Посвящается Тимофею Пахомову, который на свой страх и риск читает рассказ за рассказом 5 страница
– А надо?
– Да, точно. Я и забыла, что ты не из пугливых, иначе тебя здесь не было бы.
– Не думай, что я доверяю чародеям, Элли. То, что я согласился прийти сюда, не значит, что я начну испытывать положительные чувства ко всем волшебникам и волшебницам.
– Энтузиазм твоих ответов меня воодушевил, и побудил к продолжению диалога. – Она сощурилась. – Зачем же доверять всем чародеям и испытывать к ним положительные чувства? Тебе мало меня одной?
– Что это значит?
–Из всех присутствующих здесь гостей ты доверяешь лишь мне одной, разве не так? – спросила она.
– Так…
– Этому ведь должна быть причина. И я ее знаю, это все прозаически просто: ты не сомневаешься во мне потому, что я тебя спасла, но есть и более весомый фактор, не так ли? Ох, Эрик!
– Погоди…
– Нет! Ты не отвертишься, паладин. Даже не пытайся выкрутиться. Если ты что-то чувствуешь, так признай это… Не пытайся вывернуться, я ненавижу изворотливых мужчин, которые боятся признаться во всем не то что бы даме, но и себе.
– А каких ты предпочитаешь мужчин?
Элли утомлено взглянула на него.
– Поверь, этот список очень длинный. Почти бесконечный. Одного банкета не хватит, чтобы все перечислить…
– А ты сократи. Хотя бы попытайся.
– Ну, скажу так: мне нравятся мужчины, которые готовы ради дамы своего сердца на жертвы. Я не хочу сказать, что мужчина должен жертвовать всем ради любимой женщины, нет. Просто в случае необходимости, он должен быть готов к жертвам… Немного жертвенности еще никому не вредило. А еще мужчина не должен сдаваться на полпути. Он должен добиваться женщины, даже если шансов на успех почти нет.
|
|
|
– Интересно…
– Что именно?
– А остальные критерии тоже подразумевают то, что мужчина должен быть психом?
–Ну почему же сразу психом? Мужественность ведь подразумевает не только стоическую непреклонность и гордость. Истинная мужественность – это смесь непреклонности и гордости с самопожертвованием и сумасбродством… Ну и нежностью – без нее никак. Мужчина должен быть достойным своей дамы. Это и обеспечивает совершенство.
– Да, но, как известно, не бывает идеальных.
– Все равно надо стремиться к идеалу. И прежде чем ты что-либо скажешь, подумай. Ты ведь и сам стремишься к идеалу, не так ли?
– Верно. Тут я, видимо, оказался неправ.
– Вот такой тип мужчин мне и нравится. Настоящий мужчина не побоится признать свою неправоту… Эх… Что-то мы с тобой совсем заговорились, пора бы представить тебе остальных чародеев. Не волнуйся, не всех.
–А это обязательно?
–Да. Если хочешь поблагодарить меня за помощь, проведи этот вечер со мной.
«Надеюсь, и ночь тоже. – Подумал он, совсем забыв, что она все еще читает его мысли».
|
|
|
–Mihi quoque spem.[20]– Улыбнулась она.
9
Они лавировали среди гостей. Банальная демонстрация продолжалась, но уже в ином характере. Теперь Элли представляла Эрика коллегам по цеху и улыбалась всякий раз, когда чародеи и чародейки изумлялись подобным выходкам девушки.
Среди волшебников, конечно, проскакивали разговоры о какой-то связи между ними: она его вылечила, и они несколько дней были наедине, вот и сблизились. Все прозаически просто. Безусловно, это были лишь догадки, но разве нужно что-то большее? Конечно же, нет.
Один за другим, Элли знакомила паладина с магами. Вот и сейчас Эрик стоял напротив темноволосый чародейки, ведущей с Элли любезный разговор.
– Эрик, позволь тебе представить Глену, она моя старая подруга.
–Наконец-то Элли решилась познакомить меня с тобой. – Жемчужно рассмеялась чародейка. – Я уже подумывала, что она захотела тебя всего себе. Почему ты его прятала от всех целых четыре дня?
– Он плохо себя чувствовал.– Быстро и неохотно объяснилась чародейка.
