Наука и проблемы цивилизационного и инновационного развития: от теории к практике
Представление о науке как разновидности рефлексивной деятельности, регулируемой законами логики, выступающими по отношению к ней в качестве своеобразных критериев научности, во многом определил консерватизм и формализм ее развития. Этот консерватизм и формализм проявился, прежде всего, в ориентации на общенаучные методы, прежде всего методы математического моделирования, наблюдение и эксперимент, планирование научного исследования, правила определения объекта и предмета исследования, выдвижение гипотезы и т.д. В соответствии с этими формальными критериями можно было делать вывод о тех или иных научных достижениях, даже не будучи специалистом в той или иной области науки, исходя из распространенного в научных кругах суждения: там, где нет математики, там нет и науки. Для Декарта, например, как наиболее яркого представителя классической рациональности, сознание – акт внутреннего самосозерцания или самосознания, проявляемого через мышление. Мышление – процесс познавательной деятельности индивида, характеризующийся обобщенным и опосредованным отражением действительности. При изучении мышления мысль обращается на самое себя, пытаясь понять собственные законы, как законы логики. В связи с этим Декарт считал главным «правила для руководства ума» и «учение о методе». Для ХУ111 столетия или эпохи господства механики и мышления конструирования реальности такой научный принцип был, безусловно, прогрессивным. Тем более, что этот метод Декарт не считал общенаучным и одинаково применимым в технической сфере и духовной культуре. Со времен декартовкого рационализма считалось, что рациональность выражается полностью и исключительно в науке. Представление о науке как единой форме рациональности позднее обнаружили свою ограниченность, вызвав к жизни «бунт против разума» в виде различных форм иррационального антропологизма, феноменологии, экзистенциализма, персонализма, «коллективной психологии» Лебона, «критической теории общества» Франкфуртской школы и т.д. В связи с этим происходит расширение представления о рациональном, которое понимается уже не только как рассудочность, дискурсивность, логико-дедуктивная упорядоченность мышления и эмпирическая определенность, не как упорядоченность мышления и эмпирическая определенность, а как упорядоченность вообще, логика вообще. Для педагогической науки, ориентированной исключительно на методы естествознания и воспринимающей саму научность как нечто поддающееся количественному счету и математическому моделированию, как и для профессиональной деятельности педагога, в целом, грядущая эра неклассической и постнеклассической рациональности означает лишь одно – необходимость овладения новой методологией, прежде всего диалектической логикой анализа социально-культурной реальности. Как и любой другой метод анализа и конструирования социально-культурной реальностифеноменология детства и социоинженерия семейных отношений имеют как свои достоинства, так и ограничения. И подобно тому, как еще совсем недавно психолого-педагогические методы были востребованы своим временем, новое время предъявляет новые требования к профессиональной деятельности педагога, вынуждая его переучиваться и постепенно расставаться с укоренившимися стереотипами мышления. Без этого уже трудно сориентироваться в том, что происходит сегодня в системе образования и воспитания, откуда возникают ее проблемы, в чем они выражаются и каким образом должны разрешаться в профессиональной деятельности педагога.
|
|
|
|
|
|
К тому же положение дел в науке конца ХХ начала ХХ1 столетия принципиально изменилось. И если еще для конца Х1Х столетия, когда многие гуманитарные науки рассматривались по аналогии с физикой, например, социология как социальная физика, а педагогика, как экспериментальная психология было дело обыденным, то для наших дней это выглядит как анахронизм. Тем не менее, и сегодня для того, чтобы защитить кандидатскую или докторскую диссертацию по социологии или педагогике вовсе не обязательно быть специалистом в области социологии или педагогики. Приоритет еще совсем недавно отдавался больше физикам и математикам. Аналогичным образом дело обстояло и в области философии. По этой причине, например, среди докторов педагогических наук в большинстве постсоветских стран свыше 80% составляют лица, имеющие базовое математическое или физическое образование. Своеобразным образцом научности долгое время выступала механика и ее представление об объективности и системности. Система управления должна была работать, как часы, экономика вынуждена была пользоваться такими категориями, как «вал», «рычаг», «стимул», «механизм». Техника становится основной областью практического использования научных достижений, а научно-технический прогресс, научно-техническая революция основой цивилизационного развития. "Не будем преувеличивать, что вопрос о технике, - отмечал в свое время Н. Бердяев, - стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. В век маловерия, в век оскорбления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры Х1Х века единственно сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее мощь, и ее техническое развитие" (Бердяев Н.А. Человек и машина. (Проблема социологии и метафизики техники) //Н.А. Бердяев. – //"Вопросы философии", 1989, №2. с. 147-162, с.147)
|
|
|
|
|
|
