Значит – это кому-нибудь нужно? 8 страница



«Он что же думает, что я тщеславный? Ну, конечно, я себя так веду, что можно решить, что я зазнаюсь. А я, действительно, иногда считаю себя значимей других. Но ведь это же не голословно? Я же понимаю, на что способен я, и на что способны другие!»

- А также ложная гордость за «нажитое» богатство, - добавил Питер, попивая из своего бокала, - Гордыня – дама важная, все в зеркало глядится, на себя не нарадуется, всем в себе не нахвалится. Чистый павлин. И не задень ее: обидится, осудит и неминуемо мстить возжелает. А как придет гордость, то придет и посрамление.

«Хотя нет. Иногда я даже не подозреваю о своих последующих поступках. Как же я могу судить других?» И тут, не по своей воле, он снова опустился на белоснежное поле и продолжил свой путь под пение Ди.

 «Если ты можешь исправить последствия своей ошибки – ты еще не ошибся», - прочел Кварк, шагая по полю, мысли говорящего с ним. Тот, кто с ним говорил сейчас, сказал это давно, может быть несколько столетий назад. И вот теперь диалог состоялся.

Поднявшись в воздух, Светлозар ответил мысленно далекому философу, ведь лучше поздно, чем никогда: «Ошибки? На что ты намекаешь? Какие последствия? Да это Ван Ваныч с пчелами намудрил! Вот тут могут быть последствия. А я-то что не то сделал? Я же сам подумал, что ты хочешь меня предостеречь от ошибки! – Кварк был уверен, что Ци Байши общается с ним. Он не знал возраста художника. -  Как я мог забыть? На правах старшего? Ну да, конечно, ты меня старше, правда, глядя на тебя, не скажешь. Хотя… у китайцев и не разберешь, какой возраст, они все молодо выглядят. А Европа – старушка. Бред какой-то. Можно подумать, что Европа старше Азии, - Кварк увлекся рассуждениями и забыл, что хотел сказать. -  Китайская цивилизация существует уже пять тысяч лет, а самому древнему государству в Европе менее двух тысяч лет. А как же Кукутенская цивилизация, возникшая в четвертом тысячелетии до нашей эры, с динарским типом европейской расы, присущим народом Балкан? Правда, в третьем тысячелетии ее уже не было. Ее народ слился с пришлыми племенами, образовались индоевропейские народы, они разошлись на юг, юго-восток, запад…., протофракийцы и т.д. К чему это все привело? Нет. Европейцы интересны своим разнообразием, а китайцы – своим единством? Чушь какая-то, зачем сравнивать европейцев и китайцев? А вьетнамцы, корейцы, лаосцы?… Японцы! Чуть не забыл! А я? Кого только во мне нет! Кто я? Полукровка или представитель новой расы? О чем это я? Ах, да! Как можно исправить последствия своей ошибки? Ошибка – это значит, уже совершенное действие. Как можно предвидеть ошибку, если не было прецедента? Не ошибается тот, кто ничего не делает. Исправить последствия своей ошибки можно только, вернувшись назад, в прошлое. Но если я, предположим, вернулся, исправил, то я изменю будущее и, что самое главное, не только свое? Но я же не имею на это права!» - Кварк совсем замерз, он простыл на ветру, его лихорадило, он бредил. К счастью, властная рука Ци Байши опустила на землю больного Кварка и, придав его телу движения, согрела ненадолго:

«Возможно, твои ошибки – это то, что нужно Миру», - и снова полет в небо. Недолгое тепло в руке мастера придало Кварку уверенности. Он был доволен согласием с изречением и подумал в ответ:

