Психология восприятия мифов, информационных сообщений

Некоторые исследователи утверждают, что сегодня предметом социологической теории массовой коммуникации продолжают ос­таваться так или иначе понимаемые процессы общения, а не пере­дача и воздействие информации самой по себе. Вряд ли можно согласиться с такой постановкой вопроса. И хотя исследования П. Лазарсфельда, Б. Берельсона и Г. Годэ позволяют рассматривать явление массовой коммуникации не «само по себе», а в социаль­ном, культурном, политическом и экономическом окружении. Од­нако процесс передачи информации, ее воздействие представляют самостоятельную сферу. Это продиктовано тем, что средства мас­совой информации (пресса, телевидение, радио, Интернет) есть сами по себе сообщение (по Маклюэну), воздействующее особым образом на человека. Научно-технический прогресс постоянно ус­ложняет процессы создания и передачи информации, ее воз­действия. Исследования психологии восприятия информации подтверждают это.

В восприятии мифа, информационного или пропагандистского сообщения важнейшую роль играют установки в сознании че­ловека, а то и целой социальной группы. Установка, как система устойчивых взглядов человека, соответствующим образом преоб­разует содержание информационного сообщения. Информация,

411

проходя через фильтр установки, вызывает направленные мысли­тельные процессы и эмоциональные состояния.

Профессор Нью-Йоркского университета Дж. Клэппер в своей книге «Эффекты массовой коммуникации» утверждает, что чело­век приемлет в первую очередь то содержание, которое согласуется с его установками, приобретенными ранее. Поэтому, считает Клэппер, информационное, пропагандистское сообщение чаще выступает как элемент, усиливающий установки, чем как элемент, изменяющий их [17, 15—54]. Дж. Клэппер относит эту тенденцию к психическим особенностям человека — избирательности внима­ния, восприятия и запоминания. Избирательность внимания про­является в том, что человек отбирает ту информацию, которая со­гласуется с его взглядами и игнорирует те сообщения, которые противоположны по содержанию. Избирательность восприятия заключается в том, что информация, противоречащая установкам человека, преобразуется им так, что начинает соответствовать оп­ределенным взглядам и настроениям. Избирательность внимания проявляется в том, что быстрее и прочнее запоминается та инфор­мация, которая соответствует установкам человека.

Эта схема восприятия информационных, пропагандистских со­общений, по Клэпперу, подтверждается практикой и должна учи­тываться в функционировании общественных связей. Но схема Клэппера «работоспособна» в условиях «традиционного», устояв­шегося общества. А когда общество находится в -переходном пе­риоде, на стадии революционных преобразований или реформи­рования, механизм общественных связей работает в экстенсивном режиме, который выражается в тотальной, активной, часто агрес­сивной пропаганде. И тогда под воздействием такой пропаганды установки людей меняются.

В гитлеровской Германии установки значительной части насе­ления под воздействием тотальной пропаганды были изменены в течение 5—8 лет. Американский историк У. Ширер в своем фунда­ментальном исследовании «Взлет и падение Третьего рейха» отме­чает:

«Тот, кто не жил годами в тоталитарном государстве просто не в со­стоянии представить, насколько трудно избежать страшных последст­вий продуманной и систематической пропаганды господствующего режима. Часто в доме знакомого немца, в конторе или во время слу­чайного разговора с незнакомым человеком в ресторане, в пивной или в кафе я слышал довольно странные утверждения от, казалось бы, ин­теллигентных людей. Было очевидно, что они, как попугаи, повторяют

412

разные нелепости, услышанные по радио или вычитанные из газет. Иногда я торопился высказать им это, но в таких случаях наталкивался на недоверчивый взгляд или на такую реакцию, будто допустил в их присутствии страшное богохульство. И тогда я отдавал себе отчет, на­сколько тщетны попытки установить контакт с человеком с деформи­рованным сознанием, для которого реальностью было лишь то, что внушили ему Гитлер и Геббельс — эти циничные фальсификаторы правды» [11,286—287].

