СТРУКТУРА И КЛАССИФИКАЦИЯ СВОЙСТВ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Первичные и вторичные свойства.И. П. Павлов, выделив три свойства нервной системы — силу, подвижность и уравновешенность, — считал их ря_: доположными, не разделяя на первичные и вторичные. Правда, в работах 1930-х го­дов он говорил уже не просто об уравновешенности возбуждения и торможения, а об их уравновешенности по силе нервной системы, что привело к необходимости счи­тать исходными, первичными свойствами силу нервной системы по возбуждению и силу нервной системы по торможению, а баланс между ними — вторичным свойством, производным от соотношения первичных.

Следующим шагом было постулирование В. К. Красуским (1963) понятия баланса по подвижности возбуждения и подвижности торможения. В то же время от баланса по силе он отказался, не найдя надежного способа выявления силы тормозного процесса.

Наиболее полную и гипотетически стройную структуру свойств нервной системы предложил В. Д. Небылицын (1966). Он исходил из того, что имеются четыре пер­вичных свойства нервной системы — сила, подвижность, динамичность и лабильность, которые характеризуют как возбуждение, так и торможение. Соотношение между нервными процессами по этим свойствам дает возможность говорить о четырех вто­ричных свойствах: балансу по силе, балансу но подвижности, балансу по динамично­сти, балансу по лабильности. Таким образом, по В. Д. Небылицыну, существует 8 пер­вичных свойств нервной системы (учитывая, что каждое свойство относится и к воз­буждению, и к торможению) и 4 вторичных, всего 12 свойств.

- Однако практическое использование этой логически завершенной классификации свойств нервной системы встречает серьезные трудности, обусловленные рядом при­чин.

Первая причина состоит в том, что до сих пор вопрос о наличии силы нервной системы по торможению остается нерешенным. Предпринимаемые некоторыми ис­следователями попытки выявить его с помощью опросников не могут считаться удач­ными.

Вторая причина состоит в том, что лабильность как физиологическое свойство не может рассматриваться применительно к каждому процессу возбуждения или тор­можения отдельно, она есть сочетание быстроты протекания того и другого. Ведь мерилом лабильности является частота возникновения реакций в мышце, или нерве, или нейроне в единицу времени, а эта частота зависит не только от того, как быстро возникает и исчезает возбудительный процесс, но и как быстро возникает и исчезает и тормозной процесс, так как они мешают возникновению друг друга. Следователь­но, говорить о лабильности торможения и лабильности возбуждения вряд ли возмож­но. Таким образом, появляется вторая брешь в построениях В. Д. Небылицына.

Третья причина состоит в том, что вопрос о наличии свойства динамичности тоже дискуссионен, хотя в одной из работ, посвященных памяти В. Д. Небылицына, утверж­дается, что ему «удалось доказать самостоятельность значения такого свойства нерв-

ной системы, которое проявляется в скорости и легкости генерации нервной систе­мой процессов возбуждения и торможения, в частности, при формировании времен­ных связей» (1974, с. 2). Чтобы обосновать сомнения в наличии этого свойства не­рвной системы, приведу краткую историю этого вопроса.

В лаборатории И. П. Павлова быстрота образования условных рефлексов рассматрива­лась как признак сильной нервной системы (И. А. Подкопаев, 1952; Б. X. Гуревич, М. С. Ко­лесников, 1955 и др.). В. Д. Небылицын, проанализировав литературу и собственные дан­ные, пришел к выводу, что неправомерно связывать силу нервной системы с быстротой образования условных рефлексов, так как имелись работы, согласно которым рефлексы быстрее формировались у собак со слабой нервной системой или же вообще связь со свой­ством силы не обнаруживалась.

При выработке «фотохимического условного рефлекса» у людей (методика, которая первоначально использовалась в лаборатории Б. М. Теплова в соответствии с классиче­скими канонами школы И. П. Павлова, но затем уступившая место более коротким и эко­номным с точки зрения затрат времени методикам) В. Д. Небылицын тоже нашел, что эти рефлексы быстрее образовывались у лиц со слабой нервной системой. При выработке условного кожно-гальванического рефлекса аналогичные данные получила Л. Б. Ермола-ева-Томина (1963).