«Вот именно! Поэтому не нужно исправлять ошибки! – успокаивал себя герой-парадоксолог. -  Их уже не совершат другие, выученные на твоих, или снова совершат… ? – вдруг опять сомнение овладело им. -  Как же не нужно? Надо исправлять, чтобы больше их не повторять! А если последствия настолько велики, что уже ничего не изменишь, если только не изменишь прошлое? Да нет же. Исправить свою ошибку можно, если знаешь последствия своих действий. То есть я предвижу последствия своих действий, тем самым, я могу предвидеть свою ошибку! – бормотал Кварк. -  Но это же элементарно! Причинно-следственная связь! Причина ведет к следствию, но, предполагая следствие, можно изменить причину, а затем изменится следствие! Следственно-причинно-следственная связь. Но что я делаю? Вся эта абракадабра уже заложена в человеке. А я изобретаю Америку и открываю велосипед. А кто это сказал: «Искать мудрость вне себя – вот верх глупости»?» - Кварк снова бредил. Интересно, он выживет или нет? Как найти выход из этого тупика?

«Кто бы ни был, он не скажет тебе, куда идет, но лишь, куда надеется прийти», - очередное изречение, выведенное кистью-Кварком, погрузило его, Кварка, в отчаяние и смирение одновременно.

«Вот его-то и надо слушать. А то, кого не спросишь, все знают, куда идут. И ты невольно им веришь и идешь за ними. А там тупик!» - Кварк лежал на исписанном иероглифами листе-поле. Тушь стекала с его пальто. Ветер нестерпимо задувал за воротник. Над лежащим Кварком зависали очередные философские изречения. Был ли смысл в них для того, кто уже не чувствовал боли? Пела Ди, подталкиваемая щипками Цисяньцинь.

«Если ты видишь, куда идешь, зачем тебе идти туда?»

«Если ты не видишь, куда идешь, зачем тебе идти туда?»

«Не бойся нарушать ход событий – укажи Миру слабое место».

«Откуда я знаю, нарушаю я ход событий или нет?» - Кварк все же отреагировал, как смог бы умирающий.

«Если ты можешь сделать нечто случайно, почему бы тебе не сделать этого нарочно?»

Кварк молчал. Напрашивалась лишь одна ассоциация, которую незачем было произносить ни вслух, ни про себя.

«Кое-чего тебе суждено достичь, только противясь судьбе».

Но противиться уже не хотелось.

«На каждом корабле есть свой якорь, не дающий ему плыть». Кварк чувствовал себя камнем, упавшим на дно глубокого моря.

«Вся определенность сосредоточена в прошлом» - так завершалась череда изречений. Исписанный лист бумаги свернулся в свиток, запечатался сургучом, но это его не спасло: пламя свечи опалило его и зажгло. Как факел вспыхнул он и, прямо на глазах, свиток превратился в пепел. Пепел медленно падал на стол, на отрешенно лежащую сургучную печать, не имеющую теперь никакого смысла.

«Определенность? – вдруг Кварк поднял голову. – Да. Есть в этом какая-то обреченность. Замкнутость. Замкнутость? Замкнутое пространство сосредоточено в прошлом! Ай да Ван Ваныч!» - Кварк, не глядя, схватил со стола бокал с аметистом и отпил. «Хм! Это томатный сок!» На лице заиграла довольная улыбка. Глаза излучали задор. Он вдруг спохватился и уставился на бокал. Он же только что пил из него?! Но бокал по-прежнему не содержал в себе никакой жидкости. В нем был минерал, по всему видно, искусственно выращенный, но минерал, кристалл, разновидность кварца – аметист, он плотно прилегал к стенкам бокала, словно замерзшая вода в сосуде!

- Вот никак не могу выбрать, что лучше: искусственно выращенный аметист или генетически модифицированный фиолетовый помидор? – глубокомысленно рассуждал Ван Ваныч. – Ндас.

- Лучше аметист, - сказал Ци Байши.

- Почему? – поинтересовался Ван Ваныч.

- Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, кто ты.

