РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 14 страница

Плеханов был, безусловно, прав, констатируя наличие тенден­ции к разложению общины, сдерживавшей инициативу и предпри­имчивость своих членов и стремившейся хотя бы частично уравнять богатых и бедных. Но он слишком спешил ставить на ней крест, ибо в реальной действительности оказалось возможным достаточно длительное сосуществование общины и капитализма. Это явно не укладывалось ни в традиционные народнические представления о полной несовместимости указанных социальных феноменов, ни в

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 285.

² Там же. С. 347.

94

новые представления Плеханова-марксиста, который в борьбе с народничеством не раз «перегибал палку», отбрасывая не только народническую утопию, но и рациональное зерно народнической доктрины. Вполне возможно, что если бы история — эта до край­ности ироническая старуха, как не раз называл ее Плеханов, — отпустила бы российскому капитализму более длительный срок, он в конце концов сумел бы «перемолоть» и такой крепкий орешек, как община. Однако на практике фермерский путь развития сель­ского хозяйства, требовавший полной ликвидации помещичьего землевладения, значительных капиталовложений и настоящей рево­люции в психологическом настрое основной массы крестьян, ока­зался в России лишь одной из возможных альтернатив развития деревни, но полностью победить в огромной многонациональной и многоукладной стране так и не смог. В итоге в вопросе о судьбах общины жизнь оказалась мудрее и народников, и марксистов, хотя реальная крестьянская община конца XIX — начала XX в. действи­тельно была очень далека от той идеальной картины, которую рисовали себе участники «хождения в народ».

В то же время нельзя не воздать Плеханову должное за его честное и своевременное предостережение от соблазна искусственно форсировать ход исторического процесса и заняться насаждением социализма без наличия для этого объективных предпосылок, ком­пенсировать отсутствие (или недостаток) которых призваны были, по мнению некоторых народников, сильная воля и железная рука революционеров.

Народовольческая идея соединения демократического и социа­листического переворота в один революционный акт была подверг­нута Плехановым критике еще в работе «Социализм и политическая борьба». Теперь в «Наших разногласиях» он продолжил эту тему, нарисовав яркую картину возможных последствий преждевремен­ной социалистической революции по рецепту Льва Тихомирова: установление «обновленного царского деспотизма на коммунисти­ческой подкладке», сохранение в обществе экономического неравен­ства, а возможно, и откат страны назад ¹. По мнению Плеханова, деревня и после экспроприации крупных землевладельцев продол­жала бы жить по законам товарного производства, ежечасно рожда­ющего экономическое неравенство. И здесь не помогла бы даже общественная обработка полей, если бы ее ввели по декрету нового правительства, ибо до настоящего коммунизма от нее немногим ближе, чем от совместной работы крестьян на барщине или от «общественных запашек», вводившихся при Николае I с помощью розог с целью создания семенных и продовольственных запасов на случай неурожая и стихийных 6едствий ².

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 323, 329.

² Там же. С. 325-326.

95

Точно так же бессильна была бы помочь России и европейская пролетарская революция, на которую так уповал тот же Тихомиров, ибо крестьянские страны типа России скорее всего оказались бы маловосприимчивыми к ее влиянию. Разъясняя эту мысль, Плеха­нов писал: «Объективная логика внутренних отношений крестьян­ских государств вовсе не «навязывает» им «социалистической орга­низации в сфере внутреннего обмена»; навязывание же ее «с чисто внешней стороны» не может увенчаться успехом. Европейская рабо­чая революция несомненно и очень сильно повлияет на все те страны, в которых хоть некоторые слои граждан будут походить на европейский рабочий класс по своему экономическому положению, по своему политическому воспитанию и по привычкам мысли. На­оборот, ее влияние будет сравнительно слабо там, где таких слоев не окажется. Февральская революция (1848 г. — С. Т.)отразилась почти во всех странах, схожих с Францией по своей «социальной конструкции». Но поднятая ею волна разбилась на пороге крестьян­ской Европы. Смотрите, как бы не повторилось того же и с буду­щей революцией пролетариата! «Смысл басни сей таков», что Запад — Западом, а Россия — Россией, или, другими словами, на чужой каравай рот не разевай, а пораньше вставай да свой затевай. Как бы ни было могущественно возможное влияние европейской революции, но мы должны позаботиться о создании тех условий, которые сделали бы это влияние действительным. Половинчатая же крестьянско-мещанская революция г. Тихомирова не только не со­здаст таких условий, но уничтожит даже и те из них, которые существуют уже в настоящее время».