Первоначально В. Д. Небылицын понимал сущность свойства нервной системы, свя­занного с быстротой образования условных реакций, очень широко, как «способность к формированию реакций, адекватных условиям опыта, — и при этом, вероятно, не только элементарных рефлексов, но и более сложных систем связей, т. е. способность к "науче­нию" в широком смысле этого слова» (1976, с. 119). С другой стороны, он расширил сферу проявления этого свойства, названного им динамичностью, и на более элементарные нерв­ные процессы, в частности — на легкость генерации (возникновения) возбуждения и тор­можения. Таким образом, судя по высказываниям В. Д. Небылицына, он связывал с дина­мичностью быстроту научения, быстроту формирования условных рефлексов, быстроту формирования возбудительных и тормозных функциональных систем, быстроту возник­новения возбуждения и торможения. Здесь-то и проявляется одна из слабостей представ­ления В. Д. Небылицына о свойстве динамичности, так как перечисленные физиологи­ческие явления нельзя рассматривать как рядоположные и тем более как тождественные. Научение — это одно, а возникновение возбуждения в нервных центрах — это другое, и устанавливать между ними тождество по чисто внешним признакам (быстроте проявле­ния) некорректно. Если взять, например, условный рефлекс, то быстрота его образования зависит от множества причин: величины и устойчивости возбуждения в нервных центрах (а последняя зависит от инертности возбуждения), от физиологической силы раздражи­теля, его значимости и т. д. Поэтому приписывать столь сложный процесс одному свой­ству нервной системы (динамичности) не оправдано.

Выделение нового свойства нервной системы требует безусловных доказательств его монометричности, независимости от других свойств. Иначе может случиться так, что спе­цифичное проявление какого-то свойства мы примем за новое свойство, что и произошло в рассматриваемом случае. Так, приняв за основу своих рассуждений, что быстрота форми­рования условных рефлексов не связана с сильной нервной системой, В. Д. Небылицын почему-то расценил многочисленные факты о связи динамичности со слабой нервной си­стемой как «парадоксальность», не узрев в этих фактах определенной закономерности. Между тем, если под динамичностью понимать быстроту возникновения нервных процес­сов, то связь ее со свойством силы предопределена самой сущностью последнего: слабость нервной системы означает более высокий уровень активации в покое, его большую при­ближенность к порогу реагирования, а следовательно, и более быстрое возникновение ре­акции при одинаковой для сильной и слабой нервной системы интенсивности или дли­тельности раздражителя (подробнее см. раздел 5.1).

Обосновывая самостоятельность свойства динамичности, В. Д. Небылицын не принял во внимание ее связь с проявлениями свойства подвижности, о которой он сам сказал сле­дующее: «Согласно нашим экспериментальным данным, с этим фактором (динамично­сти. — Е. И.) коррелируют также особенности последействия возбудительного процесса» (1976, с. 120).

В. Д. Небылицын, очевидно, и сам понимал имеющиеся трудности в доказательстве своей гипотезы. Так, он писал, что вопрос о балансе по динамичности (т. е. соотношении динамичности возбуждения и динамичности торможения) еще достаточно далек от окон­чательного решения и что полученные данные требуют проверки. Находил он связь и между динамичностью возбуждения и динамичностью торможения и даже предполагал на этом основании, что существует и общий фактор динамичности нервной системы, т. е. сам же разрушал построенную им классификацию свойств нервной системы.

После 1967 года В. Д. Небылицын не возвращался к обсуждению в печати теоретиче­ских и практических вопросов, касающихся этого свойства. А именно в последующие годы произошли существенные изменения во взглядах сотрудников его лаборатории на это свой­ство. Так, Л. Б. Ермолаева-Томина (1969) показала, что в зависимости от силы подкрепле­ния при выработке положительного и отрицательного условных рефлексов испытуемый мог попасть в разные типологические группы по динамичности.

Э. А. Голубева и соавт. (1974) высказали мнение, что выработка дифференцировочно-го условного рефлекса (по которой В. Д. Небылицын судил о динамичности торможения) связана как с процессом возбуждения, так и с процессом торможения, поэтому она не мо­жет быть показателем только динамичности торможения.

"Постепенно стали говорить не о динамичности возбуждения и динамичности тормо­жения как самостоятельных свойствах нервной системы, а об их балансе с преобладанием либо динамичности возбуждения, либо динамичности торможения, причем между дина­мичностью возбуждения и торможения были найдены обратно пропорциональные зави­симости: чем сильнее выражен один процесс, тем слабее выражен другой (Э. А. Голубева, 1972). В ее работах показатель динамичности торможения по В. Д. Небылицыну (частота альфа-ритма ЭЭГ) рассматривается как показатель баланса по динамичности. В других работах частота альфа-ритма рассматривается уже как показатель активации (Е. П. Гусе­ва, Н. Ф. Шляхта, 1974). Термин «динамичность» постепенно исчезает из статей по диф­ференциальной психофизиологии, очевидно, не случайно, так как фоновые показатели ЭЭГ зависят не только от динамичности, но и от других типологических свойств.

