Типология форм индивидуального приспособления

 

Форма приспособления	Определяемые культурой цели	Институционализированные средства
Конформность	+	+
Инновация	+	-
Ритуализм	-	+
Ретритизм	-	-
Мятеж	+	+

II. Инновация

Эта форма приспособления вызывается значительным культурным ак­центированием цели-успеха и заключается в использовании институцио­нально запрещаемых, но частью эффективных средств достижения богатства и власти или хотя бы их подобия. Такая реакция возникает, когда индивид акцентирует цели без равнозначного усвоения институциональных норм, регулирующих пути и средства ее достижения.

С психологической точки зрения, сильное эмоциональное восприятие цели может вызвать установку на готовность рисковать. С точки зрения социологии, возникает вопрос, какие особенности нашей социальной струк­туры располагают к этому типу приспособления, вызывая более частое от­клоняющееся поведение в одном социальном слое и менее частое в другом.

На верхних этажах экономики инновация довольно часто вызывает не­соответствие «нравственных» деловых устремлений и их «безнравственной» практической реализации. Как отмечал Веблен, «в каждом конкретном слу­чае нелегко, а порой и совершенно невозможно отличить торговлю, достой­ную похвалы, от непростительного преступления». Как хорошо показал Роббер Бэронс, история крупных американских состояний переполнена весьма сомнительными инновациями. Публичное восхищение «хитрыми, умными и успешными людьми» является продуктом культуры, в которой

427

«священная» цель фактически объявляет священными и средства. Этот фе­номен не нов. Не утверждая, что Чарльз Диккенс был совершенно точным наблюдателем американской жизни и сознавая его небеспристрастность, мы цитируем его заметки об американской склонности «ловко обделывать дела», которая золотит многих мошенников и создает грубейшие злоупо­требления доверием, вызывает многочисленные растраты и позволяет мно­гим плутам, которых стоило бы вздернуть на виселицу, высоко держать го­лову наравне с лучшими людьми... «Нарушение условий сделки, банкротство или удачное мошенничество расцениваются не с точки зрения золотого правила «поступай так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой», а в зави­симости от того, насколько ловко это было проделано».

Если бы общественное сознание не принимало мошенников, их было бы намного меньше. Некоторые стали бы еще более старательно заметать сле­ды своих темных дел, другие стремились бы подавить свои побуждения, от­казываясь от неудобств мошенничества ради неудобств честной жизни. Ведь недостойный человек больше всего на свете боится быть остановленным честной рукой и холодным презирающим взглядом честного человека.

У нас есть богатые мошенники, так как существуют «уважаемые» люди, которых нельзя пристыдить, взяв их за руку и открыто сказав всем, кто они такие. Именно такое «предательство» должно осудить их. Во всеуслышание объявить об их грабительских действиях — значит выдать сообщников и стать свидетелем обвинения.

Можно мило улыбаться мошеннику (а большинство из нас делает это много раз в день), если вы не знаете, что он мошенник и если вам не сказа­ли об этом. Но можно точно знать обо всем и, тем не менее, продолжать улыбаться ему, становясь лицемером-подхалимом в зависимости от обще­ственного статуса мошенника. Лицемеров первого типа больше, так как больше мошенников небогатых и неизвестных.

Каждому из них отпускается меньше улыбок. Американцы будут подвер­гаться ограблениям и расхищениям до тех пор, пока характер нации будет оставаться прежним, пока они будут терпимы к преуспевающим негодяям и пока американская изобретательность не будет проводить границу между общественным и частным, коммерческим и личным поведением человека. Американцы будут терпеть расхищение, пока они этого заслуживают. Ни один человеческий закон не может, да и не должен, остановить это, так как невозможно отменить действие более высокого и благотворного закона «что посеешь, то и пожнешь».

Живя в эпоху процветания крупных американских мошенников, Бирс не мог пренебречь изучением феномена, позже ставшего известным как преступ­ление «белых воротничков». Тем не менее он понимал, что известны далеко не все крупные и драматические отступления от институциональных норм в высших экономических кругах и что в большей степени изучены отклонения в среде средних классов. Сазерлэнд неоднократно доказывал, что преступ­ность «белых воротничков» преобладает среди бизнесменов. Он отмечал так­же, что многим из них не было предъявлено обвинений вследствие нерас­крытое™ их преступлений и «тенденции ненаказуемости и сравнительно не­организованного возмущения общества против такого рода преступников».

