Наука как социальный институт, социальная общность ученых и разновидность социально-культурной деятельности

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 13Следующая ⇒

Что представляет собой наука: одну из форм общественного сознания, разновидность человеческой деятельности, феномен общечеловеческой и национальной культур или результат логического мышления? Чем различаются между собой естествознание и гуманитарные науки? Как соотносятся между собой наука и культура, наука и философия? Чаще всего об этом мы даже и не задумываемся, а когда же пытаемся дать ответ на поставленные вопросы, то в данном случае проявляется пестрое многообразие мнений. Этих мнений ровно столько, сколько существует мировоззренческих позиций исследователей, сформировавшихся стереотипов их мышления, научных парадигм, которых придерживаются ученые, особенностей личного исследовательского опыта и самой личности исследователя.

Чаще всего наука как разновидность общественного сознания противопоставляется мифологии, религии и обыденному сознанию, как нечто противоположное им или формы истинного и ложного знания. Истинное знание чаще всего связывается с естествознанием и прежде всего с физикой. Механика, хотя и анализирует заранее предопределенный исход событий, и рассматривают деятельность людей, находящихся в плену обстоятельств, имеющих лишь смутное предчувствие, а еще реже озарение, позволяющее понять, к каким результатам приведет их характер или потребности, как это скажется на судьбах всех людей, связывает все это с естественными закономерностями. Мифология и религия анализируют ту же реальность, пытаясь описать, объяснить и прогнозировать ее с позиции пророчеств, знамений и разоблачений тайных мотивов уже свершившихся деяний. «Было бы, - как утверждает известный швейцарский исследователь древнегреческой цивилизации Анри Боннар, - ошибочно противопоставлять рациональную науку «мифу», словно они взаимно друг друга исключают. Как будто наука и миф не были долгое время тесно переплетены. Как будто они оба одинаково не стремились различными путями преодолевать преграды и трудности, которые космос с его неизвестными законами ставит человеку»(Боннар, Анре Греческая цивилизация. В 3 томах. Том 2.,с74)

Мифология выступает исходным пунктом цивилизационного развития, духовно-практического способа освоения человеком действительности с помощью искусства. Создаваемые на ее основе образы мира явились не только предшественниками теоретических образов мира, но и самого теоретического мышления как способа познания действительности и ее удвоения или целенаправленного конструирования и проектирования. Примером тому могут быть дошедшие до нас мифы Гомера. В них отчетливо прослеживается связь между искусственно создаваемыми мифологическими образами и реальными образами мира, между мифом и естествознанием. Согласно греческим верованиям «Боги воспринимают будущие события, смертные – настоящие, а мудрецы чувствуют приближение неотвратимого». И хотя не все обладают должной прозорливостью, мы не можем понять греков, не постигнув этого аспекта их мировосприятия, показанного нам Гомером». (Кахилл, Т. Греческое наследие. Чем цивилизация Запада обязана эллинам? / Тамас Кахилл; [пер. с анг. О.Чумичевой] - СПб: Амфора, 2006. -346 с., с.37)

Отправной точкой и объектом всей греческой цивилизации является человек. Она исходит из его потребностей, она имеет в виду его пользу и его прогресс. Для греков уже очевидно, что законы природы постижимы и не только через познание божества, а человек познает человека, который признается ими мерой всех вещей. «Чтобы познать законы мироздания, надо понять не только внутреннюю сущность тех сил, которые по древним верованиям должны их блюсти, но и внешний их облик. И тут греческие воятели идут тем же путем, что и поэты: они создают образы этих сил через образ человека. Придать этим грозным силам человеческий облик – значит познавать их, расколдовывать, приводить неизвестное к известному, то есть лишать их зловредной силы. Поэты, воятели, а затем и ученые пытаются сформулировать некоторые законы природы. Тем самым греки создают богов по подобию человека. Создавая своих богов в образе прекрасных людей, они в то же время требуют от людей, чтобы они были достойны такого изображения. Первым условием к этому им представляется подавление собственных страстей, подавление своих диких инстинктов». (Боннар, Анре Греческая цивилизация. В 3 томах. Том 2.,с.45)

Идеал, к которому должен стремиться человек - расцвет личности в лоне справедливой и разумно устроенной общины. Но далеко не в одном совершенствовании человеческой личности, не в одном познании самого себя в рамках своей общины – заслуга греческих мыслителей. Она заключается и в познании всех законов мироздания, в стремлении заставить природу служить человеку, сделать человека истинным хозяином мира. В вопросах о происхождении мира и его сущности они находятся еще во власти мифологических представлений. И именно на уровне этих представлений у них формируется представление о понятиях, логических категориях, как общих схемах классификации и анализа явлений. Вне общего нет и науки. Понимание же этого общего как рациональной теории исходит из эмпирического опыта как обобщения отдельных фактов социальной жизни. В словах «сообща», «община», «общество», как отмечает Анре Боннар, один корень, подчинить, исходить из общего. Человек еще не выделял себя как личность. Оберегая единство, человек изобретает «табу», запреты на все, что может помешать выживанию, объединению и настойчиво внушают детям правила, которые предотвращают конфликты. Так возникают простые правила общения, которые передаются от поколения к поколению. И именно общение становится исходным пунктом развития мышления, способом его вербального поведения. Древние греки рассматривали слово и мысль как плоды жизни общества. Они считали себя частью техники, с помощью которой наука позволяет человеку господствовать над его естественной средой. «Чтобы родилась цивилизация, надо было, чтобы человек предварительно овладел известным количеством технических приемов, которые позволили бы ему из существа, собирающего свою пищу, стать человеком способным большей частью ее производить. Обретение избыточной пищи, по мнению Анри Боннара, – непременное условие всякой цивилизации Запада» (Боннар, Анре Греческая цивилизация. В 3 томах. Том 2.,с.75)

Появление науки было продиктовано самими основными потребностями человека и способами их удовлетворения в виде мореплавания, хлебопекарства и т.д. Греки создавали, например, географическую науку в связи с искусством зодчества и мореплаванием. При этом под рационалистической наукой они понимали совокупность предположений, связанных между собой логической связью и составляющих законы, действующие во все времена. Особенно отчетливо это требование было сформулировано в философии Платона. «При нем, - как отмечал Вильгельм Видельбанд, - культурный идеал человечества – придать своей жизни определенный образ при помощи науки – нашло свое воплощение в виде образа для всех времен… Эта историческая позиция Платона основана на том, что свои убеждения о сущности, ценности и цели науки – убеждения, проникающие во всю его жизнь и его учение,– он развил и творил, исходя из потребности и нужд греческого мира». (Виндельбанд Вильгельм Избранное. Дух и история. – М.: Юрист: 1995 – 687 с., с.365) Однако эти нужды мы понять сегодня не в состоянии, а вот объявить методы, которым он пользовался, как общенаучные, а следовательно, применяемые вне времени и вне пространства, не составляет никакого труда. То же самое можно сказать и о личном опыте и личных знаниях ученого. Знание и обучение превратились в профессию как разновидность сугубо функциональной и обезличенной деятельности, в искусство, которое понятно другим, и вскоре становится способом социального существования или жизнедеятельности в обществе. В основе определяющего ориентира лежит здесь социальная тенденция устранить одно из самых значительных исторически сложившихся различий в обществе: различие между образованными и необразованными людьми. Педагогика, призванная решать эти задачи, изначально рассматривала их именно с позиции культурного идеала человечества или педагогического идеала вне конкретного социального времени и социально-культурного пространства. «Было время, - как отмечает Карл Ясперс, - когда человек ощущал свой мир как непреходящий… В этом мире человек строил свою жизнь, не пытаясь изменить его. Его деятельность была направлена на улучшение своего положения в рамках самих по себе неизменных условий. В сравнении с таким временем человек оказывается оторванным от своих корней» (Ясперс, карл Духовная ситуация времени //Смысл и назначение истории /Карл Ясперс. – М.:Изд. Полит. Лит, 1991, с.288)

