РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 15 страница

Натуру менее стойкую, чем Плеханов, эти несколько листков почтовой бумаги, исписанных Энгельсом, могли бы повергнуть в полное смятение и растерянность. Но он хорошо понимал, что суждения «Фридриха Карловича» (как называли между собой Эн­гельса члены группы «Освобождение труда») базируются на далеко не полной и во многом односторонней информации, которую он получал от русских народовольцев, в частности от Гартмана, а также от Лаврова и Даниельсона. Жгучая ненависть Маркса и Энгельса к царизму как оплоту европейской реакции, их преувели­ченные представления о возможностях и степени влияния «Народ­ной воли» на русское общество, тот ореол жертвенности и мучени­чества, который окружал тогда на Западе русского революционера-террориста, наконец, здоровый прагматизм, заставлявший иногда основоположников марксизма жертвовать «чистой» теорией ради интересов европейской революции, — все это вместе взятое во многом объясняет позицию Маркса, а затем и Энгельса в первой половине 1880-х годов. В этой связи стоит напомнить и слова Эдуарда Бернштейна, который вспоминал: «Из моих устных бесед с Энгельсом я вынес такое впечатление, хотя и не могу подтвердить

101

его вполне определенными, подлинными выражениями, что Маркс и Энгельс сдерживали временами выражение своего скептицизма (по вопросу о «социалистической потенции русской крестьянской общины») просто из уважения к идеологии русских революционеров» ¹.

В дальнейшем ситуация стала меняться. В начале 90-х годов Энгельс признал, что развитие капитализма и распад общины в России шагнули так далеко вперед, что возможность миновать ка­питалистическую стадию развития здесь практически исчезла. Не благоприятствовала социалистическим экспериментам в России и международная обстановка: на Западе повсюду пышным цветом расцветала капиталистическая промышленность, а у власти прочно стояла буржуазия. Сама же по себе община, по мнению Энгельса, была обречена на гибель, ибо «нигде и никогда аграрный комму­низм, сохранившийся от родового строя, не порождал из себя самого ничего иного, кроме собственного разложения» ². При этом ближайший соратник Маркса был убежден в том, что без победы западноевропейского пролетариата социалистическое переустройст­во российского общества ни на основе общины, ни на основе капи­тализма будет невозможно ³.

Значительно изменилось к лучшему и личное отношение Энгель­са к Плеханову, с которым он познакомился в 1889 г. Я знаю лишь двух людей, которые вполне поняли учение Маркса, говорил Эн­гельс: Меринга и Плеханова. Известна и другая оценка Энгельсом Плеханова: не ниже Лафарга или даже Лассаля ⁴. И хотя сегодня кое-кому такое сравнение по «патриотическим» соображениям может показаться недостаточно лестным для Плеханова, несомнен­но одно: в устах Энгельса, при жизни которого Плеханов еще не достиг пика своей славы, оно звучало как явная похвала русскому марксисту.

Но вернемся к событиям середины 80-х годов. Хотя обе первые большие марксистские работы Плеханова «Социализм и политичес­кая борьба» и «Наши разногласия» безусловно носили программ­ный характер, возвещая о рождении нового, социал-демократичес­кого направления в русской революционной мысли, это не снимало с повестки дня вопроса о подготовке специального программного документа группы «Освобождение труда». За выполнение этой от­ветственной задачи и взялся Плеханов, составивший, по мнению

¹ Бернштейн Э. Карл Маркс и русские революционеры // Минувшие годы. 1908. № 11. С. 17.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 444.

³ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 449-453.

⁴ См.: Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе. 3-е изд. М., 1988. Ч. 2. С 82, 104.

102

специалистов, в 1883— 1885 гг. целых три проекта программы груп­пы «Освобождение труда» ¹.

Над проектом Георгий Валентинович работал очень долго и упорно, обсуждал написанное с товарищами, учитывал их замеча­ния. К сожалению, этот сложный, кропотливый процесс не нашел отражения в дошедших до нас документах: налицо лишь его конеч­ный результат — «Программа социал-демократической группы «Освобождение труда» (лето 1884 г.) и «Проект программы рус­ских социал-демократов» (конец 1884 — начало 1885 г.). Что касается первоначального проекта программы группы «Освобожде­ние труда» (август — октябрь 1883 г.), то он до настоящего времени не найден. Поскольку принципиальной разницы между проектами 1884 и 1885 гг. нет, но во втором Плеханов сам снял некоторые, признанные им ошибочными, положения и уточнил формулировки, в исторической литературе обычно анализируется проект 1885 г.

