Термины. Лексикон молодого духа

Губа — гауптвахта — место отбывания наказания (что-то вроде карцера).

Дед — солдат, которому осталось до конца служ­бы менее полугода.

Дембель — тот дед, который в ближайшие меся­цы будет уволен в запас.

ДЕПО— Дом Еле Передвигающихся Офицеров. Дух — солдат, который уже принял присягу. Духанка, духанька — период для солдата, пока он считается духом.

Залет — нарушение какого-нибудь дедовского закона, правила, обычая и т.д.; как правило, не­сет за собой наказание.

Запах — солдат, который еще не принял присягу. Затариться — вариантов несколько: 1) получить работу, на которой никто не гонит в шею, никто не орет, не стоит над душой; 2) отдыхать, пока все работают; 3) раздобыть гражданскую еду; 4) и во­обще, получить то, что приносит радость в армейской жизни. КМБ— Курс Молодого Бойца. Крыса — вор.

Каптерка — комната, где хранятся личные вещи всех солдат (как правило, долго они там не хранятся).

Карантин — курс молодого бойца (период, пока всех новопризванных солдат гоняют строевой подготовкой, заставляют учить устав, ходить строем, проводят всяческие учения: подъем по тревоге, стрельба и т.д.), начинается с момента

призыва и длится до присяги (или дольше) — от

2 недель до 2 месяцев.

Лычка — маленькая полоска на погонах (1 лыч­ка — ефрейтор, 2 лычки — младший сержант,

3 лычки — сержант и т.д.). Лычка дает право идтирядом с толпой солдат и орать, чтобы те шли вногу, и не более!

Олень — военнослужащий, который любит хо­дить в самоволку и увольнение, а также активно отлынивать от работы и бегать от начальства.

Приказ — день, когда дедов начнут увольнять в запас.

СЛОН— Солдат, Любящий Ох..ительные Нагрузки. Сопля — то же, что и лычка. Стукач — ...думаю, объяснять не надо. Тормоз — солдат, который неверно выполняет приказы (или верно, но медленно). Умираловка — наказание за залет. Может быть как к одному духу, так и ко всем сразу. Череп,Черпак — солдат, который прослужил свыше полугода.

Шакал — военнослужащий со званием прапор­щика или выше (из командного состава). Источник: http://www.madu.ru/termin.htm.

¹⁸ Источник: Ковалевский Ю.В., Петровский В.Д. Пограничники в районах вооруженных конфлик­тов// Социс. 1995. № 12. С. 26-32.

476

Цель исследования состояла в том, чтобы выяснить, насколько состоя­ние морального и боевого духа пограничников адекватно поставленным задачам, выполнению служебных задач в условиях боевых действий.

Как показало исследование, у военнослужащих невысока общая и боевая мотивация на выполнение служебно-боевых задач в Чечне. Ниже всего она у военнослужащих третьего периода, увольняющихся в запас, и личного состава подразделений, имеющих опыт соприкосновения с бандформированиями, а также у старших офицеров. Это связано в первую очередь с негативным от­ношением в целом к местному населению, с неодобрением большинством во­еннослужащих мероприятий, проводимых органами государственной власти в

регионе, и недостаточным уровнем ин­формированности. Во многом это обу­словлено негативным влиянием россий­ских СМИ на морально-психологиче­ское состояние военнослужащих.

Вместе с тем отношение к выполне­нию конкретных служебно-боевых за­дач остается достаточно здоровым (ин­декс высок / = 0,69), что позволяет сде­лать вывод о высоком боевом настрое военнослужащих погранвойск на вы­полнение своих функциональных за­дач. Отношение к воинской службе в пограничных войсках даже несколько выросло (/ = 0,71).

Социологи выявили достаточно вы­сокую степень боевого сплочения воен­нослужащих воинских подразделений и их способность успешно выполнять боевые задачи. Наиболее высокие значения показателя у младших офицеров, сержантского состава и военнослужащих третьего периода, а также у лично­го состава подразделений, находящихся на первой линии соприкосновения с противником. Наблюдаются завышенные самооценки готовности к боевым действиям у военнослужащих, не имеющих опыта боевых столкновений.