Тем не менее, формирование научного мышления и формирование личности, способности выделения индивида из социальной общности в качестве самостоятельного субъекта познания и субъект-объектных отношений, оставаясь при этом составной частью социальной общности, являются взаимосвязанными и взаимообусловленными друг другом социально-культурными процессами. «За видимостью каждого единства существования и его осознания мы вновь видим разницу между действительным миром и миром познанным. Поэтому мы находимся внутри некоего движения, которое в качестве изменения знания вынуждает изменяться существование и в качестве изменения существования, в свою очередь, вынуждает изменяться познающее сознание…» (Ясперс, Карл Духовная ситуация времени //Смысл и назначение истории /Карл Ясперс. – М.:Изд. Полит. Лит, 1991, с.289)

Однако поскольку отдельный человек даже в благоприятных ситуациях всегда обладает лишь ограниченными возможностями и неизбежно видит, что фактические успехи его деятельности в значительно большей степени зависят от общих условий, чем от представлений о цели, поскольку он при этом осознает, постольку узость сферы его власти ограничена по сравнению с абстрактно мыслимыми возможностями, и поскольку понятен процесс развития мира, не соответствующий в своем реальном ничьему желанию, становится сомнительным по своему смыслу. Люди того времен и не стремились к преобразованию общества, решаясь на новое лишь в глубинах духа и не было смысла в категориях отдельного человека, способного провести реформы в государстве, изменяя в нем все, начиная с основного, чтобы потом вновь восстановить. Прошлый век, по мнению, К. Ясперса, создал историческое сознание времени в философии Гегеля. Каждое сознание, по Гегелю, проходи в своем существовании ряд стадий благодаря знанию о себе: каждое мнение и значение не изменяет того, кто знает именно так: изменения он должен искать в мире нового знания о себе. Диалектика бытия и сознания посредством предъявления требований к самому себе, была исходной в марксистских тезисах о превращении бытия в единое определение бытия человеческой истории, в котором материальное бытие определяет производство. Диалектика, считает К. Ясперс, здесь была снизведена до уровня простого метода.

Становление капитализма означало возникновение множества производств, пришедших на смену ремесленничеству. Параллельно меняется структурный состав знания, без которого такое производство было немыслимо, а также формулировались новая система ценностей, оправдывающая это новое положение вещей. Получить исчерпывающее знание о процессе труда ремесленника можно было единственным способом – наблюдая и переживая этот процесс. Крупное машинное производство вышло, прежде всего, из механики. Для машинного производства характерна имперсональная (безразличная в принципе к индивидуальным особенностям субъекта) рациональность, находящая свое адекватное выражение в способе организации производственных процессов. В качестве же основных способов и методов организации этих процессов выступила методология позитивизма. «Позитивизм выдвинул и защищал одну ключевую идею, из которой вытекает весьма существенное следствие. Это была идея такой философии, которая преодолевала бы противоположность материального и идеального в качестве основного вопроса философии, поскольку он объявлялся неразрешимым. С точки зрения позитивизма философия должна принять в качестве модели для себя эмпирическую науку, должна быть построена по образцу и подобию науки, принимаемая как нейтральная в мировоззренческом отношении, т.е. по отношению к основному вопросу философии. Согласно доктрине позитивизма, основной массив знаний о мире, человеке и обществе, нужных в повседневной практической жизни, получается в специальных науках (прежде всего в науках естественного цикла или по их образцу), причем форматом этого знания считается описательное обобщение».(Зотов, А.Ф. Буржуазная философия середины Х1Х начала ХХ века/ А.Ф. Зотов, Ю.К. Мельвиль. – М.Высшая школа, 1988 - 520 с., с. 29-30)

Развитие естествознания и познание естественных способностей человека, сосредоточение внимания на отражательных возможностях нервной системы позволило пренебречь всеми социально-культурными процессами, связанными с развитием науки. Методы естествознания и, прежде всего, математика и физика становятся господствующими методами научного мышления, а само это мышление провозглашается как нечто неизменное, раз и навсегда данное от бога или природы. Связь его развития с развитием общества начинает осознаваться достаточно поздно по мере развития историографии, политической экономии и социологии, которые явились своеобразным продуктом капиталистического общества. Предпосылками к осознанию исторического характера развития человеческого мышления и научного в частности, явились с одной стороны новые науки – политическая экономия, историография и статистика, а с другой стороны новые представления об общественном устройстве, и, прежде всего, индустриализм. Индустриализация общества позволила осознать функциональный характер науки и саму науку как важнейшую производительную силу и фактор изменения общества. В то же время становится все более очевидным, что изменения эти имеют двухсторонний характер, то есть по мере изменения общества изменяется и сама наука, ее функции, изменяемся и мы сами. Изменяется тип рациональности. И то, что еще совсем недавно казалось неизменным, раз навсегда данным в виде отражательных возможностей материи оказалось лишь особенностью классического типа мышления. И если в рамках физико-математической научной парадигмы сама личность ученого не имеет определяющего значения в процессе познания и его успех всецело определяется методами познания и применяемыми при этом техническими средствами, измерительной аппаратурой и т.д, то в условиях неклассической рациональности положение дел существенно изменяется. Здесь уже становится существенным не только то, что познается и как, но и для чего, какое значение и смысл оно имеет, как для самого познающего и общества в целом, так и то, как оно связано с духовными процессами в самом обществе.

Об этом при исследовании науки начинают всерьез задумываться лишь в ХХ столетии в связи с осмыслением экологических, духовно-нравственных и других проблем научно-технического прогресса, связанного с индустриализацией. И среди наиболее серьезных попыток провести этот анализ с позиции неклассической рациональности необходимо выделить, прежде всего, труды бывшего президента Академии Наук Украинской ССР академика Владимира Ивановича Вернацкого (1863-1945), посвященные феномену науки. В.И. Вернацкий – один из крупнейших создателей новой научной дисциплины ХХ века – науки о науке или, как ее еще иногда называют, науковедения. Он был один из тех, кто еще на рубеже Х1Х-ХХ веков откликнулся на запросы качественно новой исторической эпохи, наступившей в развитии науки. В.И. Вернацкий был и остается первым и пока единственным, кто предпринял попытку осмыслить науку как целостное явление планетарного масштаба в единстве всех ее основополагающих аспектов – природных и социальных, исторических и теоретических, индивидуальных и коллективных, мировоззренческих и психологических, эстетических и этических и ряда иных.

