Тайные общества, ордена и секты. Розенкрейцеры - рыцари розы и крести

Розенкрейцеры - рыцари розы и крести

Некоторые из стихов "'Библии" посвящены тамплиерам, которым Гио почти безоговорочно воздает¹ похвалу.

Я был в Ордене Храма, и даже Охотнее, чем в Черном ордене Или в любом ордене, который я повидал. И ни за что не отступлюсь от этого.

У них хороший орден и прекрасный, без недостатков. Вот только в битве я его не видел <—> Тамплиеры достойнейшие мужи. Там становятся рыцарями те, Кто познал мирскую жизнь. И повидал ее, и испробовал. Там никто не держит своих денег. Но каждому принадлежат все богатства. Этот орден рыцарства В великой чести в Сирии <...>

Но трувер, подобно Панургу¹*, "испытывал естествешгую боя ударов".

В битве они не отступят. Мне это, право, очень неприятно. Я возвратился из их ордена, Поскольку знаю, что побегу [с поля битвы] И никогда не буду дожидаться ударов. Не настолько я безумен <...> Дай Бог, не буду убит Лучше быть трусоватым и живым. Чем умереть смертью самой чтимой на свете. Я хорошо знаю, что у тамплиеров Орден прекрасный, добрый и верный. Но битва — дело неразумное.

Говорят, что Гио преувеличивает собственную трусость, чтобы оправдаться перед будущей цензурой: конечно, тот, кто смеет обращаться к Папе, должен быть осмотрительным в критике тамплиеров:

В большом порядке содержат они свои Дома,

Поддерживают верное и твердое правосудие.

Из-за чего орден умножает величие и богатство.

Но за две пещи обвиняли их

Много раз и часто порицали —

Они алчны, что говорят все,

И об их гордыне идет сильная молпа.

Следующие строки — почти цитата из устава по поводу белых плащей. "Что означает белизна и полное целомудрие? Чистота есть уверенность в храбрости и телесном здравии <—> Те, кто служит Всевышнему Создателю, должны был. чисты внутри и снаружи", — о чем Гио говорит так:

Конечно, много можно говорить.

Что тамплиеры должны себя видеть

И с Крестом, и в плаще.

Показать свою силу, и щедрость, и стать.

Ибо означает белый плащ

Смирение и чистую жизнь.

А Крест — порядок и покаяние.

И могу сказать без сомнений,

Что Кресг был помещен на плащ.

Дабы ни алчность, пи гордыня

Не смогли сквозь него проникнуть.

Как школяр держит у глаз написанное.

Чтобы выучить свой урок,

Так должны смотреть и видеть тамплиеры

Крест — тот пуп.

На который их направил Бог и по которому Бог их ведет.

И трувер заканчивает несколькими примирительными словами: И их жизнь, и как они держат себя.

И их возвышение, и их смелость, что им дана [свыше].

Очень любы мне.

Но сражаться они будут без меня!

Орден Храма обладал значительным комаыдорством в Провснс, родном городе Гно; его искреннее восхищение особенно ценно, поскольку именно в это время хронисты Свитой земли начали обвинять тамплиеров во всех неудачах, представляя их предателями и даже трусами. Б критичсск1гх пассажах Гио тамплиеры заняли место как часть современного ему общества. Но есть основания полагать, что они вдохновляли также и к созданию художественных произведений, не менее прекрасных, но более таинственных и много большего значения».

Как видно из сказанного М. Мельвиль, она слабо верит в то. что тамплиеры могли кого-то вдохновить на создание художественных произведений, а если и вдохновляли, то произведения получались (вероятно, только в силу таланта авторов) более прекрасными и таинственными, а также «много большего значения»! То есть никаких тайн, тем более эзотерического свойства, за тамплиерами она н признает и оценивает произведения только по литературным кач ствам. Вероятно, позитивизм М. Мельвиль достаточно сильно по шал ей взглянуть на историю тамплиеров глубже, пусть, напримс даже с той долей ненависти, с какой говорит о них Э. Лсви. Но должим ее рассказ о произведениях ««много большего значения», чс-сама история Ордена Храма:

-В том же городе, что и Гио, около 1135 г. родился Кретьеи де Труа. Он провел всю жизнь (то немногое, что о ней известно) в Шампани или во Фландрии. Его первый большой роман о рыцарях Круглого Стола — "Эрек и Энида" —датируется приблизительно 1162 г. * Что касается "Ланселота", то он нам предоставляет более точный временной ориентир ввиду упоминания имени его вдохновительницы — Марии Французской, графини Шампанской, которая в 1164 г. вышла за графа Генриха I Щедрого. Вторая дочь Алиепоры Лквитан-ской и Людовика VII, принцесса Мария унаследовала от матери вкус к изящной словесности и держала литературный двор, где находили удовольствие — грациозная игра общества и первый светский зачаток салонов - в обсуждении вопросов любви. <...> Генрих I Щедрый, ее супруг, могущество и богатство которого основывалось на шампанских ярмарках, проходивших в его графстве в Ьар-сюр-Об, 'Груз. Провснс, Ланьи, тоже покровительствовал литературе и искусствам".

