Моделирование как важнейшая компонента культуры, социально-культурной практики и познания.
Человек, как социальное существо, живет в искусственно созданном им мире культуры во многих отношениях сверхъестественном или проектируемом им в соответствии с теми или иными целями, моделями его общественного бытия. В философско-энциклопедическом словаре читаем: «Модель (франц, modele, от лат.modulus – мера, образец, норма), в логике и методологии науки – аналог (схема, структура, знаковая система) определение фрагмента природной или социальной реальности, порождение человеческой культуры, концептуально-теоретические образования и т.п. – оригинала модели. Этот аналог служит для хранения и расширения знания (информации) об оригинале, конструирования оригинала, преобразования и управления им. С гносеологической точки зрения модель – это «представитель», «заместитель оригинала в познании и практике». (Модель. // Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с., с.382)
Борьба с таким сверхъестественным началом и натурализация общественно-образовательной практики под девизом максимального приближения гуманитарной науки к естествознанию, которую мы видим на примере так называемой психолого-педагогической науки, вряд ли может быть чем–либо оправдана. Ибо жизнь человека осуществляется одновременно на трех взаимосвязанных и взаимообусловленных друг другом различных уровнях его существования: организма, животной адаптации к окружающей среде, и активной жизнедеятельности как объекта и субъекта культуры. На уровне организма жизнь человека предстает лишь в виде формы существования белковых тел, естественный процесс, исследуемый, регулируемый и направляемый биологической медицинской наукой и практикой. На уровне своего животного существования жизнь человека, как и любого другого животного, предстает в виде своеобразной гармонии или равновесия со средой обитания. Без воздуха, воды, пищи, одежды и т. д, обретаемых из вне на уровне среды обитания, без удовлетворения витальных потребностей животная жизнь невозможна. Стоит отравить этот воздух, воду и пищу или изменить их давление, температуру и т.д. и неизбежно последуют экологические бедствия. Жизнь на уровне объекта и субъекта культуры обретает форму активной жизнедеятельности. Человек сам изменяет условия своего бытия, моделируя окружающую среду в соответствии со своими потребностями, ценностными представлениями и убеждениями и верой. Однако степень преобразования человеком этой среды и самого себя всегда ограничена первыми двумя условиями его бытия. Он одновременно живет в мире природы и в мире знаков, символов, образов, представлений, которые не просто отражают уже существующую действительность, а моделируют ее в виде различных языковых или речевых сред, искусства, морали, теорий и других идеальных образований или моделей. При этом многие из них являются не просто копией оригинала, а предстают в виде некой виртуальной реальности, способной при определенных условиях стать подлинной социальной реальностью или искусственно созданными условиями бытия человека. Примером тому могут быть как образ Божий, так и образ компьютерной графики. Каждый из этих образов, не имеющих аналога в действительности, может обретать форму образа жизни в виде соответствующих норм, ритуалов, видов времяпровождения, игр, обретающих, наряду со своим внешним символическим значением еще и внутренний, субъективный, личностный смысл, нередко обретающий форму смысла жизни. В этом случае медицинская помощь и экологическая, продовольственная и иная экономическая безопасность не гарантируют жизнь человека. Добровольный уход из жизни или суицид нередко связан не столько с реалиями жизни, сколько с субъективными представлениями о ней в виде соответствующих идеальных моделей «подлинной» супружеской верности, любви, патриотизма, идеологической убежденности, религиозной веры и т.д.