Существуют, по меньшей мере, три основополагающих блока проблем научного творчества, где вклад В.И. Вернацкого в познание науки оказался наиболее весомым. Это, во-первых, проблемы природы, структуры и функций научного знания, закономерностей и динамики его развития. Во-вторых, это вопросы, связанные с базисным, личностным началом науки, рассматриваемым через призму конкретных судеб и биографий отдельных ученых. Наконец, третий блок проблемы адресован науке как целостному природному –планетарному и космическому – феномену. (Вернацкий, В.И. О науке. Том 1. Научное знание, научное творчество, научная мысль. – Дубна: Изд. Центр «Феникс», 1997 – 576 с., с.5-6)

Вместе с тем нельзя сказать, что поднятые В. И. Вернацким проблемы научного творчества оказались до конца понятыми его современниками и в полной мере осмысленными ими. Ведь в годы жизни этого ученого еще отсутствовало само представление о классической и неклассической рациональности. И то, что его научное творчество можно охарактеризовать именно так, вряд ли он сам подозревал. На пути к формированию этих представлений со времени смерти ученого в методологии науки произошли разительные перемены и в первую очередь в плане философского их осмысления, которое ученый в методологии науки, по ряду причин, явно недооценивал. Прежде всего, его не устраивал дискуссионный характер философского мышления, основанный лишь на логических выводах. Диалектика свободы и необходимости научного творчества, ценности, значения и смыслы духовной культуры общества и их роль в развитии духовной личности человека так и остались им до конца не осмысленными. Это творчество, по его мнению, является, главным образом, отражением человеческой личности, результатом самоуглубления. «Она руководствуется только своим разумом, только тем сложным, неделимым и несравнимым элементом человеческого существа, которое мы называем духовной личностью человека.

Творец каждой философской системы накладывает на нее всецело свою личность. Он может создать свой собственный язык понятий, он исходит из непонятных для других переживаний и предчувствований окружающего, он все окружающее облекает в странные, иногда и причудливые формы своего я. Этим биением своего я он своеобразно оживляет окружающее». (Вернацкий, В.И. Черты мировоззрения князя С.Н. Трубецкого // О науке. Том 1. Научное знание, научное творчество, научная мысль//В.И. Вернацкий.. – Дубна: Изд. Центр «Феникс», 1997 – 576 с.,, с.161)

Основной категорией, исходя из анализа которой, В.И. Вернацкий пытался объяснить природу научного и других видов творчества, является жизнедеятельность, «жизнетворчество». Именно оно, по его убеждению, и выступает исходным пунктом преобразования биосферы в неосферу или в своеобразную все растущую, вековую культурную атмосферу созданий человеческой мысли и чувства, которая окружает нас и соединяет нас с давно минувшим. Тем самым самостоятельно мыслящий философ и ученый бросает частицу своего я, результат самоуглубления, отражения жизни и знания в своей духовной личности. То, что эта личность являет собой лишь частное выражение духовной культуры общества и что не только философское, но и научное знание в этом плане является личностным В.И. Вернацкий даже и не подозревал или видел в этом лишь проявление объективного идеализма, который он стремился преодолеть. Он вынужден был строго следовать методологии диалектического материализма и сложившейся в русской философии традиции. К первому вынуждала его сама социально-политическая ситуация, в которой проходила его жизнь. Ко второму – особенности русского менталитета как глубинные основы любого творчества в рамках данной духовной культуры.

Все научные достижения Н.И. Вернацкий, связывал лишь с личностью ученого, понимая под ней не индивидуальную форму выражения социальной необходимости и социальной свободы, а выражение свободы мысли как свойства живой материи. При этом разум, природа рациональности, так или иначе, связывалась им с космическим разумом, проявляющем себя в виде идеи. И в этом плане он был очень близок как к уже забытым идеям древнегреческой философии, так и к современному экзистенциализму, представленному в России, прежде всего, в творчестве Н..А. Бердяева и Л. Шестова. Как и Н.А. Бердяев В.И. Вернацкий считал, что разгадать тайну человека значит разгадать тайну его бытия. «Истинное решение проблемы реальности, проблемы свободы, проблемы личности – вот настоящее испытание для всей философии»(Бердяев Н.А. Философия свободы. М.: Изд. «Правда», 1989, с.21)

Мышление, которым так гордятся рационалисты, писал Н.А.Бердяев, есть мышление дискуссивное, выводное. В дискуссивном мышлении нет непосредственной данности бытия, а есть посредственность и выводимость. Твердые первоосновы знания не даются дискуссивным мышлением, их нужно искать в другом месте, вне рациональной дискуссии. Познание протекает через дискуссивное мышление, но восходит к свободе самореализации личности. "Личность не есть природа, она не принадлежит, к объективной, природной иерархии, как соподчиненная ее часть... Человек есть личность не по природе, а по духу".(Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. - М.,1995, с.12) Общество есть часть личности, ее социальная сторона, как и космос есть часть личности, ее космическая сторона. Превращение личности из субъекта в объект есть смерть. "Личность есть становление будущего, творческий акт"(Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. - М.,1995, с.16,) Личность от бога, результаты работы духа.

Нет идеи, нет научной мысли нет научной работы, научного открытия без человеческой личности, утверждал вслед за Бердяевым Н.И. Вернацкий. Когда достижения науки проникают в массовую историю человечества – это означает влияние на историю человечества, человеческой личности. И это откровение ученого было своеобразным вызовом представлению о науке как безличной профессиональной деятельности, руководствующейся лишь абсолютной идеей, общечеловеческой логикой научного поиска. «Научное мировоззрение», по его мнению, не является синонимом истины точно так, как не являются ею религиозные или философские системы. Все они представляют лишь подходы к ней. «Именем научного мировоззрения, - писал он, - мы называем представления о явлениях, доступных научному изучению, которое дается наукой; под этим именем мы подразумеваем определенное отношение к окружающему нас миру явлений, при котором каждое явление входит в рамки научного изучения и находит объяснение, не противоречащее основным принципам научного искания. Отдельные частные явления соединяются вместе, как части единого целого, в конце концов получается одна картина Вселенной, Космоса…» (Вернацкий, В.И. О научном мировоззрении // О науке. Том 1. Научное знание, научное творчество, научная мысль//В.И. Вернацкий.. – Дубна: Изд. Центр «Феникс», 1997 – 576 с., с.25)

Это принципиально важно отметить, так как со времен декартовкого рационализма считалось, что рациональность выражается полностью и исключительно в науке, а критерием научности является степень приближенности к истине в строгом соответствии с теми или иными логическими правилами мышления. Что же касается связи науки с народной культурой и рассмотрения научного творчества как части национальной культуры, то связь эта виделась им односторонней: наука – общество. «Можно говорить, - полагал он, - говорить о научной работе в русском обществе или русского общества, но нельзя говорить о русской науке. Такой науки нет. Наука одна для всего человечества. Научная работа есть только один из элементов культуры данного общества. Она не есть даже необходимый элемент культуры. Может существовать страна с богатой культурой, далекая от сознательного научного творчества. Ибо культура слагается из разнообразных сторон быта: в нее входят общественные организации народа, уклад его жизни, его творчество в области литературы, музыки, искусства, философии, религии, техники, политической жизни. Наряду с ними в культуру народа входит и его творчество в научной области». (Вернацкий, В.И. Очерки по истории естествознания в России в ХУ111 столетии // О науке. Том 1. Научное знание, научное творчество, научная мысль//В.И. Вернацкий.. – Дубна: Изд. Центр «Феникс», 1997 – 576 с., с. 116-117)

Однако далеко не всегда наблюдается в культурной жизни того или иного народа одновременное развитие всех разнообразных сторон культуры. Область культуры много шире области научной творческой работы. Вхождение в народную культуру сознательного научного творчества – нового глубокого проявления человеческой личности - есть новый факт в истории человечества.