Степень мотивации к самопожертвованию и героизму адекватна сложив­шейся обстановке, характеру и специфике задач, выполняемых на террито­рии Чечни, и неадекватна соответствующим требованиям боевой обстанов­ки. Наименьшие показатели здесь у военнослужащих первого периода и молодых офицеров.

В результате исследования выявлены некоторые тенденции в изменении уровня морально-психологического состояния личного состава:

1) 32% военнослужащих недостаточно четко понимают свое предназна­чение (лето 1995 г.). Это характерно в первую очередь для офицеров и воен­нослужащих подразделений, имеющих опыт боевого соприкосновения; примечательно, что в январе 1995 г. их было только 23%. Это может свиде­тельствовать о наметившемся росте критического настроя среди части во­еннослужащих к выполнению поставленных задач;

2) лишь 25% военнослужащих положительно относятся к местному на­селению, при этом 32% опрошенных выразили свое отрицательное отноше­ние, а 43% затруднились ответить;

477

3) отмечается крайне низкий уровень информированности личного со­става о событиях в регионе; 81% опрошенных отрицательно оценили свою информированность (в январе — 60%);

4) характерно, что лишь 46% военнослужащих связывают выполняемые задачи с защитой интересов России, 27% не видят подобной связи, а 25% не определились в своей позиции;

5) лишь 64% военнослужащих уверены в оружии и боевой технике, при­чем среди офицеров лишь 48%; особенно настораживает то, что 14% опро­шенных в целом отрицательно оценивают возможности своего оружия;

6) у 24% опрошенных военнослужащих отмечаются подавленное психи­ческое состояние и плохое настроение (в январе 29%), в том числе у лично­го состава третьего года службы — 33%, лишь 46% опрошенных отметили, что у них преобладает положительное настроение;

7) 28% военнослужащих (в январе 39%) отмечают недостаточно высокий уровень дисциплины, сплоченности и отношений между военнослужащи­ми в коллективе; особенно низкие показатели у личного состава вновь фор­мируемых частей;

Рис. 11. Армейский призыв вполне может стать для молодежи хорошей стартовой площадкой

8) 12% опрошенных негативно относятся к готовности рисковать и жерт­вовать собой при выполнении боевой задачи (в январе 21%), а 35% сомне­ваются в необходимости этого;

9) более половины военнослужащих не удовлетворены своей службой, причем 21% оценивают ее в целом отрицательно.

В ходе исследования выявлены основные факторы, снижающие мораль­но-психологическую устойчивость личного состава в особых условиях:

478

♦ низкая мотивация военнослужащих на выполнение служебно-боевыхзадач вообще и в «горячих точках» в частности;

♦ постоянное воздействие на личность воина физической угрозы жизнии здоровью в ходе выполнения боевых задач;

♦ большие физические нагрузки, неустроенность быта и жизни военно­служащих в особых обстоятельствах;

♦ сильное физическое и нервное напряжение как в период подготовки,так и при выполнении боевых задач;

♦ отсутствие боевого опыта у подавляющего числа военнослужащих по­гранвойск, особенно срочной службы;

♦ социальная неустроенность военнослужащих и членов их семей в ме­стах постоянной дислокации, отсутствие необходимых социальных га­рантий военнослужащим и членам их семей в случаях гибели, ранений, получения травм и увечий в ходе боевых операций;

♦ сомнения у части военнослужащих в необходимости участия погранич­ных войск в особых мероприятиях, в правильности и обоснованности решений, принимаемых органами федеральной власти.

Наряду с этими факторами в ходе выполнения служебно-боевых задач действуют и традиционные факторы боя, существенно снижающие общее

морально-психологическое состояние личного состава:

опасность — осознание военнослу­ жащим обстановки как угрожающей его жизни и здоровью; внезапность — неожиданное для военнослужащего изменение обстановки в ходе выполнения задачи;

неопределенность — отсутствие, недостаток или противоречивость ин­формации об условиях выполнения, содержании боевой задачи, о против­нике и характере его действий;

новизна — наличие ранее неизвестных военнослужащему элементов в условиях выполнения или в самой боевой задаче.