В сталинском Советском Союзе идейные установки в сознании большей части населения, прежде всего молодого поколения, бы­ли сформированы в течение 10 лет, с 1931 по 1941 г. В связи с этим интересно свидетельство гитлеровского чиновника Хуземана, ко­торый в своем сообщении о политическом положении в Белорус­сии в феврале 1942 г. писал следующее:

«Население высказывается очень сдержанно. Люди старшего поколе­ния более доступны, и если они разговаривают один на один, выража­ют ненависть к старой большевистской системе. <...> Самая опасная возрастная группа — 17—21 год. Она заражена на 99%, и ее следует вычеркнуть из списка живых. Наибольшей ошибкой было бы ор­ганизованно собрать население этого возраста и воспитывать его... Та­ким образом были бы выращены только банды заговорщиков... Эти области следует очищать в течение длительного времени с помощью военно-полевых судов. Застигнут — расстрелян! Судебное разбира­тельство излишне!» [1,87].

Даже немецкий чиновник, который был проводником полити­ки гитлеровских карательных органов, признает новое мировоз­зрение у советской молодежи, ее нацеленность на сопротивление оккупантам, на подпольную и партизанскую борьбу. С этим воспи­танным советской властью мировоззрением молодежь вошла в Отечественную войну. Ее воспитание пришлось на годы коренных реформ в СССР, на годы индустриализации, коллективизации, культурного строительств, развития образования и на годы чудо­вищных репрессий, которые преподносились массовому сознанию как борьба с врагами реформ и социализма.

В современной России в результате перестройки оказался нару­шенным традиционный механизм социальных регуляций в виде государственных и общественных институтов, которые обеспечи­вали процесс социализации и духовно-идеологической преемст­венности поколений. Под воздействием нарастающей дезинтегра­ции монолит единой государственной культуры стал распадаться на множество национально-культурных образований, автономий,

413

субкультур и т. д. Получившие свободу СМИ, различные продукты массовой культуры стали определяющим образом влиять на фор­мирование ценностных установок, стиля и образа жизни населе­ния, особенно молодежи. Например, универсальный, почти маги­ческий характер, по наблюдениям социологов, имеет у многих мо­лодых людей сам акт купли-продажи хорошо разрекламированных товаров. Приобщение к миру престижных и красивых вещей становится самоцелью существования, смыслом бытия. Так сред­ство становится целью, отчуждая личность от мира духовных цен­ностей, деформируя саму структуру их освоения, внося свой вклад в социальный контроль.

Таким образом, кардинальное изменение установок в сознании людей вполне возможно в определенных социально-политических и экономических условиях и при массированной пропаганде. Этот вывод говорит о «податливости», управляемости общественного сознания и общественного настроения. Механизм общественных связей и «паблик рилейшнз» «работает» с учетом такой особеннос­ти сознания и настроения масс.

Наряду с установками в общественном сознании на процесс восприятия информационных сообщений влияют стереотипы. Стереотип, как его в свое время определил У. Липман, — это упро­щенное, заранее принятое представление, не вытекающее из соб­ственного опыта. Польский исследователь Т. Мадржицкий харак­теризует стереотип как распространенные с помощью языка или образа в определенных социальных группах устойчивые пред­ставления о фактах действительности, приводящие к весьма упро­щенным оценкам и суждениям со стороны индивидов. В этом слу­чае, как справедливо считает Мадржицкий, стереотипы можно отнести к установкам, наряду с предрассудками. Стереотипы су­щественно влияют на восприятие информации теми людьми, ко­торые обладают ими.

