Vybz Kartel. Weed Daddy
Тормознули у автобусной остановки, взяли полкило пыльных помидоров у старушки (товар на ящике, сама на складном стульчике) и бутылку «Бонжови» в ларьке, кажется, стоявшем тут, скособочившись и потеряв все цвета радуги, со времен Наполеона.
- Витёк – наш Кинг ТаббИ, – сказал Кира, когда мы ступили на холодные ступени, ведущие в подземное царство Танцующего Инженера.
- Кинг тАбби, – поправил я. – Хотя скорее уж – наш Дюк Рейд.
- А это кто?
- А это один из первых крупных саундсистемщиков Джамайки, – сказал я с апломбом тренчтауновского уроженца. – Впоследствии основал лейбл «Троян», если я не ошибаюсь.
- Эх, Ю-Лов… Мечтаю я поставить на платформу динамиков тонну, и двинуть по стране с командой, представляешь? Останавливаться везде, давать концерты… – Кира вздохнул и позвонил в звонок; железная дверь студии безразлично пялилась на нас бельмоватым глазком. – Чтобы сочинил песню – спел сразу, понял? Урал, Сибирь, Дальний Восток… В Америку рвануть, и чтоб от Аляски до Карибского моря поднять на уши капиталистов проклятых… А после концерта шашлычок на свежем воздухе, представляешь?
Не успел я представить растаманскую пьянку с позитивными вибрациями под шашлычок, как дверь скрипнула и подалась. Из щели глянуло неожиданное, но знакомое лицо; глаза весело посверкивали сквозь светлый косматый дрэдлокс, улыбка шевелилась в бороде. Ну, не зря ехали! Вот так сюрприз: в студии находился никто иной, как Айшаман, сокращенно Ай – его все так называли, ему нравилось.
|
|
|
- У, хулюганы! – приветствовал он нас. – Заходьте, что ль?
- Ай, брате! – завопил я. – Ты ли это?
- Что интересно, я.
Он закатил глаза и заурчал утробно, словно сытый тигр. Вскоре мы облепили стол на тесной кухне и читали Ветхий Завет… т.е. я хотел сказать, потрошили папиросу «Разбег». Айшаман был вокалистом и сотрудничал с разными, как сегодня сказали бы, продюсерами (но тогда нашим продюсером был Джа Вседержитель, а мы – мерцающими лампочками на микшерском пульте времени). Айшаман сочинял мистические песни, – нечто в пространстве между Деннисом Брауном и Виктором Цоем, – иногда пел их, если под руку попадалась гитара, изящно свингуя. Раньше у него имелся собственный живой состав: барабаны, бас, гитара – строгое шоу в стиле раста-панк. Однажды басиста взяли в метро со стаканом травы, и он сел на два с половиной года, а когда вышел, оказался убежденным свидетелем Иеговы и уже не говорил ни о чем, кроме ста сорока четырех тысяч избранных для царствия небесного. В это время Барабасс увлекся новой компьютерной техникой, а жили они по соседству, так что судьба сама свела двух раста-воинов. Оба общались почти без слов и, кажется, мысленно – на расстоянии.
|
|
|
- Барабасса жду, – улыбнулся Ай и зарычал, как сытый лев на заслуженном отдыхе.
- Где Инженер-то? – Кира встопорщил бороду и скрипнул кожаными штанами.
- Уехал по делам, – Айшаман неопределенно махнул рукой. – Эстонцы какие-то к нему приехали, повез их барабаны покупать.
Как-то сам собой зашел разговор об упадке в музыке.
- Уши вянут от однообразия, – негодовал Айшаман. – У каждого третьего микрофон, каждый пятый считает себя реинкарнацией Марли или Миллера. Что интересно: свой стиль не ищет никто. Когда я слышу вампирское урчание Уроя, у меня кровь в жилах холодеет. Когда я слышу Гектора с его замогильными завываниями, мне хочется намылить веревку и повеситься. ТАК ПЕТЬ НЕЛЬЗЯ! А ведь это лидеры движения, Ю-Лов, они должны были стать ориентирами.
- А мне нравится, как Урой зал прокачивает, что сказать, сильный мужик, – сказал Кира.
- Это он раньше прокачивал, а сейчас фуфло забило трубы, – скривился я.
- Ты злой, – сказал Айшаман.
Затем перешли к обсуждению всем близкой проблемы легалайза.
- Гандж – это способ, а способ не может быть целью, – учил Ай. – Но как курит большинство? Аки пиво сосут. Ничего не имею против пива, но это разные вещи. В церкви ты молишься, а не моешься, мыться люди в баню ходят. Вот я был в Финляндии, там легалайз, Ю-Лов, настоящий легалайз! Что интересно: все тебе улыбаются, сплошной позитив! И реггей финский очень зажига-а-ательный, пан-нима-аешь, дру-уг?
|
|
|
- Эстонцы, говоришь, к Инженеру приехали? – нахмурился Кира.
- Я бы хотел в Хельсинки летом съездить, – мечтательно вздохнул я.
