Значит – это кому-нибудь нужно? 9 страница
- А почему? А куда девается эта их душа? Да как же это без души-то? Это невозможно! – воскликнул Кварк, всем своим естеством проникнувшись воодушевленной речью Ван Ваныча.
- Они не исчезнут, пока существует Наноконтроль. Их можно сравнить с Кащеем Бессмертным, смерть которого спрятана в яйце.
- Они не исчезнут, пока Наноконтроль будет важнее Любви. Но так как это долго не сможет продолжаться, исчезнут все.
- Вот в том то и дело. Боюсь только, что скоро их количество будет преобладать на Земле, и тогда…., - Ван Ваныч не успел договорить, как его прервали:
- Все это интересно, уважаемые мудрейшие, но голословно и смешно. Комедия в ренессанском стиле, - усмехнулся один из соглядатаев Кварка. Одушевленная Природа! Да кому это нужно? Если я буду думать о душах животных и растений, я не смогу ни цветок сорвать, ни лягушку препарировать.
- А как же кушать помидор, думая о его душе? – захихикал другой сотрудник Кварка, деловито разрезая помидор на две половинки. – Что за нервические рассуждения, достойные чувствительных барышень девятнадцатого века? Хм? – продолжил он, с аппетитом поедая красную сочную ягоду семейства Пасленовые.
- Приятного аппетита, сэр Каннибал! – отозвался еще один сотрудник, как две капли похожий на своих коллег.
Старик опешил, не зная, что и предпринять, оглядываясь по сторонам, ища поддержки. Но Ци Байши сидел молча и неподвижно, и ни одна черта на его лице не выдавала настроения мастера. А профессор Кварк замер в тревожном ожидании. Он тоже старался сохранить невозмутимость, подражая Великому художнику, но его выдавали грустные глаза. Зато Питер Шутник, казалось, весь превратился в слух, и зорким глазом ловил каждое движение говорящих. Ван Ваныч понял, что сейчас вряд ли он сможет что-то изменить, и ему остается только терпеливо выносить издевки странных личностей. Но одновременно, он почувствовал важность момента, может быть даже для истории, а может и для спасения человечества? Питер Шутник явно замыслил создать новою гравюру под названием, предположим, «Спор генетиков с алхимиками» или «Генетик», где будет изображен ученый, замысливший накормить все человечество генетически модифицированным хлебом и такой же рыбой, как бы заменив собой Христа, накормившего пятью ячменными хлебами и тремя рыбинами пять тысяч человек. Надо потерпеть. «Кто они такие?» – задумался Ван Ваныч. Он был смущен. До этого он чувствовал себя среди своих, и поэтому позволял себе искренность в рассуждениях. Эти странные личности держались скромно до поры, до времени, что называется, в тени профессора Кварка, не позволяя себе вступать в разговор «старших». И вдруг такая непозволительная наглость! Хотя наглость, вообще, поведение непозволительное среди культурных людей. Так с чего же этот бунт? Может, это он, Ван Ваныч, обидел их чем-то и не заметил? Но чем он мог их обидеть? Или невольно разоблачить? Ну, конечно, разоблачить! – сверкнула мысль, поразившая своей ясностью Ван Ваныча. Неужели они и есть те искусственные порождения без корней и души, о которых он давеча упомянул. Он испуганно покосился на коллег профессора Кварка, не зная, что и делать-то теперь: то ли сворачивать антиклоновую кампанию и бежать без оглядки, то ли постараться войти с ними в контакт, чтобы тихо уладить непрошенный конфликт. А может, вызвать их … нет, не на дуэль, Боже упаси, на обычный диспут. Пусть приведут свои доводы. Хотя рассчитывать на понимание не приходится. А может, я не прав? Душа у них есть, как у всех, а может даже и лучше, чем у обычных людей? А? Но как бы это узнать? Как начать с ними разговор на эту щекотливую тему? Вот такими не простыми вопросами был замучен уже в конец несчастный добрый старик.
