Глава 2: Любовь не может погибнуть 8 страница
Я была так рада, что мы были наедине, потому что я спрыгнула со своего места на его сторону, сжимая его в своих маленьких руках до того, как он сможет вымолвить еще хоть одно слово. И я не ошибалась, когда думала, что ему нужна защита, но ошиблась в том, насколько глубоко мы были испорчены.
Глава 5: Близко к грани
«Потеря надежды, а не потеря людской силы, является тем фактором, который решает исход войны. Но беспомощность провоцирует безнадежность».
Б. Г. Лиддел Гарт
Харпер
Самым интимным моментом, который я когда-либо разделяла с кем-либо, был момент, когда я обхватила Вона сзади, а он тихо рыдал в моих руках. Мы будто находились в своём собственном пузыре боли, отчаяния, вины и страданий, в то время, когда весь мир вокруг нас продолжал жить.
Мне было плевать на то, кто смотрел на нас. Мне было бы плевать, что подумала бы Мэри, если бы она сейчас вышла с нашим кофе и едой. На что мне было не наплевать, так это на то, чтобы защитить парня, который винил и мир, и себя в смерти своей матери. Я хотела защитить его от той боли, но для этого было уже поздно, и ему нужно было это понять. Этот вид агонии разрушил бы вас изнутри. Мне было это известно. Я смотрела на своего отца и видела, что она сделала с ним, и я боялась за своего брата, если я не выкарабкаюсь. Я боялась, что он будет запивать горе как Вон и никогда не выберется из этого.
Вся эта боль внутри него переместилась прямо ко мне в душу, и мне было больно за него, но на тот момент я лучше всего знала то, что единственное, от чего его нужно защитить — это я.
|
|
|
Не было никакого чёртового исхода, где я позволила бы ему пройти через беспомощность наблюдения за тем, как тот, кто ему дорог, увядает, словно осенний лист. Да, довольно поэтично, в голову не шло ничего, кроме поэзии. Я чувствовала, как боль и ненависть горят в моей собственной беспомощности, хотя и научилась, как это обуздать, потому что никому легче от этого не стало бы. Вместо этого я ласково успокаивала парня и поэтому дала прочувствовать это всё. В какой-то момент он перестал дрожать и уткнулся лицом мне в шею, а моё сердце сбилось с ритма. Клянусь, если бы это не рак меня убивал, то это сделали бы его нежные касания.
Я чувствовала его пульс под своей ладонью, сильнее и быстрее моего, когда он бился под кожей. Он поднял свою руку и пропустил сквозь пальцы мои волосы на затылке, и мурашки снова одолели меня, как только он мягко поцеловал мою шею. Влага на его ресницах щекотала мою кожу, поэтому я боролась с желанием извиваться. Его маленькие поцелуи переместились с шеи на челюсть, а от его дыхания напротив в моем животе зародилось тянущее ощущение.
|
|
|
Его губы остановились у уголка моего рта, и мне всего лишь требовалось немного повернуть голову, чтобы он меня поцеловал. Он ждал, пока я решусь переступить черту, которую сама же нарисовала и теперь хотела стереть. Моё сердце как сумасшедшее трепетало в груди напротив его плеча, что это было почти больно.
— Ничего, что это публичное место? — раздался разъярённый женский голос, сопровождающийся громким звоном тарелок, сталкивающихся со столом, когда я быстро вырвала ладони из рук Вона.
Не прошло много времени, прежде чем вина и стыд стали моими лучшими друзьями. Вина висела на мне мёртвым грузом, потому что после того, как я выяснила, что болезнь, высасывающая жизнь отняла у него мать, я без сомнений знала, что не позволю ему наблюдать за тем, что она делает со мной. Но всё же, я не отталкивала его от себя, чтобы спасти, а засасывала всё глубже. Я хотела целовать его, хотела чувствовать его горячее дыхание напротив своего рта, хотела тот невинный поцелуй, который мы разделили этим утром, сидя на холме в задней части его грузовика.
