Посвящается Тимофею Пахомову, который на свой страх и риск читает рассказ за рассказом 10 страница
Когда лай собак и крики детей остались позади, Тирион повернул голову в сторону паладина.
– Эрик, – проговорил он, поровняв свою кобылу с лошадью друга. – Раньше ты часами сетовал на то, что не можешь ни с кем ужиться, что бы ты ни делал… А сейчас сам отпускаешь Элли, как будто она тебе безразлична.
– Ты собрался читать мне лекцию о любви? – Не сразу промолвил Эрик.
– Нет, просто мне интересно, что ты такого сделал, что она ушла?
– Ты и так знаешь, что я сделал, Тирион, хватит глупостей… Хм… Вижу, до тебя совсем не доходит, так?
– Так!
– В общем, когда я надел медальон, со мной произошли некоторые изменения.
– Ты про цвет волос?
– Не только. Насколько я знаю, все носители Каменного сердца имели золотистые волосы, но сейчас не об этом. Практически сразу же после того, когда я стал носителем медальона, во мне произошли некоторые изменения. Я стал каким-то неживым, что ли… Будто характерные чувства стали меня покидать. И ко всему этому в меня каким-то странным образом вселился демон. В общем, – происходило неладное, я фактически сошел с ума, и мне дико хотелось убивать. – Тирион удивился тому, с какой откровенностью и безразличием Эрик рассказывал ему жуткие истории об убийствах, которые он совершал под властью Альбтраума. – Элли практически сразу узнала об этом, она сказала, что сумеет мне помочь, но попросила подождать до утра…
– И? Что утром-то было?
– Ничего…
|
|
|
– Как? В смысле, ничего?
– В прямом. Когда я проснулся, ее уже не было…
– А письмо? Она ведь явно оставила письмо, ты проверял?
– Да, проверял. Я искал треклятое письмо по всему дому, но так ничего и не нашел. Она уехала, попутно забрав у меня фрагмент памяти.
– И что за фрагмент?
Эрик снова удивил своего друга откровенностью и совершенным безразличием:
– Когда мы с ней познакомились, она ушла от какого-то чародея… Ушла со мной…
– Ничего не понимаю, – заявил юноша, потянув поводья. – Можешь говорить чуть быстрее? А то я как будто выпытываю из тебя слова…
– Я не могу вспомнить внешность того чародея… – Сказал паладин с облегчением. – И не помню его имени.
– Но почему она решила стереть именно это? Что такого в этом волшебнике?
– Ох, Тирион… Если я бы знал…
– Ну, ты можешь узнать… Отыщи Элли – и все! Дело в шляпе!
– Нет. Если она решила уехать – пусть так. Я не имею никакого права мешать ей нормально жить.
– Ну ты и шутник, Эрик. – Хохотнул Тирион, вытаскивая из своей дорожной сумки зеленое яблоко. Он надкусил фрукт, а после процитировал, не теряя при этом саркастическую интонацию: – «Жить нормально»! Да разве это нормальная жизнь, а? Быть вдали от любимого человека – норма?
|
|
|
– Это ради ее же блага, Тирион… Сперва призрак, а теперь и эта паршивая побрякушка у меня на шее… Сейчас именно она не позволяет мне поступать иначе.
– Так сними эту хреновину! – выпалил он. – Сними да выброси в кучу навоза.
– Не могу. Это память о моем отце. Если я его сниму и выкину, как ты предлагаешь, тогда от ордена останется лишь название. Да и сила медальона значительно ослабла после ведьмачьих препаратов.
– Посмотри правде в глаза: от ордена Каменных сердец и так осталось лишь название. – Пробурчал Тирион, проглотив пережеванный кусочек яблока. – Паладины… Может, звучит элитарно и величественно, но на деле… И-эх, Эрик, Эрик… Что же за время пошло. Кто бы мог подумать лет сто назад, что странствующие рыцари, ведьмаки, паладины и простые наемники, как я, станут по сути-то коллегами – во время! Говорю тебе, в дивном мире мы живем… воистину, в дивном.
– Скорее – в дерьмовом. – Улыбнулся Эрик, окидывая проницательным взглядом чернеющиеся вдали строения Торуни.
Даже отсюда были видны очертания заброшенного замка. Его шпили и башни величественно тянулись к небу, а серость контрастировала на фоне алебастровых облаков.