|
|
|
|
|
|
Коллеги Кварка вышли на первый план. Это вызывало большие опасения для остальных до сих пор уверенно себя чувствовавших участников небывалого путешествия. Вот теперь было понятно, почему Кварк все время интуитивно старался убежать от своих назойливых собратьев по науке. Как бы это избавиться от этого дьявольского порождения? И тут, словно отвечая на немой вопрос-пожелание отчаявшегося старика, прямо на стол прыгнул один из нарисованных Ци Байши котов. Этот черный котище уверенной поступью направился прямо к героям-обидчикам, обнюхал их, не церемонясь, как бы провоцируя на определенные действия. Тактика кота оказалась верной. Один из испытуемых, тоже не церемонясь, резким движением сбросил с себя непрошеного гостя, тем самым, вызвав недовольство всех представителей семейства кошачьих, присутствующих на этом благородном судне. Неожиданно появившиеся коты с громким воем и шипением накинулись на обидчика. Ему ничего не оставалось, как спасаться бегством. Но свирепые коты не собирались так просто отделаться от своей жертвы и продолжали преследовать несчастного, нападая на него со всех сторон, что увернуться от них не было никакой возможности. Наказанный упал на пол и стал биться в конвульсиях, моля о пощаде. Дело в том, что в инструкциях для коллег Кварка ничего не было сказано, как обращаться с сущностями неизвестной природы.
|
|
|
- А давайте превратим этих недругов в мышей! – предложил Кварк, он сначала хотел назвать для этой роли крыс, но, вспомнив, что уже успел натерпеться от них за сегодняшний день, не решился.
|
|
|
- Ну, вот еще! Хлопот не оберешься: корми их, содержи. А если они плодиться начнут!
- Так коты их съедят!
- Мои кошаки что попало не едят! – гордо заявил Ван Ваныч
- Ну, тогда в тараканов?
- Еще не легче! Любишь ты, дорогой профессор, проблемы создавать. Нечего руки об них марать. Прав Ци Байши, надо найти их иглу, то бишь функцию и сломать ее, то бишь отключить.
- «Избиение клонов» - вдруг воскликнул Питер и принялся что-то рисовать в своем блокноте.
А тем временем коты продолжали мочалить свою жертву. Остальные коллеги в растерянности наблюдали за происходящим и только переглядывались, не зная, что предпринять. Наконец, коты оставили побежденного в покое и гордым, уверенным шагом направились к оставшимся «близнецам», которые еще не испробовали мести оскорбленной Души. Те догадались о намерениях невозмутимых охотников, но не могли просто смыться в прямом смысле этого слова, хотя бы нырнув в сапфировое озеро, поскольку им мешал это сделать своим присутствием профессор Кварк. Они не могли уйти, не забрав его с собой. Коллеги кинулись к профессору, но коты их опередили. Тем более, что их уже было не три, а штук семь. Это художник Ци Байши, не тратя времени даром, рисовал одного кота за другим, а те мигом оживали и присоединялись к своим для схватки за честь и свободу профессора и всех, кто выступал за Любовь, за Душу Вселенной. И победа была за котами. Тьма, туча или рой, кошачий рой просто вынес на себе всех коллег Кварка и выбросил их за борт лодки. Там их уже ждала шлюпка, правда она была без весел, но, как ни странно, с парусом. Ветер скоро его надул. И злополучная компания соглядатаев исчезла из виду, нарушив первый пункт своих обязательств: «ни при каких обстоятельствах не покидать профессора Кварка». Надолго ли наши мудрецы остались без них?
Затянувшееся молчание прервал спокойный голос Ци Байши:
- Да ну, не может быть! Мы же с тобой видели – будущее у людей есть, - заговорил мастер, как будто и не было обидных реплик беспардонно вклинившихся в разговор так называемых коллег профессора Кварка. - Вон космос осваивают постепенно, развиваются. Ты просто слишком долго наблюдаешь одно явление, застрял, в общем, на одном промежутке. Это пройдет. Вспомни Соломона: пройдет и это.
- Или лучше парадокс Стокдейла: «Сохраняйте веру, и вы победите невзирая ни на какие трудности, и в то же самое время смотрите правде в лицо, какой бы жестокой эта правда ни казалась»! – воскликнул Кварк.
- Вспомните Джордано Бруно, - вскричал старик, - или он зазря сгорел на костре? «Наука, - говорил он, - есть наилучший путь для того, чтобы сделать человеческий дух героическим!» А есть ли вообще дух в теле, созданном искусственно? То есть механически? Без воли Бога?