|
|
|
|
|
|
Модель может представлять собой как копию оригинала, основанную на отношениях изоморфизма и гомоморфизма, существующих между моделью и тем, что с ее помощью моделируется. Примером тому может быть математическая модель, выражаемая в логико-математических понятиях, иллюстрирующих одинаковость (изоморфизм) либо уподобление (гомоморфизм). Однако она может обретать и форму идеала или идеального образа, определяющего способ мышления и деятельности человека или общества. «Формирование природных предметов сообразно идеалу представляет собой специфически человеческую форму жизнедеятельности, ибо предполагает специальное создание образа цели деятельности до ее фактического осуществления». (Ильенков, Э.В. Идеал //Э.В. Ильенков // Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с., с.195)
|
|
|
Наглядно представить себе состояние, соответствующее идеалу, нельзя, ибо оно не осуществимо в течении сколь угодно длительного, но конечного времени. Поэтому идеал и «прекрасное», как отмечал И. Кант, впервые рассмотревший их как «внутреннюю цель», становятся синонимами, и жизнь идеала допускается только в искусстве. И действительно процессу идеализации или мысленного конструирования понятий об объектах предшествует мифологическая модель отражения действительности и основанная на ней магическая практика, как одна из разновидностей духовной практики, лежащей в основе зарождения искусства. Древний человек искренне верил, что стоит ему смоделировать внешние очертания животных, на которых он охотился, в виде изображения его образа тела, ритмов движения, издаваемых им звуков, как это позволит овладеть их духом и обеспечит успех охоты. Так зарождалось изобразительное, хореографическое, музыкальное и другие виды искусства, в том числе и педагогическое искусство. От искусства магии, имевшего в своей основе своеобразную духовную практику, человек поднимается к искусству религии и от него к искусству педагогики или целенаправленного воспитания человека. (Фриге, Ф. Социология искусства // Ф. Фриге. – М., Л Госиздат, 1930, 203 с., с.27)
|
|
|
Однако уже на уровне религиозного сознания он переходит от эмпирических духов или образов конкретных вещей и явлений к всеобщему абстрактному понятию «Бога», по образу и подобию которого моделируется вся социально-культурная жизнь человека. Процесс идеализации характеризуется здесь отвлечением от свойств и отношений, необходимо присущих предметам реальной действительности и введением в содержание образуемых понятий таких признаков, которые в принципе не могут принадлежать их реальным преобразованиям. Образованные с помощью идеализации понятия в дальнейшем используются как нечто реально существующее или модели существующей реальности. Идеализированный объект предстает, как мысленная познавательная конструкция, являющаяся результатом идеализации. Таким образом, возникает понятийное мышление. Понятие – мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности и их связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношений между ними. Любое понятие есть не копия действительности, а ее мысленная конструкция или модель, своеобразное лекало или клише, накладываемые на явления и процессы действительности с целью определить их формы, осуществить их своеобразную классификацию и типизацию. Например, называя понятие «дерево», мы имеем в виду не конкретный его вид: клен или березу, и тем более, не единичного представителя этого вида. Мы подразумеваем под ним множество растений, имеющих такие общие признаки, как твердый ствол, покрытый корой, корень, ветки, листья и т. д.. Эти признаки и отличают дерево от травы, мхов, лишайников и других растений. Иными словами, в понятии отражается не копия реальности, а некая ее схема или модель. Та же самая процедура классификации осуществляется относительно людей, когда мы употребляем понятия «девушка», «мужчина», «молодой человек», «старик», «пенсионер» и т.д. Произнося эти слова-понятия, мы фиксируем не индивидуальные свойства отдельного индивида, а его принадлежность к определенной социально-демографической группе или свойства присущее всем представителям данной группы. И именно эти социальные свойства человека – ключ к постижению тайн его мышления, которые до сих пор пытались разгадать лишь через исследование его нервной системы, в частности, мозга, и рассматривая человека по аналогии с машиной или сложной кибернетической системой.
Нередко под понятиями понимают системы знаний, представляющие собой фрагменты тех или иных научных теорий. Подобные системы знаний предполагают определения понятий, установление их связи с иными понятиями системы. Из совокупности таких знаний могут быть логически выведены новые знания об изучаемых объектах. Формальная логика изучает общую структуру понятий, его видов, структуру определения понятия, его структуру в составе более сложных контекстов, структуру отношений между понятиями. Диалектическая логика исследует процессы формирования и развития понятий в связи с переходом знания от менее глубокой сущности к сущности более глубокой, рассматривает их как ступени познания, как итог познавательной деятельности. В данном случае мы имеем дело уже с более высокой формой моделирования идеальных объектов или теоретическим моделированием.