В.И. Вернацкий был склонен особенности развития духовной культуры народа увязывать с особенностями той или иной эпохи или исторического времени. Игнорировать эту очевидную взаимосвязь, тщательно проанализированную в философии Гегеля, было уже нельзя. Но связывать, подобно Гегелю, развитие науки с развитием духовной культуры народа он не решался. «Определенная историческая эпоха – жизнь данного народа, - писал он, - проникает в самую глубину художественного творчества, она горит и сверкает в создании великих и малых его носителей, в истории театра. Едва ли будет ошибочным видеть в этих творениях человеческой культуры проявление - самое глубокое - жизни данной эпохи или данного народа. По ним мы можем изучать и понимать душу народа и жизнь эпохи. Точно также и в таких сторонах человеческой жизни, как философия и религия, которые неизбежно при углублении стремятся принять общечеловеческий характер, видим мы то же самое,; ибо эти создания культуры имеют задачей дать понимание или сознание бытия, существования человека и, следовательно, не могут отгородиться от самого тесного общения с жизнью определенной эпохи.

Ничего подобного нет в научном творчестве. Жизнь данного народа играет в нем чисто внешнюю служебную роль. Она определяет лишь оттенки и формы научного творчества и не касается его существа» (Там же, с. 118)

Возврат сегодня многих современных исследователей к научному наследию Вернацкого и возобновление дискуссий о сущности и методах науки явились своеобразной попыткой преодоления ограниченности методов диалектического материализма и марксистско-ленинской философии в целом. Многих, наоборот, в его творчестве привлекают, прежде всего, идея научного мировоззрения и тот оптимизм относительно роли науки в жизни общества и будущего науки, которых он придерживался, ошибочно усматривая в этом его приверженность к научному материализму, «физикализму» и объективизму. Подтверждение тому они находят и в критическом отношении ученого к философии и гуманитарным наукам в целом. В настоящее время, писал Н.И. Вернацкий, под влиянием окружающих ужасов жизни наряду с небывалым расцветом научной мысли, приходится слышать о приближении варварства, о крушении цивилизации, о самоистреблении человечества. Мне представляются отмечал Вернацкий, эти настроения и эти суждения следствием недостаточного глубокого проникновения в окружающее. Не вошла еще в жизнь научная мысль; мы живем еще под резким влиянием не изжитых философских и религиозных навыков, не отвечающих реальности современного знания. Человек, как и все живое, считал Вернацкий, не является самодавлеющим, независящим от окружающей среды природным объектом. Однако даже ученые-натуралисты в наше время, противопоставляя человека и живой организм вообще среде их жизни, очень нередко это не учитывают. Но неразрывность живого организма с окружающей средой не может сейчас возбуждать сомнений у современного натуралиста. Биохимик из нее исходит и стремится точно и возможно глубоко понять, выразить и установить эту функциональную зависимость. Философы и современная философия в подавляющей мере не учитывают эту функциональную зависимость человека, как природного объекта, и человечества, как природного явления, от среды их жизни и мысли.

«Философия не может это в достаточной мере учитывать, так как она исходит из законов разума, который для нас является так или иначе окончательным самодавлеющим критериумом (даже в тех случаях, как в философиях религиозных или мистических, в которых пределы разума фактически ограничены).

Современный ученый, исходящий из понимания реальности своего окружения, подлежащего его изучению мира – природы, космоса или мировой реальности, – не может становится на эту точку зрения, как исходную для научной работы. Ибо он сейчас точно знает, что человек не находится на бесструктурной поверхности Земли, не находится в непосредственном соприкосновении с космическими просторами в бесструктурной природе, его закономерно не связывающей. Правда, нередко, по рутине или под влиянием философии это забывает даже в глубь проникающий современный натуралист, с этим в своем мышлении не считается и этого не отчеканивает». (Вернацкий В.И. Научная мысль как планетарное явление// О науке. Том 1. Научное знание, научное творчество, научная мысль//В.И. Вернацкий.. – Дубна: Изд. Центр «Феникс», 1997 – 576 с., с.304)

Научное знание, проявляющееся как геологическая сила, создающее ноосферу, по мнению Н.И. Вернацкого, не может приводить к результатам, противоречащим тому геологическому процессу, созданием которого она является. Это не случайное явление – корни его чрезвычайно глубоки.

Согласно устоявшейся марксистско-ленинской исследовательской традиции исходным пунктом развития науки и техники является производство как социальная форма удовлетворения витальных потребностей человека. Ибо прежде, чем заниматься наукой, человек, по мнению К. Маркса, должен есть, пить, иметь крышу над головой. А это служило основной предпосылкой развития психологической версии развития научного мышления на основе психофизиологической эволюции человека в изменяющейся социальной среде. Методы науки напрямую связывались с решением основного философского вопроса. При этом тот или иной способ решения вопроса о соотношении духовного и телесного во многом определял подход к двум особенно актуальным в наше время фундаментальным проблемам: о природе человека и о единстве научного знания. При рассмотрении с этой позиции любой научной проблемы чаще всего имеют место две методологические крайности, проявляющиеся в противопоставлении материальных и духовных основ жизнедеятельности человека. Первая крайность выражается в абсолютизации материально-вещественной, физической реальности жизнедеятельности человека и ее роли в его становлении и развитии. Вторая крайность выражается в абсолютизации духовной самодеятельности, прежде всего мыследеятельности человека, ее отрыве от реальной физической и социально-культурной жизнедеятельности. Все бытие человека здесь фактически сводится к познанию. При этом само познание предстает, как независимый от условий социального существования индивидуальный или исторический процесс. Эти две методологические крайности особенно характерны для физикалистской, и гегельянской методологий. И если первая является традиционной, то вторая начала набирать силу еще в советское время в виде системно-мыследеятельной методологии. Такая методологическая позиция наиболее отчетливо проявилась в творчестве известных советских философов Э.В. Ильенкова и Г.П. Щедровицкого и их многочисленных последователей. В первом случае метод исследования становится важнее самой специфики предмета и объекта исследования, в результате чего вместо педагогической, экономической, политической и другой реальности исследуется физическая, психолого-физиологическая реальность человека. Во втором случае методология становится исходной предпосылкой для проектирования социально-культурной реальности. В действительности же собственно педагогическое, экономическое и политическое мышление не укладываются как в схему, насаждаемую мировоззрением научного материализма, так и методологией мыследеятельности, воспроизводящую основные идеи объективного идеализма Гегеля. Наряду с ними сегодня широко используется и методология социальной феноменологии и феноменологической социологии знания. Основания для научного поиска в каждом отдельно взятом случае различны. В одном случае это поиск объективных законов, во втором – идея желаемой реальности, в третьем = состояние духовной культуры народа.