- В камне не больше определенности, вот я знаю один такой камень…, - Ван Ваныч сделал многозначительную паузу и обвел глазами своих спутников, будто хотел убедиться в их неосведомленности, и продолжил, видно,   убедившись, - Знаете ли вы, друзья мои, почему русские не любят читать инструкции?

- Потому что в них определенность? – догадался Кварк.

- Какой ты, однако, догадливый, Светлазоревый мой! А знаешь ли ты, с какой первой инструкцией повстречался человек в Древней Руси?

- Можно предположить, я думаю, а Вы что имеете в виду? – Кварк снисходительно улыбнулся, чтоб скрыть свой интерес.

- Первая инструкция была высечена на Вещем камне: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь». И что сделал русский витязь? Невзирая на предупреждения, пошел прямо! Потому что назад дороги нет! – и это важное условие, - Ван Ваныч торжественно стукнул кулаком по столу.

- А вот и не так! – победоносно воскликнул Кварк. – Были варианты! В сказках и легендах были другие Вещие камни, и у них были разные надписи: в иных женитьба предрекалась, а то и богатство там разное, счастье, но и смерть, конечно…

- А кто сказал, что без вариантов? Эти, как ты говоришь, варианты только укрепили русского человека в том, что его смекалка важнее любой инструкции, даже самой многовариантной. Вот так встретишь на своем пути штук сорок инструкций, и перестанешь на них вообще реагировать.

- Хочется все бросить, и пойти в …, - Кварк не успел продолжить.

- В монастырь? А может в стену уйти? В каменную, - засмеялся Ван Ваныч. – Но я тебе предлагаю уединиться в саду камней. Любопытное времяпрепровождение, скажу я вам, други!

И тут Ци Байши залился безудержным смехом. Никогда еще не видели Великого художника таким веселым. Он даже подскакивал от хохота и бил себя по колену. Еле переведя дыхание, Ци Байши произнес:

- Ой, Ван Ваныч, ну и рассмешил ты меня! Ой, охо-хо! Я представил сад камней, где на каждом камне, как на Вещем, высечены такие инструкции: «Туда не ходи, сюда не ходи»…, - и Ци Байши опять захохотал. Ван Ванычу понравилась шутка, и он тоже принялся хохотать. Но тут Кварк добавил масла в огонь:

- Это уже не сад камней получается, это уже кладбище какое-то! – грустно заметил Кварк и, вызвав еще больший взрыв хохота, не мог уже не присоединиться к нему. Питер дружески хлопнул профессора по плечу и глубокомысленно подытожил:

- Кладбище – это еще не триумф смерти.

 

***

Вадим проснулся, разбуженный громким хохотом четырех немолодых мужчин, и сел на кровати. Все, что видел он во сне этой ночью, было ни что иное, как трансляция его Горошины с места, что называется, событий. Невольно для себя, Вадим стал свидетелем того, что происходило в странном месте пересечения времени с четырьмя незаурядными людьми. Кроме него за всем наблюдали еще и коллеги Кварка. Но как они впоследствии могли все интерпретировать, никому не известно. Поэтому лишние глаза, уши и «черные ящики» могли пригодиться для благого дела. У Вадима пересохло  в горле, он взял со стола бутылку минералки и стал жадно пить. Вдруг бутылка выскользнула из его руки, и голова Вадим упала на подушку, не в состоянии справиться с навалившейся дремой. Можно было заметить, что после общения с Ин Ин Эн, Вадим постоянно хотел спать…

- А кроме меня кто-нибудь это пил? – беспокоился Кварк, в который раз уже разглядывая фиолетовую жидкость в своем бокале.

- Крысы пили, - уверил Ван Ваныч Кварка.

- Сами? Или их силой напоили?

- Не это главное. Главное, что им удалось убежать. И теперь никто не знает, как они себя чувствуют.

- А это не те крысы, за которыми охотились Ваши кошаки?

- Те.