«Теория в широком смысле этого слова – комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование и объяснение какого-либо явления; в более узком смысле – высшая, самая развитая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности – объекта данной теории». (Швырев, В.С. Теория //В.С. Швырев // Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с., с 676)
Можно выделить идеальные модели и более высокой степени общности, чем теория. Таковыми в научном познании выступают категории «парадигма», «философские системы или мировоззрения» Категории – предельно общие, фундаментальные понятия, отражающие наиболее существенные, закономерные связи и отношения реальной действительности и познания. Так, категория «парадигма» в научном познании представляет собой своеобразную модель постановки и разрешения проблем, общую для целого ряда теорий. Например, антропологическая парадигма объединяет собой множество различных теорий, исходящих из того, что человек и его активность является исходной точкой развития общества и его культуры (эволюционные теории, теории социального действия), в то время как социально-культурная парадигма рассматривает самого человека, как единичную форму выражения социального целого (символический интеракционализм, структурно-функциональные теории, теории систем). Среди философских систем можно выделить, например, натурализм, материализм, идеализм и т.д. Каждая из этих систем или философских моделей характеризуется своим мировоззрением или системой взглядов на объективный мир и место в нем человека, на отношение человека к окружающей его действительности и самому себе, а также обусловленные этими взглядами основные жизненные позиции людей, их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности, ценностные ориентации. Натурализм, например, как разновидность материализма, исходит из того, что развитие общества и его культуры, познание человека есть своеобразные формы эволюции живой материи, а не формы развития его культуры. Познание здесь предстает как процесс отражения объективной реальности, своеобразная копия этой реальности, полностью соответствующая оригиналу. Основным понятием, определяющим степень адекватности отражения или соответствия мысленной копии оригиналу, служит «истина». Истина – адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания; объективное содержание чувств, эмпирического опыта, понятий, идей, суждений, теорий, учений и целостной картины мира в диалектике ее развития. Само же отражение представляется как всеобщее свойство материи, заключающееся в воспроизведении признаков, свойств и отношений отражаемого объекта. Поэтому способность к отражению, а также характер ее проявления зависят от уровня организации материи. Идеализм же исходит из представлений о развитии общества и познания как развития духовной культуры. При этом само понятие культуры фактические отождествляется с духовным развитием, теоретическим познанием и со способностью нашего мышления к проектированию и моделированию социальной реальности. Идеальная модель действительности и сама природная и социальная реальность здесь как бы отождествляются. Между ними не проводится никакого различия. И в то же время каждая из названных философских систем и научных парадигм претендуют на истинность и достоверность. Божественные истины уступают место научным истинам. На самом же деле натурализм, идеализм, антропологизм и социологизм – есть лишь разновидность моделей существующей социальной реальности, ее своеобразного видения. Между моделью и отражаемой в ней реальностью никогда не бывает полного соответствия, в противном случае это уже не модель, а нечто иное, например фотография.
Тем не менее, на практике это далеко не всегда учитывается. Наиболее красноречивым примером тому может быть образование, ориентированное лишь на основы наук или усвоение научных дефиниций. Обретенное здесь категориальное мышление нередко не только не приближает к действительности, но и отгораживает от нее в виде различных абстрактных схем, и других идеализированных моделей. На это в свое время обратил внимание известный советский философ Эвальд Васильевич Ильенков. «Предоставляя детям и не только детям, основы современной науки, современных знаний, мы не даем им заглянуть в «кухню науки», не помогаем им рассмотреть тот процесс, в ходе которого сырой еще не переваренный и не пережеванный материал жизни постепенно превращается в систему «чистых» теоретических абстракций, дефиниций, правил, законов и алгоритмов». (Ильенков, Э.В. Философия и культура //Э.В. Ильенков. – М.: Политиздат, 1991, 462 с., с. 45)
Мы предлагаем само знание истины в готовом виде, пригодное лишь к тому, чтобы погрузить их в память, а потом – на экзамене – из этой памяти извлечь в том же самом виде, в каком их туда погрузили. И мало заботимся (потому, что не умеем) о построении процесса усвоения знаний так, чтобы он одновременно был и процессом развития той самой способности, которой эти знания обязаны своим рождением, – способности осмысливать еще не осмысленный, еще не выраженный в некоторых понятиях, интересующий нас чувственно созерцаемый мир, объективную реальность во всем богатстве ее проявлений. Учащийся усваивает понятия, а фактическое богатство живой жизни, еще им не осмысленное, при этом используется лишь как огромная кладовая «наглядных примеров», лишь подтверждающие готовые, бессмысленно заученные прописные истины. Такого человека интересует лишь то, что сказал или написал другой, но его не интересует сама вещь или факт. «Реальная действительность оказывается скрытой от него плотным занавесом, сотканным из чужих слов, ходячих представлений и «абсолютных истин» Готовые ответы, формулы, правила, законы, без понимания тех вопросов (т.е. задач, трудностей, проблем, противоречий), ответами на которые они являются – вот и весь не сложный секрет ума педанта» (Ильенков, Э.В. Философия и культура //Э.В. Ильенков. – М.: Политиздат, 1991, 462 с., с.47)
Положение дел в системе образования в этом плане за последние годы не только не изменилось, но еще более усугубилось.