Бар-сюр-Об, Труа, Провен. Ланьи: мы узнаем в них не только край великих ярмарок, но и жизненный центр, откуда распространился

Орден Храма. Пайен. фьеф первого магистра, первое командор-ство Ордена, находится совсем рядом с Бар-сюр-Об. Труа предоставил место для проведения Собора, который принял первый устав- В Провенс был один из самых значительных Домов, картуляриями которых мы обладаем. Вся Шампань. Бри, Пикардия изобиловали командорствами Ордена Храма. Если Кретьен родился около 1186 г., он должен был наблюдать в своих богатых впечатлениями детстве и юности развитие Ордена, испытать па себе притягательность его первого воззвания к миру.

Он мог знать латинский устав, возможно, и французский перевод его. которые никогда не держались в секрете, как позднее "Свод". И обнаруживается любопытное сходство между произведениями Кретьсна и этим первоначальным уставом.

Самый вдохновенный взлет поэзии Кретьсна — в его "Персева-ле...", прославляющем

Высшее сословие [Ordre], вооруженное мечом. Учрежденное и наставленное Богом — Это ордеп рыцарский

Который должеп быть без низменного начала. <..->

Советы, данные Персевалю его матерью и рыцарем Горнеманом. позволяют нам присутствовать при поступательном преобразовании под влиянием церкви рыцарства, института мирского по происхождению, в подобие светского ордена: пусть щадит он побежденного, просящего о милосердии, отправляется молиться в церковь, помогает в невзгодах дамам и девицам". Теперь откроем устав: "В этой религии [т.е. религиозной общине] процвел и возродился орден рыцарстпл [т.е. рыцарство как таковое (.каковой орден [до сих пор! пренебрегал любовью к справедливости, каковая присуща его служению, и не делал того, что должен был делать: а именно защищать бедных, вдов, сироток и храмы" (глава VI французской версии Уста-^&а)- Велико искушение вообразить, что тамплиеры были вдохновлены и этом случае текстом трувера, однако текст Устава, судя по все-^м>. япляется более ранним, нежели сочинение Кретьена де Труа.

Одно из наиболее оригинальных творений Кретьена — образ ^ранствующих рыцарей, подобных которым не находят ни в рома-^с,о предшественников, ни в цикле о Карле Великом, ни в цикле

о мятежных баронах, ни, наконец, в "Бруте" норманна Баса, перелатавшего британскую историю Глльфрида Монмутского французскими стихами, где Артур и его соратники скорее сраппимы с Карлом Великим и его пэрами. Кретин де Труа первым также поспел рыцарей — поборников справедливости, странствующих п варварских краях. И здесь снова заметно сходство с Орденом Храма — не только с общиной в Святой земле, где Гуго де Пайеи "со товарищи" нес дозор на склонах горы Кармильской, по и с тамплиерами Запада, где "братья, которые будут посланы в разные страша света, что. полагаем, будет часто происходить, — должны по силе св исполнять повеления Устава". Мы даже узнаем "достойных муж друзей Дома", у которых тамплиеры останавливаются п пути, п т "достойных мужах-вассалах", оказывавших гостеприимство геро Кретьена — Ипейпу и Ланселоту. А что напоминают нам рьщари-тежнмки, разбойничающие насильники, побеждаемые соратни короля Артура (причем побежденных отправляют ко двору Артура, где они исправляются и. снискав королевскую милость, сами ра« живаются за Круглым столом)? Не созвучна ли их судьба словам ус ва тамплиеров: "Туда, где вы могли бы собрать отлученных рыцар мы и приказываем вам отправиться; и если отыщется кго-ниб желающий препоручить себя и присоединиться к ордену рыцаре в заморской стране" — того надлежит "милосердно принять", снискать "спасение его души". Сам Артур скорее представляется гистром некоего рыцарского ордена, нежели королем, террито альным правителем. Ибо храбрецы, прибывающие к его двору, носят ему свои мечи, а не феодальную присягу* верности за свои депия, о которых редко идет речь, и принцы садятся за его стол простые рыцари.

