Посвящается Тимофею Пахомову, который на свой страх и риск читает рассказ за рассказом 1 страница
Шёпот в ночи
© Бабаев Анар, 2015-2018
© Перевод. Леонова Юлия, 2017, 2018
© Lodz, Poland, 2017-2018
© Classic edition, 2018
Вступление
Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека
Бытие, 9,6.
Кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем. Если долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя.
Фридрих Ницше
Пещера троллей
Короче говоря, он без помех добрался до поляны, на которой горел костер, и вот что там увидел.
Джон Рональд Руэл Толкин
«Хоббит, или Туда и обратно»
Посвящается Юлии Леоновой
1
Солнце протиснуло свои янтарные щупальца через ставни и разлило золотые лужицы на постель, пол и мебель. Мужчина с пепельными волосами ощутил, как свет падает на его лицо, пробивается сквозь веки, окрашивая все в яркие цвета.
Проснулся. Огляделся.
За окном разрасталась яблоня, ветки которой угрюмо свисали под тяжестью плодов. Где-то из глубины улочки доносился собачий лай, грязная ругань фурмана, который старался кем-то понукать, речи уличных вещунов, предвещающих Конец Света и гортанное кудахтанье, гоготание и гомон непоседливых ватаг птиц.
– Уже проснулся. Надо же. – За трельяжем сидела девушка.
Каскады ее темно-блестящих, будто бы влажных волос имели светлые – словно полированный медный лист – концы. Она уставилась на отражение мужчины, не переставая растягивать тугие – с вьющимися концами – локоны гребнем. Повторив это действие еще несколько раз, она отложила гребень на край стола. Мужчина окинул ее взглядом.
|
|
|
У девушки был небольшой, чуть вздернутый, носик, большие круглые, словно плошки, карие глаза. Ее ланиты пылали розовым, а тоненькие губы выделялись карминовым цветом помады.
Он не ответил. Не было нужды.
«Неужели это снова случилось, – подумал Эрик, поглядывая на отражение девушки в зеркале. – Пекло! Я же поклялся, что больше никогда…»
– Я должна была ехать в Телинор, – продолжала девушка. – Но твое ранение не позволило уехать сейчас.
Она погрузила пальцы в непослушные локоны, каскадами струящиеся на плечи, придвинула к себе дубовую шкатулку с орнаментом на крышке и шельмовски улыбнулась. Улыбка образовала около карминовых губ морщинки. Она открыла шкатулку в поисках нужного флакона.
– Спрашивай уже! – не выдержала девушка.
– Элли, – начал Эрик после недолгого колебания, – неужели я снова… Сколько я спал?
– Успокойся, – она потянулась за пузатым флакончиком. Комната наполнилась сладким ароматом земляники. – Ты спал не больше суток… Удивительно, что ты вообще выжил после отравления трупным ядом.
«Лучше бы я умер, – подумал он, – куда лучше, чем находиться в этом паршивом городке».
|
|
|
– Я так не думаю. – Элли повернулась к Эрику, снова одарила его прекрасной улыбкой, скривив тонкие губы.
– Ты обещала, что не будешь читать мои мысли, – напомнил он, принимая сидячее положение.
– А ты обещал не жаловаться на каждый город, в который мы едим. Принял бы уже давно медальон, жили бы в Роух Торе…
– Мне там не место. Пусть кто-нибудь другой примет Каменное сердце; мне и так хорошо.
– Ты же знаешь, никто кроме тебя и… Кая… не может принять медальон. Кай исчез, а ты… а ты вконец размяк. Почему ты не хочешь принять свою судьбу?
– Моя судьба в моих руках. Я не желаю надевать Каменное сердце и жертвовать своим. Поверь, так будет лучше не только для меня. Знала бы ты, что бывает с носителями оного медальона.
– Я знаю. Знаю, Гон тебя забери! Так же я знаю, что это ложь.
– Десять томов посвящено действию этой магической побрякушки и давно распавшемуся ордену. И в каждом томе написано одно и то же: «Франц Генриетт – последний паладин с Каменным сердцем, выживший после сражения с Дикой Охотой…»
– Я слышала эту историю сотню, а то и тысячу раз… Не обязательно напоминать мне об этом.