В течение длительного времени у нас преобладало несколько снисходительное отношение к этим плехановским документам, кото­рые на фоне программы РСДРП, принятой на II съезде партии и созданной коллективными усилиями Плеханова, Ленина и других членов редакции «Искры», действительно могут показаться места­ми расплывчатыми, а в чем-то даже наивными. При этом всегда указывалось на наличие в проектах программы группы «Освобож­дение труда» лассальянского по своему происхождению пункта о необходимости добиваться государственной помощи производствен­ным ассоциациям трудящихся в городе и деревне, а также тезиса о замене парламентаризма прямым народным законодательством. В вину Плеханову ставили, кроме того, условное признание возмож­ности террористических методов борьбы, отсутствие термина «дик­татура пролетариата» и расплывчатость требования «радикального пересмотра наших аграрных отношений», т. е. условий выкупа земли и передачи ее крестьянским обществам ².

Будем, однако, справедливы в наших оценках и подойдем к этим первым программным наброскам Плеханова с учетом той конкрет­ной исторической ситуации, в которой они родились. Не надо забывать, что в середине 80-х годов российский капитализм нахо­дился еще, в сущности говоря, на начальной стадии своего свобод­ного развития, осложненного наличием множества крепостнических пережитков. Процесс формирования основных классов буржуазного общества был далеко не завершен, либеральное движение остава­лось еще крайне слабым, пролетарские стачки носили спорадичес­кий характер, а деревня в основном просто спала. Нельзя абстраги-

¹ См.: Жуйков Г. С. Группа «Освобождение труда». М., 1962. С. 62 — 64; Курбатова И. Н. Начало распространения марксизма в России. С. 108—112; История марксизма-ленинизма. М., 1990. Т. 2. Ч. 2. С. 111 — 113.

² Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 380.

103

роваться и от уровня теоретической зрелости программных доку­ментов социал-демократических партий других европейских стран, в частности Готской программы германских социал-демократов (раскритикованной Марксом), на фоне которой проекты Плеханова выглядели в общем и целом совсем неплохо. При этом их достоин­ства явно перевешивали отдельные просчеты и пробелы. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и стремление Плеханова привлечь на сторону марксистов народническую интеллигенцию, для которой террористическая тактика народовольцев еще была окружена в то время романтическим ореолом.

Вряд ли была бы оправдана и излишняя придирчивость к Плеха­нову. Так, например, он действительно не упоминал в программе группы «Освобождение труда» о диктатуре пролетариата, хотя в «Социализме и политической борьбе» о ней говорилось вполне определенно. Однако Плеханов писал в программе о «захвате рабо­чим классом политической власти» и о «временном господстве рабо­чего класса», которое позволит парализовать сопротивление контр­революционных сил, а в перспективе положит конец существова­нию классов и классовой борьбы ¹. И, право же, в 80-х годах прошлого века да еще применительно к такой стране, как Россия, где пролетариат делал на арене освободительного движения лишь свои первые шаги, этого было вполне достаточно, тем более что о диктатуре пролетариата не говорилось и в программах других соци­ал-демократических партий той поры.

Хотелось бы подчеркнуть, что, работая в 1899 г. над собствен­ным проектом программы российской социал-демократии, Ленин обратился прежде всего к плехановским программным документам 80-х годов и дал им очень высокую оценку. «Несмотря на то, что он (плехановский проект. — С. Т. ) издан почти 15 лет тому назад, — писал Ленин, — он в общем и целом вполне удовлетворительно, по нашему мнению, разрешает свою задачу и стоит вполне на уровне современной социал-демократической теории» ².

В рассматриваемых нами программных документах группы «Ос­вобождение труда» Плеханов провозглашал, что конечная цель социал-демократов состоит в коммунистической революции и пол­ном освобождении труда от гнета капитала, которое может быть достигнуто лишь путем перехода всех средств производства в обще­ственную собственность. Коммунистическая (т. е. социалистическая, выражаясь современным языком) революция, писал он, будет воз­можна только при участии в ней всех или, по крайней мере, нескольких цивилизованных обществ. Что касается России, то здесь трудящиеся массы находятся под двойным гнетом развивающегося (но не ставшего еще господствующим) капитализма и отживающего

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 378.

² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 216-217.

104

патриархального хозяйства. Поэтому ближайшей целью рабочей партии, которую предстоит создать в России, явится завоевание демократической конституции, введение всеобщего избирательного права, бесплатного и обязательного светского образования, свободы слова, печати, собраний, ассоциаций, передвижений и занятий, уничтожение сословного строя, замена постоянной армии всеобщим вооружением народа ¹.