В чеченском конфликте проявились и специфические факторы риска, не известные в других «горячих точках»:

♦ негативная направленность общественного мнения относительно си­лового решения чеченского конфликта, активная антиармейская и ан­тивоенная пропагандистская кампания в средствах массовой инфор­мации, ведущаяся нередко с прочеченских позиций;

♦ боязнь ранений (в силу их особой тяжести и характера), возможностипопасть в плен и подвергнуться пыткам, глумлению и издевательствам(особенно после событий в с. Ассиновская) со стороны боевиков;

♦ деморализующая деятельность комитетов солдатских матерей и мас­совые приезды родителей военнослужащих в районы дислокации ча­стей и подразделений, похищения ими отдельных военнослужащих;

♦ внутреннее неприятие и недоверие военнослужащих к местному насе­лению, с одной стороны, и психологическая трудность их восприятияв качестве «врага» — с другой;

♦ растущие чувства ненависти и мести по отношению к боевикам, пере­носящиеся на все чеченское, а порой и ингушское население, по мерепродолжения конфликта и роста боевых потерь среди военнослужащих.

479

РЕАБИЛИТАЦИЯ УЧАСТНИКОВ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ¹⁹

В общество возвращается все больше молодых людей, непосредственно участ­вовавших в вооруженном конфликте. Какими они возвращаются с войны и как сложится их мирная жизнь? Задача реабилитации бывших военнослужащих, побывавших в «горячих точках», становится все более актуальной для социо­логии. По существу, речь идет о повторной социализации или, как называют еще этот процесс, о ресоциализации большой социальной группы. В принципе

жизнь военнослужащего в условиях бое­вых действий можно рассматривать как отдельный этап социализации, имеющий специфический характер.

В исследовании 1996 г. использова­лись данные опросов бывших участ­ников боевых действий и результаты экспертного опроса специалистов (во­ енных и гражданских психологов и психиатров), а также анализ докумен­тов²⁰. Генеральную совокупность составили проживающие на территории Ря­занской области 3144 бывших военнослужащих — участников боевых дей­ствий в Афганистане и Чечне. Применялась случайная бесповторная выбор­ка. Выборочная совокупность составила 102 человека. В экспертном опросе приняли участие 15 специалистов (психологи, психиатры, терапевты), в том числе 2 кандидата наук и 9 врачей высшей и первой квалификационных ка­тегорий. Общее количество изученных документов (личные письма военно­служащих, медицинская документация, материалы областного отделения Российского союза ветеранов Афганистана) составило 178 единиц.

Гипотеза исследования состояла в том, что реальность мира боевых дей­ствий является иной, отличной от повседневного мира. Если рассматривать социализацию как усвоение и воспроизводство конкретного способа «соци­ального конструирования реальности» (термин, предложенный П. Бергером и Т. Лукманом), то способ конструирования, который складывается в усло­виях повседневной реальности, неприменим или применим лишь частич­но в условиях боевых действий.

К основополагающим чертам социализации в условиях боевых действий (а в определенной степени и реальности боевых действий в целом), соглас­но теоретической модели предмета исследования, относятся: 1) принуди­тельный характер социализации, невозможность прервать ее; 2) тотальный характер социализации, предполагающий наличие институционально орга­низованного процесса мортификации²¹ и десоциализации (полная утрата

¹⁹ Источник: Пожидаев Д.Д. От боевых действий — к гражданской жизни // Социс. 1999. № 2. С. 70—75.

²⁰ Большую помощь в сборе материалов оказало руководство Рязанского областного отделения Рос­сийского союза ветеранов Афганистана.

²¹ Подробнее о процессе мортификации (от англ. mortification — подавление) в тотальных институтахсм.: Goffman E. The Characteristics of Total Institutions // A. Etzioni. A Sociological Reader in ComplexOrganizations. L., 1970. P. 317-320.