– Я напоминаю не тебе, а себе. Я – трус. Мой отец ждал моего прихода. Он ждал того момента, когда я, войдя в чертог, приму медальон, и стану его наследником, но я не пришел. Отец умер, а Каменные сердца распались… И все из-за меня.
|
|
|
– У тебя бзик на этой теме? От того, что ты будешь постоянно себе напоминать об этом, тебе лучше не станет. Забудь уже. Ради меня… Может, заказ сумеет вывести тебя из этой эндогенной депрессии… Что скажешь, а?
– Заказ? Что на этот раз? Утопленник? Стрыга? Кладбищенская баба? Или василиск?
– Тролль. – Она протянула ему письмо. – Если быть точнее – несколько троллей. В письме сказано, что в лесу, недалеко от Бивербурга, были замечены тролли. Все близстоящие фермы подверглись нападению великанов. Они убили нескольких фермеров и унесли большую часть скота, а поля сожгли. Если хочешь узнать больше, обратись к ипату Бивербурга.
– А имя у него есть?
– Альбер…
2
Паладин ехал медленно.
Перед ним плелся воз, на козлах которого сидел кобольд с длинной трубкой во рту. Даже не стараясь обогнать воз, занимавший половину грязноватой после дождя улочки, Эрик поднял глаза на ясное небо. Среди бледных зыбких лохмотьев облаков виднелись десятки черных точечек – птицы, паря, выписывали неправильные круги; изредка резко снижались и сразу же набирали искомую высоту, трепеща крыльями.
|
|
|
Обернулся.
За паладином, замыкающим вереницу, трусил жеребенок, облаченный в сбрую рейнсградских цветов. Это вызвало у Эрика немалое удивление – для чего они нацепили это на жеребенка? Задать оный вопрос гному, ведущему жеребенка под уздцы, он не решился. У коротышки на лице было написано, что на любой неудобный вопрос он будет либо отвечать руганью, либо – в лучшем случае – пропустит вопрос мимо ушей, скрытых в чапыжнике рыжих волос. Но не только это вызывало у Эрика вопросы. Покрытый оттисками нагрудник гнома «украшал» ветвистый узор запекшейся крови. Оружия при нем не было. По крайней мере, оно не выглядывало из складок коричневого плаща и не было приторочено к седлу.
Рядом с домом ипата, как обычно, было много возов, на которые местные нагружали пузатые бочки с клеймом в виде клевера – эмблемой одной из известнейших местных распивочных «У Джорджа МакКартина». Улочка увела воз, все это время медленно плетущийся перед Эриком, к амбарам, откуда то и дело веяло донником и чем-то, что осталось для паладина загадкой, ибо он остановился у дома ипата.
Эрик скинул болотный капюшон. Вошел.
Ипат Альбер, круглый, низкий мужчина, поднял лысую голову, и взглянул на паладина двумя поблескивающими глазами. Он пожевал блестящими губами, над которыми, закрутившись, располагались каштановые усики, спрятал бумаги в сундук и заговорил:
– Чем могу помочь, уважаемый?
– Я пришел по поводу троллей, – сказал Эрик, сделав несколько шагов вперед, к дубовому столу ипата. – Меня зовут Эрик Генриетт.
– Да неужели? – мужчина с недоверием взглянул на гостя, потрогал безупречно белое жабо толстыми пальцами. – Медальон имеется?
– Нет.
– Тогда проваливай. Был бы ты Эриком, Каменное сердце показал бы… А! – отмахнулся он, – что с тобой говорить. Таких как ты уже столько было, что вы у меня вот где сидите! Одни проходимцы заглядывают. Еще деньги вперед требуют…
– Я беру оплату только после выполнения работы. А по поводу тех… Эм… проходимцев: жулья и вправду в последнее время развелось, как…
– …дерьма. Раньше люди боялись нападения леших, утопленников, оборотней, а сейчас – разбойников, которые на большаках промышляют… Ты мне вот что скажи, сумеешь доказать, что ты тот самый Эрик Генриетт, а не проходимец?
Паладин схватил рукоять меча. Клинок прошелестел и, блеснув, покинул ножны. Руны, которыми был покрыт практически весь клинок, засветились тускло-синим огнем.
– Macte![1]– воскликнул ипат. – Прошу, садись на бержер. Итак. Сколько ты хочешь за убийство троллей?