– Оно понятно, – кивнула Глена, – после схватки с лесной ведьмой удивительно, что он вообще так быстро поправился. Небось, напичкала его своими эликсирами и прочими декоктами.
|
|
|
– Не угадала. – Элли скривила тонкие контуры губ в лукавую улыбку. – Я лечила его рунами, и, как видишь, они помогли.
– Да… вижу. Что нового в Казаире, Эрик? Ваш король по-прежнему пытается доказать, что Асмунд Львиное Сердце готовится к войне? Наверное, все еще мечтает воплотить свою карательную миссию в явь, и насадить голову Асмунда на пику.
– Он просто пытается обезопасить Север от возможного нападения. – Проворчал паладин. – Мы же все прекрасно помним, что сделал Асмунд для централизации власти на Востоке Лирии, не так ли? Он один за другим захватывал близстоящие города, княжества и даже анклавы других королевств, чтобы создать свое государство.
– И у него это прекрасно получилось, не находишь? Разве человек, сумевший из обычного эльфийского города построить целое королевство, не заслуживает уважения?
– Заслуживает. – Кивнул Эрик. – Но также он вызывает подозрение у других королей. Из-за многочисленных шпиков Асмунда короли перестали доверять даже своим фактотумам.
– Значит надо тщательнее выбирать своих приближенных. Если короли не доверяют своим доверенным лицам – пусть уберут их.
– На их место могут прийти другие шпики, и тогда это будет бессмысленно, верно?
|
|
|
– Северным королям стоит поучиться кое-чему у Асмунда. Наш король руководствуется лишь одним правилом: «Делай все ради процветания своего народа».
–Fac totum[21], – повторил Эрик. – А в это руководство входит истребление других рас и захват соседних королевств? А милитаризация?
– Что плохого в милитаризации? Асмунд хочет обезопасить Рейнсград, как и любой-другой король Лирии. То, что он укрепляет военную мощь страны, не делает его плохим королем или потенциальной опасностью с Востока, как вы его называете…
– Боги! – вздохнула Элли, – может, хватит говорить о политике? Скоро придет Асгрим, и мы успеем наслушаться этих ваших моралей. К чему обсуждать надобность согласованности позиций в отношении планов королей? Думаете, если мы будем без умолку об этом говорить, они нас услышат и в миг изменят свои взгляды?
– Ты права, милая Элли. – Нахально улыбнулась Глена. – Ты совершенно права: ни к чему говорить о политике во время отдыха. Ах… погляди, я вижу там Эскеля.
Эскель, высокий чародей с золотистыми волосами, был в обществе волшебницы.
– Элли, Глена. – Чародей поцеловал поданные руки чародеек и взглянул на Эрика. – А ты, я так понимаю, тот самый Эрик Генриетт. Рад знакомству.
– Я безмерно рад знакомству, – заверил паладин.
– Позвольте представить вам Игнит.
Эрик поцеловал поданную руку волшебницы и фальшиво улыбнулся.
– Мы бы с радостью с вами поболтали, – уверяла Элли. – Но Асгрим хотел встреться с Эриком, не знаете, где он?
– В галерее, – ответил Эскель. – Он сказал, что присоединится ко всем позже. Если хотите поговорить, ступайте.
– Спасибо, Эскель. Мы так и поступим; пойдем, Эрик.
10
– Ты добилась нужного эффекта. – Произнес Эрик, глядя вперед, в конец коридора. – Поэтому мы уходим.
– Да, поэтому. Нужный эффект получен, к тому же тебе пора поговорить с Асгримом.
– Не понимаю. Зачем все это? К чему эта банальнейшая демонстрация и разговор с чародеем; я этого не хочу.
– Потом ты все поймешь, Эрик. Доверься мне.
– Только тебе здесь я и доверяю…
11
– Ах, Элли, милая, – обрадовался Асгрим. – Ты позволишь мне и Эрику прогуляться? Хотелось бы поговорить с ним наедине.
– Конечно. Если я понадоблюсь – я в зале.
– Хорошо. Эрик, иди за мной.
Асгрим повернулся к Эрику.