- Послушай там финский реггей, – посоветовал Ай.
Затронули тему ментовского беспредела.
- Хотя по-всякому выходит, я вот недавно в вытрезвитель угодил, – поведал Айшаман. – Помню, бухали с братом. И следующий момент помню: брата нет, я по улице бегу, руками размахиваю, ночь уже. Сзади свист, оборачиваюсь, а за мною менты гонятся, где, что, какая улица – не помню совершенно! Потом какие-то вспышки, и уже в себя прихожу чисто утром. Спокойный. Что интересно: голый. Лежу под простыней. Одежду вернули, счет выписали за услуги. Все культурно так!
- А меня как-то в темноте, возле метро «Киреевская», в сливу пьяный мент догнал, – вспомнил я. – Лет восемнадцать ему было на вид. Низенький такой… Курсант, наверное. Пьян – аж качался. Документы спросил, а я не показал, тогда денег стрельнул, а я не дал.
|
|
|
- Я бы тоже не дал, – согласился Айшаман. – Мент сначала свое отработать должен.
- А я одному козлу как-то в рыло треснул, – вспомнил Кира. – Он аж через скамью перелетел! В армии дело было…
Секулярный ризонинг завершился, и мы отправились в «богатую» комнату, или тон-зал №1. Сегодня в студии никто не работал, можно было зависать спокойно. Кира включил драм-машину и запустил пульсирующие басы с компресс-эффектом. Я взял стоявшую на подставке электроакустику марки «Бендер» и принялся, что называется, сажать долю. Айшаману ничего не оставалось, как подойти к микрофону:
Я курю траву любую:
И петрушку, и кинзу,
Листья дуба с кайфом дую,
Даже сено в дом несу!
Закурить приятно шишки
Кедра, ели и сосны,
Хвою тоже без отрыжки
С мамою курили мы.
С папой я курил ТАКОЕ
(И репейник, и бурьян)!
Ну а с дедушкой алоэ
Забивали мы в кальян.
Засмолить с крапивой трубку
На досуге так люблю!
И добавлю я не в шутку –
Даже чесноком дымлю!
Но приятней прочей дряни
Мне вдыхать тягучий дым
Влажной, чуть подгнившей ткани –
Что сравниться может с ним?!
Танцующий Инженер в тот день так и не проявился. Сделка с неведомыми эстонцами, видимо, вышла удачной, и он где-то праздновал. Зато появились два иных гостя.
X.4.5. Леди Вайб.
Jah-Jah! The children crying in the wilderness, that's right.
Jah-Jah! The children crying in the wilderness.
Send us a prophet, to warn the nation.
All the children in this creation,
All the people that you see
Will be the children of the Most High.
Congos. Children Crying
В тот день Барабасс специально ездил домой к Леди Вайб, чай пить, знакомиться, и сходу уговорил попробоваться в студии. До этого я видел странную девушку только издалека, в компании Киры Десантуры на концерте в «Санаториуме». Худощавая, лет двадцати пяти, такая белая – почти бледная, с соломенными бровями, в вязаной круглой шапке цветов джамайского флага, под которой то ли дрэд, то ли нет, Леди Вайб держалась особняком. В отличие от прочих, она никогда не пила алкоголь. Позже выяснилось, что училась в ЦФГУ на психологическом факультете, хотя я не имею в виду, что трезвенничество и психология как-то связаны. И вот Барабасс и Леди Вайб возникли в студии Танцующего Инженера. Мы примолкли, улыбаясь гостье. Она вошла, кивнула всем и никому и скромно присела на стуле у окна, забитого фанерой и покрытого звукоизоляцией (в помещении была проведена серьезная акустическая отделка, Инженер нанимал специальную фирму). Искусственный свет падал на спокойное, отрешенное лицо с высоким, открытым лбом и тонкими очертаниями подбородка, казавшееся отделенным от мира невидимой перегородкой. Здесь, в подвале, царило вечное электричество. Окна наглухо замуровали, впрочем, и до ремонта на улицу выглядывала лишь форточка – на уровне асфальтовой отмостки. Работа в студии шла практически круглосуточно, и легко терялось ощущение времени, особенно если прорепетировать до утра и завалиться на матрас около половины седьмого. Пара подобных экспириенсов, и ты вылетал в астрал, не понимая, какое число, день недели, утро или вечер...
После появления Барабасса все как-то посерьезнели. Айшаман приумолк, я почувствовал себя почти прозрачным, даже Кира сбавил обороты и поумерил напор. Авторитет ветербуржского дабмейкера и мастера басовых триолей был непререкаем. Быстро переключив аппараты, он что-то иначе законнектил, подкрутил ручки на 16-канальном пульте – и поменял, так сказать, пластинку. Барабасс запустил новый, никому из присутствующих не знакомый ритм. Бас-линия велась с перерывами, оставляя много свободного пространства. По-настоящему минималистская партия, короткие басовые пассажи укачивали-убаюкивали и вдруг били по ушам, заставляя встрепенуться. Жесткая тема! Я глянул на Леди Вайб. Ей нравилась музыка.