– В письме, – Эрик вытащил сверток пожелтевшего пергамента, – сказано, что платят шесть тысяч…
– Ага, а местные болтают, что к деньгам прилагается рыцарское звание и земля… Вот только я сомневаюсь, что князь Эрлендур знает об этом. Так что, ни на звание, ни на клочок земли не надейся… Ни пяди не получишь.
– К счастью ни того, ни другого мне не нужно. Заберу деньги и уеду.
– Не так быстро, паладин. Убийство троллей дело непростое. Больше сотни бравых рыцарей, наемников и чародеев пытались покончить с ними, но, как видишь, безуспешно.
– Я не отношусь к представителям вышеперечисленных профессий.
– Ну как сказать. Многие кличут паладинов наемниками, а конкретно тебя – отступником.
– Времена меняются, ипат. Что раньше считали благородством, теперь кличут разбоем.
– Что правда, то правда… Раньше было как? Вот чужие, вот свои – фронты поделены… А сейчас, бес их знает, что творится: пока окоянцы якшаются в лесах и убивают одних, солдаты готовятся кромсать вторых, не понимая, что настоящий враг – тот, что прячется в лесу и ночами воет на луну. Жрецы призывают к убийству тех, кто не похож на других, но они подразумевают под «непохожими» кобольдов, гномов, эльфов… В общем, всех, но не окоянцев. Они, видите ли, боятся, что человечество вымрет, и на наше место встанут другие. Эти засранные ублюдки призывают к убийствам, чтобы предотвратить лишь возможные убийства… Вот и кто после этого монстр?
– Вот она – логика войны. Убивать ради жизни, а жить для того, чтобы убивать.
– А, – отмахнулся, – говорить бессмысленно. Лучше давай обсудим дело. Я так понимаю, ты уперся и все-таки собираешься взяться за дело…
– Я не узнал бы о троллях, если не письмо. – Эрик указал на цидульку.
– Уверяю тебя, письмо не мое.
– Видимо, мужики решили взять дело в свои руки, а платить за это будет князь. Давно тролли здесь поселились?
– Не больше года. В Индурсе, в лесу, нечисть кишмя кишит. Троллей так сразу и не заметишь средь всего этого дерьма: куда ни взгляни – леший, упырь, вампир, волколак или какая-нибудь другая мразь… В горах добытчиков василиски да грифоны убивают, по селам княжества ведьмы, альтисты или какая-нибудь другая зараза людей ворует. Утопцы да кикиморы любой путь испытанием делают. Некоторые, к тому же, болезни всякие разносят: раньше о натуральной оспе мало кто думал, а сейчас какой-нибудь тратник зацепит, так повезет, если хотя бы столбняком отделаешься. В худшем случае – оспа. Рассказов о подобном море. Даже сам видел однажды, – мужика сай-гуль покусал, так тот что-то подхватил – сгнил, бедолага, прямо на лежанке. Прям волосы дыбом встают.
– Это, милсдарь ипат, сейчас меня волнует меньше, – поднял голову Эрик. – Лучше введите меня в курс дела по поводу троллей, а кулуарные разговоры оставим на потом. Я более чем уверен, что они здесь не случайно. Что-то влечет их…
Ипат блеснул зубами, откинулся на спинку стула.
– Тут ты прав. То же самое говорил чародей, пока его не сожгли за ересь. Он не был одним из тех кретинов в чудных шляпах и пестрых мантиях – этот был уважаемым волшебником, никогда не допускал оплошностей, говорил необходимое, не более, а свободное время проводил в своей башне. Но как только появились оные тролли, колдун решил разобраться с ними… – Ипат вытащил из сундука свиток. Целостность сургуча была нарушена. – Здесь, уважаемый милсдарь, – продолжил он, двигая свиток к паладину. – Обвинения чародея. Он утверждал, что князь Эрлендур объегорил великанов, выкрав у них Брисинг, какой-то священный для троллей камень. Эрлендур, понятное дело, не стал терпеть подобных заявлений, ибо это помаленьку отзывалось брожением. В общем, намудрив что-то с законами, князь все-таки добился своего и убрал наглеца удобнейшим образом: обвинил в ереси и ведьмачестве. В итоге – бедолагу сожгли в паре метрах от паперти Храма.
– А что делали тролли?