Но техниука не ставит никакие духовные проблемы. Этимология слова техника означает фабриковать, создавать с искусством (Technaxa). Техника повсюду учит достигать найбольшего результата при найменьшей трате сил и это - главная особенность техники нашего технического века: Но в нем достижения количества заменяют достижения качества, свойственные технику-мастеру старых культур. К тому же сама по себе техника не в состоянии определять направление общественного развития. Научно-технический прогресс, сплошь и рядом, оборачивается не только духовно-нравственным, но и экологическим регрессом, принимающим форму катастроф. "Не может быть, - как отмечал Н. Бердяев, - технических целей жизни, могут быть лишь технические средства, цели же жизни лежат в другой области, в области духа. Средства жизни очень часто подменяют цели жизни. Они могут так много занимать места в человеческой жизни, что цели жизни окончательно и даже совсем исчезают из сознания человека. И в нашу техническую эпоху это происходит в громадных размерах.... Но подмена целей жизни техническими средствами может означать умаление и угасание духа и так это и происходит."(Бердяев Н.А. Человек и машина. (Проблема социологии и метафизики техники) //Н.А. Бердяев. – //"Вопросы философии", 1989, №2. с. 147-162, с.148)
Ориентируясь лишь на принципы классической рациональности, наука ставит перед собой лишь скромную задачу отразить социальные процессы в нашем теоретическом сознании, описать и объяснить их и на этой основе как то прогнозировать направление дальнейшего развития или будущее. Элементами эмпирического знания являются факты, получаемые с помощью наблюдений и экспериментов и констатирующие качественные и количественные характеристики объектов и явлений. При этом факты, независимо от того к духовной или другой области действительности они относятся, рассматриваются как вещи, как некая материальная субстанция, отражаемая в нашем сознании. Устойчивая повторяемость в связи между эмпирическими характеристиками выражается с помощью эмпирических законов, часто имеющих вероятностный характер. Научное исследование при такой его организации начинается с логического анализа и заканчивается им. Тем самым в поле зрения ученого оказывается лишь классическая гносеология, а не социальная отология или реальное бытие. Исследование этого бытия не поднимается выше его теоретической модели. Классическая гносеология исходит из того, что знание возникает из акта чистого теоретического умозрения. Она не учитывает то, что рациональное знание имеет свою иррациональную основу в виде онтологического бытия, а само это бытие имеет не только материально-вещественную, но и духовную сущность. Поэтому основной характеристикой социальной общности выступает не механическая взаимосвязь людей друг с другом, образующих социальные системы аналогичные техническим, а духовность, духовно-нравственные, социально-психологические и другие отношения. К тому же в основе этих отношений может быть не только познавательная деятельность, но и историческая духовная практика. И выразить суть этих отношений в виде объективных законов далеко не всегда возможно или в принципе невозможно. Для этого требуются принципиально иные методы исследования. Критика традиционных эмпирических и теоретических методов в современной западноевропейской философии фактически охватила все основные философские течения, начиная от неокантианцев и неогегелинцев и кончая философией жизни и экзистенциализмом. Экзистенциалисты упрекают классический рационализм в отрыве от живого конкретного опыта человеческого существования в мире, в сосредоточении внимания исключительно на «эпистемологическом субъекте как органе объективного познания» (Марсель) и (Современная западная философия/ Под общ. ред. Т.Г. - Мн. Выш. шк 2000. С 127)
Неогегелинцы – в отрыве от социального времени и пространства, игнорировании ценностно-нормативных проблем проектирования и развития социальной реальности. И это критическое отношение к классической рациональности послужило исходным пунктом перехода к неклассической рациональности и от нее - к постнеклассической. Существенным образом изменилось и отношение между научным знанием, способами познания и практикой. От катехизического (от греч. Katechesis – наставление, познание) познания или способа мышления, основанного на соответствующих нормах поведения и действия, происходит переход к эпистемологическому (от греч. Episteme – знание, понятие) способу мышления и от него к инструментальному или технологическому (от греч. techne – искусство, ремесло, мастерство). Сегодня, по всей видимости, человечество находится на этапе перехода к какому-то четвертому типу мышления, который органично и конструктивно объединяет в себе нормы, знания и средства и выступает в синтетической функции по отношению к уже имеющимся типам познания и педагогическим практикам.
Открытие мыслительной деятельности в виде внешних действий разрушило представления о мышлении, как только о внутреннем процессе, который имеет словесно-логическую природу, и позволило предположить совместное существование различных форм и видов мышления, тесно связанных между собой и переходящих друг в друга. "Доприкативный опыт", "жизненный мир", "практика", "языковые игры", "правила", "институты", "формы досуга", "коммуникация", "экзистенция", "социокультурные основания", "топики" – все это, как считал Ф. Ницше, проявление обыденного сознания, руководствующегося не столько логикой, сколько волей, определяемой самими условиями жизни людей. Расчетливость и моральность, по мнению М. Хайдейгера, антиподы. Чем выше рационально обоснованное поведение, тем ниже нравственность человека. Мы должны жить в согласии с теми инструментами, которые обеспечивают порядок в обществе.
Академик В.С. Степин выделяет три типа научной рациональности: классическую, неклассическую и постнеклассическу.. В его понимании в рамках в рамках классической рациональности объяснение сосредотачивается только на некотором объекте с устремлением исключить все, что относится к субъекту познания, средствам и операциям действительности. В условиях неклассической рациональности объяснение и описание исходят из понимания принципа относительности объекта познания к средствам наблюдения. И, наконец, постнеклассическая рациональность учитывает зависимость полученных знаний об объекте познания не только от особенностей средств и операций действительности, но и от ценностно-целевых устремлений.