Чародей имел приятную внешность: будто он не волшебник из Сафрага, а рrеuх chevalier [22] из какой-то сказки, какие любят читать принцесски. У него были совершенно идеальные черты лица и взъерошенные ореховые волосы, придающие его безукоризненному виду нотку неопрятности. Также стоит отметить, что он на голову был выше Эрика, и смотрел на него свысока во всех смыслах этого выражения. Самолюбие, эгоизм, высокомерие и чрезмерная любезность – все это было присуще Асгриму. Хотя, стоит признать, Эрику было сложно понять, когда в словах мага проскальзывал фальшь.
– Пройдем в комнату. Заодно я покажу тебе пару картин.
Чародей махнул рукой, и вся галерея наполнилась приятным светом.
Первая картина изображала сотню восставших людей, пытающихся пройти через врата огромного замка.
– Это «Теранская Революция»; ты слышал о ней?
– Да, приходилось. Сотни тысяч людей восстали против императора Рунигда Ромнуса и сместили его с трона. Это, кажется, было лет двести назад… Когда весь Запад был одной Империей.
– Верно. А ты знаешь, кто именно повел народ?
– Фальк Лернис… Колдун…
– Ведьмак. – Поправил Асгрим своим приятным баритоном. – Он был ведьмаком.
– А это что за картина?
– «Восточное Восстание», также известное как «Dayns Equelit». [23] В итоге оно привело к рейнсградскому унию. Владыки всех княжеств, городов-государств и прочих суверенных точек Востока признали Асмунда Эйвальда своим монархом. Заключили договор, от которого отказался Сафраг.
– Сафраг и так одно из сильнейших королевств, – выдал Эрик. – На кой ему договор с Рейнсградом?
– Для процветания. Посмотри на Город Дождей, столицу Рейнсграда, и Терракор, столицу Сафрага… Первый развит лучше, впрочем, как и само государство в целом. Рейнсград – мощное военное королевство.
– Ты для этого меня пригласил? Чтобы обсудить военный потенциал государств?
– Боги, нет! Я знаю, как трепетно вы, паладины, относитесь к подобным разговорам. Вы стараетесь не лезть в политику. Пошли дальше.
– Идем. Хм… знакомая картина. Точно! Казнь конунга Еннивара. Помнится, его брат отказался носить корону покойного конунга; однако, жест благородный и достойный уважения.
– Это ты так думаешь или так написано в инкунабулах Роух Тора?
– Это мое личное мнение.
– Хм… Интересно. Я уверен, что ты человек, хорошо знающий историю Лирии, ибо твой род тоже причастен к изменениям континента. Твой дед, Дарин Генриетт, участвовал в казни Еннивара, тебе это известно?
– Конечно. Помнится мне, конунг пытался национализировать территорию гномов, а их истребить, чтобы остров Люнгвихольм «был очищен от нелюдей и прочей мрази».
– Да, – наивно улыбнулся Асгрим, – это звучало грубо и глупо. Нельзя придавать смерти тех, кто отличается от нас, не так ли… Но вернемся к брату конунга. Почему ты считаешь его отречение от короны благородным жестом? По-моему, он просто не хотел закончить как Еннивар, поэтому решил, что лучше быть правителем в небольшом княжестве, нежели мертвецом в королевстве.
– Но спустя три года он все же сел на трон.
– Да. Потому что его дядюшка был не конунгом, а дебилом. Вместо того чтобы заниматься страной, он тратил время на шлюх и вино…
– Вечная проблема королей… Перед тем, как занять трон и надеть корону – они обещают сделать из государства процветающую страну; а сами, как только занимают место на троне, забывают обо всех обещаниях и больше времени проводят в борделях, в объятиях жриц любви, нежели в залах, на советах.
– Таких королей, как правило, быстро убирают с исторической сцены: один несчастный случай и все – фертиг[24].
– А это что?
– О, это так называемая «Тропа в никуда».
– Хм… Никогда ее не видел.
– Видишь вот эту тропинку, проползающую мимо деревьев и тянущеюся дальше вдаль? Она символизирует бессмысленность некоторых наших решений, которые мы принимаем ошибочно, на горячую голову. Это может быть что угодно: внезапное объявление войны, бессмысленный спор… или, даже, увлеченность кем-либо.