Хоть огромная серая точка раскинувшегося города уже виднелась, им еще предстояло немало времени провести верхом.
|
|
|
Холмистая местность и рапсовые поля остались позади, рельеф менялся: местность будто бы опускалась, и, достигнув более-менее сносной ровности, продолжала ползти дальше, образуя обширные поля, пестрящиеся посевами разных видов. Сразу за полями, на фоне аккуратно очерченного горизонта, была сама Торунь.
Эрик задумался об Элли – лишь так время пролетало быстрее, а не плелось, как ленивый вол.
Образ чародейки в голове был максимально точным: кругленькое курносое лицо с большими глазами и тонкими губами. Но он никак не мог выдавить из себя свои чувства, которые были прежде. Он отлично помнил те страстные ночи, запомнил густой аромат земляники, тепло ее тела, пронзающее пальцы и бросающее вызов при каждом прикосновении.
«А стоило ли оно того? – спросил он у самого себя, пропуская мимо ушей тирады Тириона. – Чувство обиды не позволяет вот так просто простить ее. Но стоит оное чувство потери любимого человека? Наверное, нет... Но назад дороги тоже нет – мосты давно сожжены».
– Эй, горе чудовищ, – насмешливо обратился к нему юноша. – Ты, что же это, в своем мирке? Браво! Никогда подобного в тебе не замечал. Может, медальон не только пагубно влияет на тебя, а?
|
|
|
– С каждой лигой твой сарказм все более поверхностный, Тирион, – бросил в отместку паладин.
– А твой цинизм все более скрытый. – Не остался в долгу юноша.
– Ты просто не замечаешь его. Ты считаешь, что цинизм и безумие – одно и то же.
– А разве ж это не так, друже? Сам посуди, безумцы отвергают устоявшиеся нормы общества, прямо как обычные циники...
– Или нигилисты...
– Э, нет. Нигилизм это уже иная история. Там все в разы сложнее и одновременно тупее, как бы это парадоксально ни звучало.
– Из твоих уст все звучит парадоксально.
– А из твоих – тупо... Подумай сам, циник – это ведь человек, который не знает никаких ценностей. Циники по своей природе ничего не знают…
– Бред. – Отмахнулся паладин. – Цинизм – это признак интеллекта![37] Циники – люди, знающие цену всему …
– Но при этом ничего не ценящие.[38]
– Истинный цинизм – это искусство называть вещи своими именами.[39]
– А еще это неприятный способ говорить правду. – Продолжал рассуждать Тирион, понимая, что у него в запасе есть еще фраза-другая.
– Стервец! – засмеялся Эрик.
– О, Боги! Завтра, наверное, снег пойдет! Эрик Генриетт смеется. Ты так сильно меня удивил, что я даже не помню, с чего начался разговор.
– Diis Gratias Ago![40] – воскликнул Эрик. – Мы почти приехали… Не придется слушать твою сельскую фанаберию.
– Твое чванство тоже, знаешь ли, звучало не особо хорошо.
– Стервец… – Повторил Эрик, посмотрев на улыбающегося юношу.
3
Чтобы добраться до дома барона, требовалось пройти через грязноватый двор, полный квочек, побродить миниту-другую по переулкам – нужно было заглянуть к конюху, чтобы оставить лошадей и лишь потом идти к барону.
Двери из красного дерева были окованы железом, их украшала блестящая в лучах солнца колотушка в форме волчьей головы.
Тирион тихонько постучал в дверь.
– Кто там?! – послышался грохочущий голос.
– Тирион Герц. – Ответил юноша, отступив. – И... Эрик Генриетт.
– Ты что, привел ко мне этого убийцу?! – Вуйцик, тучный мужчина в кафтане, охваченном пояском, открыл двери и критически посмотрел на светловолосого паладина. – Этот отморозок опасен! Уведи его, не то псов спущу! Ну! Чего так на меня смотришь, мутант колдовской?! Че, хочешь меня на хер послать? Так давай, сука, давай! Только предупреждаю, людей у меня хренова туча, и я могу в ответ тебя на хер послать! Так что…
– О, нет, нет, барон. – Залепетал Тирион, заметив огонь в глазах друга. – Он отошел от этого. Несколько месяцев был на реабилитации.
– Точно? – Вуйцик пожевал губами, обрамленными густой бородой.
Эрик кивнул.