Плеханов подчеркивал, что усилия революционной интеллиген­ции должны быть направлены в первую очередь на организацию и повышение уровня сознательности промышленных рабочих. «Зару­чившись сильной поддержкой со стороны этого слоя, — писал он, — социал-демократы могут с гораздо большей надеждой на успех распространить свое воздействие и на крестьянство, в особенности в то время, когда они добьются свободы агитации и пропаганды. Само собой, впрочем, разумеется, что даже в настоящее время люди, находящиеся в непосредственном соприкосновении с крес­тьянством, могли бы своей деятельностью в его среде оказать важ­ную услугу социалистическому движению в России» ². Вместе с тем Плеханов констатировал, что русское революционное движение, торжество которого пошло бы прежде всего на пользу крестьянству, «почти не встречает в нем ни поддержки, ни сочувствия, ни понима­ния. Главнейшая опора абсолютизма заключается именно в полити­ческом безразличии и умственной отсталости крестьянства» ³. И хотя последний тезис можно отнести к числу некоторых публицис­тических преувеличений, Плеханов в целом справедливо отметил здесь те трудности, с которыми неизбежно должна была столкнуть­ся рабочая партия в российской деревне.

Вновь коснулся Плеханов и вопроса о судьбе крестьянской об­щины. «Патриархальные, общинные формы крестьянского земле­владения, — писал он, — быстро разлагаются, община превращает­ся в простое средство закрепощения государству крестьянского на­селения, а во многих местностях она служит также орудием эксплу­атации бедных общинников богатыми. В то же время, приурочивая к земле интересы огромной части производителей, она препятствует их умственному и политическому развитию, ограничивая их круго­зор узкими пределами деревенских традиций». Исходя из этого, Плеханов предлагал предоставить право отказа от надела и выхода из общины тем крестьянам, которые найдут это для себя удобным. Тем не менее, — и это очень важно подчеркнуть, — пролетарская революция, как считал Плеханов, может радикально изменить судь­бу общины и крестьян-общинников. «Ее разложение, — заключал он, — неотвратимо лишь до тех пор, пока само это разложение не

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 379-380.

² Там же. С. 381.

³ Там же. С. 378.

105

создаст новой народной силы, могущей положить конец царству капитализма. Такой силой явится рабочая партия и увлеченная ею беднейшая часть крестьянства» ¹.

Не будет преувеличением сказать, что первая половина 80-х годов была ознаменована подлинным взлетом творческой активнос­ти Плеханова, хотя сегодня в исторической ретроспекции к его ранним марксистским работам можно было бы предъявить и опре­деленные претензии: отсутствие четкой постановки вопроса о типе капиталистического развития России и сведение ее отсталости от Запада к чисто количественным показателям без достаточного учета особого места нашей страны в мировой цивилизации; абсолютиза­ция на этой почве идеи «догоняющего развития» России; не всегда оправданные восторги перед российским пролетариатом, большин­ство которого в то время представляло из себя еще полукрестьян-полурабочих; явно недостаточное внимание к теории аграрно-крес­тьянского вопроса и т. д.

Наверное, можно было бы пожелать молодому Плеханову боль­шей широты взглядов, лучшего знакомства с Россией и ее народом, меньше прямолинейности в его неукротимом западничестве. Но не будем забывать о его молодости и о том, что в России, говоря словами Л. Н. Толстого, все еще только начинало «укладываться» после реформ 60—70-х годов на новый, буржуазный лад и что она всегда была страной крайностей во всем, включая ее революцион­ную мысль и революционное дело. А если это так, то будем спра­ведливы к нашему герою, который при всех своих выдающихся способностях оставался сыном своей страны и своего времени.

Но остается еще один важный вопрос. А что же произошло с народничеством после разрыва с ним Плеханова и его товарищей? Идейный крах, полное разочарование в крестьянском социализме его прежних сторонников, уход в историческое небытие? Нет, все было гораздо сложнее. Кризис 1880—1890-х годов действительно оказался очень глубоким, но не смертельным для народнического движения, хотя оно сильно пострадало после драмы 1 марта 1881 г. от преследования властей, внутренних неурядиц и критики со сто­роны бывших товарищей, в том числе и Плеханова. За убийством Александра II последовало крушение надежд на введение конститу­ции, разочарование в эффективности народовольческого террора, рост сомнений в правильности самой народнической доктрины. Од­нако на позиции марксизма перешла лишь небольшая часть народ­ников. Большинство же уцелевших от арестов и каторги либо затаи­лось до лучших времен, либо занялось «малыми делами» в земст­вах и различных культурно-просветительных обществах, либо пред­принимало иногда отчаянные попытки продолжить борьбу с само­державием прежними методами (самым ярким примером такого

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 378, 380-381.

