Атомизированные и неатомизированные культуры
Понятие «культура» здесь понимается достаточно широко, в том смысле, как оно понимается у Шпенглера. Это комплекс всех аспектов мироотношения, идеальных и материальных, существующий в течение некоторого времени в определенном месте, охватывающий подавляющее большинство живущих там и тогда людей. (Но шпенглеровская идея развития культуры в данном случае не используется).
Теперь введем два понятия: атомизированная и неатомизированная культура. Эти понятия впервые прозвучали в первой главе, в пункте о Поршневе: атомизация – естественный этап эволюции человека, который наступает по внутренним законам этой эволюции (по законам интериоризации Других и контр-суггестии). Мы видим, что данная теория предусматривает нечто вроде прогресса, по крайней мере, выделенное направление эволюции, на котором некоторые культуры ушли далее других.
Если теория Поршнева не кажется убедительной, то можно сказать то же самое, осуществляя простое эмпирическое наблюдение над культурами. Люди южных и восточных культур – в Москве это северокавказцы и среднеазиаты – мыслят и живут по законам кланового социума. Такой тип культур можно назвать даже «кристаллическим», поскольку связи между элементами настолько жесткие, что их нельзя разорвать. Брат, с которым некий таджик находится в ссоре, бесконечно ближе ему, чем друг-чужой, с которым он не ссорился. Разумеется, в этой культуре существуют не только семейные отношения. Возможны братание, боевая дружба и т.п. Тогда друг, который неправ, бесконечно правее, чем не-друг, который прав.
|
|
|
Нужно специально подчеркнуть, что в этих культурах процент идеально адекватных людей теоретически в общем случае не ниже и не выше, чем в любых других культурах. И опять имеет место удивительный феномен того, что адекватные субъекты любой культуры очень схожи между собой и достаточно легко распознаются даже извне рамок культуры, неким внешним наблюдателем. Возможно, ранее сказанное про них: ответственность в смыслополагании, адекватное соотношение раскрытости и отстраненности, самотождественность, – неким образом написаны на лице и видны по осанке, по улыбке, по жестам?
В среднем в общении люди традиционной культуры заметно теплее, доверчивее и наивнее, чем люди атомизированной культуры. Сама их культура несет заметные элементы непроясненности. Она как целое не отличается рефлексивностью[200]. Впрочем, атомизированные культуры не намного рефлексивнее традиционных, хотя проясненных (обсуждаемых) элементов в них явно больше. В традиционных культурах то, что свойственно им по природе, например, близость между собой родственников, часто осмысливается так, будто это есть этическое предписание, велать основанием своей тождественности трансценденцию вместо Других. будто так должно быть. Отдельный вопрос – также свойственное этим культурам целомудрие в вопросах брака, приводящее к видимости закрепощения женщин. Это всегда преподносится этически, хотя может иметь в сущности и другую природу, например, экономическую (так считал Энгельс, и это выглядит достаточно убедительно) или традиционную. В современных культурах мы, естественно, видим совсем другие тренды.
|
|
|
Итак, сказанное выше о самодостаточности – что она есть средство к самотождественности, адекватности, что она основывается на трансцендентном отношении, что она требует определенных ограничений в относшении к себе – касается только традиционных, или неатомизированных, культур.
Самотождественность и самодостаточность в атомизированных культурах
Что касается атомизированной культуры, то прежде всего следует сказать, что общий уровень самодостаточности для любого субъекта в ней заранее выше, чем в традиционной культуре. Атомизированная культура, разумеется – это культура городов. Если в деревне никто не находит неудобства в том, что все спят вместе в одной комнате, то в городе это проблема. Идеал городского человека – не только своя комната, но, желательно, и своя квартира. Скученность людей в городе приводит к тому, что одной из самых насущных потребностей становится потребность в личном убежище и уединении.
|
|
|
Далее, самодостаточность является насущной необходимостью, ибо культура не снабдила своего субъекта-атома никакими крепкими безусловными связями. Вследствие этого, у него нет возможности опереться на свою идентичность. Самодостаточность не была потребностью в культурах традиционного типа, там ее достигали лишь отдельные субъекты. Но в атомизированной культуре существует жгучая потребность в средствах к самодостаточности. Субъекту насущно нужно основание для идентичности, тождественности, а Другие не дают ему этого основания, перестают его давать. Брат не ближе, чем чужой друг. Друг не более прав, чем посторонний или чем написано в какой-нибудь книге (порой наугад взятой, но чаще модной). Это предстает как видимость справедливости, но на самом деле это вид растерянности, покинутости. Субъект-атом точно так же предстоит перед трансценденцией, но совершенно этого не понимает, поэтому он чувствует себя покинутым этой трансценденцией (или вообще никак себя в этом смысле не чувствует).
|
|
|
Каковы учения относительно самотождественности в атомизированных культурах, мы могли видеть в первой главе: субъект и его идентичность формируются дискурсом, социумом, что дает мало возможностей для достижения самотождественности нет. Если добавить сюда еще учения англо-американских атеистов, прежде всего Деннетта, получится что самотождественности совсем нет. В каждый момент человек – это смена мимолетных мельканий, драфтов («черновиков»), которые по недоразумению считаются мыслями. Иллюзия Я, понятно, имеется, но это именно иллюзия, и указывает она не на субъекта, а на его тело, потому что субъект ведет обращенный к социуму нарратив о том, что он делал (где и как действовало его тело). Тело, конечно, более-менее тождественно, но от этого так же мало радости, как от тождественности тела куклы-марионетки, которая, сколько бы ни была тождественна себе, двигается так, как ее дергают.