Конечно, не следует преувеличивать ни сходства, ни тем конкретных влияний, уклад жизни рыцарей Храма, как и труды тьена де Труа. попросту сообща пыражают мечты и устремления ей эпохи.

Между прочим, в глаза бросаются и контрасты. Основная и. Кретьена — та. что военное приключение вполне совместимо с бовью и супружеством, — становится особенно внятной и актуальн в противопоставлении монашеской доктрине тамплиеров, пола шей в основу рыцарской славы плотскую чистоту: твердость от святость тела. И когда трувер направлял спосго героя через М

Меча или Замок Злоключения к даме сердца, пребывающей в великой скорби, но мало о нем воздыхающей, не звучало ли это отголоском другого призыва, провозглашенного ранее Орденом Храма: "Так смотрите же, возлюбленнейшие братья, так смотрите же, сможете ли вы перенести все эти тяготы". Этот призыв был обращен лишь к тем, "кто гнушается быть ведомым своими собственными изволениями" и "облекается навеки в прсблагородпые доспехи повиновения", в каковом повиновении "хлеб и вода Дома, и тягот и суровости предостаточно", по которое вело их к прекраснейшему на спете приключению. Рыцарское Средневековье не имело вкуса к легким путям и поддавкам: оно искренне предпочитало ощущать тернии среди великолепия геральдических лилий.

И может быть, именно этот призыв покорил сердце самого Кретьена, когда тот среди фландрских туманов писал свою мистическую повесть о Граале. Он умер, не кончив своего труда, и неясно, вернулся ли когда-либо его Псрсеваль в замок Короля-Рыболова, чтобы взять в жены свою возлюбленную Бланшефлер...

Когда баварский рыцарь Вол1»фрам фон Эшенбах в начале XIII в. снова обратился к теме Персеваля (на этот раз —Парцифаля), вдохновлялся ли он больше Кретьеном де Труа, или, как говорит он сам. неким "Киотом Провансальцем", о котором ничего не известно и произведение которого существует только в этой немецкой обработке? Исследователи обсуждали это в течение многих лет, так и ие придя к согласию. Вольфрам даст имя "тамплиеров" рыцарям, окружающим Короля-Рыболопа п замке Монсальват. Они. как и настоящие тамплиеры, обречены па целомудрие, смирение и повиновение. На их щитах и седлах — герб с голубем. Одновременно немецкий роман преобразует чашу Грааля в священный камень, странный фетиш, способный изъявлять волю и карать тех. кто ему не повинуется, но не истолковывающийся в точности как проявление божественной воли. Кажется, фон Эшенбаху хотелось избежать отождествления Грааля с сюжетом Тайной вечери, дабы паписать свою поэму в масштабе иных ценностей, нежели ценности католической веры. £му даже часто приписывают знание доктрин алхимии, но скорее ал--^имические фантазии лишь оказали некоторое влияние иа вдохно-Венае Вольфрама¹⁹.

Мне хорошо известно, — говорит Парцифалю отшельник, открывший ему тайну Грааля. — о храбрых рыцарях, жилище которых — в замке Монсальват, где хранится Грааль. Это — тамплиеры, которые часто отправляются в дальние походы в поисках приключений. От чего бы ни происходили их сражения, слава или унижения, они принимают все со спокойным сердцем во искупление своих грехов. В этом замке обитает отряд гордых воинов. Я хочу вам сказать, какова их жизнь: все, чем они питаются, приходит к ним от ценного камня, который в споем сущсстпс обладает всей чистотой. Если вы не знаете его, я вам скажу его название, uro называют "lapsil cxülis" [lapis ex coelts.-?]

Именно свойствами этого камня уничтожается и обращается в пепел феникс: но из этого пепла возрождается жизнь, именно голаря этому камню феникс осуществляет свое превращение, да* вновь явиться прекрасным, как никогда. <...> Камень сей дает чел веку такую мощь, что его кости и плоть тут же вновь обретают сво молодость. Он также носит название Грааля.

В один день получает он свыше то, что наделяет его исключи ными свойствами. Сегодня — Святая Пятница. Это день, когда м но видеть голубя, который, паря, спускается с неба; он несет бел " гостию²⁰ и кладет ее па камень. <...>

Что до тех, кго призван пребывать подле Грааля, то хочу вам сказать, как их узнают (находят). На грани камня появляется таинственное начертание, гласящее имя и род тех — молодых людей и девиц, — которые предназначены к совершению сего блаженного путеш ствия. Равно радуются бедные и богатые, когда им возвещают, им должно послать своих детей присоединиться к священному о ду. 11а поиски избранников отправляются в самые разные края: и тех пор они пребывают всегда защищенными от греховных мысл от коих происходит бесчестье; и от небес они получают прскр* вознаграждение-Рыцарям Грааля часто даруется счастливая участь <...> Иногда чается, что королевство остается без государя. Ежели народ эт королевства предан Богу и если он пожелает короля, выбранного отряда Грааля, его пожелание удовлетворяют <...>".