Одно из двух, продолжал Плеханов: либо после народовольчес­кого переворота Россия вернется к натуральному хозяйству, — и тогда у нас будет относительное равенство, но зато Запад не сможет влиять на нас вследствие слабости международного обмена; либо у нас будет развиваться товарное производство, — но тогда вся Рос­сия превратится в страну мелкой буржуазии и социалистическому Западу опять-таки трудно будет влиять на нас ¹.

В итоге Плеханов приходил к выводу, что Энгельс был глубоко прав, когда писал в своей знаменитой работе «Крестьянская война в Германии»: самым худшим из всего, что может случиться с вождем революционной партии (а значит, и со всей этой партией), является вынужденная необходимость взять власть тогда, когда революцион­ное движение еще не созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих такое господство. И тот, кто раз попал в это ложное положение, пропал безвозвратно ².

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 333-334.

² Там же. С. 345 — 346; см. также: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 422-423.

96

С учетом всех этих обстоятельств Плеханов предлагал двигаться к коммунистической цели строго поэтапно. Начинать же, по его мнению, следовало с создания марксистской рабочей партии, кото­рая будет вести самостоятельную классовую линию и в предстоящей буржуазной революции, необходимой для свержения самодержа­вия, и в последующей борьбе за победу революции социалистичес­кой. Для автора «Наших разногласий» было совершенно очевидно, что главной движущей силой революционного процесса в России будет пролетариат. Что же касается буржуазии, то Плеханов пред­почел воздержаться от каких-либо определенных прогнозов, отме­тив лишь, что с ней происходит интересная метаморфоза: у россий­ского «третьего сословия» развились уже легкие, требующие чисто­го воздуха политического самоуправления, но не атрофировались еще и жабры, с помощью которых она привыкла дышать в мутной воде разлагающегося абсолютизма. Больше того, Плеханов не упус­тил случая заметить, что буржуазия прекрасно умеет извлекать выгоду из самодержавного строя и «не только поддерживает неко­торые его стороны, но и целиком стоит за него в известных своих слоях...» ¹

Стоит подчеркнуть и еще один важный момент: акцентируя внимание на работе революционеров в пролетарской среде, Плеха­нов в то же время отмечал, что марксисты не жертвуют деревней в интересах города, не игнорируют крестьянство ради промышленных рабочих. В грядущей революции должны принять участие оба эти класса. Наша программа, писал Плеханов, ставит своей задачей «организацию социально-революционных сил города для вовлечения деревни в русло всемирно-исторического движения» ².

Еще до выхода «Наших разногласий» в свет Плеханов смог убедиться в том, что его новая книга не оставит читателей равно­душными и вызовет у них самые разнообразные, и притом весьма бурные, чувства. Дело в том, что работавший в типографии группы «Освобождение труда» наборщик Бохановский, разделявший взгля­ды народовольцев, прочитав начало рукописи, хотел даже отказать­ся набирать ее текст, но затем работа так захватила его, что он не только довел дело до конца, но и задумался над правильностью своих прежних убеждений. Главный оппонент Плеханова Лев Тихо­миров, естественно, дал «Нашим разногласиям» отрицательную оценку на страницах «Вестника "Народной воли"», хотя и не отве­тил на плехановскую критику по существу. Явно не понравилась книга Плеханова и анонимному рецензенту из эмигрантского жур­нала «Общее дело», который обвинил автора «Наших разногласий» в слепом преклонении перед авторитетами Маркса и Энгельса, а также в приверженности к их «так называемому диалектическому

¹ Плеханов Г. В. Избр. философск. произв. Т. 1. С. 224.

² Там же. С. 367.

97

методу», от которого русская интеллигенция якобы уже давно отка­залась, отдав предпочтение «реалистической методологии» Спенсе­ра, Бокля, Милля и Конта ¹.

Интересен отзыв о «Наших разногласиях» киевского бакуниста-бунтаря В. К. Дебагория-Мокриевича, жившего в то время в Швей­царии и довольно критически настроенного по отношению к «На­родной воле». В феврале 1885 г. он сообщил Вере Засулич, что прочитал «прекрасную брошюру Жоржа» и был поражен необычай­ной стройностью его мировоззрения и тем мастерством, с которым он разбил взгляды Тихомирова. Вместе с тем Дебагорий-Мокриевич не удержался от того, чтобы не посетовать на неприятно поразив­ший его тон «Наших разногласий» и слишком большое самомнение Плеханова («чуть не все кругом дураки, кроме Маркса и Энгельса да их последователей, немецких социал-демократов!») ².