Не лучшим образом дело обстоит и в гуманитарных науках, прежде всего, в социологии и педагогике. Любое прикладное социологическое исследование начинается с логического анализа и эмпирической интерпретации понятий и заканчивается определенной логической интерпретацией, полученных фактов. Однако сам «факт» в данном случае, не более чем та или иная модель действительности, а не сама действительность. Она так и не становится вещью, сколько бы мы не уподобляли его ей, как это делал в свое время один из классиков социологии Эмиль Дюркгейм. Точно также педагогическое исследование начинается с выстраивания теоретической модели той или иной педагогической реальности и заканчивается экспериментальной проверкой истинности выдвинутых ранее теоретических предположений. Натурализм психолого-педагогической науки самым причудливым образом при этом сочетается с гносеологическим идеализмом, подменяющим онтологию и аксиологию реального бытия абстрактной теоретической схемой. И своеобразным философским оправданием такого положения дел часто служит теория познания – раздел философии, в котором изучаются проблемы природы познания и его возможностей, отношения знания и реальности, исследуются всеобщие предпосылки познания, выявляются условия его достоверности и истинности. Критерием истинности обычно называется практика, опыт жизни. Но что собой представляет сама практика, в частности, социально-культурная практика и чем она отличается от теоретических, художественных и других идеальных моделей? Почему, отражая с помощью наших ощущений одну и ту же реальность, например, плывущие по небу кучевые облака, у нас возникают совершено различные воображения, или идеальные формы этой реальности? И подобные вопросы можно продолжить, ответы на которые традиционная теория познания дать не в состоянии. Она утверждает, что исходные знания о мире даны человеку лишь извне в чувственном познании – ощущениях, восприятиях, представлениях. И что внутренний духовный мир человека, его внутренняя культура никакого отношения к познанию не имеют. В действительности же это далеко не так, как и то, что объект познания возможно воспроизвести лишь методом восхождения от абстрактного к конкретному, с которым неразрывно связаны принципы единства логического и исторического, анализа и синтеза.
Не случайно еще Клод Андриан Гельвеций в своих трактатах «Об уме» и «О человеке» доказывал миру, что ум – на сто процентов продукт и результат воспитания человека в обществе. Воспитания, понимаемого в самом широком смысле этого слова, то есть процесса, в котором принимают участие миллиарды микроусловий, случайно сплетающиеся так, что ум возникает, или так, что он не возникает (т.е. возникает глупость). Развивая систему этих доказательств, Э.В. Ильенков утверждал, что в одних зонах социального организма образуются более благоприятные для развития человека «сочетания случайных обстоятельств», а в другие «зоны» «стекаются» обстоятельства менее благоприятные. Поэтому «и ум с самого начала надо воспитывать так, чтобы противоречие служило для него не поводом для истерии, а толчком к самостоятельной работе, к самостоятельному рассмотрению самой вещи». (Ильенков, Э.В. Философия и культура //Э.В. Ильенков. – М.: Политиздат, 1991, 462 с., с. 53)
Достигнуть этой цели вне социального контекста и культуры общества в целом и решая, связанные с ней задачи, лишь на уровне отражательных возможностей мозга человека и его нервной системы в целом невозможно. Ибо каждый отдельно взятый индивидуум, как отмечал Гегель, есть сын своего народа, своего мира, и он лишь проявляющаяся субстанциональность последнего в своей собственной форме. Поэтому исходная ошибка традиционной марксистско-ленинской теории познания состоит в том, что она рассматривает индивида не как личность или единичную форму существования социального целого, культуры общества, а лишь как органическую и животную форму его индивидуальной жизни. Отсюда и рождается педоцентризм психолого-педагогической науки, закрепившийся на многие десятилетия в стереотипах нашего мышления. Телесные процессы отдельно взятого индивида, его возрастная физиология и психология оказываются здесь важнее духовности народа, и даже идеологии и политики государства. Реальность же его идеальных представлений как специфически человеческая форма жизнедеятельности, отличающая его от деятельности животного, при этом не учитывается. Не учитывается и то, что категория идеал, как целесообразность, проявляющаяся через сознание и волю, обладает глубоким социальным значением. «Идеал и есть представление об итогом совершенстве человеческого рода». (Ильенков, Э.В. Философия и культура //Э.В. Ильенков. – М.: Политиздат, 1991, 462 с., с.204) Он предстает как цель, желаемое будущее, как своеобразный план будущей деятельности.