Тем не менее, это не должно было произойти, неважно как сильно и отчаянно мы этого хотели. Вону нужна была свобода от цепей смерти, а быть рядом со мной — значит бросить якорь в ад, от которого он отчаянно хотел освободиться.
|
|
|
Мне не удалось извиниться перед Мэри перед тем, как она ушла. Я просто сидела на своём стуле и пыталась отстраниться от единственного парня, который помог мне почувствовать настоящую, свободную жизнь, что теперь ощущалась карточным домиком, грани которого вращались вокруг меня.
Счастливое будущее Вона не рядом с девушкой, у которой заканчивался «срок годности». Вон потянулся к моей руке, а я... потянулась за своим кофе. Да, я знаю... Я курица. Большая, жирная, эгоистичная, больная курица.
Вон
Я не знал, что сказать или сделать. Глаза Харпер были будто омрачены. Этого не было до того, как я сказал ей правду, и я бы очень хотел держать свой большой рот на замке до тех пор, пока не смог бы объяснить всё лучше, наедине.
В её глазах всегда таилась тяжесть бремени, которое она несла, но сегодняшним утром, когда мы были вдвоём в моём грузовике, я увидел их истинный свет и узнал настоящую Харпер. Сейчас она была мрачной из-за моей чертовой жизни, и я ненавидел себя за то, что втянул её в это.
Кто, черт побери, вообще делает такое с человеком, о котором заботится? Придурки — вот кто. Я настоящий сын своего отца. Он был проклятьем, мама ненавидела его, и я научился ненавидеть его тоже, и мой гнев иногда брал надо мной верх.
|
|
|
Конечно, «черт побери»[13] было неубедительной версией истинного слова и вырвано из хорошего телесериала. Это раздражало некоторых людей, но мне все равно, так как мама предпочитала это слово. Только то, что она в земле, не означало, что я должен был перестать уважать её желания.
Мне нужно было позволить Блу уйти, — она явно боролась именно с этой мыслью. Я узнавал состояние бегства, когда видел его. Я хорошо в этом разбираюсь. Знаю, что должен, но тем не менее, я не мог позволить ей уйти. Я не знал историю этой девушки, её друзей, секрет, что она скрывала, но я знал её.
— Итак, — я выдохнул. — О чем ты думаешь?
Она отпила свой кофе, глядя на меня через чашку, и я сделал тоже самое, несмотря на то, что не испытывал сейчас потребности в питье или еде.
— Я думаю, что у меня и моего лучшего друга много призраков, с которыми нужно бороться. С некоторыми мы можем иметь дело, некоторыми нужно поделиться, а есть те, от которых мы должны друг друга защищать. То, что ты только что сказал мне, должно было быть сказанным, и я собираюсь помочь тебе. Первым делом тебе нужно проверить наши печенья на наличие плевков, так как я немного боюсь мести Мэри.
Я не мог подавить смех, который был готов вырваться из моей груди. Конечно, я знал, что она не серьезно относилась к напряжённости, возникшей между нами, но я ничего не имел против. Она захихикала и толкнула в мою сторону тарелку, сморщила свое милое личико под своими прекрасными волосами, в которые мне все ещё хотелось запустить руки.
Я знал Мэри, и при всём при том, что она злилась на меня за то, что я провёл с её сестрой ночь ничего не значащего секса, она не плюнула бы ни в чью еду. Это было ниже её достоинства. А секс на одну ночь был ниже достоинства её сестры, но, когда возникла дилемма, ведь я не был ни с кем в отношениях и все такое, я сделал то, что было лучше всего — сбежал, пока она спала.
Конечно, они знали, что я сделал. Я делал это в течение последних трех месяцев с тех пор, как отправил мою маму на покой, но это было так, как будто каждая из них думала, что может спасти меня, или что я проснусь и увижу, какие они замечательные девушки и положу конец своей беспорядочной половой жизни. Они неправильно думали. Я делал это не для того, чтобы найти спасителя. Я делал это, чтобы отвлечься.
Теперь я знал, чего они хотели, знал, чего они жаждали, потому что я жаждал этого с Харпер, моей Синей птицей. Я просто хотел быть достойным её.
— Ты в безопасности. Мэри не сделала бы этого. Ешь, пока не остыло.
— Вон?