- Ну, если у машины или робота есть дух, то…, - попытался размышлять Кварк, но был прерван Ван Ванычем, который не хотел никому уступать в потоке философского обличения:
- Есть, скажу я вам. Но что это за дух? Откуда он взялся? Его качества, какие они? Будет ли он героическим? Нет! Я думаю, у него для героизма нет потребностей. Да и человеческий ли это дух или это лишь какие-то обрывки от него? Генетики- клонисты о корнях человеческого духа и души не беспокоятся!
- Как можно беспокоиться о том, чего нет, по их мнению? - рассудил Кварк.
- У новообразований нет корней! Им нечем дорожить, кроме как насущным хлебом! Они появились на все готовенькое! И если уж есть в них нечто от человека, то не самое лучшее, уж поверьте мне, - мрачно заключил Ван Ваныч.
- У новообразований есть корни, то есть причины, - грустно заметил Кварк, - и большие последствия.
- У новообразований есть корни, они исходят от того, кто создал сие творение. Вот и делайте вывод. Каков поп, таков и приход, - умел Ци Байши быть кратким.
Возвратилась ночная тишина. Ее освещали лишь свеча, что горела на столе, да полная луна, как полководица в ночном небе, возглавлявшая звездную рать. Вода мягко шлепала по чудесной лодке, будто ласкала и убаюкивала ее. И это прикосновение вызывало чувство умиротворения. К столу подошел Джордано Бруно. Пламя свечи забеспокоилось, как бы волнуясь от такой неожиданной встречи, на секунду осветив лицо бесстрашного философа, и погасло. Неминуемо погасло, как и любой костер теперь перед лицом этого героя, перед его бесстрашным духом.
- Брат, слышь? Где твои прекрасные фонари?
Ци Байши поднялся со своего места. Никто не видел в темноте, что он делал, но вскоре зажегся свет. И тогда все увидели над собой светящиеся фонарики с иероглифами, а где-то вдали нежно зазвучала древняя китайская флейта Пайсяо. Казалось, что мелодия двигалась в пространстве то, приближаясь так, что невольно ждали появления и таинственного музыканта, извлекающего волшебные звуки, то, удаляясь, отчего каждый боялся в следующий миг не услышать ее продолжения, но она вновь начинала звучать с большей силой, наполняя сердца легкостью и отрадой.
- Это можно так прочесть, - показывая на иероглифы, Ци Байши произнес: «Услышав удар колокола в ночной тишине, пробуждаешься от сна, в котором видишь сны. Созерцая отражение луны на глади вод, прозреваешь себя вне себя».
- Как это прекрасно! Ци Байши, ты – философ, - Ван Ваныч прочувствовался, он был тронут глубиной мысли.
- Нет, это не мои слова. Великий философ Хун Цзычен. Он написал книгу «Вкус Корней». Я часто ее перечитываю. Он жил в то же время, что и Джордано Бруно. Кстати, он верил, что можно достичь бессмертия. Бессмертие и бесконечность – очень похожие слова. Бессмертие, вечность, тайны вечности – темы его постоянных размышлений. Вот, например, «В щебете птиц и жужжании насекомых хранится тайна посланий от сердца к сердцу. В красках цветов и узорах трав проступают письмена святой правды. Тот, кто предан учению, должен в самом себе почтить движущую силу Неба и душою стать, как чистая яшма, дабы сердцем откликнуться каждому существу».
- Вот именно! «…и душою стать, чтобы сердцем откликнуться каждому существу! Да он просто поэт! – подхватил Ван Ваныч снова.
- Да, - задумчиво согласился профессор.