Изучение 1700 представителей среднего класса показало, что в число совершивших зарегистрированные преступления вошли и «вполне уважа-

428

емые» члены общества. 99% опрошенных подтвердили, что совершили как минимум одно из сорока девяти нарушений уголовного законодательства штата Нью-Йорк, каждое из которых было достаточно серьезным для того, чтобы получить срок заключения не менее года. Число нарушений законо­дательства среди взрослых (старше 16 лет) составило 18 для мужчин и 11 для женщин. 64% мужчин и 29% женщин полностью признали свою вину по одному или более пунктам уголовного преступления, по законам штата Нью-Йорк достаточным для лишения их всех гражданских прав.

Одна из основных идей этих находок выражена в следующих словах ми­нистра, давшего ложные сведения о проданном им товаре: «Сначала я про­бовал говорить правду. Но она не всегда приносит успех». На основе своих данных авторы весьма сдержанно заключили, что «число действий, с юри­дической точки зрения преступных, сильно превосходит число преступле­ний, о которых официально сообщается. Противозаконное поведение, да­леко не являющееся следствием каких-либо социально-психологических аномалий, встречается поистине очень часто».

Но как бы ни были различны масштабы отклоняющегося поведения в разных социальных слоях (из множества источников мы знаем, что офици­альная статистика часто завышает уровень преступности в нижних соци­альных слоях, что недостаточно полно и недостаточно надежно отражает действительное положение дел), из нашего анализа видно, что наиболее сильному побуждению к отклоняющемуся поведению подвергаются нижние социальные страты. Примеры позволяют нам выявить социологические механизмы возникновения этих побуждений. В ряде исследований показа­но, что порок и преступление — «нормальная» реакция на ситуацию, когда усвоено культурное акцентирование денежного успеха, но доступ к обще­признанным и законным средствам, обеспечивающим этот успех, недоста­точен. Профессиональные возможности представителей нижних соци­альных страт ограничиваются преимущественно ручным трудом и в мень­шей степени — работой «белых воротничков».

Нелюбовь к ручному труду почти в равной степени присуща всем соци­альным классам американского общества, и результатом отсутствия прак­тических возможностей для продвижения за этот уровень является отмечен­ная тенденция к отклоняющемуся поведению. С точки зрения существу­ющих стандартов успеха, общественное положение неквалифицированного труда с соответствующим ему низким доходом никак не может конкуриро­вать с силой и высоким доходом организованного зла, рэкета и преступно­сти. Подобные ситуации имеют две выдающиеся особенности.

Во-первых, стремление к успеху вызывается условленными в культуре ценностями и, во-вторых, возможные пути движения к этой цели в значи­тельной степени сведены на нет классовой структурой, на всех уровнях не полностью открытой для способных людей.

Несмотря на нашу широко распространенную идеологию «открытых классов», продвижение к цели-успеху является сравнительно редким и зна­чительно затруднено для имеющих формально низкое образование и незна­чительные экономические ресурсы. Господствующее в культуре побуждение к успеху ведет к постепенному уменьшению законных, но в целом неэффек­тивных усилий и увеличивающемуся использованию приемов незаконных, но более или менее эффективных.

429

К представителям нижних социальных слоев культура предъявляет несовме­стимые между собой требования. С одной стороны, представители низов ориен­тируют свое поведение на большое богатство («каждый человек — король», — говорили Марден, Карнеги и Лонг). С другой же стороны, они в значительной мере лишены возможности достичь его законным путем. Эта структурная несов­местимость приводит к высокой степени отклоняющегося поведения.

Равновесие созданных культурой целей и средств становится весьма не­стабильным по мере увеличения акцентирования достижения престиж­ных целей любыми средствами. Это позволило Аль-Капоне говорить о тор­жестве аморальной разумности над морально предписываемой «неудачей» в случае, когда каналы вертикальной мобильности закрыты или сильно су­жены в обществе, интенсивно поощряющем экономическое изобилие и социальное восхождение для всех его членов.