И если сторонники научного материализма игнорируют очевидный факт, что самосознание человека, его «Я», личность не сводится к осознанию своей телесной, психолого-физиологической организации, то так называемые методологи мыследеятельности повседневную реальность рассматривают лишь как исходный пункт для рефлексивной деятельности. Для них не имеет особого значения тот факт, что наряду с физической жизнью человек, несомненно, не только проживает, но и эмоционально переживает свою жизнь как важнейший духовно-нравственный феномен, являясь своеобразным «актером» на сцене повседневной жизни и исполняя на ней своеобразные личностные и профессиональные социальные роли. Объективная социально-культурная реальность, с которой он сталкивается, в процессе своей социализации, не имеет ничего общего с объективностью физической реальности. Она непрерывно конструируется и совершенствуется самим человеком и имеет для него определенное символическое значение. Но вместе с тем конструирование это не исчерпывается лишь рефлексивной деятельностью специально обученного индивида. Основными объектами этой реальности выступают различные социальные институты, язык как средство общения и другие знаковые символические системы, социальные знания, нормы и ценности. Причем все эти социально-культурные образования чаще всего воспринимаются человеком как нечто само собой разумеющееся, подобно воздуху, которым мы дышит. Об их значении для своей жизнедеятельности он просто не задумывается. И это может быть основой не только для самоуверенности в собственной свободе выбора жизненного пути, но и для манипуляции индивидуальным сознанием и даже для зомбирования индивидуального сознания. То, что кажется свободой выбора, на самом деле может оказаться прямой его противоположностью. Данный эффект является сутью самых новейших современных западных социальных технологий, используемых в том числе и в деле контроля за направлением экономического и социально-культурного развития других стран.

Согласно устоявшимся представлениям, наука – сфера человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация знаний о действительности. Научные знания - это знания особого рода. Их следует отличать от обыденных, или житейских, знаний, многих философских воззрений, религиозных представлений и т.д. Обычно выделяют два основных специфических признака (критерия) научных знаний: объективная истинность (отображение явлений и закономерностей действительности такими, какими они существуют на самом деле, вне и независимо от воли, мнений, пристрастий или желаний познающего субъекта); логическая обоснованность. Считалось, что развитие реальных сведений о мире в рамках рецептурно-технологического сознания явилось генетической предпосылкой, условием последующего формирования научного знания. Объективная истинность и логическая обоснованность - основные его характеристики. Но наряду с ними оно обладает и другими особыми свойствами: системностью, опережением практики, общезначимостью. Все они являются производными от основных - объективной истинности и логической обоснованности.

Непосредственные цели науки – описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности, составляющих предмет ее изучения на основе открываемых ею законов, то есть в широком смысле – теоретическое отражение действительности.

Цель научного познания – получение объективной информации о существенных условиях деятельности, раскрытие объективных законов развития природы и общества, создание идеального образа действительности, формирование научных теорий.

Предмет науки – это свойства, аспекты, признаки, характеристики, которые интересуют данную науку в данном объекте. Объект науки – это область окружающей действительности, на которую направлен исследовательский поиск.

Будучи неотъемлемой от практического способа освоения мира, наука как производство знания представляет собой весьма специфическую форму деятельности. Если в материальном производстве знания используются в качестве средств повышения производительности труда, то в науке их получение - в виде теоретического описания, схемы технологического процесса, сводки экспериментальных данных, формулы какого-либо препарата и т.п.образует главную и непосредственную цель. (Алексеев, И.С. Наука //И.С. Алексеев //Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с., с.403-406., с.403)

От эстетического (художественного) освоения действительности, носителем которого является искусство, т.е. ее образное отражение, науку отличает стремление к логически максимально обобщенному объективному знанию. Часто искусство характеризуют как «мышление в образах», а науку как «мышление в понятиях», имея целью подчеркнуть, что первое развивает преимущественно чувственно-образную сторону творческой способности человека, а наука в основном интеллектуально-понятийную.

В ходе исторического развития наука превращается в производительную силу общества и важнейший социальный институт. Понятие науки включает в себя как деятельность по получению нового знания, так и результат этой деятельности – сумму полученных к данному времени научных знаний, образующих в совокупности научную картину мира. «Научным мировоззрением, писал В.И. Вернацкий,- мы называем представление о явлениях, доступных научному изучению… В основе этого мировоззрения лежит метод научной работы». (Вернацкий, В.И. Избранные труды по истории науки// В.И. Вернацкий. – М., 1981., с. 43-44) Любая философия, согласно позитивизму, выступает как теоретическое, рационалистическое мировоззрение, а, следовательно, она как бы растворяется в науке, и ничем не отличается от нее. В ходе научной революции происходит выработка новых понятий и теорий, а изменения в понятийном аппарате отдельных наук влекут за собой изменения во всем научном мировоззрении. Научные образы мира есть выражение объективной истины, достоверных, экспериментально проверенных научных фактов, отражающих реальную действительность такой, какой она есть на самом деле, независимо от наших субъективных представлений о ней и веры в сверхъестественные ее начала.

Своеобразным инструментом достижения этой цели выступает теория как форма мыследеятельности, руководствующейся законами логики. Такое представление о науке и научности сформировалось еще в лоне древнегреческой и средневековой религиозной философии, согласно которой исходным пунктом мышления является слово, имеющиеся распоряжении человека понятия, диалог, устный или письменный текст, составленный по особым правилам грамматики и логики. Поэтому не столь важно, что исследуется, а главное как исследуется, какие методы при этом используются. На этих принципах выстраивается методология логического позитивизма, структурализма и критического рационализма. Например метод формально-логического анализа основывается на принципах сходства и различия признаков, выражаемых с помощью того или иного понятия. Такие понятия, как «дерево», «человек», «наука» и т. д. сами по себе являются пустыми абстракциями или своеобразным инструментом классификации существующих явлений и процессов. Чтобы их наполнить реальным содержанием, необходимо выделить конкретные эмпирические признаки, характеризующие дерево или человека, например, ствол, корни, ветки, кору. Для этого существует специальная логическая процедура, с помощью которой, не вникая в суть исследуемой проблемы, можно обвинить исследователя в нарушении процедуры научного поиска, так и не поняв при этом, что же он хотел сказать. Для того же, чтобы понять тот или иной текст, наряду с методами формальной логики, следует использовать по меньшей мере еще и методы герменевтики. Но и эти методы критерий структурирования ищут не вне человека, а в самом человеке. Человек сам по себе вне всякой связи с социально-культурным пространством его развития выступает в этом случае как абсолютное сознательное и нравственное начало, в том числе и, как некое исходное начало науки. «В определении понятия «наука», как утверждает, например, В.Ф. Берков, выделяют, по крайней мере, два специфических признака: 1) деятельность по производству новых (по отношению к обществу) достоверных знаний о природе, обществе, человеке; 2) сами объективные и обоснованные знания как продукты указанной деятельности. С этой точки зрения чтение литературы для самообразования или разгадывание кроссвордов имеет весьма отдаленное отношение к науке, так как приращения новых общественно значимых знаний не дает». (Берков В.Ф., Научность как методологическая категория // Проблемы управления.–2005.– № 4.– С. 30–38.)