По мнению В.С. Степина, классическая рациональность позволяет осваивать в познании простые (малые) системы с саморегуляцией и обратными связями, в том числе и такой их вариант, как человекоразмерные системы (исторически развивающиеся системы с внедренным в них человеком).(Человек. Наука. Цивилизация: к 70-летию академика В.С. Степина. – М., 2004)
Инновационная деятельность принадлежит именно к последней категории предметов познания, где человек является не просто элементом, а ведущей творческой силой развития. Поэтому познавать и изучать организационные процессы возможно только с использованием научных методов потнеклассической рациональности.
Как считает, например, П. Щедровицкий наше время является временем борьбы человеческих ресурсов – регионов, культур и религиозных течений, по-разному выстраивающих техники и технологии самоорганизации человека. Человечество входит в новое столетие в условиях конфликта и конкуренции человеческого фактора. Выиграют эту борьбу те страны и регионы, которые сумеют дать ответ рискам, привносимым ХХ1 веком: экологической и демографической ситуацией, интенсивной конкуренцией между полюсами роста, увеличением населения индустриального мира до трех миллиардов человек, а промышленного производства в четыре, пять раз. Те страны и регионы, которые не выработают адекватной антропологической концепции и соответствующих гуманитарных технологий могут превратиться в «свалку человеческих отходов» (Щедровицкий, П. Пространство свободы//Философия образования, с.46-51, с.46)
В этих условиях одного лишь научно-технического прогресса уже недостаточно. Требуются новые социальные, образовательные, и другие социально-культурные технологии и, прежде всего, технологии управления социальными процессами. Традиционная логика научного исследования и представления о научности существенно изменяются уже на уровне неклассического мышления, когда анализу подвергаются не только объективные факты, но и значения и смыслы научных категорий, их ценностное содержание. Ценность всегда есть ценность для чего-либо и кого-либо, следовательно, очевидно, она не природно-реальный признак вещей. Это особенно ясно при сравнении ценности с реальностью, присущими предмету свойствами. В то время, как существующие свойства целиком и полностью зависят от существования самой вещи, наличие ценности не зависит от фактического существования или не существования ее носителя. Ценность (и ее бытие в качестве ценности абсолютной справедливости) как пример, вовсе не ущемляется тем, что они до сих пор далеко не полностью реализованы в мире. Ценность мечты может предвосхищать ценность наличного блага. Да и эти последние – ценны не постольку, поскольку они существуют фактически, а поскольку они такие, какими должны быть. Как только начинают учитываться ценности мышления, наука предстает уже в контексте культуры, как одна из многих форм общественного сознания. Сегодня требования «Тезисов о Фейербахе» К.Маркса о том, что задача науки не только познать социальную действительность, но и изменить ее в соответствии со своими потребностями и интересами реализуется в полной мере. При этом технологическое управление социальными процессами на постсоветском пространстве набирает все большую силу по мере ослабления здесь диктата позитивистской методологии и проникновения идей социальной инженерии и социальной феноменологии. И если еще совсем недавно основы наук, являлись и основой образования, а педагогика и педагог выступали своеобразным выражением этой научности, то положение дел в последнее время начинает принципиально меняться.До недавнего времени все проблемы профессиональной подготовки педагога и качества этой подготовки, так или иначе, связывались с возможностями психолого-педагогической науки. Педагог считался представителем этой науки, а уровень качества его профессиональной подготовки определялся по степени овладения им ее основами. Например, магистр педагогики и сегодня отличается от специалиста высшей квалификации, а педагог-исследователь от магистра именно по глубине проникновения в тайны педагогической науки и методологии науки в целом. В строгом соответствии с этим критерием осуществлялась и тарификация профессиональной деятельности педагогического труда учителя общеобразовательной школы и преподавателя вуза. На этой же основе осуществляются все существующие надбавки за ученую степень и ученое звание. Основой основ считалась интеллектуальная подготовка педагога, основанная на его теоретической подготовке, научной новизне и практической значимости педагогических инноваций, эффективность которых доказана экспериментально. При этом особая роль отводилась личностной компетенции педагога и его универсальной гуманитарной подготовке. По крайней мере, в этой универсальности до последнего времени усматривались основы университетского педагогического образования.