Последнее определение является исключительно важным. Оно показы­вает, что при изучении социальных корней отклоняющегося поведения сле­дует учитывать и другие аспекты социальной структуры: высокая частота отклоняющегося поведения вызывается не просто отсутствием возможно­стей и не просто преувеличенным акцентированием денежного успеха в культуре. Более жесткая по сравнению с американской кастовая социальная структура может в значительно большей степени ограничивать возможно­сти достижения целей, не вызывая при этом отклоняющегося поведения.

Но когда система культурных ценностей, фактически ни с чем не счита­ясь, превозносит определенные, общие для всего населения, цели успеха, и при этом социальная структура строго ограничивает или полностью закры­вает доступ к одобряемым способам достижения целей для значительной части того же самого населения, это приводит к увеличению масштабов от­клоняющегося поведения. Иными словами, наша идеология равенства кос­венно отрицает существование неконкурирующих индивидов и групп в по­гоне за денежным успехом.

Напротив, все имеют одинаковые символы успеха. Цели не связываются классовыми границами и могут выходить за их пределы. А существующий социальный порядок накладывает классовые ограничения на их доступность. Вот почему основная американская добродетель — «честолюбие» — превра­щается в главный американский порок — «отклоняющееся поведение».

Теоретический анализ может быть полезен при объяснении изменяюще­гося взаимоотношения между преступностью и бедностью. «Бедность» — не изолированная переменная, представленная в одной и той же форме неза­висимо от контекста употребления, а лишь одна из переменных величин в системе определенным образом взаимосвязанных социальных и культурных показателей.

Одной только бедности и сопутствующего ей ограничения возможностей недостаточно для того, чтобы вызвать значительный уровень преступности. Даже пресловутая «нищета среди роскоши» не обязательно ведет к такому результату. Но высокая степень преступности становится обычным явлени­ем, когда бедность и невзгоды в борьбе за одобряемые всеми членами обще­ства культурные ценности соединяются с культурным акцентированием денежного успеха как доминирующей цели.

Так, по данным весьма приблизительной и, возможно, не совсем надеж­ной статистики преступности, в Юго-Восточной Европе бедность в мень-

430

шей степени связана с преступностью, чем в Соединенных Штатах. «Жиз­ненные шансы» бедноты в европейских районах представляются даже еще менее значительными, чем в Америке. Поэтому ни бедность, ни обусловлен­ные ею ограниченные возможности недостаточны для объяснения изменя­ющихся взаимоотношений между преступностью и бедностью.

И только при рассмотрении полного комплекса переменных — бедности, ограниченных возможностей и роли культурных целей, — появляется осно­вание для объяснения большей взаимосвязи между бедностью и преступно­стью в нашем обществе по сравнению с другими, в которых более жесткая классовая структура соединена с различными для каждого класса символа­ми успеха.

Жертвы противоречия между культурным акцентированием денежных притязаний и общественным ограничением возможностей не всегда осо­знают структурные источники своих неудач. Разумеется, они часто замеча­ют несоответствие между индивидуальной ценностью и общественным воз­награждением. Но они могут и не представлять себе, как возникает несоот­ветствие. Те, кто склонен видеть его источник в социальной структуре, могут стать отчужденными от нее.

Одни становятся готовыми кандидатами к проявлению пятой формы приспособления — мятежа. Другие же, и их большинство, объясняют свои проблемы в большей степени мистическими, чем социологическими при­чинами. Выдающийся социолог Гилберт Муррей отмечал в этой связи: «Луч­шая почва для суеверий — общество, в котором успех человека практически не зависит от его достоинств и усилий.

Стабильное и хорошо управляемое общество поистине способствует тому, чтобы достойный и усердный ученик преуспел в жизни, а недостойный и ленивый — нет. В таком обществе люди склонны придавать наибольшее значение разумным и очевидным звеньям причинных связей. Но в [обще­стве, страдающем от аномии]... обычные добродетели старательности, чест­ности и доброты представляются недостаточно пригодными». В таком об­ществе люди впадают в мистицизм, все объясняя действиями «судьбы», «слу­чая», «удачи».