Почему же тогда весь процесс познания рассматривается чаще все как исключительно мыслительный процесс, осуществляемый на уровне теории и анализа эмпирических фактов? На это есть свои причины. Поскольку долгое время сущность человека сводилась к разуму, его способности к мыслительной деятельности, то теории, как способу организации этой деятельности отводилась определяющая роль. «В широком смысле мышление человека, – отмечают Т.М. Савельева и В.Я Баклагина, – понимается как его активная познавательная деятельность… как внутренний процесс планирования и регулирования внешней деятельности. Вопрос о том, как мы мыслим… означает: как мы «видим», представляем и познаем окружающий нас мир и себя в нем и как используем мы эти знания для управления своим поведением. Такое понимание мышления позволяет учитывать его связь с другими психическими процессами и характеризует, прежде всего, исследование развития познавательной деятельности, ее качественных стадий и способов осуществления, а также исследование практического интеллекта.
Определение мышления в узком смысле слова используется в первую очередь в его экспериментально-психологических исследованиях. Оно восходит к первым попыткам выделить специфические особенности мыслительного процесса по сравнению с простым протеканием представлений, подчиняющимся ассоциативным законам. Мышление в узком смысле понимается в психологии как процесс решения творческой задачи». (Савельева Т.М., Теоретическое мышление в непрерывном образовании человека. / Т.М. Савельева, В.Я. Баклагина; под общ ред. Т.М. Савельевой. – Минск: Адукацыя і выхаванне, 2007 – 176 с., с.8)
Такое понимание определяющей роли мышления вынуждало саму природу возникновения и развития науки и образования связывать с функционированием и развитием мыслительной активности, а саму науку и образование представлять как образы мышления, теоретическую и прикладную область его деятельности. В зависимости от того признавалась ли природа мышления божественной или естественной, и образование представлялось как образ Божий или отражательное свойство высокоорганизованной материи в виде мозга и совершаемых здесь физиологических процессов. Иное дело, что, согласно религиозному представлению сначала было слово, а, следовательно, культура, искусственное творение, а не естественный процесс. Поэтому в поисках альтернативы такому представлению социально-культурный подход к трактовке сущности науки и образования всячески отодвигался на задний план. Лишь в последнее время мыслительный процесс и творчество все больше начинают рассматриваться, как социально-культурный, а философско-религиозная методология становится все более востребованной в неклассической и постнеклассической рациональности. Ориентированная же на классическую рациональность и механистическую парадигму исследования педагогика до сих пор настойчиво ищет естественную основу образования в физиолого-психологических закономерностях развития человека. Стремление максимально абстрагироваться от религиозных представлений привело к тому, что сама теория, и ее структура начали представляться как некая система по аналогии сразу с материальной, вещественной системой, как идеальная модель действительности, а затем процессуальной системой, к закономерностям развития которой относят и творчество. Сама целеустремленность и интегративность в большинстве исследований до сих пор рассматриваются как основные объекты, которые можно отнести к системе. Так, например, по мнению В.Г. Афанасьева, в качестве объектов системы выступают:
– составные элементы (компоненты части), из которых образуются системы;
– структуры, т.е. определенные связи и отношения между элементами;
– интегративность – это результат, получаемый от взаимодействия элементов (интегративные качества системы, т.е. такие качества, которыми не обладает ни один из отдельно взятых элементов, образующих его;
– функциональные качества системы в целом и отдельных ее компонентов внутри системы;
– целеустремленность – каждая система создается для достижения определенной цели;
– коммуникабельность, проявляемая в связи с внешней средой.
Согласно мнению белорусских исследователей проблем высшей школы М.И. Демчука и А.Т. Юркевича исходным пунктом познания выступает его цель и системная методология инновационной деятельности. Еще Кант, по их мнению, под системой понимал единство многообразных знаний, объединенных одной идеей. Поэтому систему следует рассматривать не как материальную вещь, а как процесс, а том числе процесс мышления и творчества.