Характеризуя структурализм, критический рационализм и позитивизм, чехословацкий философ Ф. Горан справедливо указывает на такую характерную их черту как подмена объективной реальности «областью интерпретаций» языковых выражений и игнорирование социальной обусловленности отношений между языком и действительностью.

Идеи логического позитивизма провозглашают лозунг «не познавать мир, а давать ему интерпретацию». Это характерно, как для философской методологии Поппера, так и «критической теории общества», представителем которой является Юрген Хабермас.

Исследование, считает В.Ф, Берков, начинается с отделения неизвестного от известного. В связи с этим научная проблема предстает как знание о незнании. На практике данный процесс предполагает, прежде всего, изучение накопленной литературы по избранному направлению и является необходимым предварительным этапом всякого исследования. Обнаруженные при этом анализе тупики и противоречия в решениях соответствующих вопросов, нечеткость результатов дают возможность наметить цель исследования, успешная разработка которой и будет означать прорыв в область неизвестного. Основными критериями научности, согласно В.Ф. Беркову, выступают: научность цели исследования, научность метода, рациональность исследования и научность конечного результата исследования. Когда речь идет о научном методе, считает он, то имеется в виду очень многое: средства фиксации данных, процедуры измерений, строгость и систематизированность выводов, возможности опытного обоснования теоретических обобщений, независимость суждений от мнений авторитетов, формы выражения знаний, способы их экстраполяции, пути предупреждения и устранения ошибок и т.д. Но в любом случае научный метод должен удовлетворять трем важнейшим взаимосвязанным условиям: предметности, целесообразности и предельной общности относительно исследуемой предметной области.

Научный метод в данном случае и исследуемая им предметная область ограничиваются лишь областью рациональности, рассматриваемой как порождение логики или «чистого мышления». Здесь не принимается во внимание тот факт, что «понятие рациональности характеризует степень соответствия человеческого бытия тем сложившимся в ходе практики культурно-историческим условиям, в которых человек находится. Рациональность присуща не природе самой по себе, а человеческому культурно-историческому бытию, развивающемуся в соответствии со своими собственными законами, в рамках которых законы природы используются как средство, но не как определяющая детерминанта. Законы природы присутствуют в рациональности в той мере, в какой они включены в правила человеческой жизнедеятельности, опосредованы культурно-историческим процессом. Понимание сущности рационального возможно не только на пути углубления в естествознание, а и на основе анализа законов истории и культуры». (Кизима В.В. Культурно-исторический процесс и проблема рациональности. Киев: Навукава думка, 1985. – 212 с., с.11)

Предметность метода, как утверждает В.Ф Берков, означает, что его базовое знание является, прежде всего, истинным. В соответствии с классическим критерием рациональности полагают, что реальность изучается такой, какова она есть безотносительно к исследователю. Непременным условием объективно истинного знания классическая наука считала исключение из описания и обоснования всего, что относится к субъекту и средствам деятельности. Неадекватное отношение к критериям рациональности порождает феномены, которые объединяются термином «псевдонаука». Теоретизированный мир выражает природу объективного мира в его сущностных аспектах, которые не даны человеку непосредственно и могут быть постигнуты только с помощью теоретического познания. Деятельность по производству новых знаний (исследование) предполагает явную фиксацию цели, условий и методов познания, регламентируется определенными понятиями о рациональности, завершается получением достоверного результата. Все, что выходит за рамки рационального познания, например, возрастание интереса к религии, загадочным явлениям человеческой психики, астрологии и т. д., и не поддается теоретическому осмыслению, считается несовместимым с наукой.

Между наукой и социально-культурной практикой тем самым возводится непреодолимая пропасть, проявляемая в отчуждении индивидуальной творческой деятельности от духовной культуры общества. В культурно историческом плане это отчуждение связано с характером реализации единства индивидуального и общественного моментов в деятельности и культуре, то есть со способами разрешения основного противоречия культурно-исторического процесса. Индивидуальная деятельность субъекта связана с удовлетворением его специфических потребностей, детерминируется неповторимостью субъекта, выступает в этом смысле как система индивидуальных навыков и умений, как культурная деятельность. Поэтому принцип единства рациональности, истории и культуры следует еще дополнить как утверждение единства рациональности и культуры исторического процесса во всеобщем проявлении последних. «Культурно-исторический процесс сводится к духовному началу. Будучи постоянным всеобщим основанием рациональности, практика носит исторический характер, содержит момент субъективного и объективного, абсолютного и относительного». (Кизима В.В. Культурно-исторический процесс и проблема рациональности. Киев: Навукава думка, 1985. – 212, с.12)

По отношению к обществу она служит средством, условием его функционирования и развития и здесь проявляется и экономическая функция. Социальность – специфический вид бытия, реализующийся через человеческую деятельность, это мир, в который природа входит не непосредственно, а будучи опосредованной целенаправленной активностью субъекта, мир, который выступает как объективная действительность человеческих сущностных сил. Социальная жизнь выступает как реальность, порождаемая историей и существующая как движение человеческой истории. Эволюция социального бытия не выходит за рамки социальности. Поэтому рассматриваемый через призму социальности исторический процесс представляет собой не более как смену форм социальности, т.е. выступает как форма образовательного процесса, в котором изменяется и ее культура. Изменение социально-культурной среды жизнедеятельности осуществляется с помощью процессов опредмечивания и распредмечивания. Сущностью опредмечивания является придание объектам человеческой деятельности культурной ценности, их «окультуривание». Формируя культуру, субъект в то же время подвергается воздействию. Опредемечивание существует одновременно со встречным процессом распредмечивания. Усвоение заключенного в предметах культуры смысла – единственный путь формирования личности.

Важнейшим организационно-техническим способом функционирования и развития культуры выступает институализация. «Институализация является решающим фактором индивидуализации в социальном формообразовании. Человеческая история в своем движении есть не что иное, как возникновение, развитие и смена институциональных образований». (Кизима В.В. Культурно-исторический процесс и проблема рациональности. Киев: Навукава думка, 1985. – 212 с.с.125)

Социальный институт, разновидностью которого выступает и наука, – это социальное образование, содержание которого составляют общественные отношения и формы деятельности людей, организационно оформленные для выполнения конкретных социально значимых функций. Известно, что субъективный образ не тождественен нервно-физиологическим механизмам человеческого организма. Он формируется в ходе преобразования сенсорной информации, которая осуществляется на основе выработанных обществом рациональных смыслов, познавательных норм, объективных эталонов, т.е. предшествующий смысл образа, и, следовательно, и специфически человеческое познание в отличие от сенсорной информации возникает не на пути биологической эволюции, а в рамках социально-исторического развития на основе практической деятельности. Человек смотрит на мир глазами общества, поэтому вместе с изменением общества для него изменяется и сам мир. Предметная деятельность общественного субъекта порождает цели, а реализация целей осуществляется снова в сфере деятельности. Практика, постоянно выявляя новые нормы и правила деятельности, т.е. новые формы рациональности, в своих конечных проявлениях никогда не исчерпывает их полностью.