Добавим еще мнение Д. Грэя (1968), считающего, что и сила нервной системы, и дина­мичность могут представлять собой два подфактора, относящихся к большому единому фактору, т. е. являются двумя проявлениями одного и того же физиологического явления. Справедливость этого предположения видна из того, что проявления слабости нервной системы и высокой динамичности возбуждения сходны, что показано В. С. Мерлиным. Найдено сходство проявления динамичности и лабильности в психологических феноме­нах (Э. А. Голубева, В. Д. Рождественская, 1969). Собственно, в этом нет ничего удиви­тельного, так как быстрота возникновения возбуждения является составной частью того, что называется лабильностью.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что попытка выделить динамичность как новое свойство нервной системы не имеет серьезных оснований. Быстрота воз­никновения нервных процессов — это лишь одно из проявлений свойства силы нерв­ной системы. Собственно, возможность исчезновения какого-либо свойства нервной системы из описанной им структуры В. Д. Небылицын предвидел. Он писал, напри­мер, что можно «представить себе и такую возможность, когда атрибуты какого-то предполагаемого свойства в результате экспериментального исследования будут ото­браны у него и переданы другим параметрам нервной деятельности, и это предпола-

гаемое свойство, в конца концов, окажется вычеркнутым из списка основных свойств нервной системы» (с. 16).

Таким образом, пока мы не ушли далеко от той классификации свойств нервной системы, которая была предложена И. П. Павловым.

 

ПАРЦИАЛЬНЫЕ И ОБЩИЕ

СВОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

 

Говоря о свойствах нервной системы (или точнее — о свойствах нервных центров), нельзя понимать дело так, что какое-то изучаемое свойство отно­сится ко всей нервной системе как к аморфному образованию. Есть основания пола­гать, что хотя любой функциональной системе мозга (возбудительной ли, тормозной) присущи все свойства, однако степень их выраженности в разных системах, и в раз­ных мозговых структурах разная (в связи с чем и возник вопрос об общих и парци­альных свойствах нервной системы). Но если типологические особенности отража­ют определенные функциональные системы мозга, то возникает вопрос — к какой именно функциональной мозговой системе (или «функциональному органу», как говорил А. А. Ухтомский) относится данная методика, с помощью которой изучают­ся типологические особенности. Не может ли быть так, что разные методики, предъяв­ляя обследуемым разные смысловые задачи, адресуются к разным функциональным отделам мозга? Отсюда возникает важная для практики задача — установить: одина­кова ли валидность разных методик, изучающих, например, свойство силы нервной системы?

Отсюда же возникает и теоретический вопрос: являются ли изучаемые свойства парциальными (т. е. отражающими только одну функциональную систему) или об­щими (т. е. относятся ко всему мозгу в целом)?

Представление о парциальных свойствах нервной системы выдвинул Б. М. Теп-лов. Он писал, что у человека менее всего можно ожидать полного совпадения типо­логических параметров в разных анализаторах, а также в первой и второй сигналь­ной системах. Действительно, сопоставление типологических различий по свойству силы в различных анализаторах (зрительном и слуховом) не показало совпадения диагнозов. Тем самым был нанесен существенный удар по господствовавшим в то время представлениям, что свойства нервной системы характеризуют всю нервную систему в целом. Теперь уже наличие общемозговых свойств вызывало сомнение. По этому поводу В. Д. Небылицын писал: «Должны ли мы теперь рассматривать СНС как параметры лщпь узкого представительства, способные характеризовать только те мозговые структуры, к которым адресуются применяемые стимулы, или все-таки существуют такие, хотя бы относительно общие «сверханализаторные» характери­стики мозга, которые могут служить основой для нейрофизиологической интерпре­тации целостных особенностей индивидуального поведения?» (1976, с. 209).

В. Д. Небылицын считал, что парциальность может быть обусловлена тремя мо­ментами: 1) из-за регистрации разных эффекторных выражений рефлекторной дея­тельности (эффекторный аспект); 2) из-за применения раздражителей различной модальности (анализаторный аспект) и 3) из-за использования различных подкреп­ляющих воздействий (в случае изучения типологических особенностей с помощью

выраоатываемых условных рефлексов). Таким образом, парциальность свойств нерв­ной системы (а точнее — типологических особенностей их проявления) может быть обусловлена тем, что в применяемых для их диагностики реакциях участвуют раз­личные нервные структуры.