Как отмечает П. Щедровицкий со времени появления «знаниевой педагогики» сами знания стали все более и более расслаиваться на три группы: знания средства, которые в наибольшей степени тяготеют к инструментальной форме мышления; знания об объектах (знания картины или знания описания) и знания, которые можно назвать рамочными – знания нормы, задающие пространство нашей деятельности и нормативные требования к ней. Проектирование образовательного и другого социально-духовного пространства, начинается с идеи, например, идеи университета, разработки программы и стратегии его создания в контексте определенной национальной и региональной культуры, анализа ее проблем и противоречий. Особая роль в этом плане принадлежит организационно-деятельной игре или специфической, разработанной в рамках Московского методологического кружка, форме организации мышления, коммуникации и деятельности, которая позволяет на небольшом коллективе поставить и «проиграть» решение проблем и задач будущего развития в той или иной сфере.Еще древние греки считали, что человек одновременно принадлежит двум стихиям: стихии макрокосмоса или природы и стихии микрокосмоса или культуры. Природное и культурное начала в человеке неразрывно взаимосвязаны и взаимообусловлены. Он, как отмечал основоположник немецкой классической философии, кенингсбергский мыслитель Иммануил Кант, как минимум должен ответить на три основополагающие вопросы: «Кто я?», «Что я могу?», «На что смею надеяться?» В зависимости от ответов на эти вопросы зависит религиозное, нравственное, политическое, правовое, экономическое и другое поведение человека. «Поведение – это способ существования культуры, без которого она невозможна. Но воплощенная в поведении культура есть еще и отношение к аналогичным отношениям другого индивида или другой группы. В политике это отношение бывает одновременно и отношением власти, господства, конфликта, согласия, совместных действий и мн. др.» (Манхем, К. Диагноз нашего времени/К. Манхейм – М.: Юрист, 1994. – 700 с., с.265-266)
Постижение объективной истины, выстраивание алгоритма действия в соответствии с познанными природными закономерностями, расширяет возможности управленческой деятельности. Однако это еще ничего не говорит о самой культуре личности субъекта управления, его внутреннем духовном мире. Определенные действия может совершать и пчела, и паук, и вьющая гнездо птица. Но это инстинктивное, а не сознательное целерациональное действие. Человек же, прежде, чем совершать то или иное действие формирует его идеальную цель и модель действия. И эта модель являет собой уже культурный, искусственно созданный, а не естественный образ действия, основывающийся на субстанциалистской метафизике. Основа этого действия заключена не в самой по себе материальной субстанции мира и не в психологии или физиологии самого человека, а в культуре общества, прежде всего системе общественных ценностей.
Проектирование – одна из форм отображения действительности, процесс создания прообраза (прототипа) объекта, явления или процесса, что предусматривается с помощью специфических методов. Проектирование есть конкретная форма выявления прогнозированной функции управления, когда создается возможный образ будущей материальной или идеальной реальности. Исходным пунктом такого проектирования выступает политика и идеология государства, а так же право, в частности, права человека, права ребенка, права женщины и конструирование новой социальной реальности в соответствии с нормами международного права. Политический аспект такой международной проективной деятельности и процессов глобализации нашел свое отражение в понятии «цивилизационного развития», а экономический = в понятии «инновационного развития» С конца 80-ых начала 90-ых годов в нашем политическом лексиконе одним из ключевых стало слово «цивилизация». Ежедневно звучат призывы «присоединиться к цивилизованному миру», «вернуться в семью цивилизованных стран», учиться у них решать свои проблемы «цивилизованно». «Отсюда следуют, по крайней мере, два вывода. Во-первых, наши народы являются нецивилизованными. Во-вторых, будто бы весь мир, во всяком случае Запад, живет по общечеловеческим заповедям, решает свои внутренние и внешние проблемы на основе общечеловеческих ценностей, а мы, как «империя зла» (так окрестил Россию бывший президент США Р. Рейган) должны перестраиваться, пока не получили оценки «цивилизованной страны»». (Никредин, Г.Д. Технологическое управление социальными процессами. Учебное пособие. Том 1.Поисковая модель словаря-справочника. //Г.Д. Никредин, Г.Т. Галиев, Н.И. Бушин, Р.Р. Кабиров, С.И. Кубицкий. – Уфа,Изд-во «Ай», 1997, 296 с,, 296 с,с.212)
В первом же десятилетии нового ХХ1 столетия появляется требование инновационного развития, как частный случай цивилизационного развития, применительно к экономической сфере каждой отдельно взятой страны и всего мирового сообщества в целом.
Цивилизация (от лат. сivilis – гражданский, государственный) в французском просвещении означало общество, основанное на началах разума и справедливости. Дословный перевод глагола civiliser – смягчать нравы, просвещать, а прилагательного от причастия civilise – благовоспитанный, просвещенный. Просвещение и просвещенность начинают рассматриваться как важнейший показатель цивилизованности. В настоящее время термин цивилизация употребляется в двух основных значениях: 1. Для обозначения уровня общественного прогресса, определяемого развитием производства, материальной и духовной культуры, достигнутого тем или иным крупным этносом, группой родственных этносов или государством; 2. Для обозначения локальных форм развития человечества относительно независимых друг от друга. При этом доминирующим является все же первое значение, которое напрямую связывается с возможностью проектирования новой социальной действительности. Целью же проектрования является преобразование объективной действительности, когда создаются (или предусматривается создание) объекты, явления, процессы, которые удовлетворяли бы желаемые качества. Что же касается социальной технологии, то это есть своеобразный метод управления, обеспечивающий систему последовательных действий личности, трудового коллектива, органов управления региона в целях получения ожидаемого результата деятельности, возможности его воспроизводства в определенных параметрах – качества свойства, объема, отношений. С помощью этого метода управления осуществляется технологизация существующего социального пространства или определенная упорядоченность предметов, отношений, состояний относительно друг друга; воспроизводство их основных свойств и характеристик; оптимизация производственной деятельности, управление персоналом и т.д. Под технологизацией в данном случае понимается процесс оптимизации социального пространства, преодоления его разбалансированности на основе инновационного метода освоения социальной действительности, активного воздействия на развитие социальных систем с использованием социальных технологий (глобальных, внедренческих, обучающих, информационных и др.). Достигается эта цель как на основе совершенствования логических методов анализа, в частности, на основе методологии системной мыследеятельности, так и на основе социальной феноменологии.