- Так зачем же Вы их? Ну, я не знаю! Беспредел какой-то! Вы что, с ума сошли! Вы меня используете в качестве подопытного что ли? – как всегда искал повод обидеться Кварк.

- Ничему-то он не научился!

- Я говорил, что он будет возмущаться. Дорогой, глотка два не больше, а это не опасно. Тем более что те, кто это создал, утверждают, что такие помидоры обладают противовоспалительным эффектом, - веско заметил Ван Ваныч, но его глаза не скрывали, что это чушь.

- А какие побочные эффекты у этого искусственного овоща? – Кварк не усомнился в противовоспалительном эффекте модифицированных помидоров, но побочные эффекты всегда несут в себе опасную тайну, так он думал.

- Кто знает, кто знает. Крысы-то знают. Кстати крысы могут издавать более пятисот звуков, а это целый язык! – продолжал иронизировать Ван Ваныч, оперируя, между тем, проверенными фактами.

- И какой смысл, надо было раньше изучать крысиный язык, а потом с ними опыты ставить, - а как иначе мог понять слова Ван Ваныча не на шутку встревоженный Кварк.

- Зато динозавры не погибнут из-за моих крыс! – продолжал издеваться над страхами Кварком Ван Ваныч.

- Да? А на меня уже наплевать? – трогательно возмущался Кварк.

- Ну, вот скажи, что лучше? Фиолетовый помидор или моя доисторическая медовуха?

- И то и это – полный бред.

- Ну, почему же? Может, за фиолетовым помидором будущее, может, это панацея от всех болезней! А? А здорово звучит: будущее за доисторической медовухой! Тебе хоть понравился сок-то? А моя медовуха вкуснее, правда?

- Ужас! Вообще, в самом понятии генная модификация есть что-то противное, уродство какое-то.

- А что ты хотел, когда человек по имени Иван Владимирович Мичурин провозгласил, что мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача. Еще он сказал, что человеческий мозг произошел от грецкого ореха!

- … который съела обезьяна, из которой потом произошел человек по имени Иван Владимирович Мичурин… в доме, который построил Джек, - пошутил Питер.

- Не Джек, а Джон. Джон Иннес. В Центре, который построил Джон! – продолжил цепь парадоксов Ван Ваныч, намекая на общеизвестную организацию, созданную в начале двадцатого века на средства торговца и филантропа Джона Иннеса.

- Иннес? Ван Ваныч, кого-то мне это имя напоминает? А Вы случайно не…?

- Ну, хорошо. Мы все участвуем в эксперименте.

- Ну, не с прошлым же! Прошлое оставьте нетронутым! Это Заповедник! Руки прочь от заповедника! – категорично замахал руками профессор.

- А почему ты за будущее так не беспокоишься?

- Я беспокоюсь! Беспокоясь за прошлое, я, тем самым, беспокоюсь за будущее!

- А как насчет настоящего?

- А настоящее – это вообще понятие неуловимое.

- Как неуловимый мститель!

- А в Нагорной проповеди Иисус Христос сказал: Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы», - напомнил Ци Байши.

- Так в том-то и дело, что забота сегодняшнего дня – день завтрашний. А то, как после  того Людовика, получится потоп, - заявил Кварк.

- Забота сегодняшнего дня – день сегодняшний. И если мы не позаботимся о нем, то о завтрашнем дне завтра никто не позаботится. А про потоп после нас мог сказать только человек, преисполненный гордыней.

- К тому же, эти слова о потопе сказала женщина – маркиза де Помпадур, чтобы утешить Людовика XV после поражения французских войск при Росбахе, – уточнил Ван Ваныч.

- А! Женщина! Тогда понятно, - разочаровано протянул Кварк. – О1 Женщины, вам имя – вероломство!

- Слушай, не к месту не цитируй зря Шекспира! Вспомни, какие причины заставили Гамлета это произнести. По-моему, у тебя все перемешалось в голове.

- Так, по-твоему, женщине можно это сказать, а мужчине – нельзя? Ты ничего не перепутал?