– Ну, тогда проходите... – Невероятно спокойно проговорил мужчина, а после добавил, почти крикнув: – Только смотри у меня! Жителей мочить не позволю! Мигом псов на тебя спущу.
– Договорились, милсдарь. – Выдал Эрик в ответ, улыбаясь.
Путники вошли в просторную комнату.
Через солидно зарешеченные окна в помещение попадали прямые лучи солнца. Эрик и Тирион заняли места – уселись на стулья, предназначенные для гостей. А напротив наемников, раскинувшись по-царски в мягком кресле, расположился барон Вуйцик. Между гостями и хозяином вотчины располагался дубовый стол. Эрик не был так хорошо знаком с бароном, как Тирион, поэтому он не знал, какие вопросы будут неуместны и какие могут загнать в тупик. Поэтому говорил юноша.
– Я уже просветил Эрика, – начал болтать он, поигрывая золотым дублоном, который вытащил из кармана. – Он все знает, кроме слухов, конечно...
– Каких слухов? – напрягся паладин, не желая мириться даже с долей незнания.
– Крестьяне всякое болтают. – Принялся пояснять Вуйцик низким голосом. – Чтобы привлечь внимание наемников, говорят, мол, барон обещает землей наградить.
– О... – вздохнул Эрик. – Избавьте меня от этой воды. Она затрудняет даже простые дела.
– Согласен, – кивнул Вуйцик, – но наше дело непростое! Совсем непростое, паладин.
– Это как посмотреть, милсдарь барон. Иногда мы сами усложняем свою жизнь...
– Ты что же это... Думаешь, дело легкое? Я, конечно, слыхал о тебе многое... Истории о том, как ты убил дракона, например. Слышал славную балладу Марка Лидонского. Она, кажется, называлась «Шепот в ночи».
– Да. – Подтвердил Тирион. – Я тоже слышал. Прекрасная баллада от талантливого барда.
– Мы здесь не за обсуждением стихотворения вечно пьяного барда приехали. – Не удержался Эрик.
– Верно! – хлопнул по столу барон. – Верно, паладин!
– Кто-нибудь знает, как выглядело существо?
Эрик заметил, что лицо барона переменилось. Он не мог сказать, что Вуйцик хоть немного был похож на того, кого называют Колосажателем. Но, как говорится, внешность обманчива. Слово «существо», употребленное по отношению к его дочке, как бы он ее ни порицал, ему явно не нравилось.
– Паладин… – Начал он. – Ты не мог бы называть ее по имени. Я понимаю, сейчас она нечто другое, но все же…
– Хорошо, милсдарь. Простите. Просто я привык называть вещи своими именами.
– Так, что ты сам думаешь? Когда Тирион уезжал за тобой, он клялся, что ты легко определишь, чем стала моя дочь. Есть идеи?
– Тирион рассказал мне многое. Он даже уделил внимание предыстории, но это, увы, никак мне не помогло. А значит, раз никто не может адекватно описать то, чем стала ваша дочь, придется действовать опрометчиво. Завтра на закате мы заглянем в замок, и сами посмотрим, что же там в саркофаге.
– Сдурел, что ли, паладин?! Это же верная смерть!
– Ну, – вмешался Тирион, – мой дед всегда говорил, что идти навстречу верной смерти весело. Особенно, когда умираешь на своих же условиях. А потом его повесели…
– Ты плохо влияешь на своего друга, Эрик. – Хохотнул барон. – До твоего приезда он как-то осторожничал, а теперь, гляди, куда его лиха понесла!
– Говорю же, если уж и идти на верную смерть, то на своих условиях. Мое условие – присутствие Эрика. Просто он поможет мне избежать смерти.
– Посмотрим. – Ядовито улыбнулся паладин. – Посмотрим…
– Эрик... – неуверенно обратился барон. – А если мы приведем к тебе одного выжившего, и он опишет тебе это... – Замолк, а после, вздохнув, выдавил: – Тьфу! Пусть – существо... Если он опишет тебе это существо, ты сумеешь понять, с чем мы имеем дело?
– А мне, барон, вы ничего не сказали о потерпевшем...
– Так нападение на него было после твоего отъезда к Эрику...
– С этого и надо было начинать разговор, милсдарь. – Сказал паладин. – Если выживший подробно опишет бестию, то, думаю, определить вид существа будет легче.