Действительно, в нашем обществе и крупные «успехи», и явные «прома­хи» довольно часто приписываются «удаче». Так, процветающий бизнесмен Юлиус Розенвальд отмечал, что «благодаря удаче» получены 95% больших состояний, а один из ведущих деловых журналов, приводя в редакционной статье доказательства общественной полезности большого личного богат­ства, считает необходимым прибавить к удаче «мудрость» как фактор, спо­собствующий накоплению больших капиталов: «Когда человек, осуществ­ляя мудрые капиталовложения — и здесь ему действительно во многом по­могает удача, — накапливает несколько миллионов, он ничего больше не отнимает от остальных».

Рабочий также часто объясняет свое экономическое положение случаем. «Рабочий видит вокруг себя опытных и квалифицированных людей без ра­боты. Если у него есть работа — он чувствует себя "удачливым", нет — он жертва "неудачи". Рабочий почти не видит взаимосвязи между заслугами и вознаграждением».

Однако ссылки на «случай» и «удачу» выполняют различные функции в зависимости от того, делаются ли они теми, кто достиг акцентируемых куль-

431

турой целей, или же теми, кто не достиг их. Для первых, с психологической точки зрения, они являются обезоруживающим выражением скромности. Утверждение о том, что один был более удачлив, чем остальные, столь же заслуживающие счастливой случайности, действительно далеко от какого-либо подобия бахвальства.

С социологической точки зрения, объяснение преуспевающими людьми своих достижений с помощью понятия «удача» выполняет двойственную функцию — и таким образом предохраняет социальную структуру от кри­тики, что способствует еще большему увеличению этого несоответствия. Если успех есть прежде всего дело случая, слепой природы вещей, если в определенный момент он врывается в твою жизнь и ты не знаешь, откуда он приходит и куда он идет, то, очевидно, он неподвластен контролю и степень его влияния одна и та же, какова бы ни была социальная структура.

Для тех, кто не достиг акцентируемых культурой целей, и особенно для тех, кто не получил достаточного вознаграждения за свои усилия и заслуги, идея случая выполняет психологическую функцию сохранения самоуваже­ния перед лицом неудач. Она также может привести к исчезновению моти­вации, поддерживающей длительные усилия по достижению цели.

С социологической точки зрения, как полагал Бакке, эта идея может отражать недостаточное понимание социальной и экономической систем, а также может оказаться дисфункциональной, отвергая рациональный под­ход к осуществлению структурных изменений в сторону более справедли­вого распределения возможностей и вознаграждений.

Эта ориентация на случай и риск, акцентируемая напряжением от нере­ализованное™ стремлений, позволяет объяснить отмеченный выше инте­рес представителей определенных социальных слоев к рискованным пред­приятиям — институционально запрещенным, не предписываемым и не предпочитаемым способам действий.

У тех же, кто не использует идею удачи для объяснения колоссального разрыва между заслугами, усилиями и вознаграждением, может развивать­ся индивидуалистическое и циничное отношение к социальной структуре. Ярким примером последнего является широко распространенный афоризм: «Ценно не то, что ты знаешь, а то, кого ты знаешь».

В обществах, подобных нашему, культурное акцентирование денежного успеха для всех и социальная структура, слишком сильно ограничивающая практическое использование одобряемых средств большинством, вызыва­ют побуждение к инновативной деятельности, отступающей от институцио­нальных норм.

Но такая форма приспособления возможна только при несовершенстве социализации индивидов, позволяющей им пренебрегать институциональ­ными средствами, сохраняя устремленность к успеху. Тех же, кто прочно интернализовал институциональные ценности, аналогичная ситуация, ско­рее всего, приведет к противоположной реакции отвержения цели и сохра­нения соответствия нравам. Остановимся на ней более подробно.

III. Ритуализм

Этот тип приспособления можно легко определить. Он предполагает оставление или понижение слишком высоких культурных целей большого денежного успеха и быструю социальную мобильность там, где подобные устремления могут быть удовлетворены. Несмотря на то что культурное

432

предписание «стараться преуспеть в этом мире» отвергается и, таким обра­зом, горизонты сокращаются, продолжается почти безусловное соблюдение институциональных норм.

Рассуждение о том, действительно ли в данном случае речь идет об откло­няющемся поведении, представляется мудрствованием вокруг слов. Этот тип приспособления в общем не является социальной проблемой, ведь в сущ­ности он представляет собой внутреннее решение, а внешнее его проявле­ние, хотя и не является предпочтительным в культуре, все же институцио­нально разрешено.