Крайне противоречивы были и отклики на новую книгу Плеха­нова в России, куда она была нелегально доставлена в 1885 г. Многие народники видели в ней «оскорбление святыни», а иногда дело доходило даже до сожжения этого острополемического произ­ведения. Общую атмосферу, в которой происходило чтение «Наших разногласий» в одном из нелегальных казанских кружков, хорошо передал, основываясь на личных воспоминаниях, М. Горь­кий в повести «Мои университеты». После окончания чтения ком­ната наполнилась возгласами возмущения: «Ренегат!». Это плевок в кровь, пролитую героями» и т. п. ³.

С другой стороны, члены одной из первых марксистских групп, возникших непосредственно в России, — «Партии русских социал-демократов» во главе с обучавшимся в петербургском университете студентом-болгарином Димитром Благоевым горячо одобрили книгу Плеханова. Вскоре у него установились контакты с благоевцами, и во втором номере издававшейся ими в Петербурге нелегальной социал-демократической газеты «Рабочий» (1885 г.) была опубли­кована его статья «Современные задачи русских рабочих (письмо к петербургским рабочим кружкам)». Дело в том, что благоевцы вели пропагандистскую работу во многих районах Петербурга, и Плеха­нов решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы в популяр­ной, доступной развитым рабочим форме конкретизировать некото­рые положения, изложенные в заключительной части «Наших раз­ногласий». При этом он особо подчеркнул, что социал-демократы не должны ограничиваться революционной работой только в проле­тарской среде. «Называя ее (социал-демократическую партию. — С. Т.) партией рабочей по преимуществу, я хочу только сказать, что

¹ См.: Курбатова И. H. Начало распространения марксизма в России. С. 106.

² Группа «Освобождение труда». Сб. 2. С. 230, 235.

³ См.: Горький М. Собр. соч. в 30-ти томах. М., 1951. Т. 13. С. 565-566.

98

наша революционная интеллигенция должна идти с рабочими, а наше крестьянство должно идти за ними» ¹, — писал Плеханов. Такая постановка вопроса должна была предохранить будущую марксистскую партию от сектантства и нацелить ее на привлечение к себе демократических слоев общества. Характерно, что сам Пле­ханов позже видел в выделенных нами курсивом словах одну из первых формулировок идеи гегемонии пролетариата ², хотя в подоб­ном заявлении и была некоторая доля преувеличения.

Задачу российских социал-демократов Плеханов видел в борьбе за освобождение пролетариата от экономической эксплуатации и за политическую свободу для всего народа. Предпосылкой для ее успешного решения в условиях самодержавной России должно было стать насильственное устранение царизма. Полное же осво­бождение трудящегося класса, продолжал Плеханов, «возможно будет лишь тогда, когда класс этот захватит всю государственную власть в свои руки и провозгласит республику социальную и демо­кратическую» ³.

Плеханов предполагал продолжить сотрудничество с газетой «Рабочий» и даже начал писать продолжение своего открытого письма к петербургским рабочим кружкам, но разгром типографии благоевской организации в начале 1886 г. помешал осуществлению его планов.

Известно также, что знакомство с книгой Плеханова «Наши разногласия» ускорило переход на марксистские позиции не только «Партии русских социал-демократов» во главе с Благоевым, но и еще одной петербургской группы революционеров, которой руково­дил П. В. Точисский — дворянин по происхождению, ставший рабо­чим и организовавший в конце 1885 г. «Товарищество санкт-петер­бургских мастеровых». Несколько позже, когда в Петербурге офор­мился «Рабочий союз» во главе с М. И. Брусневым (1889 — 1892), «Наши разногласия» и здесь сыграли большую роль в процессе утверждения его членов на позициях марксизма. Не будет преуве­личением сказать, что первые же марксистские работы Плеханова заняли видное место в теоретическом арсенале зарождавшейся в 80 — 90-х годах прошлого века российской социал-демократии.

Один из членов петербургского студенческого кружка А. И. Ульянова — Орест Говорухин (он скрылся за границей еще до попытки организации покушения на Александра III) сообщал в мае 1887 г. П. Л. Лаврову, что хотя их группа и не сделала окончатель­ного выбора между народовольческой и социал-демократической программами, но находила воззрения Плеханова «очень дельны­ми». Правда, Говорухин, как и Дебагорий-Мокриевич, делал ого-

¹ Плеханов Г. В. Соч. Т. II. С. 363.