Стереотип, по сути, — это образ, своего рода ярлык, упрощаю­щий, а то и искажающий представление об идеях, людях, социаль­ных и экономических процессах. Он является их имиджем. С по­мощью стереотипов осуществляется манипулирование взглядами и мнениями. Человек, как объект манипуляции, несет в своем со­знании целый комплекс стереотипов. Л. Войтасик считает, что во­обще не может существовать понятие «позитивного стереотипа» [2, J88]. Кроме того, следует иметь в виду, что стереотипы формиру­ются не только стихийно, под влиянием среды и жизненных об­стоятельств, но и осознанно, когда для этого используется пропа­гандистский аппарат.

414

Психологический механизм формирования и из­менения установок и стереотипов включает в себя две составляю­щие:

1. Соответствие источника информации и предмета установки (согласно теории Ч. Осгуда и П. Таненбаума) [21]. Ус­тановки или стереотипы будут закрепляться в сознании человека, если установка, стереотип, источник информации и предмет, ко­торому она посвящена, будут соответствовать друг другу, иметь одинаковый знак оценки — положительный или отрицательный. Если же имеется несоответствие, различие в знаках оценки устано­вок, определяющих отношение к источнику информации и ее предмету, то психологический эффект такого несоответствия — от­рицательные эмоции, психическое напряжение. Когда последнее становится достаточно сильным, то возникает тенденция к изме­нению установки.

2. Вторая составляющая вытекает из теории когнитивного дис­сонанса Л. Фестингера. Суть ее в том, что изменение установок, разрушение стереотипов происходит тогда, когда на­ступает диссонанс, противоречие между информацион­ными сообщениями и знаниями человека о действитель­ности [13, 53]. В случае появления этого диссонанса возникают также психические напряжения, которые приводят к изменению установок, убеждений, стереотипов, в конечном счете к расщепле­нию сознания.

Некоторые авторы указывают на межличностную сторону тео­рии диссонанса [14,130—135]. Диссонанс, противоречие между со­общаемой информацией и представлениями человека будут тем больше, чем больше различие между установками данного челове­ка и других людей; чем более симпатичны и компетентны люди, имеющие воззрения, противоречащие воззрениям данного челове­ка; чем менее человек убежден в своей компетентности в той сфере, где расходится во мнениях с другими людьми; чем меньше доводов человек может привести в поддержку своих взглядов; чем важнее для человека данная установка, данные стереотипы.

На закрепление и изменение установок и стереотипов влияют личные качества людей. Каждый человек по-своему воспринимает информацию. И люди в различной степени поддаются убеждению. Дж. Хэллоран в связи с этим отмечает, что «некоторые личностные факторы, определяющие общую восприимчивость к убеждению, в сочетании с формой и содержанием коммуникации могут облег­чить процесс изменения установок или принятия чужих воззре-

415

ний» [16,53]. Л. Войтасик выделяет особенности лиц, трудно под­дающихся убеждению и податливых к убеждению.

Среди первых — лица, с явной враждебностью относящиеся к другим (сопротивление убеждению как следствие потребности до­минирования над другими), обладающие сильным критицизмом. Среди вторых — лица, имеющие склонность к непосредственному отклику на символы, у них богатое и живое воображение, снижен­ная самооценка, робость; такие люди не доверяют собственному мнению, испытывают страх перед возможным отрицательным от­ношением окружающих; у них ориентация скорее на других, чем на себя [2,248-249].

Таким образом, с учетом теории соответствия источника ин­формации и предмета установки, теории диссонанса, личностных качеств индивидов структура «паблик рилейшнз», организуя рабо­ту системы общественных связей в направлении изменения уста­новок и стереотипов в сознании людей, ориентируется на следую­щие принципы:

ш обеспечение доверия к источнику информации, его автори­тету и компетентности; ш повторение идеи, постулата, тезиса, точки зрения в разных

формах, с помощью разных средств; м усиление по нарастающей аргументации в информационных сообщениях, усиление аргументации в определенный период времени для создания наибольшего диссонанса между преж­ними представлениями личности, позицией источника ин­формации и действительностью; ш необходимость серьезной, убедительной аргументации про­тив укоренившихся установок в сознании; ш ориентация людей на активную деятельность, лежащую в рус­ле информационного воздействия на человека; ж представление о виде стереотипа, господствующего в той или иной социальной группе, и корректирование в соответствии с этим информационных сообщений.