. Понять любой объект познания, определить его в своем сознании можно только тогда, когда знаешь, во имя чего этот объект существует. Современная наука, считают они, – исходит из понимания геомеостатичности поведения больших организационных систем, включая социальные. Смысл этого поведения – поддержание на определенном уровне «удовлетворительности» основных параметров жизнеобеспечения (существенных переменных)
Сама инновационная деятельность человека есть ничто иное, как выражение системной методологии управления, а функционирование и развитие науки и образования рассматриваются по аналогии с кибернетической системой, каждая личность в которой имеет свое предназначение, для служения определенной цели вынуждена приобретать специальные знания и включаться в активную созидательную деятельность, проявляемую в профессиональном мастерстве. Инновационное развитие осуществляется на основе выявленных закономерностей адаптивного поведения, которое сегодня понимается как способность прогнозирования для осуществления действий, обеспечивающих удовлетворительное существование в будущем. Культурное пространство творческой деятельности человека, по мнению М.И. Демчука и А.Т. Юркевича, возможно представить в виде двухмерного континуума, которое образовано двумя векторами сложности. Первый вектор демонстрирует рост сложности окружающей среды, что является основой целеполагания. Второй вектор – рост сложности используемых технологий, влияющих на разработку методов решения конкретных задач.
«Любая постановка задачи, – считают они, – предполагает наличие хорошего понимания сущности проблемы. А понимание связано с необходимостью построения структуры взаимодействия разных факторов, влияющих на возникновение любой конкретной проблемы. Хорошо понять проблему – это значит, во-первых, выявить факторы, которые влияют на изменение жизненной ситуации, которая вдруг начала носить проблемный характер. Во-вторых, необходимо определить, как эти факторы взаимодействуют друг с другом». (. Демчук, М.И. Системная методология инновационной деятельности // М.И. Демчук, А.Т.Юркевич. – Минск: РИВШ, 2007 – 304 с., с. 22)
Системная методология инновационной деятельности, по мнению ее разработчиков, возникла на основе принятия фундаментального принципа изоморфизма биологических и социально-экономических систем, структурную основу которого составляет принцип ультрастабильности, открытый У.Р. Эшби». По мнению У.Э. Эшби, логика адаптивного поведения связана не только с необходимостью достижения цели, общей для всех частей системы, но и с наличием генотипного элемента, который в социальных системах всегда присутствует в виде общих норм нравственных ценностей. (Эшби, У.Р.Конструкция мозга. Логика адаптивного поведения. У.Р. Эшби, пер. с англ. Ю.И. Лашкевича. – М., 1964)
Кибернетическая модель в данном случае предстает как модель информационного общества в целом.
Вместе с тем, любая постановка вопроса о модели общества неизбежно оборачивается вопросом о природе самого человека и возможностях ее инновационной деятельности. Так уже И.Кант, первый коснувшийся проблем идеального моделирования, вынужден был размышлять над природой нашего собственного «Я»: «Кто «Я?, «Что Я могу?, «На что смею надеяться? Ответы на эти вопросы предполагают, прежде всего, выявление социальной сущности личности, ее социальной роли и творческих возможностей. Является личность субъектом деятельности, отличающимся умением моделировать социальную действительность, или она есть лишь элемент социальной системы? Если она выступает как самостоятельный субъект, руководствующийся некими априорными, внутренне заданными принципами, то откуда они берутся? Отвечая на эти вопросы, Э.В. Ильенков, считал, что творческая сущность личности любого индивида выражается в умении самостоятельно проектировать свою жизнь, а его ум – своеобразная производная от этого умения. Существуют и другие ответы на этот вопрос: с позиции философии позитивизма, с позиции феноменологии, с позиции философии жизни, с позиции социологического интеракционизма и т.п. Единства мнений на этот счет сегодня нет и, пожалуй, не скорого оно будет достигнуто. Для нас важно другое – выявление роли моделирования как важнейшей компоненты культуры, социально-культурной практики и познания.
Познание, как и любой мыслительный процесс, начинается не с отражения реально существующего мира в нашем сознании и выяснения вопроса, что первично: материя или сознания, объявляемого в качестве основного вопроса философии. Оно начинается с моделирования этой действительности, с построения модели самого человека. Мыслить мы можем лишь постольку, поскольку переходим от одного представления о человеке к другому. И каждому из этих представлений соответствует специфическое философское мировоззрение или научное концептуальное видение проблемы. Так уже в ХУ11 столетии модель «человека – образа Бога» сменилась моделью «человек – машина» и механическая парадигма философского и научного мышления стала господствующей. Экономика и политика, управление, само общество начали представляться как система, механизм развития которой пытались усматривать во взаимодействии и функционировании ее составных частей. Идеалом успешности такого функционирования, в том числе и системы управления, стали «часы». Система функционирует как часы – высшая степень совершенства в моделировании любой системы с позиции механической парадигмы. Своеобразной иллюстрацией такой парадигмы может служить работа известного французского врача и философа Жюльена Офре Ламетри (1709 -1751) – «Человек-машина».