Новая наука о человеческом поведении, отмечал в свое время К.Манхейм, дает в руки правительства знания о человеческом разуме, которое может либо использовать для увеличения эффективности управления, либо превратить его в инструмент, играющий на эмоциях масс. Развитие социальных служб позволяет оказать давление на нашу частную жизнь. Таким образом, появляется возможность сделать объектом общественного контроля психологические процессы, которые раньше считались сугубо личными.
«Я, - писал он, - уделяю так много внимания этой социальной технологии, ибо считаю, что она ограничивает возможности развития современного общества. Характер социальной технологии для общества даже более важен, нежели его социальная структура или социальная стратификация. С ее помощью можно затормозить или изменить функционирование экономической системы, разрушить одни социальные классы и поставить на их место другие.
Я называю эти методы технологией, поскольку они сами по себе не могут быть ни хорошими, ни плохими. Все зависит от того, как захочет использовать их человек. Главная особенность современной технологии состоит в том, что в ней содержится тенденция к усилению централизации, следовательно, к укреплению власти меньшинства и диктатуре». (8, с.415) Поэтому излишняя увлеченность технологическим управлением социальными процессами, в отрыве от социальной феноменологии знания, на деле ведет к упразднению всякой самодеятельности народных масс и подчинению социальной общности, гражданского общества в целом, государственному контролю. Она ведет к противостоянию социально-организационного начала творческой самодеятельности масс. Гармония между социальным институтом и социальной общностью, их диалектическое единство, как единство противоположностей, при этом нарушается. Между тем в данном единстве и заключены основы общественного развития, начиная с семьи. Любая семья изначально предстает как единство противоположностей в виде социального института и социальной общности. Как социальный институт она выражает собой своеобразный итог цивилизационного развития современного общества, закрепленный в политике, праве и идеологии любого государства и являющимся по существу одинаковым для каждой отдельно взятой страны. Речь идет не о тождестве гражданского законодательства, гендерной политики, пенсионного и другого социального обеспечения различных стран, а о принципах государственной организации и поддержки семьи, имеющих в своей основе рациональное познание и проектирование социальной действительности, а также единые рационально-бюрократические принципы управления государством. Именно мыследеятельность и ее способность к социальному конструированию как способу социального развития и предстает в виде цивилизации или своеобразной политико-правовой системы, как бы мы ее не выражали на языке философских или социологических категорий и теоретических концепций.
Цивилизационное развитие, в отличие от научно-технического прогресса, который сам по себе является нейтральным по отношению к политической системе той или иной страны, и как показал опыт - вполне совместим с фашистскими и другими режимами, основной своей предпосылкой имеет демократию. Инновационное развитие, в отличие от научно-технического творчества, которое может быть направлено и на разрушение существующего мирового порядка и цивилизации в целом, предполагает обеспечение соответствующего экономического благосостояния. По существу требование инновационного развития выражает методологические принципы, давно известного на Западе американского прагматизма и является западноевропейской его версией применительно к политике и экономике. Прагматизм же выражает собой переход от единых общественных ценностей к индивидуальным ценностям, непосредственно относящимся к конкретному человеку.
Прагматизм рассматривает действие, целесообразную деятельность в качестве центрального, определяющего свойства человеческой сущности. Представителями прагматизма являются Пирс (автор термина), Джемс Дьюи (версия П. – инструментализм) и др.
С самого своего возникновения прагматизм отказался от ряда основополагающих идей предшествующей философии (что роднит его с логическим позитивизмом) и предложил совершенно новый тип философского мышления, поставившего во главу угла человеческое действие. Поскольку действие в той или иной форме является основной формой жизни человека, а само оно имеет преимущественно не рефлекторный, а сознательный и целесообразный характер, то встает вопрос о тех механизмах сознания, которые обеспечивают продуктивные действия. Поэтому Пирс рассматривал познавательную деятельность не в отношении к внешней объективной реальности, а по отношению к внутренним психологическим процессам. Вместо знания он стал говорить об убеждении, понимая под ним готовность или привычку действовать тем или иным образом. Объективное знание он заменил социально принятым убеждением. Отсюда определение истины как общезначимого принудительного убеждения, к которому пришло бы бесконечное сообщество исследователей, если бы процесс исследования продолжался бесконечно.