- Джордано Бруно верил, что мир бесконечен, что у него есть душа, мировая душа! Как это величественно! Но это не просто величественно, это верно, это истинно! Универсальная одушевленность живой природы! Между прочим, это созвучно тому, что ты говоришь, что говорил Хун Цзычен. Джордано Бруно, не сомневаясь, принял гелиоцентрическую систему мира Коперника. Но он увидел в ее чертежах мистический смысл, магию! Волшебство! А кто, как не поэт, может увидеть в мироздании мистический волшебный смысл? Он догадался, что звезды – это далекие солнца. "Небо... единое безмерное пространство… в нем - бесчисленные звезды, созвездия, шары, солнца и земли... Все они имеют свои собственные движения... одни кружатся вокруг других"…, а вместе с тем, на земле "моря превращаются в континенты, а континенты - в моря". Поэт предвидит то, чему доказательства сложно, а иногда и невозможно получить. А когда ученый и поэт в одном лице, то ему подвластны небывалые открытия, непостижимые для обычного человека. В результате его посчитали еретиком. Служители церкви не владели даром предвидения, они просто следовали букве догм, но при этом, что самое страшное - обладали властью. Но «Сжечь – не значит опровергнуть», - сказал он, когда услышал о своем приговоре…, смелый, отважный человек!
Звуки виолончели и скрипки, кларнета и фортепиано пронзили пространство и заполонили его. Как мираж, над озером все увидели ужасающие картины из средневековья. Епископ зачитывал приговор при огромном стечении народа. Обреченный на казнь молча, с достоинством принял свою участь… Языки пламени, человеческие вопли …из толпы …
Кварк молча слушал как «Квартет на конец времени» заслоняет собой ужасающее зрелище человеческой истории. «Откровение Оливье Мессиана, - мысленно произнес Кварк, - а в этом что-то есть. Действительно откровение…». Музыка шла фоном, а казалось, что она несла, преподносила какой-то дар, очень важный и долгожданный…, но, как всегда, неожиданный, и потому к нему никто не был готов. Не понятая, не услышанная, не воспринятая, она постепенно затихала и, наконец, смолкла, оборвалась…
- А через триста лет поставили ему памятник и сказали, что он опередил эпоху. Да! Рано или поздно все встает на свои места, - с жаром выступил снова Ван Ваныч. Он рисковал, как профессор недавно, подхватить лихорадку от нервного возбуждения. На помощь пришел Михаило Ломоносов. Садясь за стол, он придвинул свечу к себе, зажег ее и громко произнес:
- Джордано Бруно был католическим священником и монахом. Но, однако ж, это не мешало ему воспротивиться религиозным догмам. Да и вообще, где в Библии сказано, что земля плоская и покоится на трех китах? Я что-то не нашел? Инквизиторы расправились с еретиком, а вернее с тем, кто верил душой, а не из рабского страха перед властью. А что в результате? Алхимиков-герметиков победили математики-механики. Механистическая философия природы, философия «без души», вооружившись математическими инструментами, «назначила» победу человека над природой. Но вот чем чревата такая «победа»: они отказали миру в душе и открыли путь для генетиков-клонистов. Но эта победа временная.
- Как любое заблуждение, которое рано или поздно будет разоблачено. Не стоит опускать руки. Да, когда человек решает, что нет души, или, что она не так уж и ценна, что душа – это просто сказки для впечатлительных барышень, что тем более ее нет у цветка или камня, потому что ее не видно, и действует сообразно этому постулату, он совершает большую ошибку. Наверно, пришло время понять, что наука без души не может больше развиваться. Как этот тип сказал? Душа помидора? Нет, не помидора. В помидоре душа всей Вселенной. Создавая нечто целое, механически соединяя части, вырванные из других информационных структур, подключив механизм размножения, можно навредить Вселенной! По крайней мере, такой шанс есть, пусть он ничтожно мал, но что-то мне подсказывает, что эти твои недавние компаньоны порождены каким-то подобным способом! Человек решил, что он может вдохнуть жизнь в любую систему! Как же больно ему будет познать свое ничтожество! – эту речь неожиданно произнес сам Джордано Бруно. Но выглядело все настолько естественно, что никто не удивился.
- Осознав, к чему могут привести подобные опыты, хочется все бросить и уйти в монастырь! – воскликнул все так же возбужденно Кварк.
- В бореньи с плотью дух всегда сильней, когда слепцом не следует за ней, - серьезно заметил Джордано Бруно. Кварк схватил за плечо Ван Ваныча от неожиданности:
- Что Вы сказали?
- Он сказал: «В бореньи с плотью дух всегда сильней, когда слепцом не следует за ней».
- Есть, над чем поразмыслить. А ведь очень сложно бывает не следовать за этой плотью! Я, кажется, начинаю понимать истинный смысл заповеди «Не прелюбодействуй!» Куда как больше вмещает в себя эта заповедь, нежели принято традиционно считать!
