Посвящается Тимофею Пахомову, который на свой страх и риск читает рассказ за рассказом 3 страница
Великан завыл. Дико, но коротко. Вскоре его огромная туша напоминала головешку, но при этом великан еще жил за счет своей толстой кожи, и Эрик бы продолжил плавить – именно плавить – монстра, если бы не его собрат.
Второй был более быстрым, как и его короткие удары.
Подпустив тролля чуть ближе, Эрик резанул его по пузу, синистром. Увернувшись от очередной тщетной попытки нападения, паладин продолжил наносить короткие удары. Острие клинка проехалось по бедру великана, исполосовало левую руку, и, когда Эрик обошел соперника, и оказался позади него, трижды пройдясь мечом по спине. Клинок заскрежетал, соприкоснувшись с каменными наростами, но кровь все же пустил.
Заигравшись с одним, паладин совсем забыл про другого великана, который уже вытащил копье и направлялся к нему.
«Надо вывести их наружу, – подумал он, увидев, как в зияющую дыру попадают слабые лучи солнца. – Лишь бы успеть».
Вернув меч в ножны, он пальнул в надвигающегося тролля небольшим зарядом молнии, а во второго – огненным потоком. Третий уже не жил.
Тролли замешкались, и упустили соперника из виду. Эрик пробежал мимо кострища, великаны, как только заметили это, побежали следом.
Следующие несколько минут паладин сновал по лабиринтам огромной каменной каверны, пытаясь найти выход и не попасться в руки хозяевам пещеры.
Вскоре, когда горы костей, отбросов и добытых вещей остались позади, и паладин ощутил холодный поток воздуха, было ясно, выход уже близко.
|
|
|
Так и было. Впереди – в виде неправильной окружности – зиял щербатый выход. Солнечных лучей пока толком видно не было, но оставалось совсем немного.
Из глубины пещеры донесся говор великанов. Вскоре они оказались в нескольких шагах от Эрика.
Увидев свет, тролли попятились, не желая принимать участие в схватке. Но паладин был готов к такому. Он медленно, даже не оглядываясь, сделал пару шагов назад, и моментально произнес заклинание Torque[11]. Серебряные нити переплелись, образовали звенья цепей, которые в тот же миг направились к троллям.
Они не успели убежать. Магические цепи быстро их обвили, стиснули и потянули к выходу, к солнцу.
Эрик просто пятился, краснел, старался ровно дышать, чтобы цепи не ослабли. Монстры при этом вопили, предчувствуя гибель.
– Мы уйдем! – пообещал один из них, цепляясь руками за землю. – Обещаю! Мы лишь искали пропитание! Сжалься, паладин!
Эрик не слушал. Цепи вывели корчующихся троллей. Их отвратительных тел коснулись солнечные лучи, и они начали каменеть. Оттенок кожи становился серым, тела трескались, но не ломались. Движения застывали, и вскоре тролли остолбенели. Навечно. Но перед этим один из них выдавил:
|
|
|
– На… надо было идти с Эрленд… – застыл.
Эрик резко дернул цепи – две глыбы треснули. Посыпались.
Он не сразу понял, что услышал и даже не предполагал, что его ждет дальше.
6
Эрик не успел вернуться на тракт до наступления сумерек, но сумел выбраться из леса. В итоге, он попал в дикий пустынный район, раскинувшийся недалеко от города. Костер разводить, конечно, не стал, чтобы не привлекать внимание ночных тварей. Ночь, к счастью, была не слишком холодной. Нужды в костре попросту не было, поэтому ему не пришлось тратить время и силы на поиски пучков борца, или как его называют еще, – аконита, растущего здесь мириадами клок.
Когда Эрик почти уснул, его тут же разбудило пение. Тихий, сладкий голос женщины наполнял округу. С вершины холма было видно, как одинокая женщина подходит к берегу озера, снимает сорочку и поет под лучами полной луны. Паладин слышал о подобных случаях, но не решался заходить слишком далеко, ибо охотиться на банши – а это именно банши – рискованно даже для таких мастеров, как он. Тем более, пока у него нет Каменного сердца, совладать с банши он вряд ли способен, поэтому ему пришлось лишь слушать убаюкивающую и в то же время жуткую песнь.
|
|
|
И князь сказал, что монстр он,
Когда народ узнал о нем.
«Мечтам конец!» – Сказал король,
Когда узнал, что князь есть тролль.