Поскольку всякое действие направлено в будущее, то Пирс настаивал на необходимости рассматривать функционирования всех понятий с точки зрения тех последствий, которые может вызвать использование этих понятий. Он сформулировал так называемую прагматическую максиму: наша идея какой-либо вещи есть идея ее чувственных последствий.
Основные идеи прагматизма сложились у Пирса к началу 70-ых Х1Х в. и были сформулированы им в двух статьях «Закрепление верования» и «Как сделать наши идеи ясными».
Исторически прагматическая доктрина выросла из полемики Пирса против рационализма Декарта, в частности, трех его основополагающих принципов: методологического сомнения, интуиции и критерия ясности и отчетливости идей.
Предпосылку и основание прагматической доктрины составляет теория сомнения-веры. Эта теория опирается на концепцию познания и мышления, по которой мышление рассматривается как приспособительная деятельность организма; приспособительная функция мышления противопоставляется познавательной. Эта концепция широко распространилась в философии Х1Х–ХХ веков в различных вариантах.
Ницше развил вариант этой концепции познания и мышления, в котором деятельность интеллекта рассматривается как орудие усиления воли к власти; Берсон – как средство овладения вещами; Авенариус – как способ сохранения равновесия между организмом и средой и т.д.
Бихевиаризм (от англ. behavior – поведение) отрицает сознание как предмет психологии и считает таковым поведение, под которым понимаются телесные реакции на стимулы. В теории сомнения-веры Пирса на первый план выступает психологически-бихевиаристский аспект.
Суть этой теории можно кратко представить так: человек, живя в мире и вынужденный действовать в нем, вырабатывает различные типы действий или привычки действовать, соответствующие различным обстоятельствам. Эти привычки, заменяющие человеку животные инстинкты и, по крайней мере, частично вырастающие из них, будучи осознанными, образуют то, то, что Пирс называет верой или верованием.
Иными словами, вера – это готовность действовать определенным образом.
Усилие, направленное на преодоление сомнения и достижение веры, Пирс называет исследованием, нередко отождествляя его с процессом мышления.
Основа всей теории сомнения – веры – утверждение того, что единственная цель исследования или мышления состоит в устранении сомнения и достижении верования.
Основное положение прагматизма таково: вопрос об истинности или ложности (в их традиционном понимании) идеи верования или мнения снимается и заменяется вопросом об их способности преодолевать сомнения.
Пирс выделяет 4 метода достижения и закрепления верования:
– метод упорства;
– метод авторитета;
– метод априори;
– метод науки.
Метод упорства, следуя которому человек упрямо держится своих излюбленных взглядов, отвергая любую их критику и не обращая внимания на их отношение к фактам – это метод, возможно, наилучшим образом соответствует теории сомнения_-_веры.
Методом авторитета нередко в истории закреплялись в сообществе определенные верования. Какая-то могущественная организация, государство или церковь, предписывает людям совокупность обязательных для них верований, наказывая инакомыслящих.
Методом априори, по Пирсу, всегда пользовались метафизики, пытавшиеся представить системы своих верований как согласные с разумом.
Метод науки Пирс описывает следующим образом:
«Его основная гипотеза… такова: имеются реальные вещи, свойства которых совершенно не зависят от наших мнений о них; эти реальности воздействуют на наши чувства в соответствии с постоянными законами и, хотя наши ощущения так же различны, как различны наши отношения к объектам… мы можем с помощью рассуждения установить, каковы вещи в действительности и по истине; каждый человек при достаточном опыте и размышлении будет приведен к одному и тому же истинному заключению» (Пирс, Ч С.Избранные философские произведения Ч.С. Пирс. – М.: 2000, с. 54)
Метод науки оказывается включенным Пирсом в теорию сомнения веры в качестве одного из возможных способов закрепления веры. Исследуя метод науки, Пирс приходит к заключению, что высшей степени ясности идеи можно достигнуть, лишь указав на ее значение. Пирс определяет прагматизм как «учение о том, что каждое понятие есть понятие о мыслимых практических последствиях» (Пирс, Ч.С. Начало прагматизма Пер. с англ., предисл. В.В. Кирюченко, М.В. Колопотина Ч.С. Пирс. – СПб: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ, Алетейя, 2000, с.51)
Когда Пирс специально не рассматривает вопрос о значении истины он употребляет это понятие в самом традиционном, аристотелевском смысле как соответствие фактам, действительности. Однако, когда Пирс анализирует гносеологическую природу истины, он отказывается от ее аристотелевского понимания и дает другую ее трактовку.
Определение истины в терминах сомнения и веры означает, что истина отождествляется с верованием, и если мы верим в какое-то предположение, от вопроса о том, не ложно ли оно, вообще лишается смысла. Основания концепции истины, к которой пришел Пирс, состояла в признании истины тем устойчивым верованием, к которому процесс научного исследования неизбежно привел бы всех компетентных исследователей соответствующей проблемы при условии, что процесс исследования продолжался бы без конца. В этом смысле истина может быть определена как «окончательное, принудительное верование».