Подчеркивая принципиальную роль культурно-исторического процесса, как объективного основания форм рациональности культуры, его единую сущность как процесса практического, следует учитывать и то, что он реализуется не только в виде всеобщего. Отличительной чертой практики как способа человеческого взаимодействия с миром является то, что эта форма всеобщности неотделима от индивидуального существования, от всей политры личных изменений, личного знания и индивидуального творчества.

Откуда же берется эта творческая способность человека и как связана интеллектуально-понятийная сторона творческой деятельности с происходящими в обществе социальными процессами, существующими здесь ценностями и нормами, социальными институтами и социальными общностями? Одним словом, какая взаимосвязь существует между обществом и наукой?

Еще несколько лет назад этот вопрос на постсоветском пространстве был настолько актуальным, что обрел форму общественной дискуссии на газетных страницах Республики Беларусь. В определенной мере эта дискуссия была спровоцирована статьей тогдашнего первого заместителя главы Администрации Президента Республики Беларусь, академика А. Рубинова «Наука и общество», опубликованной в 2006 году на страницах газеты «Советская Беларусь». В ней была выражена озабоченность тем, что сформированное в советское время мировоззрение человека, основанное на научных представлениях, вытесняется националистическими и религиозными представлениями. Атаки на материализм, преобладание духовного над материальным в новое время стало обыденным явлением, несмотря на то, что «весь опыт развития человечества, по мнению академика, показывает, что духовные ценности, внутренний мир человека не являются чем-то заложенным свыше, а вырабатываются исключительно в процессе взаимодействия с окружающим миром и созидательной деятельности человека….

Духовно-богатый человек, утверждал академик А. Рубинов – это тот, кто создал для общества что-то для него нужное…

Попытка монополизировать духовные ценности и духовный мир со стороны религии, равно как со стороны деятелей литературы и искусства,- по его мнению, - не имеет под собой оснований. Ибо эти сферы не единственные и далеко не самые главные, связанные с миром души. Духовный мир рождается, прежде всего, в сфере созидания, там, где создаются новые машины, разрабатываются и воплощаются новые технологии, выращивается урожай, где лечат людей, организуют жизнь общества и государства…

Какие же выводы следуют из всего сказанного? Прежде всего,- считает академик, - сегодня необходимо более интенсивно вести пропаганду естественнонаучных и технических знаний. Современный человек должен ясно представлять себе общую картину устройства мира, основные законы природы, основы современной техники» (Рубинов А. Наука и общество //Советская Белоруссия, 12.12. 2006. с.4)

Наука в таком понимании предстает как своеобразное зеркало, отражающее объективные истины и естественные закономерности развития общества, основа его духовности, созидающая и организующая жизнь общества и государства как бы сама по себе лишь с помощью соответствующей методологии в отрыве от соответствующей политики и идеологии государства, своей собственной институциональной ценностно-нормативной сущности.

В действительности же наука, как уже отмечалось выше, не сводится лишь к логике и методам логического мышления, а сама способность к этому мышлению не является естественной. Жизнедеятельность человека протекает в сверхъестественном, искусственном мире культуры, мире ее ценностей, значений и смыслов в соответствии с которыми происходит организация всей общественной жизни, в том числе и научной. Наука представляет собой важнейший социальный институт, развитие которого направляется и контролируется идеологией и политикой государства. Понятие «институт» имеет происхождение от латинского - institutum (установление, устройство) или некое искусственно созданное организационно-техническое образование, с помощью которого возможно удовлетворять те или иные общественные потребности. В данном случае потребность в познании. «Оформление науки в качестве социального института произошло в 17 начале 18 в.в., когда в Европе были образованы первые научные общества и академии и началась издание научных журналов. На рубеже 19-20 в.в. возникает новый способ организации науки – крупные научные институты и лаборатории с мощной технической базой, что приближает научную деятельность к формам современного индустриального труда» (Алексеев, И.С. Наука //И.С. Алексеев //Философский энциклопедический словарь/ Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.П. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. – М.:Сов. Энциклопедия, 1983 – 840 с., с.403-406., с.405)

Институциональное начало науки проявляется в совокупности ролей и статусов, выполняемых учеными. Само же сообщество ученых (научные школы, ученые советы, научные конференции и т.д.) руководствуется не только и не столько методами поиска объективной истины, сколько требованиями своего времени, специфическими значениями и смыслами, нормами и ценностями культуры своего общества. Это в полной мере относится и к методологии, которой в то или иное время придерживается научное сообщество, включенное в сообщество определенного народа. Так диалектическая логика Гегеля была своеобразным выражением требований тогдашнего немецкого общества так же, как логика Платона явилась выражением требований афинского общества.

Наиболее отчетливо эту мысль выразил основоположник философии жизни Фридрих Ницше в своей работе «Веселая наука». В одном из ее разделов: «К старой проблеме: «что есть немецкое?» он показал, что логика мыслителя неотделима от образа мысли народа, к которому он принадлежит и особенностей его жизни в данную эпоху. Эту же мысль развивал в свое время и известный российский философ Н.Я, Данилевский.

Различие в духовности народа, его менталитете, по Данилевскому, определяет и различие в развитии национальной науки каждой из стран. В разное время даже в одной и той же стране соотношение между организационно-технической и социально-духовной сторонами развития науки изменяется. В одно время в управлении научной деятельностью определяющая роль принадлежит научному сообществу, ученым советам и т.д., в другое – научному менеджменту, государственному управлению. Так, например, руководители национальных академий и университетов в большинстве европейских стран, как и занятие вакантных должностей научных сотрудников, профессоров и доцентов осуществлялось в основном учеными советами. В отдельных же странах, в том числе и в Республике Беларусь они начали назначаться руководителями государства на основе контрактной системы. «Вообще – как утверждает известный российский исследователь Кара_Мурза, – в приложении к человеку слова «естественный», «природный», «заложенный в генах», – в большинстве случаев не более чем метафоры. И очень не безобидные. Их часто используют политики, чтобы придать видимость бесспорной, вытекающей из «законов природы» аргументации своим бредовым утверждениям… На самом деле человек – существо исключительно пластичное, и усвоенные им нормы культуры так входят в его «естество», что влияют даже на физиологию. Они действительно начинают казаться чем-то природным, биологически присущим человеку – и он свои сугубо культурные особенности, отсутствующие в других культурах, начинает искренне считать «общечеловеческими», единственно правильными». (Кара –Мурза, С. Г . Манипуляция сознанием.(Серия: История России. Современный взгляд) и национальное возрождение, и личностное образование С.Г. Кара-Мурза. М: Алгоритм, 2000. – 736 с.с.29).