Роль различий в подкреплении для проявления парциалыюсти типологических осо­бенностей была выявлена еще А. Г. Ивановым-Смоленским (1971). Применяя три под­крепления — ориентировочное, пищевое и оборонительное — его сотрудники нашли, что полное совпадение результатов по быстроте образования положительных и тормозных ус­ловных рефлексов было только в 22 % случаев, а при двух подкреплениях совпадения были только в 50 % случаев. Поэтому уже А. Г. Иванов-Смоленский говорил о парциальных типах нервной системы. Аналогичные результаты получил польский психолог Я. Стреляу (1982): только у 2 из 36 испытуемых диагноз типологических особенностей совпал при применении трех видов подкреплений: электрокожного, температурного и мышечного уси­лия.

В. Д. Небылициным с сотрудниками показана роль модальности сигнала для рас­хождения в результатах диагностики. Причем главную «вину» за проявление парци-альности типологических особенностей он возложил на межанализаторные различия.

Я. Стреляу обращает внимание на то, что расхождения в результатах диагностики могут быть связаны не с модальностью раздражителя, а с его силой. Действительно, фактор силы (интенсивности) раздражителя может создать проблему парциально-сти искусственно, что отмечал и В. С. Мерлин: ведь физическая сила зрительного и слухового раздражителя в лаборатории Теплова—Небылицына не выравнивалась. Правда, частично это возражение снимается тем, что, как отмечал В. Д. Небылицын, расхождения в диагнозах силы нервной системы при использовании зрительного и звукового раздражителей было то в пользу одного, то в пользу другого анализатора (при одинаковой для всех испытуемых интенсивности того и другого раздражителя). Однако значение интенсивности раздражителей различной модальности полностью В. Д. Небылицыным не отвергалось. Он писал в связи с этим: «Другое дело — изуче­ние таких свойств нервной системы, как подвижность или динамичность. Здесь дей­ствительно, для того чтобы исключить влияние параметра чувствительности — силы, следует уравнивать раздражители по их физиологической интенсивности» (1966, с. 340).

Теоретически парциальность может проявиться не от межанализаторных разли­чий, а от того, что к одному анализатору адресуется одна задача, а к другому — другая (что зависит от методических приемов диагностики типологических особенностей). Роль этого обстоятельства отмечена В. И. Рождественской с соавторами (1969). Про такие случаи можно сказать, что отсутствовала чистота эксперимента и сравнение проведено некорректно. При однотипности же заданий (как это имело место в рабо­тах В. Д. Небылицына по определению силы нервной системы или в исследовании М. И. Семенова и А. X. Мамажанова, 1972, сопоставлявших подвижность и баланс нервных процессов при двигательных и зрительных заданиях, идентичных по смыс­лу и процедуре выполнения) парциальность проявлялась довольно отчетливо.

Так, в последней из указанных работ совпадение диагнозов типологических особенно­стей в двух выборках (73 студента и 50 школьников) было только в 42-56 % случаев. Ана­логичные данные на значительно большем материале с использованием тех же методиче­ских приемов были получены А. Г. Иинчуковым (1974).

Межанализаторная парциальность — это парциалъностъ по горизонтали. Есть ос­нование говорить и о парциалъности типологических особенностей по вертикали.

Так, Н. И. Красногорский строил классификацию типов высшей нервной деятель­ности из учета соотношений между корой и подкоркой. Он считал, что холерический тип — это подкорковый тип, а флегматический тип — корковый тип высшей нервной деятельности. Выделялись им и центральные типы, отражающие равновесие между корой и подкоркой: сильный (сангвинический) и слабый (меланхолический).

Идею о парциальности по вертикали типологических особенностей проявления свойств нервной системы разделял и В. С. Мерлин, тоже ссылаясь на соотношения коры и подкорки.

Можно полагать, что вертикальная парциальность проявляется и в двух видах баланса: «внешнего» и «внутреннего» (Е. П. Ильин, 1972в). Об этом свидетельствуют антагонистические взаимоотношения между ними, возникающие при ряде состояний (монотонии, психическом пресыщении): сдвиг одного баланса в сторону возбужде­ния сопровождается сдвигом другого баланса в сторону торможения. Это можно рас­сматривать как перераспределение активности (энергии) с одного уровня регуляции на другой.

Таким образом, вопрос о парциальности свойств нервной системы продолжает оставаться актуальным и требует дальнейшего изучения.

Однако, как отмечал В. Д. Небылицын, «особенности организации мозговой ре­цептивной системы принципиально, по самой ее функции, таковы, что ее функцио­нальные параметры — частные свойства — едва ли могут служить нейрофизиологи­ческими «измерениями» личности как целого, со всеми общими аспектами ее органи­зации и поведения» (1976, с. 21). В связи с этим он выдвинул гипотезу о существовании и общих свойств нервной системы, которые связаны с выделенной им регулирующей системой мозга.