Все с удивление посмотрели на Кварка, а потом с восхищением на Джордано Бруно. А Бруно, почувствовав, что его настроены слушать и дальше, воодушевленно продолжил:
- Кто дух зажег, кто дал мне легкость крылий?
Кто устранил страх смерти или рока?
Кто цепь разбил, кто распахнул широко
Врата, что лишь немногие открыли?
Века ль, года, недели, дни ль, часы ли
(Твое оружье, время!) – их потока
Алмаз и сталь не сдержат, но жестокой
Отныне их я не подвластен силе.
Отсюда ввысь стремлюсь я, полон веры,
Кристалл небес мне не преграда боле,
Рассекши их, подъемлюсь в бесконечность.
И между тем как всё в другие сферы
Я проникаю сквозь эфира поле,
Внизу – другим – я оставляю Млечность.
- Браво! - воскликнул Михаило Ломоносов и крепко пожал руку бесстрашного поэта и философа. Потом, обратившись ко всем, произнес:
- Лице свое скрывает день; поля покрыла мрачна ночь; взошла на горы черна тень; лучи от нас склонились прочь; открылась бездна звезд полна, звездам числа нет, бездне дна, - торжественно окая, продекламировал довольно улыбающийся Михаил Васильевич, но рядом сидел, серьезно задумавшись, мрачный Иван Мичурин. Его настроение заставило всех почувствовать неловкость и непонятную тревогу. Откуда взялась эта тревога, было неведомо. Но вдруг все отчетливо услышали шаги. Китайские фонари гасли один за другим. Поэтому было почти невозможно разглядеть того, кто уверенно расхаживал по лодке, бесцеремонно выдвигая все ящики, открывая все дверцы, судя по звуку. Он даже заглянул в духовку, раскрыл сундук Ци Байши. Словом, вел себя нагло, по-хозяйски, по праву сильного.
- Кто это тут гуляет? Эй! – позвал Ван Ваныч, но ответа не последовало.
-Ах! Смотрите! – вдруг закричал Кварк.
- Что? Где?
- Там прямо на нас плывет какая-то холера! В темноте не видно, но если это лиоплевродон, то надо срочно спасаться!
- Вы почти угадали – это галера!
- Галера? Действительно. Как я мог перепутать галеру с лиоплевродоном?
- У страха глаза велики. Это твоя страсть к динозаврам тебя когда-нибудь погубит!
- Да, но галера-то что здесь делает?
Луна освещала это грандиозное творение рук человеческих. Галера гордо плыла, как сказочная птица, взмахивая крылами и тут же погружая их в воду. Галера подплывала все ближе и ближе, угрожающая тень накрыла лодку. Но, поравнявшись с лодкой, как поплавок раскачивающейся на зыбких волнах, проплыла мимо. То ли лунный свет тому виной, то ли на самом деле это старинное судно было покрыто золотом, но блеск его слепил глаза. Гребцов не было видно. Оттого казалось, что галера – живое фантастическое существо.
- А это не летучий голландец? – забеспокоился профессор Кварк, - Еще не хватало такой встречи. Говорят, это плохое предзнаменование.
- А ты, профессор, однако, суеверный. Нет, это не мираж. Вон как лодку раскачало. И свет не похож на огни святого Эльма. А вот и капитан, глядите!
- Да какой капитан, это царь какой-то!
- Ага, Царь Горох!
- Почему Горох?
- Потому что никто его не видел, но все его знают.
- Никто не видел и не увидит, потому что это герой идиомы.
Когда галера начала удаляться, над кормой показалась фигура статного мужчины. Он был в белых одеяниях, расшитых золотом. И на голове его красовалась золотая корона. Он оглянулся на обитателей лодки и помахал им дружески рукой.
- И зубы у него, наверно, тоже золотые, - пошутил Ван Ваныч.
- Эй-эй! Стойте! Меня подождите! Эй! – вдруг кто-то стал всех грубо расталкивать, чтобы протиснуться к борту лодки, а, оказавшись на месте, не раздумывая, прыгнул за борт и поплыл за удаляющейся галерой.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 269; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!