- Профессора бы дернуть сюда, он бы спел ща, – Кира хлопнул ладонью по колену.
- А где сейчас Профессор? – поинтересовался я.
- Да бухает где-то, что ему делать, – хохотнул Кира. – Приедет скоро, не боись.
- Обойдемся без профессоров, мы сами академики, – Барабасс кивнул головой в сторону стекла, отделяющего контрольную комнату от тон-зала. – Товарищи певцы! Кто первый? Или все вместе? Микрофонов хватит!
Айшаман сразу же пошел туда, нацепил на голову наушники и занял место за «БУРом ТН20» – это был конденсаторный микрыч, с кардиоидной диаграммой направленности, позолоченной майларовой диафрагмой, трехуровневой ветрозащитой от взрывных звуков… Этот микрофон стоимостью в полтысячи баксов (о чем владелец не уставал напоминать) являлся гордостью Танцующего Инженера, он трясся и чах над ним, как скупой рыцарь над сундуком с червонцами. Но будь я балдхэд и бамбоклаат, если сей бесценный прибор, способный воспринимать не просто определенный поток звука, а весь объем помещения, не достался Инженеру вполцены в результате хитрой махинации. Но сейчас Инженера не было, и мы просто стали записывать все подряд. Ай запел без слов на имитации патвы, страшно закряхтел-зарокотал на тувинский манер, то и дело выкривая «Мор файя!» и «К о мин!». Толстое звукоизолирующее стекло преломляло свет в легчайших спектрах. Леди Вайб подошла и встала рядом. Мы наблюдали, как переливается разными цветами лицо поющего Айшамана… Крутится трубчатый корпус, пересыпаются в бесконечно новых комбинациях разноцветные стеклышки. Все мы в ладони Джа. Не он ли заглядывает в дырочку калейдоскопа на иной стороне? И тут мне пришла в голову прогрессивная рифма «вибрация-легализация».
- Это позитивная вибрация, – произнес я. – Да здравствует легализация!
Леди Вайб с интересом взглянула на меня, помыслила над услышанным, покачала головой в раздумье и сказала:
- Боря, а можно мне тоже попеть?
Барабасс немедленно прекратил колдовать над пультом и сопроводил гостью в тон-зал.
- Классная телка, да? – причмокнул Кира.
Ему никто не ответил. Сквозь стекло было видно, как Леди Вайб беседут с Айшаманом, и тот активно кивает в знак согласия. Барабасс вернулся, заново включил фонограмму. И наши певцы после двух-трех попыток неожиданно прогнали довольно четкую тему, используя тостинг вперемешку с мелодическим пропеванием основных нот риддима. Частушкогенный текст искупался освежающим исполнением в стиле эстрадных шлягеров ГДР в гостях у вьетнамского караоке:
Мы русская раггамафия и про нас
Оперуполномоченный ведет рассказ.
Мы сельское хозяйство переносим к себе в дом,
Сажаем и выращиваем, но не продаем.
Чай, чай, чай, чай, чай, зеленый чай!
Чай, чай, чай, чай, чай, зеленый чай!
Чай, зеленый чай, зеленый чай мы замутим!
Чай, зеленый чай, не выключая раггамуффин!
А я вышла прогуляться по родной Тоскве,
Пятками босыми по зеленой траве.
Но вдруг подгребает городская голова,
Объясняет мне, что это – запрещенная трава!
Декриминализация,
Позитивная вибрация!
А я вышел прогуляться по чужим местам,
Попался в лапы незнакомым ментам.
Какой же русский без быстрой езды?
Деньги отобрали, чуть не дали...
Дабу, дабу дам, дабу, даб, дам вам,
Дабу, дабу, дабу дам!
Рагга, рагга дам, рагга, рагг дам вам,
Рагга, рагга, рагга дам!
Эх, конь вороной да обрез стальной,
Черный пистолет да наезд блатной.
Сибирский цирюльник, еврейский портной,
А меня в армию не взяли, потому что я больной!
Рагга нам дала, по шарам нам дала рагга,
Рагга нам дала по шарам!
Рагга нам дала, по шарам нам дала рагга,
Рагга нам дала по шарам!
А я не гол, как сокол,
Я не водка, не рассол,
Не церковный раскол,
Не хоккей и не футбол.
А кто с мячом придет,
Я как дам по мячу,
Замочу не замочу,
Но по воротам накачу.
И любого главврача
Я до смерти залечу,
Ты приходи ко мне учиться,
Я хорошему учу!
Декриминализация,
Позитивная вибрация!
Это не пропаганда, не провокация
И не просто мелодекламация,
Не промывка мозгов и не агитация,
Это позитивная вибрация!
…Электромагнитный импульс выбивает всю электронику, после идут ударная волна и радиация. Так воздействует ядерный взрыв. Память устроена похожим образом: воспоминания накатывают волнами, разрушая видимую реальность. Та восстанавливается медленно и с трудом…
_____________________________________________
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 24; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!