480

прежнего социального статуса, смена социального окружения и невозмож­ность опереться на прежний социальный опыт)²²; 3) замена базовых ценно­стей (часто на противоположные: например, отношение к человеческой жизни), дегуманизация ценностно-нормативной сферы; 4) санкционирова­ние обществом (официальное или полуофициальное) ценностей и норм, которые противоречат провозглашаемым этим же обществом общечелове­ческим ценностям; 5) резкое возрастание интенсивности социального взаи­модействия (в силу повышенной зависимости индивидов друг от друга), «полное погружение в сплошную идентичность» (Э. Эриксон) и формиро­вание чувства слияния с группой, обезличенности, отношения простого

исполнителя приказов.

Результатом армейской адаптации является новая социальная идентич­ ность, основу которой составляет груп­повая идентичность, на что, собствен­но, и направлены усилия различных структур армии, которая представляет собой организацию тотального типа.

Американские социологи в своих исследованиях доказали, что основным источником армейской мотивации являются скорее не идеологические по­сылки, а групповая солидарность, преданность ценностям и идеалам пер­вичной воинской группы. По замечанию М. Лернера, именно групповое чувство лежит в основе «боевого духа» армии, который зависит не столько от личной убежденности в справедливости войны и ее целей, сколько от un esprit de corps²³. Известный эксперимент, проведенный полковником С. Маршаллом в годы Второй мировой войны, показал, что рассредоточение солдат на поле боя, когда они в течение длительного времени не имеют ви­зуального контакта друг с другом, приводит не к возрастанию чувства стра­ха или стремлению покинуть поле боя, а к нежеланию убивать²⁴.

Особенности жизни в боевых условиях таковы, что социальное состояние индивида после увольнения в запас характеризуется, по определению Эриксо-на, «кризисом идентичности». Подчеркивая социальный аспект этого явления, Эриксон представил кризис идентичности как «утрату тождественности само­му себе, целостности и веры в свою социальную роль»²⁵. Это проявляется в на­рушении способности индивида участвовать в сложных социальных взаимодей­ствиях (участие в интимных отношениях и трудовой деятельности), где проис­ходят реализация человеческой личности и подтверждение ее идентичности. Согласно данным проведенного исследования, почти половина опро­шенных, принимавших участие в боевых действиях в Афганистане и Чечне, жалуются, что они не могут найти взаимопонимание ни в обществе, ни в се­мье. Каждый четвертый заявил, что он испытывает трудности при общении в трудовом коллективе, а каждый второй менял место работы по 3—4 раза.

П. Бергер справедливо указывает, что тотальный насильственный характер процедур «новообра-щения» в армии объясняется не только «чрезвычайно высокой степенью радикальности измене­ний самоидентификации», но и функциональной необходимостью «обеспечить стопроцентную защиту достигнутых результатов от дальнейшей изменчивости» (Бергер П. Приглашение в социо­логию. Гуманистическая перспектива / Пер. с англ.; Под ред. Г.С. Батыгина. М., 1996. С. 99).

²³ Лернер М. Развитие цивилизации в Америке. М., 1992. Т. 2. С. 449.

²⁴ Marshall S.L. Men against Fire. N.Y., 1947. P. 53.

См.: Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996. С. 76.

481

Разрушение способности вступать в социальные контакты сказывается на семейных отношениях. Почти каждый четвертый разведен. Опрошенные психологи и психиатры считают, что около 30% участников боевых действий в Афганистане и более 70% тех, кто воевал в Чечне, переживают посттрав­матический синдром, для которого характерны приступы страха, тревоги, эмоциональная напряженность и эмоциональная обособленность, повы­шенная агрессивность, вспышки гнева.