И только сейчас, расположившись на лысой вершине холма, слушая песнь банши, он понял, что хотел сказать погибающий тролль…
Утром, проснувшись, он направился к берегу, но нашел лишь белую сорочку. Банши не оставила никаких следов, хотя, судя по продолжительности ее песни, она провела на берегу достаточно много времени.
7
Как только Эрик приблизился к двери «Тысячеликого героя» ему стало не по себе. Он вспомнил песню банши. По телу пробежала дрожь, ему стало холодно. Тем не менее, он зашел.
8
– Значит, тролли мертвы, – повторил Эрлендур, опустошая кубок. – Очень хорошо… Прекрасно. Поезжай к ипату, твоя награда ждет.
Князь дал аудиенцию все в той же комнате, из которой, как оказалось позже, даже не выходил с момента отъезда Эрика. Он не покидал комнатушку, будто это была его берлога, пещера…
Стол был устлан тарелками, блюдцами, кубками да котелками. Монарх трапезничал.
– Прежде чем я уйду, позволите поговорить с вами?
– Конечно. Спрашивай что хочешь. Никто ничего не услышит, гостей в австерии нет. Только ты, я и стражники.
– Перед тем как окаменеть, один из троллей пытался что-то сказать… Сперва один молил о пощаде, а после второй произнес…
|
|
|
– Что произнес?
– «Надо было идти с Эрленд…» – процитировал Эрик. – Он не успел договорить.
– Бред, – беспечно сказал князь, забросив в рот несколько виноградин. – Предсмертный бред…
– Или сожаления.
– К чему ты ведешь?
– Как вас зовут, государь?
– Что?! Ты сдурел, паладин? Меня зовут Эрлендур, сын Дур'Вара, князя этих земель.
– Почему король Асмунд отделил ваше княжество от своих владений? Что заставило Львиное Сердце вот так просто отказаться от неплохой территории, обладающей стратегической ценностью?
– Я уже говорил тебе, Эрик. Думаю, нет нужды повторять.
– Да, – признал паладин, – нет смысла снова врать.
– Ты обвиняешь меня во лжи, паладин?! – хватанул по столу князь. – Тебе напомнить, что здесь твои слова не имеют никакого веса, а? Может, ты забыл, где находишься? Тебе напомнить, кем ты являешься?
– А мне кажется, что это вы начали забывать, кем являетесь. Вы наняли меня, чтобы я убил троллей… Всех…
Эрик обнажил меч.
– Что ты вытворяешь? Даже не смей приближаться! Стража!!! Стража!!! Бьют-убивают!
В комнату с шумом и лязгом ворвались четверо стражников. Арбалеты были наготове.
– Ну, наконец-то, – лепетал князь, – стража, арестуйте этого сукина сына за покушение на князя! Живо!
– Только двиньтесь, – зашипел Эрик, крепко сжав рукоять меча. – Этот ваш князь не тот, за кого себя выдает!
– Лжец! Засранный лжец! Убить его! На месте. Чего стоите, кретины? Это прямой приказ!!!
– Простите, господин паладин, – сказал один из стражников перед нападением.
Эрик выбил у стражника в бургиньоте арбалет и, сделав шаг назад, резанул его по животу. Клинок с легкостью прошел через панцирь и кольчугу, и впился в плоть, выпустив кровь. Один из стражников выпустил бельт. Снаряд благополучно достиг плеча паладина. Эрик сбил стражников с ног заклинанием Aer[12]. Увидев готовность остальных к стрельбе, ему пришлось делать то, чего он не хотел…
Ignis.
Стражники завопили. Бельты полетели в разные стороны, один угодил прямо в кабанью тушу. Огонь охватил комнату, добрался до двери, превращая ее в головешку. В комнату повалили еще стражники. Один из них, рябой бугай, замахнулся молотом, но так и не сумел ударить. Эрик развернулся на месте, сделал шаг, резанув верзилу. Увидев рассеченное лицо товарища, стражников начало рвать. Эрик снова ударил заклинанием.
Они извивались, кричали. Бугай тонул в стремительно натекающей луже крови, а князь наблюдал за бойней.
– Так вот какие вы, – похлопал Эрлендур. – Воины Света, защитники Лирии, а ныне – охотники за наживой. У‑у‑у, вижу, тебя ранили… Позвать цирюльника?