Идеи Пирса были развиты и систематизированы Уильямом Джеймсом. Джеймс понимает истину как успешность или работоспособность идеи, как ее полезность для достижения той или иной цели. Джеймс ввел понятие об опыте как непрерывном потоке сознания, из которого мы своими волевыми усилиями выделяем отдельные отрезки, обретающие для нас статус вещей благодаря наименованию. Джеймс нигде не утверждает, что бог реально существует. Но он настаивает на том, что религиозное чувство, переживание, религиозный опыт существуют и играют огромную роль в жизни многих людей. Поскольку, по Джеймсу, вера в бога имеет важнейшие последствия для человеческой жизни, постольку мы должны считать ее объект реальным. Джеймс пишет, что «главнейший интерес вопроса о существовании блага заключается в возможных частных, касающихся нас следствиях из его существования» (Джемс, У. Психология / У. Джемс – М.:Педагогика, 1991, с. 219)
У Джемса человеческая личность с ее эмоциями, интересами и целями в качестве истинной реальности является единственной судьей того, что происходит в мире, и высшим критерием всех оценок; ее права приобретают абсолютный характер. Джемс убежден, что поскольку вера в бога имеет жизненно важное значение, постольку человек при отсутствии рациональных оснований для веры может произвести свой выбор в пользу веры на основе лишь эмоциональной потребности простым актом своей воли.
«Воля к вере» основана на выгоде веры. Основная установка Джеймса заключается в том, чтобы любую проблему, сколь бы абстрактной и метафизической она не казалась, ставить в непосредственное отношение к нуждам, интересам и запросам отдельного человека, и само решение ее искать в том прямом влиянии, которое она может оказать на человеческую жизнь. Джемс считает, что приписывать сознанию чисто познавательные функции – это значит занять совершенно антипсихологическую позицию, которая для него неприемлема. Джеймс подчеркивает, что сознание во всех его проявлениях есть прежде всего и по преимуществу «избирательная активность». Опыт – основополагающее понятие философии Джеймса. «Опыт как целое, – пишет он, – является самодавлеющим и не опирается ни на что» (Джемс, У. Психология / У. Джемс – М.:Педагогика, 1991, с.95) Опыт, по Джеймсу, полностью совпадает с реальностью, поскольку о ней можно говорить. Ощущения – это не образ реальности, а сама первичная реальность. Вопрос об истинности или ложности ощущений лишен смысла. Все содержание действительности обусловлено произволом личности. В процессе «деланья реальности» человек имеет дело не с объективным миром, не с материальным предметом, но с миром своего же собственного опыта, с потоком сознания. Об истине или истинности мы обычно говорим применительно к идеям, теориям, суждениям, высказываниям. Но они должны иметь практические последствия, в противном случае мы вообще не стали бы принимать их во внимание. Идея сама по себе есть, она не истинна и не ложна. Мысль всегда есть моя мысль
Третьим представителем американского прагматизма был Джон Дьюи который занимался прагматическим истолкованием научного метода. Этот метод сводился к некоторым приемам решения конкретных проблем, возникающих в различных сферах опыта. Согласно Дьюи, прежде всего, необходимо установить специфику данного затруднения или проблемной ситуации. Затем выдвинуть гипотезу или план ее решения, после чего теоретически проследить все возможные следствия предлагаемого решения. После этого наступает период реализации и экспериментальной проверки гипотезы. В случае необходимости предложенное решение может быть изменено. Ни одно решение не должно исходить из каких-либо заведомо известных рецептов и превращаться в догму. Оно должно всегда определяться особенным характером данной специфической ситуации.
Джон Дьюи выдвинул и защитил особую разновидность прагматизма – инструментализм. Первые его работы «Исследование логической теории» (1903), «Как мы мыслим» (1910) были посвящены проблемам логики и теории познания Эти же проблемы рассмотрены в «Очерках по экспериментальной логике» (1916), «Логика: теория исследования» (1938). Логику Дьюи рассматривал как средство анализа и разработки универсального подхода к решению человеческих проблем. Всю деятельность человека, включая и духовную и особенно интеллектуальную, Дьюи рассматривал как приспособительную по своему существу.
Поскольку интеллектуальная деятельность искон веков рассматривалась как «познание», а ее результаты как «знание» и «истина», эти понятия продолжают употребляться в прагматизме в связи с деятельностью интеллекта. Согласно Дьюи, «функция интеллекта… состоит не в том, чтобы копировать объекты окружающего мира, а скорее в том, чтобы устанавливать путь, каким могут быть созданы в будущем наиболее эффективные и выгодные отношения с этими объектами» (Дьюи Дж. Демократия и образование / Пер. с англ. /Дж. Дьюи – М.: Педагогика- пресс, 2000, с.76) Так как различные виды, формы и типы деятельности человека рассматриваются и оцениваются с одной точки зрения – с точки зрения приспособления, то все другие различия между ними оказываются несущественными и могут не приниматься во внимание. Принцип непрерывности Дьюи отрицает какие-либо существенные различия между теорией и практикой, идеальным и материальным, ощущением и понятием, наукой и искусством и т.д. и т.п. на основе приравнивания форм и типов человеческой деятельности на общей бвзе приспособительного поведения. Стимулом любого вида деятельности выступает привычка или навык, осознаваемые как устойчивые верования. Верование же, в свою очередь, определяется как готовность действовать некоторым определенным образом. Отсюда следует, что универсальным средством осуществления желательных изменений в любой сфере общественной жизни является изменение привычек, отказ от старых, уже не оправдывающих себя привычек и выработка новых, более полезных и эффективных.