Управляемость поведения

Поведением граждан в социальной сфере можно также уп­равлять. Протесты против безработицы или невыплаты зарплаты при умелом регулировании настроений, что позволяют делать тех­нологии «паблик рилейшнз», постепенно сходят на «нет». Потре-

416

бительскими настроениями граждан тоже весьма искусно сегодня управляют. На это нацелены те технологии «паблик рилейшнз», которые связаны с рекламой, маркетингом, т. е. ориентированы на потребление. Эту особенность весьма недвусмысленно выразил Г. Маркузе: сфера потребления стала средством подавления лич­ности, все более универсального подчинения отдельного человека интересам, идеологии господствующего общественного порядка [20, 372—374]. Это «потребительское» подавление личности определяется, по Маркузе, возрастанием многообразия потреб­ностей, реальных и мнимых, формируемых средствами массовой информации, рекламой в целях развития производства, что усили­вает зависимость человека от общества.

Несомненно, что сегодня политическая, социальная, бытовая сферы общества стали полем наступления технологий «паблик ри­лейшнз», ограничивающих свободу человека. Ряд исследователей приходят к выводу, что сознание управляемо, формируемо, и тот, кто использует для этого новейшие методы, выработанные при­кладной наукой, тот и задает уровень демократии в стране.

Целый ряд предвыборных кампаний как в России, так и за ру­бежом наглядно показал мощь технологий «паблик рилейшнз», на­правленных на формирование и закрепление в сознании мифоло­гических образов. В их основе — информационные технологии, методы пропаганды, манипулирования сознанием, разработки из области психологии восприятия, психолингвистики, суггестивной лингвистики, нейролингвистического программирования. Все это — инструментальные знания, приемы и методы, составляющие серд­цевину процесса управления человеком в современном обществе. Как раз эти инструментальные знания нацелены на подавление свободы волеизъявления человека и заменяют в ряде случаев реп­рессивный аппарат.

Современные западные демократические общества достигли такого состояния, которое можно охарактеризовать словами Ю. Хабермаса: рост инструментального разума достиг критиче­ской отметки, переход которой приведет к созданию общества-«антиутопии». В нем общественные места не будут ареной обсуж­дения и свободного выбора, а общественные проблемы, подобно техническим, решаются экспертами, использующими инструмен­тально-рациональное знание [15,327]. В данном случае эксперты — это специалисты по «отношениям с общественностью». Тот же процесс А. Зиновьев называет «западнизмом» [4,29], в частности

ли

применительно к сознанию, а американский социолог Б. Эрен-рейх — «фабрикой идеологии и ценностей» [4,326].

Как все это соотносится с пониманием свободы человека? Об­ратимся к точке зрения известного западного психолога В. Франк-ла, который в своей работе «Человек в поисках смысла» пишет:

«Но нельзя при этом упускать из виду, что собственно человеческое бытие начинается... прибавляясь к естественной заданное™ человека, где есть его личностная позиция, установка, его личное отношение ко всему этому, к любой витальной основе и к любой ситуации. Эта уста­новка... существует в особом измерении. Кроме того, эта установка принципиально свободна; в конечном счете она представляет собой решение. <...> Будучи свободным, человек является существом, сво­бодно принимающим решения. Этим мы еще раз отмежевываемся от традиционной экзистенциалистской концепции человека как просто свободного — ведь в свободе еще не содержится ответ, зачем она, в то время как в решении уже содержится то, за что оно и против чего: объективный мир смысла и ценностей, причем упорядоченный мир, то есть, можно сказать, космос» [9, J09, 116—117].