– Лучше ответь, почему ты… – Замолк, убедился в том, что к князю впредь будет обращаться на «ты», и продолжил: – Почему ты нанял меня для убийства троллей? Они ведь твои собратья…
– Были ими… – князь критично посмотрел на пустой графин, – пока не узнали, что мой папаша когда-то объявил охоту на троллей… На своих, как ты выразился, собратьев. Он хотел сохранить территорию, хотел власти в цивилизованном мире, а не в горах и пещерах. Пойми, Эрик, я не желал никому зла, но мои бывшие друзья не просто так начали терроризировать княжество. Они хотели убить меня за предательство, хотя я предлагал им уйти со мной, когда умер мой отец. Они отказались и погибли в своей пещере…
– Нет. Я убил их не в пещере…
– Неважно, Эрик. Сейчас это неважно. Ты выполнил свою работу, ты заслужил денег. Сколько хочешь? Десять тысяч? Пятнадцать? Да хоть двадцать!!! Бери! И уезжай.
– В письме… – напомнил Эрик. – Говориться об убийстве всех троллей княжества.
– Я боялся, что ты сделаешь плохой выбор…
Эрлендур покраснел, перед тем как принять мраморный цвет. Настолько бледный, что глазам было больно смотреть на плоть, рвущую человеческую кожу. Тролль перевернул стол, разбросал столовые предметы, двигаясь к Эрику.
Паладин, придерживая раненое плечо, вытащил бельт. У него было немного времени для разворота и удара, и он воспользовался возможностью. Острие прошлось по тянущейся ладони великана, голова которого почти упиралась в потолок.
Тролль присел, замахнулся рукой, пытаясь сбить недруга, и сумел. Паладин на некоторое время потерял равновесие и упал. Всего на мгновение.
Перед тем как встать, он запустил в Эрлендура Копье Аргуса. Направил огненный поток, и приблизился для удара.
Эрик закрутился в пируэте, нанес удар. Остановился. И снова ударил – снизу, от бедра, вверх. Меч звякнул, а тролль, занимавший почти треть своей «пещеры», упал на колени, хватаясь за полученные раны. Кровь струйками потекла на пол, заполнила пунцовым расстояние между тарелками, подносами и кубками. Конец был близок.
Эрик ударил синистром, сделал шаг назад и, выдвинув вперед острие клинка, вогнал его в горло Эрлендура. Меч до гарды погрузился в плоть.
Тролль захрапел, что-то выдавил и замолк.
Эрик ощутил в плече жуткую боль. Из раны вытекала зеленая жижа, – яд мантикоры. Бельт был им пропитан. Паладин покачнулся, и последнее, что он услышал – шаги. Быстрые шаги… Это была Элли.
9
Он очнулся в комнате, наполненной сладким запахом земляники.
Рядом, на краю лежанки, сидела Элли.
– Твой заказ затянулся… – Заметила волшебница, отбросив прядь каштановых волос со светлыми концами. – Завтра же уедем. Вот только надо решить, куда…
– Я знаю. – Ответил паладин, облизнув пересохшие губы. – Мы поедем в Роух Тор. За Каменным сердцем…
Снова уснул.
Тропа в никуда
Amor — est iracundus attractione ad invicem. Nisi sensus vitae generat vitam potens creare sensum unionis, quae nulla paria. Si non est — qui numquam unitatem. Nulla passio — nullum amor![13]
О любви мы знаем немного. Любовь — что груша. Она сладкая и имеет определенную форму. Но попробуйте дать определение формы груши!
Анджей Сапковский
«Час Презрения»
Будучи белее мела,
С носом острым, как игла,
Твоя любовь проникла смело,
Покорив мужей сердца.
А ты, красавица, смотрела,
Ты, красавица, жила, — Ты нежна, чиста, светла,
А я уже истлел дотла…
Марк Лидонский
«Письмо Джулии»[14]
1
Двери таверны «Три товарища» распахнулись, запустив в помещение холод, звуки дождя и двух посетителей.
Они были в капюшонах, но как только скинули их – привлекли внимание всех присутствующих. Высокий мужчина с распущенными пепельными волосами и девушка с темно-каштановыми локонами, имеющими светлые, как полированный медный лист концы. Они были измучены долгой дорогой, что в принципе-то никого не удивляло. Таверну частенько посещали гонцы, кондотьеры и прочие представители различных профессий, требующих, как они выражались, «стальной зад».