Среди бывших участников боевых действий весьма распространены раз­личные формы девиантного поведения. Так, в 1994—1996 гг. зафиксирова­ны 13 случаев самоубийств среди «афганцев», проживавших в Рязанской

области, что в 5 раз превышает средний показатель по России. Весьма распро­странен алкоголизм: эксперты полага­ют, что он присущ 20% бывших участ­ников боевых действий в Афганистане. Можно с уверенностью предсказать, что среди участников боевых действий в Чечне эти явления еще более распро­странены. Результаты опроса бывших военнослужащих, воевавших в Чечне, показывают, что 54% респондентов употребляли алкоголь в районе боевых действий, а каждый четвертый опро­шенный употреблял наркотики или транквилизаторы, причем в основном военнослужащие контрактной служ­бы. Показательно сопоставление этих данных с результатами опроса «афган­цев». Так, на употребление алкоголя указали 25% опрошенных, на употреб­ление наркотиков — менее 10%; в Афганистане употреблялись в основном «мягкие» наркотики растительного происхождения, а в Чечне — лекарствен­ные препараты типа наркотических анальгетиков и транквилизаторов.

Исследование позволяет говорить о том, что изменения в ценностно-нормативной сфере военнослужащих (как и молодежи вообще) в последние годы приняли тотальный характер. У поколения «афганцев» превалируют ценностные ориентации, связанные с интересами общества (патриотизм — 32%, коллективизм, товарищество — 54%, воинский долг — 43%). У воен­нослужащих, воевавших в Чечне, наблюдается резкая переориентация на себя, собственные интересы. Так, лишь 4% опрошенных отнесли к группе основных ценностей патриотизм, любовь к Родине; почти каждый пятый считает, что в основе его действий было желание отомстить чеченцам, а 7% в качестве основной ценности определили интерес к войне.

Если для поколения «афганцев» были характерны мирные ориентации: стремление продолжить учебу (более 30% опрошенных), получить желаемую гражданскую специальность (22%), уехать на стройку (около 25%), то из числа прошедших Чечню только 8% выразили желание продолжить образо­вание в вузе или техникуме, 18% намерены организовать собственное дело, а более 50% намерены заняться деятельностью, продолжающей их боевой опыт, — работать в охранной фирме, милиции, других «силовых» структурах.

482

Таким образом, можно предположить, что адаптация к мирным услови­ям участников боевых действий в Чечне приняла еще более сложные фор­мы и характеризуется напряженными отношениями между ними и обще­ством, которое подвергло их испытанию кровью. 75% опрошенных заяви­ли о своем желании вернуться в Чечню или какую-нибудь другую «горячую точку», причем каждый четвертый готов сделать это без всяких раздумий.

Противостояние личности и государства усиливается еще и потому, что ветераны Чечни, по их собственному убеждению, вправе рассчитывать на дополнительные льготы, привилегии и права. Но своих обещаний государство не сдержало. Чувствуя себя обманутыми, ветераны переносят недоверие к

государству и на мирные отношения. В результате проблематичным полем социализации для них становится не только сама война, где они рискуют быть убитыми, но и мирная жизнь, где  они чувствуют себя покинутыми глав­ным гарантом стабильности и безопас­ности для солдата — государством. Девиантное поведение, обусловленное боевой обстановкой и ею отчасти оправданное (немотивированное убийство, мародерство и насилие над мирным населением), позже переносится на мир­ную обстановку, превращая ее в область повышенного риска. Возникающий у всех участников войн посттравматический синдром в данном случае, когда силой обстоятельств в одном месте пересекается множество неблагоприятных факторов, длительное время не проходит, а в отдельных случаях он не исче­зает вовсе.

Интересы общества требуют, чтобы на региональном (а лучше на государ­ственном) уровне была разработана программа социальной адаптации и реабилитации бывших военнослужащих — участников боевых действий. Необходимо прежде всего создать организационные структуры (как государ­ственные, так и общественные), непосредственно занятые проблемами быв­ших военнослужащих; оказать содействие уже существующим организаци­ям ветеранов боевых действий; предусмотреть систему психологической и психотерапевтической помощи; ввести ряд льгот (прежде всего в области образования, поскольку образование само по себе является мощным инсти­тутом социализации, а также в области здравоохранения).

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 424; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!