– А что они могут? Ясное дело, продолжили убивать. И с каждым днем количество жертв увеличивается…
– И, я так понимаю, вы все это время бездействовали… Ждали, когда тролли доберутся до города.
– Mea culpa, mea maxima culpa[2]. Но сейчас здесь ты, поэтому я spero meliora[3]. Скажи, что ты собираешься делать?
– По-моему и так понятно. Что я еще могу?
– Если ты и вправду сможешь освободить нас от террора великанов, я заплачу семь тысяч! Будь уверен.
– Larga manu[4]. Не боитесь потом проблем с законом? Это равносильно хищению, насколько я знаю. Есть риск прожить оставшуюся жизнь в узилище…
– Зато мы будем жить in расe[5]. Я не боюсь проблем с законом, если речь идет о безопасности горожан. А князь… Он ничего не предпринял для убийства окоянцев, народ запомнит имя того, кто их освободил.
– Неужто вы делаете это лишь honoris causa[6]?
– Не совсем. Но, ничего не делается gratis[7]. Я рискую свободой и своей семьей ради жителей, а взамен хочу, чтобы они знали своего спасителя. И я говорю не только о себе, Эрик. Ты – главная деталь во всем этом. Без тебя ничего не будет.
– Я предпочитаю оставаться в тени. Fama clamosa [8] не для таких, как я.
– Какие бы меры ты ни предпринял для того, чтобы и дальше оставаться в тени, о тебе все равно слагают легенды… Об Эрике можно услышать много баллад.
– Да кто вообще станет верить балладам вечно пьяных скальдов?
– Все. И я в том числе. Ну не будем отвлекаться от главной темы диалога.
– Согласен. Что было после сожжения чародея?
– Недовольство жителей. Шествие на майдане пришлось остановить путем насилия, иначе разъяренная толпа уничтожила бы весь город. После того как все более-менее улеглось, на место старого колдуна пришел новый… Эльбранд, старый чудак. В первые же дни он расшифровал надписи на менгирах рейванов, после взялся за старые свитки, написанные на Старшей речи. Эльбранд до сих пор уверен в том, что причиной появления подобных существ – не только троллей – является Перерождение мира, после коего и появилась магия со всеми вытекающими.
– И ради чего весь этот титанический труд?
– Во-от, – ипат Альбер сплел пальцы на животе. – Я к этому и вел. На одном из менгиров, расположенных в дебрях леса, было написано о древнем дубе, который… Эм… Подзывает, что ли, этих окоянцев, и те с радостью приходят на зов. Вот он считает, что тролли – как и все, в общем-то, существа – явились по зову дуба.
– Что было написано на менгире?
– «Придут на зов природы существа любой породы».
– Бред, – сказал паладин. – Этот… дуб – миф. А ваш чародей явно плохо знает язык рейванов… Он явно добивался рифмы, ибо все приличные предсказания в стихах. Никто не станет доверять нерифмованной ворожбе.
– Ну, может и бред, но горожане все же верят. Некоторые даже собирались срубить все деревья в лесу, чтобы избавиться от оного дуба.
– Тогда на смену троллям явятся лешие, что еще хуже. Лучше скажите, знаете ли вы, где живут эти великаны?
– В пещере, как и подобает троллям…
– Обычно они живут под мостами.
– «Времена меняются», – процитировал паладина ипат. – Теперь великаны не желают жить под мостами, следить за их целостностью и тому подобное… Ныне они предпочитают убивать любого, кто не заплатит за проход через их мост… – замолчал, а после добавил: – так, когда ты собираешься приступить к делу?
– Как только мы сойдемся в цене.
– Я уже сказал, – ипат Альбер пожевал блестящими губами. – Семь тысяч.
– Э, нет. Так не пойдет. Я не стану подписывать документ, предлагающий мне лишнюю тысячу даром.
– Она не лишняя, Эрик. – Хохотнул градоправитель. – Денег вообще лишних не бывает. Считай, что эта тысяча – знак признательности, что ли... Ты укокошишь троллей, а это, браток, ведь непростая работенка… Сумма никого не удивит… Уверяю тебя.
– Я не стану расписываться на фактуре. Даже для наемника, коим меня считают, негоже принимать завышенные счета.
– До меня был ипат Йозеф, думаешь, он делился с другими разницей, на которую облегчал княжескую казну? Сомневаюсь.