Взгляды присутствующих недолго были прикованы к гостям: спустя несколько минут они вернулись к своим делам, забыв о пришельцах. Гном, хозяин таверны, протирал стойку полосатым фартуком, когда к нему подошел незнакомец и незнакомка.
– Приготовьте бадью, – мягким голосом начала девушка.
– Элли, ты как всегда. – Хохотнул гном, почесывая нос, напоминающий по форме картофелину. – Только пришла, а уже бадью подать надо… Хе-хе!
– Не люблю всю эту пыль, – продолжала она таким же спокойным голосом, – а хотя, знаешь, не торопись с бадьей. Мне еще надо заглянуть к алхимику за ингредиентами для зелий. А то у Эрика их совсем не осталось…
– Может, хоть посидишь? – предложил гном. – Дорога-то вас совсем измучила, по минам вижу… Посиди, выпей, отдохни, а потом сходишь за ингредиентами…
– Наш путь и так затянулся. Ну, я пошла. Эрик, подождешь меня здесь? Думаю, вам есть о чем поговорить… Я скоро вернусь. – Она уже было собиралась идти, но тут же обернулась и взглянула на трактирщика. – Ярп, – обратилась она к гному, – не забудь про бадью.
– Не волнуйся. Вот это женщина, – шепнул он паладину, когда чародейка была уже у двери. – Беспокоится за тебя хлеще тебя самого…
– Что поделать. – Пожал плечами Эрик.
– Где ты вообще такую нашел?..
– Там, где нашел, больше нет. – Улыбнулся пепельноволосый, принимая глиняную кружку, наполненную пенистым пивом.
– Я серьезно, где?
– Я, если честно, не помню, как прошла наша первая встреча, поскольку был в отключке, но точно знаю, что она спасла меня от смерти, когда я нарвался на ведьму в лесу по очередному заказу…
2
В лесу стало тихо.
Ветки тихонько скрипели, сгибаясь под натиском ветра, завывающего над головой, словно волчья свора. Тихий шелест листвы не сумел помешать Эрику услышать мерзкий голос ведьмы.
Она была недалеко, может в десяти-двенадцати локтях. Она направлялась домой, в старую хижину, расположенную среди чудных деревьев.
Осторожно двигаясь, паладин окинул небо взглядом, вылез из ямины. Не отрывая взгляд от ковыляющей ведьмы, он переполз через трухлявый влажный ствол, и пересек бурелом. Перед ним была тропа – узенькая стезя, ведущая прямо к хижине колдуньи. С левой стороны тропки, прямо за поляной, разрастался подлесок, поросший изумрудным папоротником, который беспокойно двигался и пропускал сквозь дебри говор. Эрик спрятался. Горбатое существо, помощник ведьмы, внезапно выполз из чащобы, волоча за собой истерзанное тело рыцаря. Бургиньот, из которого торчало обломанное древко копья, звенел, ударяясь о гладкие камушки.
Горбатый, которого в округе дети прозвали Квази, плевался, что-то гундосил и жутко матюкался – это единственное, что Эрик сумел понять из всего, что этот уродец шамкал.
Несмотря на свое убогое телосложение, Квази двигался быстро – то медленно, лениво, то бегом, энергично, припрыгивая, словно огромная жаба.
Ведьма, идущая впереди, подгоняла уродца.
Существо с отвратной красной кожей было одето в рванье. В ответ на слова колдуньи оно плевалось и топало кривыми ногами.
Ему не терпелось вцепиться своими кривыми зубами в плоть рыцаря.
Каждый шаг приближал к тому самому мгновению; движение вздымало в нем невероятную радость. Он уже наслаждался той эйфорией, которую ему доставит вкус мяса и крови. Квази торопился. Жажда была неутолима.
Внезапно Квази остановился, видимо его невероятно развитый слух уловил посторонний звук. Он прильнул брюхом к земле. Существа подобные ему обладали фантастическим даром, который помогал им охотиться. С помощью колебаний почвы Квази мог узнать, сколько поблизости жертв, куда они двигаются и их скорость. Дифференцированные и в то же время отчетливые колебания… Казалось бы, такая мелочь, но если умело ей воспользоваться, можно стать одним из опаснейших обитателей леса.
Но Эрик знал о способностях уродца. Он прекрасно понимал, что Квази не сможет на него напасть, если он будет вызывать нерегулярные, спорадические колебания. Паладин сделался неподвижным. Убедившись в том, что нечеткий, слабый сигнал был ложным, горбатый продолжил волочить за собой тело рыцаря.