– Договорились. Вам выделили комнату, там отдохните после поездки. А потерпевшего приведут попозже.
4
– Я хотел бы услышать, как выглядит дочь барона... – Спокойно сказал паладин, не отрывая взгляд от очевидца.
– А че описывать-то? – рявкнул мужчина с длинным носом. – Сучье племя, ядрена кочерга! С виду – обычная страхолюдина. Что-то между нетопырем и упырицей. Я ту ночь хорошо помню, милсдари наемники... И запомнил эту паскуду зубастую, как свою тещу. Они даже чем-то похожи.
– Ну, раз хорошо помнишь, так опиши. – С трудом сдерживаясь, поторопил Тирион.
– Говорю же – что-то между нетопырем и упырицей... И моей тещей. Этот ублюдочный ублюдок выглядит прям жутко... Диавол какой-то, ей-бо! Ручища такие длинные, по земле волочит, ступни огромные, шлепает еще ими... Сука такая!.. В лице ничего людского нет: зубище из пасти торчат, как какие-то колья. Короче, страшная хреновина, чтоб ее чума подкосила!
– Описываете вы достаточно красочно... – Съязвил Тирион. – Вам бы в писатели, а не торговцы, а?
– А мне оно зачем? Сидеть в засранных библиотеках и строчить? Нет уж... Как по мне, лучше торговлей заниматься, профит есть... А книги оставьте умникам.
– И то верно.
– Это все? – спросил Эрик.
– Да... Даже не знаю, что бы еще сказать-то. Говорю, проклятый гомункул, злостный вредитель, кусок гов...
– Притормозите! – поморщился юноша, понимая, к чему ведет купец. – Нам хватит вашего красочного описания. Да, Эрик?
Паладин кивнул.
– Тогда, я пойду, господа наемники. – Торговец встал с места и направился к двери. – Убейте эту курву!
– Непременно! – крикнул юноша вслед уходящему. – Ну, что, он ушел. Пора готовиться к встрече с тварью.
Тирион встал, потянулся, подошел к столу, расположенному рядом с окном. Окно было с видом на старый замок. В окнах крепости не горел огонь, ничего не мелькало, а вид строения оставлял желать лучшего: многочисленные прорехи в отдельных частях здания пропускали через себя свист ветра, придавая простому потоку воздуха музыкальное звучание. Незатейливый мотив лишь частично доходил до ушей Тириона и почти полностью улавливался острым слухом Эрика.
– Что это такое? – спросил паладин, приняв на краю лежанки сидячее положение.
– Это? – Тирион взял в руки шар размером с яблоко. Сверху торчал короткий фитиль, заключенный у основания – там, где крепился к самому шару – в нечто вроде кольца или хомута. – Это, дружище, Дыхание Дракона...
– А поподробнее?
– Смотри. Шар сделан из алюминия, а внутри – смесь мыла и пекловой крови... Ну, той дряни, что добывают алхимики из слоев земли. Она еще такая черная, как смоль.
– Так.
– Ну, пеклову кровь очищают, она становится полупрозрачной, а потом смешивают с мылом и заливают в алюминиевые бомбы. Горит просто дико и долго! Ты бы видел! Я подобной штукой ведьму Горбатых Болот расплавил. Не такая дикая вещь, как твой Ignis, но, зато, не требует столько сил, как твое заклинание.
Эрик вдруг посмотрел на давно зажившие пальцы.
– Да, – согласился он. – Тут ты в чем-то прав. Долгое использование Ignis’а истощает, к тому же это опасно. Мне бы не помешали твои бомбы.
– Вот-вот!.. Прогресс упрощает жизнь. Но делает это лишь для тех, кто готов его принять. А ты готовиться не будешь?
– Меч при мне, стало быть, я готов.
– Да, точно, ты ведь не особо-то любишь отяжелять себя.
Тирион вытащил из сумки окованный сундучок с орнаментом на замочной скважине, и погрузил в щель небольшой ключ с затейливой бородкой. Замок щелкнул – трижды. Крышка сундука с едва уловимым скрипом открылась, оголив пробки склянок, пучки трав и прочие колдовские декокты.
– С каких пор ты используешь столько зелий? – обеспокоено спросил Эрик, взяв одну из склянок. – Лиц'Шар довольно опасная штука, будь осторожен.