— Я — пасс. — Да, я использовал ещё один. Использовал его, потому что я трус и мог сказать это более мягким тоном, но я не хотел, чтобы она произнесла следующие слова. Я не знал, что это могло быть, но мог сказать, что они собирались вновь ограничить нас, а мы имели и так достаточно ограничений, как в наших отношениях, так и в наших жизнях. Особенно в моей.
— Ты понимаешь, что только что использовал свою вторую возможность уйти от ответа. У тебя осталось всего десять. — Она взяла немного хрустящего печенья, бросила в рот и облизала палец. Будь я проклят, если это не самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.
— Да, — я взял огромный кусок своего и жевал с незаметной улыбкой, а она хихикала. Она удивила меня, наклонившись через стол и потянувшись к моему лицу, я застыл. Большим пальцем она вытерла пятнышко соуса с уголка моего рта и задержала его, чтобы я увидел, прежде чем снова сунула его себе в рот и начала посасывать.
Чёрт, нет. Я был не прав раньше, потому что именно это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел, и я уверен, чёрт возьми: это не то, что делают лучшие друзья.
Затем она взяла свой кусок покрытого соусом печенья и, молча, начала жевать, используя обычное действия как отвлекающий манёвр от сексуальной напряженности, и я поклялся придушить себя за то, что напугал её.
Я смотрел, как она вглядывается в окно на улицу, наблюдая за тем, как люди гуляют взад и вперед, разговаривают, заворачивая в магазины. Смотрел, как она нахмурилась, увидев, как мать ругает своего ребенка за то, что он шел слишком медленно. У миссис Палмер было шестеро детей, но больше не было никакого терпения. Я мог практически видеть мысли Блу, оценивающей свое поведение на месте матери этого ребенка. Хлынувшие лавиной мысли о будущем, когда она остепенится и выйдет замуж, как ее дети будут выглядеть. Шатены с голубыми глазами как у нее, и немного — как у меня.
Вау! Откуда, черт возьми, это взялось? Я хотел её, я чувствовал, что она мне нужна. Но любил ли я ее? Я знал ее слишком мало о ее жизни, чтобы сказать. Нужна ли мне она? Я чувствовал, что знаю ее настоящую, и только это имело значение. Я любил то, как она заставляла чувствовать меня, как постоянно удивляла меня, но это ведь ничего не значило, правда? Я не знал, потому что никого никогда не любил, кроме мамы, и я чувствовал это по-другому.
Я знал, что не вынес бы её потерю. Нет, я был бы потрясен гораздо больше. Если бы я увидел её с кем-то другим, это убило бы меня, но была ли это любовь? Что бы то ни было между нами — все, это сделало меня зависимым от этой прекрасной незнакомки; Я держал это в себе. Я знал то, что я желаю ее, как ничто другое.
Я даже не притронулся к своей еде, и это паршиво, ведь обычно я любил их еду, но то, что я сидел напротив Блу, заставляло каждый мой орган чувств напрячься до опасно высокого уровня, и еда никак не могла бы с этим сравниться. Я почувствовал запах ее шампуня с медом и цветами, но, хоть убей, не мог понять цветочный аромат. Что-то такое было в теплице, но я никак не мог точно определить. В любую секунду она могла назвать меня странным, потому что я делал настолько глубокие вдохи через нос, что мог бы закончить тем, что мои легкие перенасытились бы кислородом прямо перед ней. Боже, я слабак.
— Итак, ты бы продалась за кофеин? — спросил я и она повернулась ко мне, изумленная и с широко открытыми глазами, пока я хихикал на своем месте. — Это нечто из того, что я придержу для себя, кстати. Я не хочу, чтобы кому-то из этих грязных ублюдков достались такого рода сведения. Но что еще доставляет тебе удовольствие?
Она вмиг все проглотила и посмотрела на мою пустую тарелку, пока делала глоток своего латте, оттягивая время.
— Сахар. Точнее, шоколад. И пирожные... Также люблю торт. — Она улыбнулась, а мое тело в буквальном смысле среагировало на ее улыбку.
— А шоколад, покрытый карамелью или ирисками? — спросил я, так как хотел взять ей немного прямо сейчас. Я бы купил ей их целый грузовик, если бы пришлось.