– Э, нет, милсдарь Альбер. Либо вы измените счет с семи тысяч на шесть, либо я уеду из города. Тогда ищите другого желающего поохотиться на троллей.
– Тьфу! Лады, браток, по рукам. Вижу, человек ты честный, что в наше время редкость. Только, надеюсь, что ты никому не скажешь о том, что я тебе предложил, не то…
– Это не мое дело, градоправитель Альбер. – Прервал Эрик, скривив губы в некое подобие улыбки.
3
На вывеске австерии было написано «Тысячеликий герой».
Изящное здание из кедрового дерева, расположенное между двумя магазинчиками, имело остроугольную крышу с высоко торчащей трубой. Фасад таверны украшало крыльцо, уставленное разлапистыми растениями, вырастающими из кадок.
Эрик приблизился. Взглянул на вывеску, чтобы убедиться в том, что он не ошибся с местом встречи. В принципе его не удивляло, что князь Эрлендур выбрал в качестве места встречи австерию; он слышал множество историй о чудаковатости монарха, которую иногда сменяла жестокость. Но сам факт того, что ему предстоит неофициальный разговор со столь высокопоставленной личностью, внушал неуверенность. Эрик часто говорил с королями и еще чаще – с князьями, и, несмотря на такой богатый опыт, ему было не по себе.
Тем не менее, паладин поднялся к двери, и его рука поползла к ручке.
Из помещения австерии доносился говор. Ругани – о диво! – Эрик не услышал. Это свидетельствовало о присутствии князя в здании.
Паладин тяжело вздохнул.
Дверь со скрипом открылась.
Все круглые столы в «Тысячеликом герое» – занятые в основном тучными гостями – были накрыты скатертью. Это уже свидетельствовало об элитарности данного места.
Среди гостей Эрик мог легко определить лишь ремесленников и купцов, остальные личности остались для него загадкой, как и то, где сидит князь. Паладин остановился, окинул помещение мимолетным взглядом, всячески скрывая удивление. Он не хотел выглядеть как какой-то провинциал.
Пажи в белых костюмах разносили фужеры на серебряных подносах. Упивающиеся своим положением богачи всеми силами старались насолить персоналу, требуя безупречно порубленное мясо, сверкающие, «как звезды в ночи», столовые приборы и тому подобное. Угрюмые, скованные своим положением, пажи, молча, выслушивали стенания богатых, мерзких экстерьером клиентов.
– Могу я вам чем-то помочь, милсдарь? – к Эрику подошел юноша с прилизанными волосами.
– Эм… Думаю, да. Князь Эрлендур назначил встречу…
– Прошу за мной. – Прервал паж, продолжая стоять так, будто ровность его осанке придает спрятанная под фраком жердь.
Паладин некоторое время простоял в мертвом молчании, но все же пришел в себя, когда юноша уже добрался до галереи, и окликнул его:
– Милсдарь. Прошу сюда.
Комната, в которую его привел паж, освещалась сальными свечами.
Середину большого помещения без окон занимал огромный дубовый стол. Вдоль трех больших латунных подсвечников, увитых фестонами воска, располагались фужеры, блюдца, подносы и тарелки. Среди громоздившихся кушаний были оленьи кострецы да окорока, исполинских размеров кабанья туша, поблескивающая румяной корочкой в свете свеч, украшенные клюквой, белыми грибами и различными видами соусов пластины мяса, котлеты, начиненные черносливом да паштеты. Особое место занимала осенняя птица – фазаны, цесарки, читки, перепела, куропатки, рябчики да бекасы.
В комнате пахло душицей, арахисом, мускатным орехом и чесноком.
Комната была такой же импозантной.
Одну из стен украшала композиция из алебард, гизард, круглых щитов с бронзовыми умбонами, тяжеленных секир и скрещивающихся палашей. Прилегающая стена была увешана портретами людей в идиотских нарядах с не менее идиотскими жабо, которые имели пестрые узоры – как у циркачей из Телинора. Напротив совокупности облезлых портретов располагались остатки, коим не хватило место на первой стене и несколько трофеев в виде голов. Эрик с легкостью узнал голову волколака, тролля и кикиморы. Центральное место занимала голова василиска. Скорее всего, южного.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 174; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!