«То, что обыкновенно называют формой, – утверждал он, – заключается в разных состояниях, или в различных модификациях, которым подвергается материя. Эти модификации получают бытие, или свое существование, от самой материи, подобно тому, как оттиск печати получается от воска, который он видоизменяет. Они образуют все различные состояния этой субстанции: благодаря им она принимает различные формы тел и образует самые эти тела….
Эти формы бывают двух родов: одни – активные, другие – пассивные…Их всего четыре: величина, фигура, состояние покоя и положение. Эти формы являются простыми состояниями, пассивными принадлежностями материи, модусами, не могущими никогда не покинуть ее, ни нарушить ее простоты». (Ламетри, Ж.О. Человек-машина //Ж.О. Ламетри: Пер. с фр. – Мн: Литература, 1998. – 704 с.., с14-15)
Благодаря форме, считал Ж.О. Ламетри, материя обретает движение.
Позже на смену механическому представлению приходит органическое представление, основанное на модели «человек – организм». При этом выделяются два типа организма: духовно-нравственный, как результат духовного саморазвития индивида и его культурной идеализации и биологический, как выражение природной детерминации в форме взаимодействия индивида со средой. Духовно-нравственная модель «человек-организм» наиболее обстоятельно рассмотрена в философии Н. Бердяева. Научно-материалистическое обоснование модели «человек-организм» содержится в методологии бихевиоризма и учении Павлова о безусловных и условных рефлексах. Основными категориями, характеризующими процесс органического развития, выступают категории «стимул» и «реакция»
Противопоставление моделей «человека-организма» и «человека-механизма» послужило исходной точкой для критики техногенной цивилизации. В век маловерия, в век оскорбления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры Х1Х века единственно сильной верой современного цивилизованного человека, – отмечал Н. Бердяев, – остается вера в технику, в ее мощь и ее техническое развитие. Но техника не ставит никакие духовные проблемы. Этимология слова техника означает фабриковать, создавать с искусством (Technaxa). "Техника повсюду учит достигать наибольшего результата при наименьшей трате сил и это - главная особенность техники нашего технического века: Но в нем достижения количества заменяют достижения качества, свойственные технику-мастеру старых культур." (Бердяев, Н.А. Человек и машина. (Проблема социологии и метафизики техники)// Н.А. Бердяев. – //"Вопросы философии", 1989, №2. с. 147-162., с.148)
Не может быть, считал он, технических целей жизни, могут быть лишь технические средства, цели же жизни лежат в другой области, в области духа. Средства жизни очень часто подменяют цели жизни. Они могут так много занимать места в человеческой жизни, что цели жизни окончательно и даже совсем исчезают из сознания человека. И в нашу техническую эпоху это происходит в громадных размерах. Но подмена целей жизни техническими средствами может означать умаление и угасание духа и так это и происходит.
Можно установить, писал Н.Бердяев, три стадии в истории человечества – природно-органическую, культурную в собственном смысле и технически-машинную. Этому соответствует различное отношение духа к природе – выделение духа из природы и образование особой сферы духовности, активное владение духом природы, господство над ней.
На первом этапе культура, государство, быт, – по мнению Н. Бердяева», – можно понимать органически, по аналогии с живыми организмами. Развитие культур и государств представлялось как бы растительно-животным процессом. Организм не есть агрегат, он не состоит из частей, он целостен и целостным рождается. Организм растет, развивается. Механизм, созданный организационным процессом, состоит из частей, он не может расти и развиваться, в нем целое не присутствует в частях и не предшествует частям. В организме есть внутренняя целесообразность. В механизме целесообразность задается извне организатором. К тому же в механизме есть инерция, которая может действовать на организм и даже приобщать его к себе.
Техника разрушает веру в вечный порядок природы. Новая природная действительность, перед которой ставит человека современная техника, совсем не есть продукт эволюции, а есть продукт изобретательности и творческой активности самого человека, не процесса органического, а процесса организационного. С этим связан смысл всей технической эпохи. Господство техники и машины есть, прежде всего, переход от органической жизни к организованной жизни, от растительности к конструктивности. С точки зрения органической жизни техника означает равновоплощение, разрыв в органических телах истории, разрыв плоти и духа. Техника раскрывает новую ступень действительности, и эта действительность есть создание человека, результат прорыва духа в природу, внедрение разума в стихийные процессы. Техника разрушает старые тела и создает новые тела, совсем не похожие на тела органические, создает тела организованные.