Наука, утверждает С. Кара-Мурза, перестраивая мышление на рациональной основе (оставляя Церкви душу, а не ум), разрушала традиционную культуру и традиционный тип сознания. Рационализм стал мощным средством освобождения человека от множества норм и запрета, зафиксированных в традициях, преданиях, табу. Так создавался необходимый для буржуазного общества свободный индивид. Мыслители и либерального, и консервативного толка сходятся в том, что процесс этой перестройки мышления был запущен протестанской Реформацией, которая положила начало философии Просвещения, «заменившей народные догматы индивидуальным разумом». Научный метод вышел за стены лабораторий и стал формировать способ мышления не только в других сферах деятельности, но и в обыденном сознании. Уже этим создавалось уязвимое место, ибо большинство проблем, с которыми оперирует обыденное сознание, не укладываются в формализуемые, а тем более механистические, модели научного мышления.

Установка рационализма не верить ничему, что не может быть доказано оказывает «разрушительное воздействие на оснащение ума именно тогда, когда ум «выходит за стены научной лаборатории» – когда речь идет об осмыслении реальных, целостных проблем жизни. Приложение к таким проблемам чисто научного метода есть не наука, а научность – незаконная операция, имитация науки». Н.А. Бердяев пишет: «Никто серьезно не сомневаться в ценности науки. Наука – неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Научность есть перенесение критериев науки на другие области духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно… Критерий научности заключает в тюрьму и освобождает из тюрьмы все, что хочет, как хочет… Но научность не есть наука и добыта она не из науки. Никакая наука не дает директив научности для чуждых ей сфер». (Кара –Мурза, С. Г . Манипуляция сознанием.(Серия: История России. Современный взгляд) и национальное возрождение, и личностное образование С.Г. Кара-Мурза. М: Алгоритм, 2000. – 736 с., С.107-108)

А именно с этой позиции сегодня осуществляется руководство специализированными учеными советами, аттестация научных кадров, управление научными коллективами, учеными советами и т.д. представителями других наук или лицами, вообще не имеющими никакого отношения к науке.

Во всех представлениях о мире, начиная с ранних архаических мифов, - пишет С. Кара-Мурза, - присутствует акт Сотворения. Боги превращают Хаос в Космос – упорядоченное целое, все частицы которого связаны невидимыми нитями, струнами. Человек, проникнутый космическим существом, ощущает единство бытия, а себя считает обитателем огромного и прекрасного дома.

Научная революция, Коперник, Галилей и Ньютон разрушили представление о мире как гармоническом Космосе, «открыли» пространство и «выпрямили» время. Все в мире сцеплено, но теперь не чудесными струнами, а как шестеренки в часах – законом всемирного тяготения. Земля программирует поведение брошенного камня.

Эта вера в то, что влияние одного тела на поведение другого совершенно точно и однозначно, доходила до крайности. Лаплас утверждал, что если бы ему сообщили координаты и импульс (массу, направление и скорость движения) всех частиц во Вселенной, он мог бы рассчитать состояние мира (всех его частиц) в особый момент в прошлом и будущем. Сейчас мы во многом преодолели такой «крутой» детерминизм, признаем, что мир сложнее, чем механическая машина.

Весь Х1Х век – это история того, как идеология всех направлений (но все они в рамках одной общей платформы – индустриализма, основанного на вере в прогресс и законы общественного развития) черпают доводы из не иссекаемого источника – науки. И, конечно, время использования этих технологий в практике войны и господства.

«Как известно, «знание – сила», и этой силой может воспользоваться любой, кто знание освоит и получит возможность применить. Огонь помог человеку выйти из первобытного состояния…» (Там же, с.60)

В живой природе человек – качественно новое явление. Он – не просто социальное существо, которое может существовать, только интенсивно обмениваясь информацией с себе подобными (таков и муравей). Он обладает разумом, способным к абстрактному мышлению, и речью, языком. Язык и мышление – более сложные системы, на которые можно воздействовать с целью программирования поведения человека. Человек обладает сложной психикой, важной частью которой является воображение. Оно развито настолько, что человек живет одновременно в двух измерениях, в двух «реальностях» – действительной и воображаемой. Воображаемый мир в большей степени (а у многих и в первую очередь) определяет поведение человека. Но он зыбок и податлив, на него можно воздействовать извне так, что человек и не заметит этого воздействия.

В общем, человек живет не только в объективно существующем физическом мире, но и в искусственно созданной им, так называемой ноосфере – сфере, созданном сознательной деятельностью рода человеческого. Понятие ноосферы независимо друг от друга ввели французский антрополог-иезуит Тейяр де Шарден и наш великий естествоиспытатель и философ В.И. Вернацкий. Это было осознанное преодоление господствующей в западном мышлении и мироощущении механической картины мира, в которой человек выведен за пределы мира и относится к нему как исследователь и властитель. Ноосфера – необходимая часть картины мира, и человек не может относится к природе, как субъект к объекту. Сужая понятие можно сказать, что человек живет в искусственно созданном мире культуры. Человек живет в двух мирах – в мире природы и мире культуры. На этот двойственный характер нашей окружающей среды можно посмотреть и под другим углом зрения. Человек живет в двух мирах – мире вещей, и мире знаков. Вещи, созданные как природой, так и самим человеком – материальный субстрат нашего мира. Мир знаков, обладающий гораздо большим разнообразием, связан с вещами, но сложными, текучими и часто неуловимыми отношениями («не продается вдохновенье, но можно рукопись продать») Даже такой с детства привычный особый вид знаков, как деньги (возникший как раз, чтобы соединять мир вещей и мир знаков), полон тайн. Что же касается научных и философских понятий, логики в целом, то здесь тайн не меньше и главная из них - тайна нашего мышления.

Это прекрасно осознавал уже и Ф. Г. Гегель, который духовную культуру, созданную всеми поколениями человечества, понимал как абсолютную идею, а самого человека как родовое социально-культурное существо, обретающее свою социально-духовную сущность в процессе деятельности, и, прежде всего, духовной деятельности, а самого человека как родовое социально-культурное существо. И обретает свою социально-духовную сущность, в том числе и способность к логическому мышлению, человеческий индивид, согласно Гегелю, лишь через включение в эту культуру. В своей "Философии духа" Гегель выделяет: абсолютный дух, объективный дух и субъективный дух. Сама же "Философия духа " Гегеля есть учение о жизнедеятельности активности духа, об его воплощении в субъективных, объективных и абсолютных формах. В форме абсолютного духа у него выступает лишь искусство, религия и философия. Абсолютный дух или духовная культура общества в целом, по Гегелю, объективируется в виде социальных институтов государства, права, морали, науки, образования, гражданского общества, семьи. Последние являются основным условием формирования субъективного духа в виде антропологии, феноменологии духа и психологии. Антропология духа занимается исследованием души. Предмет феноменологии духа - сознание: а) сознание как таковое: б) самосознание; в) разумение. Психология изучает дух как а) теоретический: б) практический: в) свободный дух.

Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!