— Нет. Мои любимые — это вишневые батончики, ты знаешь такие. Они покрыты шоколадом сверху и с вишневой начинкой внутри. — Это как любовь, завернутая в сладкое совершенство. — Она вздохнула, просто размышляя над этим, а я засмеялся.
— Ты настоящая девчонка.
— Я знаю. Дело в том, что тот сорт, который мне нравится, тяжело достать в Сиэтле, и, очевидно, еще сложнее найти здесь, в центре... ну, дело в том, что мне их не хватает, и мне нужно подождать, пока я не проведаю маму, чтобы взять еще из кондитерского магазина. Это единственное место, где я могу их найти. Я привезла две сумки в прошлый раз, когда нашла их, и съела последнюю пачку по пути сюда.
Я был почти уверен, что знал, какие именно она имела в виду, и хотел сказать ей, что их изготавливают приблизительно в часе езды отсюда, но подумал, что мне хотелось бы удивить ее этим позже.
— А что насчет тебя? — спросила она. — В чем твоя слабость? — Она откусила кусок от своего печенья и начала жевать.
— Я тоже люблю торт. Я вообще люблю еду, но если бы мне нужно было назвать свое любимое, я бы назвал пирог. Персиковый пирог, яблочный пирог, это не имеет значения. Господи, мама могла испечь пирог напополам с яблоком и ягодами. Я не ел ни одного из них, с тех пор как... — Ее лицо поникло, и вскоре то же случилось с моим. — Как бы то ни было, пирог — это то, чем ты покоришь мое сердце.
— Думаю, это только один из способов, но если кто-то спросит, я с уверенностью дам им знать.
Я не упустил ее невысказанного послания. Я хотел беречь ее сердце, а она была готова стать сводницей для моего. Она произносила все это, несмотря на то, что ее грустные глаза отражали совсем другое. Было нечто, что она скрывала, нечто, что заставляло ее вести борьбу со своим сердцем, и я собирался это исправить. Это — моя ей клятва.
Харпер
Я чувствовала неоспоримое притяжение, и все же должна была его отрицать. Так сложно, когда это нечто из того, что ты никогда ранее не чувствовал, но чего так сильно хотелось. Я хотела этого так сильно, что это причиняло мне боль. Но чтобы заботиться о нем, любить его как своего друга и не только, я также должна была отпустить его, освободить его.
Так что мысленно и с тяжелым сердцем я снова оттолкнула его назад во френд-зону, там он и должен был оставаться. Никаких больше размытых границ, никаких игр, никаких... стремлений к будущему с ним, потому что он мог все это видеть. Он читал меня как открытую книгу, а если бы он заметил это, то не стал бы двигаться дальше.
— Спасибо за завтрак. Нам, пожалуй, следует вернуться прежде, чем занятие Бенни закончится, чтобы он не вышел из себя. — Его ухмылка показала, что он видел сквозь возводимый мной «баланс», но это не имело значения. Если уж на то пошло, то так лучше.
— Мне еще нужно подготовить свое домашнее задание. Я слышала, что миссис Холмс ставила тебя перед классом, чтобы ты объяснил, почему не выполнил задание, которое она задавала на выходные. Я не собираюсь быть одной из ее жертв.
Вон рассмеялся и допил остатки своего сладкого чая.
— Это было в прошлом году, и все не так плохо, как ты думаешь. Я заставил миссис Холмс безумно покраснеть, когда поднялся и объяснил, что был так пьян на вечеринке по случаю дня рождения Деррика Гудинга, что был близок к алкогольному отравлению, лишился одной брови и всей своей одежды. А затем я просвятил ее с широкой улыбкой, как ей повезло, что моя сексуальная персона с чувством стиля почтила ее класс своим присутствием в то время, как все, чего мне хотелось, это повторить все это снова.
Я не смогла сдержать смех, вырвавшийся из моего горла, когда покачала головой.
— Ты хотел повторить адские выходные?
— На самом деле, я не помню, были ли они адскими, потому как не помню выходных вообще, а нет, помню, как удрал оттуда. У меня была нехилая головная боль, мой рот напоминал дно вольера, не клетки для птиц, а чертового вольера. И ты что, пропустила тот факт, что я лишился одной из своих бровей?