Подобные представления - конечно, продукт довольно рафинированного слоя атомистической культуры: работа профессионального философа. Средний субъектоатом атомизированной культуры не рассуждает о том, что тождественности нет, и имеет, в общем-то, явное интуитивное ощущение своей тождественности. Но в атомизированной культуре даже у среднего человека идентичность существенно менее выражена, чем у человека традиционной культуры. В традиционном случае идентичность связана, прежде всего, с родственностью, которая затем распространяется до национальности. В современном случае родственность вообще никакой идентичности не представляет, а национальность – почти не представляет. Глобализация же очень скоро приведет, думаю, к тому, что национальность так же вообще не будет предоставлять основания для идентичности, как и родственность. По меньшей мере, такой тренд имеется. Поскольку потребность в идентичности у людей есть, иногда используются фальшивые заменители такой идентичности, типа «я – фанат Спартака!». Насколько плохо это работает, очевидно. Не может быть настоящей идентичность, которую человек выбирает или создает себе сам. Это так же нелепо, как пытаться самому создать себе трансценденцию. Легко понять, что основанные на такой псевдоидентичности группы долго не держатся, так что субъект испытывает крайний недостаток в источниках смыслов (а мы видели, что смыслы конституируются только вместе с Другими). Для недалеких людей это, может быть, и не очень страшно, хотя и вселяет бессознательную тревогу. Им приходится конституировать собственную идентичность по многу раз заново, каждый раз вместе со сменой коллектива, с которым они отождествляют себя.
Еще одна причина, по которой в атомизированной культуре востребована самодостаточность – это недостаток прочных связей. Легкость разводов, смен работ и мест жизни, отсутствие четкой разграниченности между «своим» и «чужим» приводит к тому, что теряются спутники жизни и прошлые друзья. После нескольких перемен многие начинают искать опору в себе и пытаются обрести самодостаточность. В принципе в этом нет ничего невозможного, особенно для интравертов, поскольку им легче достичь какой-никакой трансценденции, на основе которой он и строит свою самодостаточность. Это может быть писание стихов и т.п. (обязательное условие – чтобы это делалось с вдохновением). Есть и другие способы достичь самодостаточности: делегировать приличную часть себя в какую-нибудь компьютерную игру. На этом примере мы видим, что самодостаточность часто бывает искусственной, как соска-пустышка вместо молока.
Выработка самодостаточности стала повседневным занятием психологов-консультантов[201].
Теперь становится ясно, что самодостаточность в традиционных и современных культурах разная. В традиционных культурах самодостаточность была основана на прочной самотождественности и не заходила далеко, поэтому в ней было возможно появление адекватных, мыслящих, достойных субъектов (разумеется, на уровне и в границах этой культуры). В атомизированной культуре самодостаточность, во-первых, изначально высока, затем еще является потребностью, иногда очень насущной, и ни к какой адекватности не приводит. И еще нужно добавить, что во многих субсоциумах атомизированного социума самодостаточность даже престижна. Разумеется, она в атомизированной культуре по сравнению с традиционной гораздо более прояснена. Субъекты-атомы атомизированной культуры нередко советуют друг другу именно избавляться от зависимостей и обретать самодостаточность (при драмах личной жизни, например), в то время как субъекты традиционной культуры скорее всего даже не сразу поймут идею самодостаточности и советуют друг другу в тех же случаях что-то совершенно другое.
Любовь. Потеря себя в диаде
Этот пункт очень краток, поскольку о диадическом любовном отношении было подробно написано в предыдущей главе. Мы можем только снова повторить, что в диаде происходит субъектная потеря себя, но и обретение себя нового, как части диады. В той главе не было вопроса об адекватности диадического отношения в любви. Это сложный вопрос, на который многие дадут противоположный ответ. Забвение себя чревато бытийным искажением, причем это касается и отношение ко второму члену диады как к Другому. Очень часто симметрия диады переходит в зависимость, причем даже если это зависимость симметричная, то есть оба зависят друг от друга одинаково, все равно она приводит к субъектной недостаточности. Первоначальный повышенный уровень бытия в такой зависимости падает ниже среднего, субъект без диады уже не может быть тем, чем он мог бы быть, если бы не был в зависимости. Впрочем, это не самое страшное, так как такое понижение субъектного бытия в то же время компенсируется повышением, которое доставляет само диадическое со-бытие. Если же зависимость несимметрична, то она крайне мучительна, этому посвящено огромное количество современной психологической литературы. Распадение диады – маленькая смерть, огромное потрясение для субъектов. Это, конечно, скорби, без которых бытие-в-мире никогда не обходится, но эту скорбь можно обойти, уменьшив степень собственной зависимости от диады.
В то же время, в Библии сказано, что двое будут одна плоть, и тысячи лет так бывало и будет. Да, диады распадаются, иногда трагически. Но адекватное бытие в диаде возможно, у нас пока нет возможности описать его детально, но оно возможно, об этом говорит нам простой опыт семей, пребывавших в долгом счастливом супружестве. Поиск адекватного бытия в диаде – одна из главнейших, насущнейших, самых жгучих причин искать общую идею адекватности вообще. Если она будет найдена, счастье диадического бытия субъекта – возможно, оно окажется не таким, как мы ожидаем – восполнит с лихвой возможные жертвы, на которые окажется нужно пойти, чтобы обрести адекватность.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 329; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!