 Кажется, спор вновь собирался стать нешуточным.

- А может, потому так всё и случилось, что все много о будущем мечтали? А? – не унимался Ван Ваныч.

- Причина не в мечтах о будущем, а в страхе за него! Инстинкт самосохранения, безгранично владеющий человеком, толкает его на безрассудные поступки. Я с Вами, Ван Ваныч, здесь согласен. Инстинктами надо управлять, пока они нас не скрутили! Надо уметь владеть собой, тогда инстинкты нас не погубят, - Кварк не сомневался в правильности своих выводов, он уверенно встал, гордо задрал подбородок и устремил свой взор в даль.

- Человек предполагает, а Бог располагает. Когда мы правильно расставляем приоритеты, инстинкты нам не помеха, - произнес вместо Кварка Ван Ваныч и усмехнулся, глядя на профессора. Тому оставалось только закрыть рот.

- А почему, собственно, аметист в бокале? – спросил Кварк, переведя разговор на другую тему, в ответ на ухмылку Ван Ваныча.

- В средние века в бокал подсыпали толченый аметист, чтобы не опьянеть. Считалось, аметист – это средство против опьянения! Французы даже называли аметист «око епископа».

- У меня нет слов. Собрали все в кучу, а теперь на что-то рассчитываете. Смешно.

- Да, но по цвету очень похоже: аметист и сок фиолетовых помидоров.

- Все это алхимия, - заявил Кварк.

- С чего это?

- Скажу больше: герметизм.

- Да я даже и не собирался никакие аналогии создавать!

- А получилось! Да-да! Батенька, Вы уж не отпирайтесь. Еще скажу: вся Ваша генная модификация растет из герметизма. Создавали же алхимики золото из свинца? Вот и досоздавались… до фиолетовых помидоров! А теперь кормят ими всех охмуренных, одуревших и опьяненных.

- Скажите еще, что клонирование тоже под влиянием герметизма появилось.

- Очень даже может быть!

- Наговоры! Я понял, почему ты, дорогой профессор, вспомнил алхимию! Из-за этого пресловутого превращения свинца в золото! Но это не так! Это профаны, а не истинные алхимики впадали в заблуждение по поводу природы свинца и золота! Эти металлы в алхимии олицетворяли разные степени просветленности человека. А те, кто занимается генной модификацией, тем более клонированием, не только не являются сторонниками герметизма, они, вообще, не имеют каких-либо представлений о высших законах природы, они бесцеремонно вторгаются в самое сокровенное, куда вход только для избранных.

- Интересно-интересно! Для каких это избранных?

- Поцелованных Богом.

- Как, например, Джон Иннес или Иван Мичурин? Уж он-то знал, в чем наша задача. Да? Не ждать милостей от природы. Да? А что? Взять их у нее! Он-то имел представления о высших законах природы? Взял и все. А что же эти законы? Почему позволили так просто отдать? Потому что он избранный? И в этом вся закономерность? Так и герметики-клонисты берут все, что считают нужным, невзирая ни на какие высшие законы природы, ни на какие последствия, ни на какие причинно-следственные связи!

- Чушь! Нельзя объединять герметиков и клонистов! Правильней будет связать генетиков с клонистами. Профессор, нельзя же совсем не знать историю науки! – возмутился Ван Ваныч. Он хотел продолжить свою мысль, но его отвлек один из коллег Кварка, который молча подошел к старику и деловито принялся его измерять странным прибором, выкрикивая данные, а другой коллега тут же фиксировал эти данные в какое-то запоминающее устройство. Еще один коллега снимал все на видео, а другой сфотографировал Ван Ваныча в профиль и фас, а также радужную оболочку его глаз, очевидно, для дальнейшей аутентификации.  Но что изумило, так это шприц в руках очередного коллеги! И пошло – поехало: Тимоловая проба, пробы Реберга, Кумбса, проба ДНК, на МНО и так далее…

- Что вы делаете? Кто вы такие? Какое вы имеете право?