– Так вот куда ты вел этот разговор…
– Да. Я хочу лишь предупредить тебя, Эрик. Что бы она ни говорила – не верь всему. Nec cras, nес heri, nunquam ne credas mulieri.[25] Что бы ты сейчас к ней ни чувствовал – это ложные чувства. Твое влечение к Элли – тропа в никуда.
– Вот тут ты не прав, чародей. Любая, даже самая длинная дорога, заканчивается. Рано или поздно она куда-нибудь приведет.
– Вы с ней совершенно разные… Даже ваши профессии против. Не забывай.
– Мне плевать на профессию…
– А ей? Ее ты об этом спросил?
– Она сама это сказала.
– Значит, слухи не лгали. Элли и вправду симпатизирует тебе. Удивительно. Вы всего несколько дней провели вместе. Con amore[26] одни проблемы… Ну что ж, пусть Элли решает, кто ей важнее: мы или ты…
– Ты уверен, что стоит?
– Абсолютно.
12
– Что?! – возмутилась Элли, стоя посреди комнаты. – Я должна выбирать? Асгрим, ты с ума сошел?
– Это ты не в своем уме, Элли. Ты серьезно колеблешься? Не можешь выбрать, кто для тебя дороже: мы или какой-то паладин, с которым у тебя ничего общего! Выбирай…
– Я выбираю его… – шепнула Элли.
– Что? Что ты сказала?
– Я. Выбираю. Его!
– Что ж… В таком случае, Элли Торнуэль, ты изгнана из Ордена Чародеев.
– Что! Ты не имеешь права!
– Как раз таки я и имею. Если ты останешься… если я позволю вольнодумство, то что же будет дальше? Чародейки начнут искать суженных из других цехов? Нет. Я не позволю. Одна morbida facta pecus totum corrumpit ovile[27]. Ты окончательно решила?
– Да… – дрожащим голосом приговорила она.
– Ты готова вот так просто забыть все, что было между нами ради него? Чем он лучше?
– Он настоящий. Эрик не боится своих чувств… Пойми, Асгрим, если бы и ты был таким же – я бы не ушла… Но ты… да что там! Все в Ордене фальшивые… Повсюду фальсификат, эрзац чувств.
– Это всего лишь химия организма. Не более. Ты готова променять все, что имеешь на этого паладина. Мне это не понятно. Ты знакома с ним всего ничего.
– Иногда достаточно и пятисекундной встречи, чтобы заронить в душу чувство любви.
– А что будет, когда ты ему осточертеешь?
– Чувство любви стоит того… Ты не поймешь.
13
Эрик стоял за дверью, вслушивался в каждое слово.
Внезапно дверь отворилась, и из комнаты вышла Элли.
– Поехали, паладин, – улыбнулась она. – Я сделала свой выбор.
Эрика настолько переполняло чувство радости, что он даже не заметил, как Асгрим остался в комнате с расстроенным, потерянным, скривившимся в ненависти и грусти лицом.
Эрика это не волновало. Он добился своего. Он познал любовь.
14
– Элли?
– М?
– Я рассказал Ярпу историю о том, как мы встретились…
Чародейка приблизилась к паладину, положила левую руку на его грудь.
– Так…
– Почему ты предпочла быть со мной, а не с остальными чародеями? Асгрим говорил, что наши чувства – тропа в никуда…
– Это бред… Я здесь, потому что я хотела быть с тобой, глупышка.
– Да, но ты ведь не сразу привыкла ко мне после той ночи…
– Верно. Мне нужно было немного времени. Чтобы подумать.
– И?
– Что «и»? Я подумала и пришла к выводу, что мое решение было верным. А теперь давай спать, я устала.
– Я люблю тебя, Элли.
– Спи, Эрик, завтра… – Она осеклась, вскинула голову, отбросила со щеки темные локоны со светлыми концами, широко раскрыла янтарные глаза. – Эрик, неужели ты впервые мне в этом признался здесь, в спальне трактира! Ты не заболел?
– Издеваешься?! Я что не могу говорить с тобой откровенно?
– Можешь, конечно, можешь. Это прекрасно. Раньше ты не говорил мне этого… Я тоже тебя люблю, Эрик. И чувствую теперь себя изумительно.
– Усталость прошла?
– Моментально!
– Что ж… Приступим к делу?
Больше они не тратили время зря…
Кошмар из Иного Мира
Кто знает об опасности, но нем — тот враг.