Органическое представление о человеке сменяет модель «человек – социальная среда». Человек начинает представляться как совокупность общественных отношений или как своеобразный слепок общества. Это особенно отчетливо проявляется в философии Гегеля и философии марксизма. В итоге представление о человеке, порожденном обществом, дополняется моделью «человек – творец». Данная модель не ограничивается лишь проблемой саморазвития, но и включает способы разрешения проблем социально-культурного развития в целом. От уподобления человека Богу и идеала Бога-творца социально-культурное моделирование приходит к идеалу саморазвития и свободы творчества. Таким образом, заканчивается цикл смены религиозного сознания научным. Бога нет. Однако при этом появляются новые проблемы, о которых говорил в свое время Федор Достоевский. Если Бога нет, то все дозволено. Наука сама по себе бессильна решать мировоззренческие проблемы и объявление философии наукой лишь усугубляет положение дел. Современные экологические, нравственные, экономические проблемы являются лишь подтверждением тому.
Мировоззрение человека, по мере смены моделей мира и человека, развивается не только в историческом плане, как некая абсолютная идея, по выражению Гегеля. Оно изменяется на протяжении жизни каждого отдельно взятого индивида. Развитие человека не исчерпывается лишь выработкой у него научного мировоззрения. Оно начинается с мифологии сказки, обыденных представлений и веры в чудо. Как отмечал известный русский хирург. Н.И. Пирогов, «каждый настолько должен быть свободен, чтобы избрать для себя то или другое мировоззрение, но избрав его, должен на нем остановиться, по крайней мере, до той поры, пока заменит его другим, новым.
Не думаю, что кому-нибудь из мыслящих людей удалось в течение целой жизни руководствоваться одним и тем же мировоззрением, но полагаю, что вся предшествовавшая наша жизнь, в конце концов, сводится к его выработке, хотя бы для домашнего обихода, какого-либо воззрения на мир, жизнь и себя самого. Эта постоянная работа не прерывается никогда и красной нитью проходит через всю жизнь, не переставая руководить, как и управлять более или менее нашими действиями" (Пирогов, Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача //Н.И. Пирогов. – Сочинения. Том 1.- Санкт-Петербург, 1887, с.13)
Выявляя роль моделирования и неразрывно связанного с ним мировоззрения в системе культуры, мы неизбежно вынуждены столкнуться и с вопросом природы наших знаний. Знания это информация, измеряемая в битах или социально-культурный феномен, обладающий неким личностным смыслом? Данный вопрос также сегодня остается во многом открытым.
Литература.
1. Бердяев, Н.А. Человек и машина. (Проблема социологии и метафизики техники)// Н.А. Бердяев. – //"Вопросы философии", 1989, №2. с. 147-162.
2. Демчук, М.И. Системная методология инновационной деятельности // М.И. Демчук, А.Т.Юркевич. – Минск: РИВШ, 2007 – 304 с.
3. Ильенков, Э.В. Философия и культура //Э.В. Ильенков. – М.: Политиздат, 1991, 462 с.
4. Ильенков, Э.В. Идеал //Э.В. Ильенков // Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с.
5. Ламетри, Ж.О. Человек-машина //Ж.О. Ламетри: Пер. с фр. – Мн: Литература, 1998. – 704 с..
6. Модель. // Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с.
7. Савельева Т.М., Теоретическое мышление в непрерывном образовании человека. / Т.М. Савельева, В.Я. Баклагина; под общ ред. Т.М. Савельевой. – Минск: Адукацыя і выхаванне, 2007 – 176 с.
8. Пирогов, Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача //Н.И. Пирогов. – Сочинения. Том 1.- Санкт-Петербург, 1887.
9. Фриге, Ф. Социология искусства // Ф. Фриге. – М., Л Госиздат, 1930, 203 с.
10. Швырев, В.С. Теория //В.С. Швырев // Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с.
11. Эшби, У.Р.Конструкция мозга. Логика адаптивного поведения. У.Р. Эшби, пер. с англ. Ю.И. Лашкевича. – М., 1964.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 21; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!