Поскольку страна Грааля обладает географией. Вольфрам по щает ее на границах Испании; замок Монсальват находится на го ной гряде, отделяющей страну христианскую от страны язычн совсем как Граньена. первая крепость тамплиеров. Но не обяза но ссылаться на предшествующее произведение Киота, чтобы

нить интерес, который Волтафрам испытывает к Испании, и его утверждение, что "Киот" нашел легенду о Граале в старом толедском манускрипте. В 120*9 г. молодой германский король Фридрих П женился на принцессе Констанции Арагонской, сестре короля Арагона, графа Барселонского и Прованского. Этот брак вполпе мог направить фантазию фон Эшепбаха к героическим и почти легендарным пиренейским королевствам. Альфонс 11ровапский сопроводил свою сестру па Сицилию, где и умер, а король Арагонский пал в битве в 1213 г. У каждого из них остался малолетний наследник. Похождения обо1гх детей, воспитываемых вместе в течение многих лет у тамплиеров в замке Монзон. откуда один и другой уехали тайно, дабы воссоединиться со своими вассалами в землях, пребывавших в полном смятении. — дает поразительное сопоставление с сюжетом "королевства без хозяина", — но позволила бы сделать это хронология?

К этому же кругу вопросов следует отнести и разбор различных версий Взыскания Грааля: является ли он Философским Камнем или реликвией Тайной вечери, магаческим сосудом или евхаристическим потиром, особенным образом отмеченным присутствием Вожн-им? Легенда о Короле-Рыболове, рапа которого привела к упадку королевства, сходствует с ближневосточными языческими культами. Но каковы бы ни были эзотерические познания, приписываемые Вольфраму (или Киоту), тот факт, что в их рассказе отразилась там-плиерская традиция, вовсе не доказывает той же эзотерической осведомленности у самих рыцарей-монахов Храма¹¹. Никакое достоверное свидетельство, дошедшее до нас из той эпохи, таковой осведомленности не подтверждает — даже допросы в ходе процесса, трагически завершившего жизнь Ордена, не обнаружили никакого подобия тайной доктрины. Зато не приходится сомневаться, что все общество находилось под влиянием драгоценнейшего сокровища словесности - устно передававшихся легенд. Все предания фольклора от Ирландии до Армении были перемешаны в них. как п котлах полевых кухонь. "Камень феникса" и сицилийские сказки соедиия-^ли языческую мифологию и христианское Предание, талисман кельтского полубога Брала и поучения "Золотой Легенды" Иакопа Вора-"ского. сделав это смешение общеевропейским достоянием. Нет "Укды считать тамшжеров адептами какого-либо секретного культа, ^Чт°°'*' предположить их влияние на роман Киота — они могли под-ть ему одни образы и сами послужить прототипами для других¹².

Пожалуй, мы не выйдем за пределы обсуждаемой темы, если дадимся вопросом: кем был "Киот Провансалец"? Одни предпо ют видеть в нем именно провансальца, учитывая каталонский дух е сочинения, но эта же особенность может быть объяснима близость Киота к тамплиерам. Или же это был Гио де Провей (ОиШае. автор рассматривавшейся нами ранее стихотворной "Библии" Это предположение не получило существенного признания, а дутем Гио был образованным, энергичным человеком, имевш опыт путешествий. Он побывал в Палестине, а в 1181 г. прислужив при коронации юного императора, и тогда вполне могла состоя его встреча с Вольфрамом фон Эшенбахом. Разница в иптоиа! двух произведений вполне объяснима двенадцатью годами, котор Гио провел под "черными покровами" Клюни. Было бы. по край мере, любопытно заново изучить многие аспекты этой проблемы, пуская, что линия связи между "Парцифалем" и "Библией" проле

ет через историю храмовников».

Как видим, М. Мельвнль остается честным исследователем — сто она не нашла той -линии связи», которую, вероятно, желалаб найти. Я повторял уже многажды, но повторю еще: В.В. Смирнов связь не только нашел, но и показал, притом блестяще. Правда, идентичности Киота Провансальского и Гио де Провена он то сомне вается...

ГЛАВА 4.

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 465; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 40 41 42 43 444546 47 48 49 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!