К этой системе В. Д. Небылицын отнес передние отделы неокортекса и взаимо­действующие с ними образования старой и древней коры головного мозга, а также его стволовой части. Структуры, составляющие этот комплекс, он рассматривал в известном приближении как единую мозговую систему, выполняющую функции ре­гуляции и управления всеми процессами, протекающими в организме: от низших био­логических до самых высших психических, таких как потребности и мотивация, эмо­ции и темперамент, программирование движений и действий, интеллектуальное пла­нирование и оценка результатов и т. д. В отличие от анализаторной системы, регулирующая система не связана прямо с переработкой сенсорных раздражителей.

Важными являются связи свойств этой системы со многими общеличностными характеристиками — моторной активностью, интеллектуальной активностью и с осо­бенностями установки личности, в то время как анализаторные (парциальные) свой­ства часто таких связей не обнаруживают.

Следует подчеркнуть, что В. Д. Небылицын, выдвигая понятие об общих свойствах нервной системы, рассматривал их не как чисто корковые, а как комплексные, отра­жающие функциональную систему, включающие в себя различные уровни централь­ной нервной системы: лобную кору, лимбический мозг, ретикулярную формацию. Следовательно, можно считать, что под общими свойствами В. Д. Небылицын пони­мал, скорее всего, свойства интегративных систем мозга, осуществляющих произволь­ные акты человека. При этом он отмечал, что те свойства, которые он обозначает как общие, строго говоря, тоже являются частными, поскольку они представляют собой

параметры пусть весьма обширного, но все же ограниченного анатомически и функ­ционально комплекса структур головного мозга. Интерпретация этих свойств как общих оправдана только тем значением, которое имеют образования регуляторной системы для психической жизни и поведения всего организма. Во всяком случае они, по мнению В. Д. Небылицына, дают лучшее приближение к функции «нервной сис­темы в целом», чем парциальные свойства. Он полагал, что использование представ­ления об этих общих свойствах поможет, в конце концов, понять, что представляют собою свойства нервной системы в целом — категории, как он писал, остающейся на современном уровне наших психофизиологических знаний чисто гипотетическими конструкциями.

Об этом высказывании В. Д. Небылицына (об относительности «общих» свойств) необходимо помнить, так как в более поздних работах других авторов имеются вы­сказывания, противоречащие его положениям. ■

Например, отличную от позиции В. Д. Небылицына точку зрения высказывает В. М. Русалов (1979). Он считает, что общие свойства — это индивидуально-устой­чивые особенности целостной общемозговой интеграции нервных процессов, вовле­ченных в целостную произвольную психическую деятельность, в то время как част­ные свойства — это особенности локальной интеграции. В. М. Русалов считает более правильным не увязывать строго общие свойства с деятельностью лобного отдела, а рассматривать их как особенности регуляции всего мозга. Свойства переднего мозга могут быть лишь аналогичными, но не идентичными свойствам всей нервной сис­темы.

Во второй половине XX века идея общемозгбвых свойств все больше замыкается на активации целого мозга и связанной с ней чувствительностью. Предполагается (В. С. Мерлин, 1973; И. М. Палей, 1966), что чувствительность прямо отражает «пер­вичное» общее свойство. Согласно другой точке зрения, «первичным» и в значитель­ной степени интегральным свойством является активированность покоя, а чувстви­тельность является вторичной характеристикой, зависящей от уровня активации в покое нервной системы (Е. П. Ильин, 1979).

Свойства, выявляемые с помощью методик, в которых используются произволь­ные двигательные реакции человека, дают постоянные связи с деятельностными и поведенческими характеристиками человека, а свойства, выявляемые в зрительном и слуховом анализаторах, таких связей часто не обнаруживают или же дают связи, про­тиворечащие здравому смыслу. Следовательно, для практических целей прогнозиро­вания склонностей, способностей, устойчивости к неблагоприятным состояниям и т. д. парциальные (анализаторные) свойства мало пригодны.

Контрольные вопросы

1. Кто ввел в научный обиход понятие о свойствах нервной системы?

2. Может ли у человека или животных отсутствовать какое-либо из свойств нервной системы?

3. Что такое типологические особенности проявления свойства нервной системы? Назовите их характеристики.

4. Какие предложены классификации типологических особенностей проявления свойств нервной системы?

5. Что такое «общие» и «парциальные» свойства нервной системы?

Глава 5

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 1450; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!