Для инструментализма характерно выдвижение на первый план ценностной проблематики, проблем аксиологии. Если с точки зрения неопозитивизма между фактом и ценностью пролегает необходимая пропасть, а высказывания о фактах не стоят ни в какой логической связи с ценностными суждениями, то для прагматизма характерен другой взгляд, который высказывал уже Джемс, а Дьюи положил в основу своего инструментализма.
Суть этого взгляда состоит в отрицании логического различия между познавательной и оценивающей деятельностью. Путь к истине и путь к ценности с этой точки зрения – это один и тот же путь; истина и ценность совпадают.
Если неокантианцы понимали ценности как что-то вечное, абсолютное, как нормы, парящие над эмпирической действительностью и принципиально отличающиеся от нее, как нечто должное в противоположность сущему, то прагматисты погружают ценности в сам опыт, рассматривают их как нечто вырастающее из опыта и имеющее значение только в нем и для него.
Отсюда и определение истины, которое дает ученый «Истина… – это родовое понятие для всех видов определенных рабочих ценностей в опыте». Истина, с этой точки зрения, – Это то, во что нам лучше всего верить, это разновидность «благого», подобно богатству, здоровью.
Главной проблемой современности Дьюи считал установление правильного отношения между достижениями науки и человеческими ценностями. Главное же в науке – объективность, с ее практическим последствиями и принудительностью в нашем опыте. Дьюи считает, что вполне возможно рассматривать методы решения естественнонаучных и технических проблем на проблемы социальные. Принцип непрерывности отрицает какие-либо существенные различия в логическом отношении между постановкой и решением естественнонаучных и социальных проблем. Деятельность и функции мышления и в том, и в другом случае в принципе одинаковы.
Интеллект является наиболее эффективным инструментом приспособительного поведения. Роль интеллекта, по Дьюи состоит в том, чтобы найти наиболее удачный способ справиться с возникшей трудностью, преобразовать неопределенную, проблемную ситуацию в определенную, решенную. Процесс этого преобразования Дьюи называет исследованием.
Основополагающий тезис Дьюи гласит, что познание и наука первоначально не имеют дело с какими-либо определенными объектами, что объекты науки – это не начало познания, а его результат.
Познание, по Дьюи, имеет дело вначале с какими-то совершенно неопределенным хаотическим материалом, который оно изменяет и из которого постепенно формирует те или иные объекты.
Процедура решения проблемной ситуации:
– ощущение затруднения и выяснение его источника;
– превращение неопределенной ситуации в собственную проблематическую;
– выдвижение гипотезы;
– критическое рассмотрение выдвинутой гипотезы в теоретическом прослеживании ее следствий и их оценке;
– экспериментальная проверка, выяснение того, как гипотеза работает практически.
Идеи конструирования социальной реальности, содержащиеся в методологии прагматизма, СМД-методологии, феноменологии и других современных исследовательских направлениях науки в настоящее время оказались доминирующими и служат основой для разработки практикоориентированных технологий или технологий инновационного развития. Эти технологии далеко не во всех случаях являются выражением торжества рационального мышления и философской рефлексии. Наука ХХ1 столетия столкнулась с необходимостью признания того факта, что ее методы не исчерпываются лишь методами рационального мышления и что дальнейшее развитие науки и культуры требует осмысления, как их рациональных, так и иррациональных начал.
Литература:
1. Бердяев Н.А. Человек и машина. (Проблема социологии и метафизики техники) //Н.А. Бердяев. – //"Вопросы философии", 1989, №2. с. 147-162,
2. Джемс, У. Психология / У. Джемс – М.:Педагогика, 1991, с. 219.
3. Манхем, К. Диагноз нашего времени/К. Манхейм – М.: Юрист, 1994. – 700 с.
4. Никредин, Г.Д. Технологическое управление социальными процессами. Учебное пособие. Том 1.Поисковая модель словаря-справочника. //Г.Д. Никредин, Г.Т. Галиев, Н.И. Бушин, Р.Р. Кабиров, С.И. Кубицкий. – Уфа,Изд-во «Ай», 1997, 296 с.
5. Пирс, Ч.С. Начало прагматизма Пер. с англ., предисл. В.В. Кирюченко, М.В. Колопотина Ч.С. Пирс. – СПб: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ, Алетейя, 2000.
6. Современная западная философия/ Под общ. ред. Т.Г. - Мн. Выш. шк 2000.
7. Человек. Наука. Цивилизация: к 70-летию академика В.С. Степина. – М., 2004.
8. Щедровицкий, П. Пространство свободы//Философия образования, с.46-51.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 22; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!