- Не обращайте внимания, дорогой Ван Ваныч, продолжайте свою мысль, - холодно позволил должностной фиксатор, беря Ван Ваныча за запястье и прикладывая его ладонь к прибору, явно намереваясь взять ее отпечаток, - Это для истории.

- Знаю я ваши истории с грифом секретности, - робко восстал Ван Ваныч, не успев воспротивиться наглости подозрительных чужаков,  и от неожиданности позволив себя просканировать. Но дело было сделано, Ван Ваныч вздохнул, подумав про себя, что ему в его возрасте нечего уже опасаться, и попробовал восстановить ход своих рассуждений.

- Причем здесь алхимия? – воскликнул Ван Ваныч. Он нервно вскочил, но продолжал опираться на спинку стула, хотя только что казалось, что он бросится вон из каюты. Старик вынул из кармана какой-то кристалл и стал его вертеть в руках, пристально вглядываясь в него. Кристалл поблескивал гранями при свете заходящего солнца. Немного успокоившись, Ван Ваныч продолжил, медленно, но твердо произнося каждое слово: 

- Были такие, что хотели  использовать алхимию в корыстных целях, ради обогащения. И тем самым только навредили алхимии, испортили, так сказать, ее репутацию и саму идею! Алхимиков с тех пор стали считать проходимцами и обманщиками, - старик взглянул на Ци Байши в надежде найти поддержку. Ци Байши кивнул, глубоко вздохнув.

– Худая молва докатилась и до наших дней, продолжил Ван Ваныч свою назидательную речь. -  Вот и профессор Кварк невольно стал ее жертвой, – холодный страстный блеск сверкнул в глазах старика. - Но те, кто стремились к духовному совершенству,  искренне верили в величайшее таинство законов Природы, кто не сомневался в одушевленности Вселенной, представляющей собой мысленный образ Единого Бога, разве они могли кому-то навредить своей философией? Возможно, их просто не поняли? Да и герметики, названные так по имени мудреца Гермеса Трисмегиста, сиречь «трижды величайшего», ближе были к поэтам, нежели ученым, руководствуясь идеями тайной магии. Ну и что? Некоторые принципы герметизма достойны признания. Например, принцип причины и следствия, согласно которому все имеет свою причину и свое следствие, или принцип полярности, по которому все имеет свою противоположность, а это значит, что противоположности – это лишь грани чего-то одного.  Это генетики и иже с ними сиречь сильные мира сего хотят якобы накормить голодных, излечить больных, возродить умерших, а на самом деле, только прикрываются благими намерениями. А, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад.  Они торопятся притворить в жизнь свои научные открытия, не беспокоясь о последствиях. Опасно  забывать, не придавать значения словам Иисуса Христа: «Не хлебом единым жив человек, но словом Божьим!» Душа без Бога - потерянная душа! Видел я этих монстров с потерянной душой, то есть уже без души. Страшное зрелище. А что у них взамен души, спросите вы. Функция или формула, в подчинении у которой они существуют. И ничего лишнего, по мнению их породителей- поработителей. А это чувства, эмоции, корни. Корни – генетическая память. Она у них повреждена, изменена или попросту стерта. Их нельзя убедить изменить свои взгляды. Им ничего нельзя доказать. Это упертые исполнители. Рабы своей функции. А на первый взгляд и не заметишь ничего необычного в них. Ходят, радуются, уверены в себе и всем довольны. У них ничего не болит, их не мучает совесть, они не переживают от разлук, от одиночества, они довольны собой. Казалось бы, вот оно счастье! Предел мечтаний! Но в один прекрасный момент они исчезают. Функция выработалась, и на свалку. Вот их уже и нет нигде. Ни здесь, ни там. Нет, как и не было.


Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 274; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!