистицизма находятся отношения человека с самим собой, окружающим миром и Богом, и главное внимание уделяется именно взаимоотношениям между человеком и Богом, в то время как для всех этических систем не является обязательным рассмотрение отношений между Богом и человеком, этому вопросу уделяется внимание лишь в религиозных этических системах.
Во-вторых, мистический путь познания Бога, как свидетельствует само название, неотделим от движения и изменения, тогда как нравственные нормы представляют собой нечто застывшее и неизменное. Это значит, что в мистицизме говорится о начале и конечной цели пути, его этапах, которые путник должен пройти один за другим, чтобы достичь своей цели. Для мистика «сират» или «путь», о котором говорится в Коране, – ни в малейшей степени не является аллегорией, он существует в реальности, и человек должен пройти этот путь этап за этапом, ступень за ступенью, а достижение следующей ступени невозможно без прохождения предыдущей.
Таким образом, для мистика душа человека подобна растению или ребенку, а ее соврешенство связано с ростом и развитием, которые происходят согласно определенному плану. В этике же говорится исключительно о ряде добродетелей, например, честности, доброте, справедливости, целомудрии, великодушии, самопожертвовании и т.д., которыми должна быть украшена душа человека. С точки зрения этики, душа человека подобна жилищу, которое должно быть украшено определенным набором украшений и картин, причем порядок украшения при этом не важен – ничего не говорится о том, с чего нужно начать и чем закончить. Ведь начать украшать, например, можно с потолка, а можно и со стен, и если со стен, то с какой именно стены, с ее верха или низа. Совсем по иному рассматриваются нравственные нормы в мистицизме – если можно так сказать, диалектически, то есть, в процессе изменения.
В-третьих, в том смысле, в каком в этике понимаются духовные способности человеческой души, они весьма ограниченны, тогда как духовные способности в мистике гораздо более обширны. На мистическом пути познания Бога говорится об определенных состояниях и откровениях, посещающих сердце человека, которые нисходят на одного лишь путника, идущего по пути совершенствования, другие же люди ничего о них не знают.
Другая сторона мистицизма связана с толкованием бытия, то есть толкованием Бога, мира и человека. В этом своем проявлении мистицизм подобен философии, ибо стремится объяснить бытие, в отличие от первой своей части, которая сходна с этикой и стремится изменить человека. Подобно тому, как первая часть мистицизма отличается от этики, так же и вторая ее часть отличается от философии.
Мистицизм и ислам
Мистицизм, как в практической, так и в теоретической своей части тесно связан со священным исламом, поскольку ислам как любая другая религия (и в большей степени, чем любая другая религия) определяет взаимоотношения человека с Богом, миром и им самим, и, кроме того, объясняет бытие. Естественным образом сейчас может возникнуть вопрос, какая связь существует между тем, что говорит мистицизм и положениями ислама?
Разумеется, мусульманские мистики никогда не утверждали, что они говорят нечто большее, чем ислам, и, более того, они решительно отвергают подобное утверждение. Напротив, они утверждают, что лучше, чем кто-либо иной, познали истины ислама, и поэтому именно они являются истинными мусульманами. Как в рамках практического мистицизма, так и в рамках теоретического мистицизма, опорой для мистиков всегда служат Коран, сунна Пророка, его жизненный путь, а также пример имамов и великих духовных лидеров.
Однако у других людей существуют иные мнения по поводу мистиков, и мы последовательно изложим эти мнения:
1. Мнение некоторых собирателей хадисов и мусульманских правоведов. Они полагают, что на самом деле мистики не являются последователями ислама, а их опора на Коран и сунну Пророка – лишь обман, использующийся с целью привлечения простых мусульман. Мистики никоим образом не связаны с исламом.
2. Мнение некоторых прогрессивных деятелей современности. Эти люди, которые не очень хорошо относятся к исламу и приветствуют любое явление, содержащее элемент неподчинения шариату, поскольку его можно причислить к движениям, направленным в прошлом против ислама и его предписаний, как и первая группа, также убеждены в том, что мистики не являются верующими мусульманами. Более того, мистицизм и суфизм был, по их мнению, движением неарабских народов, направленным против ислама и арабов под прикрытием духовного течения.
Эта группа и первая группа людей сходятся в том, что мистики были противниками ислама, а различие между ними заключается в том, что люди первой группы почитают ислам и, опираясь на религиозные чувства мусульман, принижают мистиков, стремясь таким способом изгнать мистицизм из сферы исламских знаний, в то время, как вторая группа, опираясь на самих мистиков, некоторые из которых всемирно известны, стремится получить орудие антиисламской пропаганды и принизить ислам. Они утверждают, что, возвышенные идеи мистиков в рамках исламской культуры якобы являются чуждыми исламу, эти элементы были привнесены в ислам извне, а сам ислам и его положения находятся на более низком уровне, чем эти идеи. Эти люди утверждают, что опора мистиков на Коран и сунну были исключительно лицемерием, вызванным страхом за свою жизнь, которую они, таким образом, стремились сохранить.
3. Мнение объективных людей. Эти люди полагают, что в мистицизме и суфизме, в особенности, в практической его части, и тем более в той его области, где проявляются его особенности, характерные для секты, можно обнаружить множество искажений и новшеств, не согласующихся с Кораном и сунной Пророка. Однако мистики, как и другие представители культурных сословий в исламе, и подобно представителям большинства течений в исламе, обладали искренней верой по отношению к исламу и никогда не стремились сказать или сделать что-либо против ислама. Возможно, в чем-то они заблуждались (как заблуждались представители других сословий в рамках исламской культуры – богословы, философы, толкователи Корана, правоведы), однако их словами и поступками никогда не руководил злой умысел против ислама.
Вопрос антиисламской направленности идей мистиков поднимался теми людьми, которые имели корыстный интерес либо в отношении мистицизма, либо в отношении ислама. Любой, кто объективно и беспристрастно прочтет книги мистиков (при условии, что он знаком с их особым языком и терминологией), найдет, вероятно, множество заблуждений и ошибок, однако он также ни на минуту не усомнится в том, что они были продиктованы абсолютной искренностью по отношению к исламу.
Мы предпочитаем третью точку зрения и убеждены, что мистики не имели злого умысла в отношении к исламу. В то же время необходимо, чтобы специалисты, хорошо знакомые с мистицизмом и исламским вероучением, объективно изучили положения мистицизма и сравнили их с исламом.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 246; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!