– Я нечасто их использую, – ответил Тирион, – не волнуйся. Просто случай такой... Мне довольно редко доводилось охотиться с тобой бок о бок в трезвом состоянии... Подшафе-то я и не задумываюсь особо о безопасности, но сейчас все в других цветах.
– Я заметил. Но все равно не бери с собой особо много, все равно больше половины из них тебе и не понадобится... Не думаю, что бестия сумеет нас одолеть.
– Не вышло бы нам это боком, дружище.
– Ты это о чем?
– О твоей уверенности и холодном расчете. Непривычно видеть тебя таким. Обычно ты выражаешь больше эмоций, а сейчас...
– С эмоциями все в порядке. Они на месте.
– Но они скудно проявлены.
– Твоя правда...
– Кстати, я все хотел спросить, как именно тебя лечили?
– С демоном ведьмаки разобрались буквально за три дня, – начал вспоминать Эрик, – а вот с медальоном пришлось повозиться. Они заставляли меня проводить большую часть дня в каком-то стальном шкафу, внутренняя часть которого была усажена длинными иглами. Оные иглы вводили в тело странную жидкость, которая помогла побороть силу Каменного сердца и частично вернуть прежние чувства. Это было необходимо, потому что призрак слишком долго пробыл во мне. Мой разум пострадал, ослаб, и медальон сумел взять верх. Каменное сердце рассчитано на то, что его носитель силен духом и телом, и не будет поддаваться, но неудачный случай попортил все ожидания.
– То есть, твой организм не выдержал эту ношу?
– Именно. И если бы не ведьмаки, я бы погиб.
Больше Тирион ничего не говорил.
Эрик снова подумал об Элли. С каждым разом чувство утраты усиливалось. Ему казалось, что он потерял смысл жизни после ухода любимой. Вся его жизнь – да и жив-то он был, кстати говоря, благодаря Элли – была построена вокруг нее. Раньше он условно делил события своего существования на два периода: до знакомства с Элли и после. Но сейчас добавился новый период, – после ухода чародейки. Если до встречи с ней его не особо-то и волновала любовь со всеми вытекающими, то после он прямо-таки жил благодаря этому обжигающему огню страсти... Ну, а потеряв оный огонь, он, по сути, потерял и смысл жизни. И как бы Каменное сердце ни блокировало и ни подавляло в нем чувства любви и пустоты – они все равно давали о себе знать. Пусть не сразу, но с каждым днем – Эрик был уверен – прежние чувства возвращались. Отзывались болью в груди и висках. Застревали огромным комом где-то там, в сознании, не позволяя ему забыть о том, что он живое существо...
Он не жалел о том, что принял помощь, которую ему предложил Кай. Эрик прекрасно понимал, что после изгнания демона он окажется во власти медальона, поэтому нужно было ослабить его силу за счет ведьмачьих препаратов и запрещенных заклинаний.
5
Пока Тирион разбирался с декоктами за запыленным столом, Эрик решил прикорнуть и отдаться глубокому сну. До выхода был еще часок-другой, к тому же ему нужен был отдых после нескольких дней пути.
Тирион в основном бубнил что-то себе под нос, хватая из отделений сундучка граненые флаконы. Некоторые из них были из темного стекла. Они едва ли выдавали природу жидкости, которая содержалась внутри. Вынув полупрозрачную склянку с густой фиолетовой субстанцией, он залил внутрь более водянистую жидкость из другого флакона, заранее подготовленного. Внутри сосуда прошла реакция, сопровождающаяся шипением.
Отодвинув стол, юноша встал и выглянул в окно. Со стороны замка, помимо реквиема ветра, донося пронзительный возглас, а после – звериный рев.
– Эй! – он быстро подбежал к столу, схватил ремень с ножнами и бросил Эрику. – Просыпайся! Эта тварь уже продрала зенки.
Паладин вскочил с места, молниеносно закрепил рыцарский ремень, зашнуровал куртку, поправил медальон в форме сердца и стянул распущенные волосы.
– Пора. – Бросил он, услышав очередной неистовый рев бестии.
6
Мрачный зал заброшенного замка охотно принял новых гостей.
Как только они переступили порог – в нос проникли самые разнообразные и отвратные запахи: могильный смрад разложения, резкий запах отходов и сладко-мерзкая, едва уловимая, но все же имеющаяся вонь гнили.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!