² Там же. Т. XIX. С. 235.

³ Там же. Т. II. С. 372.

99

ворку, что «неприлично резкий и грубый способ полемики» Плеха­нова вызывал у читателей известную антипатию, но тем не менее признавал: Плеханов теперь «сильно распространяется, читается». Больше того, работы Плеханова, по признанию того же Говорухи­на, стимулировали обращение революционно настроенной молоде­жи к сочинениям Маркса и заставили серьезно взяться за изучение современного экономического положения России, судеб общины, причин ее разложения, уровня развития капитализма и т. п. ¹

С особым волнением ждал Плеханов отзыва на «Наши разногла­сия» от Ф. Энгельса, который получил эту книгу в подарок от Засулич. В апреле 1885 г. Энгельс сообщил ей, что прочитал пока лишь первые 60 страниц, т. е. не дошел даже до конца введения (в дальнейшем Энгельс дочитал книгу Плеханова до конца), но в общем и целом познакомился с разногласиями между русскими народниками и марксистами. Я горжусь, писал Энгельс, что среди русской революционной молодежи существует теперь партия, кото­рая «искренне и без оговорок приняла великие экономические и исторические теории Маркса и решительно порвала со всеми анар­хистскими и несколько славянофильскими традициями своих пред­шественников. И сам Маркс был бы также горд этим, если бы прожил немного дольше. Это прогресс, который будет иметь огром­ное значение для развития революционного движения в России» ².

Однако дальше (а эту часть письма не принято было цитировать в популярной литературе) Энгельс фактически солидаризировался с народовольческой тактикой, вызвав, вероятно, полное смятение в душах первых русских марксистов, которые могли ожидать от свое­го учителя чего угодно, но только не этого. Это состояние растерян­ности и недоумения усугублялось еще и тем, что на дворе стоял уже не 1880 или 1881, а 1885 год, когда любому достаточно информиро­ванному наблюдателю было ясно, что пик в деятельности «Народ­ной воли» миновал и 1 марта 1881 г. не принесло России каких-либо существенных перемен.

Правда, Энгельс сразу же оговаривался, что он слишком «неве­жествен» в вопросах, касающихся современного положения России и тактики русских революционеров. Кроме того, ему почти неиз­вестна «внутренняя, интимная история русской революционной партии», без чего трудно судить о ее реальных возможностях ³. Между тем, подчеркивал Энгельс, выработка выдержанной и пос­ледовательной революционной тактики требует приложения марксо­вой теории к конкретным экономическим и политическим условиям

¹ См.: Итенберг Б. С. Группа «Освобождение труда» и П. Л. Лав­ров // Группа «Освобождение труда» и общественно-политическая борьба в России. С. 126.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 36. С. 260.

³ Там же.

100

России. Вот почему он не считал себя вправе выступать в роли третейского судьи в спорах между народовольцами и группой «Ос­вобождение труда». Тем не менее Энгельс был убежден, что Россия приближается к своему 1789 году, т. е. стоит на пороге буржуазной революции, которая, по его мнению, может вспыхнуть в любой день, особенно после убийства Александра II, осуществленного «Народной волей». Уникальность ситуации в России, продолжал Энгельс, состоит в том, что здесь налицо один из тех исключитель­ных случаев (обратим на эти слова особое внимание), когда горстка революционеров одним ударом может заставить рухнуть целую сис­тему, находящуюся, по удачному выражению Плеханова, в состоя­нии очень неустойчивого равновесия, и освободить одним актом, как бы незначителен сам по себе он ни был, такие разрушительные силы, которые потом станут неукротимыми.

По-моему, писал Энгельс, важно, чтобы был дан толчок револю­ции, а под каким знаменем это будет сделано — не так уж и важно. Если народовольцы воображают, что могут захватить власть в Рос­сии, пусть тешат себя этой мыслью. История все расставит по своим местам: ведь уже не раз революционеры буквально на следующий день после совершенной ими революции убеждались в том, что она совсем не похожа на то, о чем им мечталось. Так пусть же они сделают брешь, которая разрушит плотину, — а дальше поток событий скоро образумит их иллюзии. Ведь в России накопилось столько революционных элементов, экономическое положение ос­новной массы народа становится столь невыносимым, а деспотизм так ненавистен всем благородным элементам нации, что за 1789 годом здесь не замедлит последовать 1793-й — год якобинской диктатуры.

---

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 285; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!