106

рода было дело Александра Ульянова и его товарищей). Что касает­ся плехановской критики народничества, то она убеждала далеко не всех, да и сам тон и приемы полемики Плеханова коробили очень и очень многих.

Как бы стремительно ни развивался в России капитализм, но молодой рабочий класс оставался еще во многом «вещью в себе» и таил не меньше загадок, чем крестьянство, на идеализации которого обожглись в свое время многие народники. Поэтому восторги марк­систов перед новым социальным кумиром — пролетариатом — казались части народников лишь очередным романтическим увлече­нием русской интеллигенции. Наконец, и само народничество обла­дало еще значительными резервами для своего обновления и разви­тия с учетом тех изменений, которые вносил в жизнь российского общества капитализм. Не случайно на рубеже XIX —XX вв. в России возникло непрерывно набиравшее силу неонародническое движение, а в начале 1902 г. оформилась партия социалистов-рево­люционеров, скорректировавшая свою платформу с учетом новых реалий и сделавшая несколько шагов навстречу марксизму, но ос­тавшаяся тем не менее прямой наследницей революционных народ­ников 1870 —начала 1880-х годов. Больше того, социал-революцио­наризм стал высшим этапом в развитии народничества, которое за полвека своей эволюции превратилось из сравнительно узкого, в основном интеллигентского течения во влиятельное, достаточно массовое радикальное движение, в идеологии которого представле­ния о российской самобытности тесно переплетались с мечтой о будущем демократическом социализме без диктатуры какого-либо одного класса, перманентного насилия над большинством народа и отрицания любого плюрализма.

Интересно отметить, что и сам Плеханов, продолжавший на протяжении многих лет критиковать народнические и неонародни­ческие взгляды, пришел в конце концов к выводу, что рано или поздно после острейшей идейной борьбы эсеры и социал-демократы сольются в одну партию, еще раз продемонстрировав на собствен­ном примере, что такое ирония истории.

ГЛАВА III

ГОДЫ НУЖДЫ И СКИТАНИЙ

 

Огромное напряжение всех физических и интеллектуальных сил Плеханова, увы, не прошло даром. Незаметно к нему подкралась тяжелая, перешедшая затем в хроническую болезнь — туберкулез. Плеханов начал подозрительно покашливать еще в 1883 г. Настора­живало и то, что родители его умерли от чахотки (в 1922 г. та же участь постигла и сестру Георгия Валентиновича, Варвару). Но поглощенный работой Плеханов и слышать не хотел о докторах. С большим трудом жене удалось заставить его показаться тогдашней женевской знаменитости, профессору Цану, который не нашел, однако, у больного ничего серьезного и посоветовал бросить курить (что он и сделал), больше бывать на воздухе и хорошо питаться. Но выполнить эти рекомендации было тогда очень трудно: говорить с Плехановым об отдыхе было бесполезно, а в материальном отно­шении семья Плехановых стояла буквально на грани нищеты.

На протяжении первых двух лет эмиграции Розалия Марковна получала от отца ежемесячную помощь в размере 50 руб., однако затем отношения между ними были прерваны: Марк Соломонович Боград проклял дочь, променявшую родных и свою религию на русского мужа-безбожника, да вдобавок еще и революционера, и вплоть до 1908 г. прекратил с ней всякие отношения. Постоянного заработка у Р. М. Плехановой тоже не было: иногда она дежурила по ночам у постели больных или переписывала какие-нибудь бума­ги, но платили за это мало. Кроме того, ей приходилось разрывать­ся между учебой (без диплома работать врачом было нельзя) и двумя маленькими дочками — Лидой и родившейся в июле 1883 г. Женей.

Сам Георгий Валентинович порывался писать для какой-нибудь солидной газеты или для всемирного географического словаря, ко­торый редактировал бывший парижский коммунар, географ и соци­олог Элизе Реклю, близкий одно время к Бакунину. Но Розалия Марковна категорически воспротивилась этому, опасаясь, что муж начнет размениваться на мелочи и не сможет безраздельно отдавать­ся главному делу своей жизни — революции. В итоге семья бук­вально не вылезала из долгов, и если бы не молоденькая служанка Филомена Боссети, всем сердцем привязавшаяся к Плехановым и их детям, — им, вероятно, пришлось бы совсем туго.

---

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 122; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!