Иоганн Вольфганг фон Гете
— Что это за жалкий огонек? — спросил паладин, указывая на дрожащий язык пламени.
— Это твоя душа, — ответил демон. — Не волнуйся, я тебе помогу. Только позволь мне войти в твой разум.
«Сказки братьев Брэдбери»
Посвящается Эдгару Аллану По
1
Он услышал нежный голос – кто-то звал его.
Эрик обернулся, чтобы обнаружить источник звука, но тут понял, что голос звучал издалека – в реальности, за пределами сновидений. Сон сразу же поблек, рассыпался подобно песчаному замку. Эрик все еще пытался остаться во сне, он хотел бродить в этом зыбком мирке и дальше, но уже не мог: окружение постепенно растворялось, уходило в небытие, словно вода сквозь пальцы. Темный лес, выполненный исключительно в черных и сапфировых тонах исчезал. Тощие существа, сотканные из теней, больше не ползли к нему.
Паладин пришел в себя.
За окном бушевала буря. Гром ворочался, рокотал тысячью барабанами; ливень шумел, заглушая завывание ветра. Над Эриком, опершись руками, нависла женщина.
Ее каштановые волосы, имеющие медные концы, лентами ложились на его грудь.
– Эрик!.. – снова этот голос – нежный, тихий.
Это была Элли. Она зажгла лампу, приняла сидячее положение.
– Что тебе снилось?
– То же, что и обычно… – не сразу ответил паладин, приняв протянутую руку чародейки. – Как только я надел этот медальон, я начал меняться.
Он привстал, потянул ее к себе, целуя руки.
– Ты волнуешься – это пройдет.
– Нет… Это вряд ли пройдет, пока Каменное сердце у меня. Я подумал... может... может, не стоит? Может… мне уничтожить этот треклятый медальон?
– Нетушки, – бросила Элли, повалив Эрика на спину и целуя щетинистую щеку. – Ты заслужил этот дар... который дается не всем Воинам Света.
– Скорее, проклятье, – процедил он, глядя в ее огромные карие глаза. – Когда-то паладины были Воинами Света, а сейчас мы такие же наемники, какими являются ведьмаки, странствующие рыцари и прочие охотники за наживой.
– Не говори так. Между паладинами и ведьмаками есть разница.
– Да? Какая же?
– Ну... Паладины готовы помочь нуждающимся даже если у них нет денег, чтобы оплатить его услуги. А ведьмаки...
– Я видел пару-тройку паладинов, которые отказывались убивать грифона, поселившегося на вершине горы. Они отказались только потому, что у деревенских жителей не было денег...
– Ты это специально сказал, что ли? – буркнула чародейка, нахмурив брови.
– И вовсе нет... Давай лучше спать. Завтра предстоит тяжелый день.
Элли небрежно махнула рукой и шепнула заклинание – лампа потухла.
2
Настроение с самого утра было отвратным – он ждал плохих новостей.
С самого начала дня – как только петухи пропели, и солнце возвысилось над далекими горными массивами, образующими зубчатую, как пила, цепь – все портило ему настроение; буквально – все. Паладина злили селяне, их говор, лабиринты улочек – но еще больше его злил тот факт, что вынужден идти сквозь эти грязные улочки без Элли, которая ушла еще до того, как он проснулся. Конечно, она оставила письмо, которое Эрик прочитал не менее шести раз, но сам факт ее отсутствия раздражал его.
«Ушла по неотложным делам; надеюсь, ты поймешь. Желаю тебе удачи, любимый».
«Слишком короткое, – подумал Эрик, остановившись рядом с лысеющим верзилой с не очень приятным лицом и нашлепкой на левом глазу. – Письмо было слишком коротким».
Он не мог выбросить из головы мысли о том письме. Оно благоухало земляникой – густой аромат, который всегда висел в комнате наутро. Он любил просыпаться из-за звона граненых фарфоровых склянок и флаконов, в которых была оная жидкость, создающая прекрасный, неповторимый запах.
И все же сейчас Эрик не мог спокойно об этом думать.
«Почему она не сказала, куда ушла? – спрашивал он себя, избегая ребятню, гонящуюся за гусаком, – может, торопилась? Не успела?..»
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 160; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!