Я подняла руки в знак защиты, продолжая сильно смеяться.
— Как я могла это пропустить? — сказала я, высматривая какую-либо разницу между его бровями, чтобы вычислить, которая из них была сбрита. Он поднял руку к своей правой брови, от чего мой смех только усилился.
— И правда, — попытался он меня приструнить, поднимаясь со своего стула, а я поднялась со своего, продолжая смеяться.
Чем больше я пыталась прекратить свой смех, тем хуже он становился. Я продолжала представлять его с одной бровью, что подрывало мое самообладание. Он потянулся в карман за своим бумажником, достал несколько купюр и положил их на стол, прежде чем он закрыл, когда наши взгляды встретились, и мой смех немного утих. Его глаза были полны вызова и веселья. Вы бы по нему и не поняли, что менее десяти минут назад он просто поделился со мной грустной историей.
Такой Вон мне нравился. От такого Вона мне нужно было держаться подальше, потому как он заставлял меня чувствовать то, что у меня не было права ощущать.
Хихикая, будто ничего в мире меня не заботило, я выбежала из кафе и едва ли не сбила с ног группу детей, которых бегло узнала по школе. Я извинилась, в итоге двое остались довольны моими извинениями, один очень большой парень просто улыбнулся, а одна девушка сказала мне смотреть, куда я иду, и уже было собиралась просвятить меня о том, как она недовольна, пока Вон не положил руку мне на поясницу.
— Эй, Сара, — кивнул он, а затем улыбнулся в сторону группы. — В чем дело?
Было почти смешно от того, что все их глаза были прикованы к руке Вона, обернутой вокруг моей талии. Будто они никогда раньше не видели его прижатым к девушке. Учитывая его бесспорную репутацию, я бы сразу же опустила этот момент. Я ощущала жар его руки на своей коже сквозь ткань моей футболки, несмотря на то, что старалась этого не делать. Было слишком очевидно, какие чувства он вызывал во мне одним лишь своим прикосновением, я отстранилась, стоило ему прижаться к моему бедру и наклониться к уху. Твою ж мать, от его дыхания у моей шеи было еще хуже, чем от его руки.
— Я могу устроить скандал, если хочешь, — прошептал он, и я поверила ему.
Я быстро затрясла головой и старалась продолжать улыбаться, пока группа недоуменно смотрела на нас как на лабораторный эксперимент.
— Познакомишь нас? — спросил парень в белой футболке с изображением команды Грин-Бей Пэкерс.
Вон притянул меня к себе и широко улыбнулся. Это было мило, но также и очень страшно, потому что я боялась того, в какой роли он собирался меня представить. Я не знала от чего, потому как, ей-богу, что бы изменилось, скажи он, что мы были больше, чем друзья? Он знал, что я не искала отношений. И все же, я боялась.
— Это мой новый лучший друг Бл... Харпер. Харпер, это Мэт, — сказал он, указывая на фаната Пэкерс. — Это Сара, Бенджи, Грант, а этот здоровяк — Фути.
Я нахмурила брови, пытаясь соединить школьную историю прошлой недели. Мне казалось, что Фути было названием вечеринки, а не человеком, у которого и проходила вечеринка.
— Фути — парень? — Я тут же стала чувствовать себя ужасно и смущенно. К моим щекам прилила кровь, и я неловко пробормотала свои извинения.
— Не извиняйся. Это легкое недоразумение, — сказал Фути, делая шаг вперед и протягивая мне свою руку. Когда его пальцы обернулись вокруг моих, то полностью их захватили. Он был действительно большим. Фути поднес мою руку к своим улыбающимся губам, но прежде чем он смог поцеловать ее, подошел Вон и по-дружески его толкнул. Затем он оттолкнул мою руку так, словно я могла бы подхватить смертельную болезнь. Ну и шутка.
— Отвали, брат.
Фути рассмеялся, от чего его большой живот начал забавно подпрыгивать, и на мгновение я подумала о нем как о молодом Санте с мускулами. Вполне очевидно, что они называли его «Фути» из-за его фигуры. С головы до пят у него было очертание футбольного мяча. Интересно, играл ли и он тоже.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 169; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!