Дождавшись ухода ведьмы и уродца, Эрик выбрался из-за поваленного ствола, усеянного прорехами, из которых сочился ярко-золотой свет, и двинулся по тропе за целью.
Вдоль стези росли могучие деревья. Отверстия самых разных форм излучали свет, некоторые деревья имели что-то вроде лиц. Десятки изваяний, с щелками вместо глаз, смотрели на паладина; провожали его к разрушенной у вершины арке, поросшей мхом.
Он узнал надпись на дугообразном строении, которое не имело при себе ни колонн, ни пилон, ни столбов. Надпись была на Старшей Речи.
– Goityn gismer. – Прочитал Эрик. – «Оставьте надежду»…
3
Ведьма со своим помощником уже скрылась в лесу. Гадко-жуткий контральто все еще возмущал тишину, и с каждым шагом Эрик все четче понимал ее речь. Это свидетельствовало о том, что ведьмина хижина где-то совсем рядом – возможно, в шести-восьми локтях от огромного древа, которое внезапно возникло посреди тропы.
Солидно-величавый, занимавший полдороги, слегка накренившийся, ствол вздымался вверх, раскидывая по сторонам разлапистые ветки, усеянные зелеными листочками. Исполинское дерево выступало из ровной лесной стены, выползало на дорогу, заставляя любого, кто идет по стези обходить его. Узловатые корни толстенными щупальцами расходились в разные, разбегались во все направления, торчали прямо из почвы.
Но не размеры древа привлекли внимание паладина. Совсем не размеры.
На одной из толстых веток могучего дерева покачивалось тело.
Старая плетеная веревка тихонько поскрипывала. Грузное тело маятником совершало колебания. Над бритой головой бедолаги фосфоресцировал эллипс, выщербленный в стволе; рядом с ним – десятки, а то и сотни, неправильных окружностей и бесформенных дыр, освещающих тело слабым мягким светом.
Эрик подошел к телу в лоснящемся хитоне, обильно усыпанном дырками. По его оголенному левому плечу ползли гусеницы, а рваные раны милосердно прикрывал кусок старой ткани, служивший одеждой. Запекшаяся кровь и грязь слоем покрыли лицо висельника, милосердно скрывая его от чужих взглядов.
Он был не единственным.
С другой стороны, на толстых ветках, висели еще тела. Раздетые, истерзанные жадными клювами ворон тела, являющие собой следы насильственной смерти. Многих уже невозможно было опознать. На головы некоторых были надеты кожаные мешки.
Эрик огляделся. Лес вокруг молчал и явно не собирался подсказывать, что здесь произошло. Но паладин и так знал. Жрецы… Работники храмов, якобы сторонники праведного суда над колдунами и колдуньями. На деле же – убийцы, прикрывающие свою жестокость волей Старых Богов. И подобных деревьев было много… Гигантские, сказочно старые деревья висельников были почти во всех лесах. Что уж говорить, следы аутодафе были везде…
Отсалютовав неизвестным, Эрик продолжил путь. Вот только теперь он шел осторожно: потянувшись к рукояти клинка. Он ежесекундно озирался, вслушивался в каждый шорох, наблюдал за беспокойным движением папоротников. Сотканная из скрипов, шелестов, трели и завывания, лесная атмосфера поглощала посторонние звуки, врывающиеся извне и вызывающие какофонию.
Преодолев добрых шесть локтей тропы, Эрик добрался до дома ведьмы. Как он и ожидал – покосившийся домик, стоявший чуть в стороне от дороги, утопал в зарослях малины. Ветер, пронизывающий здание, напевал незатейливый мотив, проникая в зияющие прорехи окон, которые безучастно пялились на округу. Пустые взгляды дыр отозвались у паладина мурашками. Конечно, он не в первый раз видит хижину ведьмы, но в этой было что-то, чего не было в других. Может, во всем виноват сам лес. Вокруг хижины деревья были кривобокими, кустарники росли будто бы украдкой, ползли к домику, лентами двигались по старым ступеням; в общем – растительность была жухлой, лишенной оживляющего весеннего прикосновения. Впереди был развилок. Часть стези ползла дальше, в дебри, а вторая, более тонкая полоса, вдоль усыпанная костями и трухлявыми колодами, змеей устремлялась к хижине.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!