Итак, свобода для человека — это возможность свободно при­нимать решения. Дает ли эту возможность человеку современное либерально-демократическое общество? Ответ на этот вопрос уже давно прозвучал в целом ряде работ западных исследователей. Об­ратимся к наиболее известным. Американский социолог Г. Марку-зе считает, что либерально-демократическое общество — это «од­номерное общество», — общество стандартизируемое, нивелиро­ванное, соответственно «одномерный человек» — это конформист; техника, потребительские блага и СМИ сформировали у него со­знание единства с «потребительским обществом», средства массо­вой информации формируют у него «одномерные» мысли р9, 70— 25]. Г. Маркузе утверждает, что современное индустриальное обще­ство подавляет имеющиеся в нем центробежные силы не средства­ми террора, а преимущественно с помощью «технологии» [20,372— 373]. Издесь позиция Маркузе соприкасается с позицией Хаберма-са в части приоритетности инструментального разума для совре­менного либерально-демократического общества. «Тоталитарная совокупность технологической рациональности, — пишет Марку­зе, — есть последнее преобразование идеи разума» [19,10—12].

Доказательства ограниченности свободы человека в современ­ном либерально-демократическом обществе мы находим и в рабо­тах известного американского психолога Б. Скиннера. В своем на­шумевшем бестселлере «Второй Уолден» он утверждает, что какие

418

бы то ни было нежелательные отклонения в поведении людей за­ранее пресечены с помощью изощренной системы восприятия и манипулирования сознанием; люди «свободны» поступать так, как они хотят, лишь бы они хотели того, что запрограммированно их руководителями [22,296—297]. И у Скиннера на первое место вы­ступает технология управления сознанием, его идеи так же, как и воззрения Маркузе, вписываются в концепцию Хабермаса о при­оритете инструментального знания. И хотя эти идеи-открытия были сделаны в западной психологии и социологии в 1950—1960-е годы, они сегодня еще не опровергнуты, наоборот, в новых исследо­ваниях используются те же доказательства. Это обусловлено тем, что западное общество по мере своего развития находит все более искусные средства подавления и ограничения свободы человека. И технологии «паблик рилейшнз», которые в те годы только обре­тали силу, теперь стали одним из самых мощных инструментов по­давления и ограничения свободы.

И в оценках Хабермаса, и в утверждениях и понятиях Зиновье­ва, Маркузе, Скиннера такое состояние общества, где превалиру­ют технологии «паблик рилейшнз», — это путь к новому вариан­ту тоталитарного общества. То есть общества, в котором присутствуют все атрибуты демократии, все атрибуты свободы че­ловека, но их содержание наполнено инструментально-рацио­нальным знанием, определяющим поведение человека. При внеш­ней свободе человек внутренне порабощен. Причем искусство тех­нологий «паблик рилейшнз» заключается в том, что сам человек и не чувствует этого порабощения, не понимает игры, которую ведет с ним система. «Современный человек, — отмечает Э. Фромм, — живет в состоянии иллюзии, будто он знает, чего хочет; тогда как на самом деле он хочет того, чего должен хотеть в соответствии с общепринятым шаблоном» [10,211]. Стандартные цели принима­ются за свои собственные, благодаря всеобъемлющим технологи­ям «паблик рилейшнз», контролирующим все области обществен­ной и социальной жизни. Это и есть новое качество демокра­тического общества, а по сути, новый облик тоталитарного общества — неототалитаризм как господство техноло­гий «паблик рилейшнз». Здесь прямое насилие, прямой конт­роль, характерные для традиционного тоталитарного общества, подменяются властью управляемого общественного мнения, кото­рое превратилось в средство конформизации, подменяются наси­лием «бархатным». Это социальный тупик как для общества, так и для личности.

419

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 241; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

⇐ Предыдущая41424344454647484950Следующая ⇒

---

Мы поможем в написании ваших работ!