Ритуалисты могут выносить суждения на основе господствующих куль­турных приоритетов и могут «сожалеть о них». В индивидуальном случае они могут переживать, что «дружище Джоунси явно попал в полосу невезения». Считается ли такое поведение отклоняющимся или нет, оно, во всяком слу­чае, представляет собой отступление от культурного эталона, предписыва­ющего обязательность активного стремления к продвижению вперед и вверх в общественной иерархии, желательно посредством институционализиро­ванного поведения.

Следует ожидать, что этот тип приспособления будет весьма распростра­ненным в обществе, где социальный статус индивидов в значительной сте­пени определяется их достижениями. Непрекращающаяся конкурентная борьба вызывает острое беспокойство индивидов по поводу своего статуса. Один из способов уменьшения беспокойства — постоянное снижение уров­ня притязаний. Страх вызывает бездействие или, точнее, действие строго в рамках заведенного порядка.

Симптомы социального ритуализма известны и поучительны. Его внут­ренняя философия выражается в следующих имеющихся в культуре выска­зываниях: «Я стараюсь не высовываться», «Я играю осторожно», «Я всем доволен», «Не ставьте высоких целей — не будет и разочарований». Подоб­ные установки пронизаны мыслью, что большие притязания влекут за со­бой разочарование и опасность, а малые — удовлетворенность и спокой­ствие. Такова реакция на ситуацию, представляющуюся угрожающей и со­мнительной.

Данная установка характерна для рабочих, которые, опасаясь увольнения и внезапных перемен к худшему, замораживают производительность труда на определенном, не уменьшающемся и не увеличивающемся уровне. Так ведут себя и напуганный увольнением служащий, и бюрократ, усердству­ющий в своем конформизме в окошке кассы частного банка или в канцеля­рии предприятия общественного труда. Это тип приспособления индиви­да, лично стремящегося избежать опасностей и неудач посредством отказа от основных культурных целей и приверженности любому обещающему безопасность рутинному распорядку и институциональным нормам.

Если «инновация» (второй тип приспособления) возникает среди амери­канцев нижнего класса как реакция на фрустрирующее несоответствие малых возможностей и господствующего акцентирования больших культурных це­лей, то «ритуализм» должен иметь место преимущественно среди американ­цев нижнего среднего класса. Ведь именно в нижнем среднем классе родите­ли обычно оказывают продолжительное давление на своих детей в сторону прочного усвоения ими моральных наказов общества. Да и успешный обще­ственный рост там менее вероятен, чем в верхнем среднем классе.

433

Сильное дисциплинирующее воздействие, побуждающее к соответствию нравам, уменьшает вероятность «инновации» и увеличивает вероятность «ритуализма». Строгое воспитание многих приводит к появлению тяжело­го бремени обеспокоенности. Таким образом, сам процесс социализации нижнего среднего класса создает максимально предрасположенную к риту-ализму структуру характера. А потому именно в этом социальном слое наи­более часто встречается ритуалистический тип приспособления.

Следует еще раз подчеркнуть, что мы рассматриваем лишь формы при­способления к противоречиям культурной и социальной структур и не ос­танавливаемся на характеристике типов личности. Индивиды, подвержен­ные влиянию противоречий, могут переходить от одного типа приспособ­ления к другому. Можно предположить, например, что некоторые ритуалисты, безоговорочно соответствующие институциональным прави­лам, превратились в бюрократических виртуозов и проявляют чрезмерную конформность, стремясь таким образом загладить чувство вины за свою прежнюю нонконформность (т.е. инновативное приспособление).

А иногда случающийся переход от ритуализма к драматическим разно­видностям незаконного приспособления хорошо описан в клинических историях болезни и излагается в проникновенных романах. Вспышки от­крытого неповиновения сменяются продолжительными периодами сверх­уступчивости. Однако, несмотря на довольно высокую обусловленность пси­ходинамических механизмов ритуализма характером социализации инди­вида в семье, многие социологические исследования все еще не могут объяснить, почему в одних социальных слоях и группах этот тип приспособ­ления встречается чаще, чем в других. Мы же просто обозначили один из возможных подходов к социологическому изучению проблемы.

РАЗДЕЛ II

ВОЙНА И АРМИЯ

Военная социология как наука

Эмпирические исследования

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 664; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!