Ольга Прохорова, Игорь Чекулай 4 страница

Таким образом, можно рассмотреть гипотезу, что специфика художественного перевода, обусловленная лингвистическим и культурными факторами, значительно усиливается при учете текстовых решеток, представленных в культурах, участвующих в процессе перевода. Рассматривая перевод как процесс коммуникации усложненного типа, существующий не только между двумя языковыми системами, а между двумя системами культур, необходимо учитывать и тот факт, что в данных культурах существуют синхронно фиксированные текстовые решетки. Учет данных решеток приобретает особенную важность в процессе художественного перевода. Наряду с текстовыми решетками выделяются и решетки концептуальные (conceptual grid). Именно текстовые и концептуальные решетки регулируют когнитивные процессы в пределах родных культур. Успешность перевода ключевых текстов русской культуры на европейские языки определяется близостью культурных решеток языков перевода, литературной модой, а также престижностью культуры оригинала в культуре перевода. Одним из важных условий успешности перевода, несомненно, является и его качество.

Художественные тексты, включенные в текстовую решетку своей культуры, являются текстами ключевыми, неоднократно выступающими в качестве объекта перевода. Возможность существования нескольких переводов ключевых текстов конкретной культуры на один и более иностранный язык порождает явление переводной множественности [Чуковский К.И., Федоров А.В. 1930; Ортега-и-Гассет Х. 1991].

Категория переводной множественности является сравнительно новой категорией переводо­ведения. Данная категория выделяется, прежде всего, в художественном переводе, что обусловлено типом доминирующей информации художественного текста – информацией эстетической. Эстетическая информация, представленная в произведениях художественной литературы, воспринимается ее получателем в условиях информационной энтропии и неоднозначности, что порождает различные варианты ее декодирования как в условиях монолингвальной, так и полилингвальной коммуникации.  В теории перевода существуют различные точки зрения на сущность переводной множественности. Так, Ю.Д. Левин определяет переводную множественность как «возможность существования в данной национальной литературе несколько переводов одного иноязычного литературного произведения, которое в оригинале имеет, как правило, одно текстовое воплощение» [Левин Ю.Д. 1993: 213]. Р.Р. Чайковский, полемизируя с Ю.Д. Левиным, не соглашается с возможностью существования переводов в «данной национальной литературе» и предлагает рассматривать явление переводной множественности в контексте переводной литературы как «третьей литературы», занимающей промежуточное место между иноязычной литературой и литературой языка перевода [Чайковский Р.Р. 1997: 9-10]. Различные точки зрения на явление переводной множественности не ставят под сомнение такие категориальные признаки данного явления как вторичность, синхронность и диахроничность, неисчерпаемость оригинала, что позволяет сформулировать постулаты переводной множественности [Чайковский Р.Р., Лысенкова Е.Л. 2001: 188-198].

Глубокий анализ явлений переводной множественности позволил Р. Р. Чайковскому прийти к выводу о том, что в каждом оригинале заложена возможность его перевода. Эстетическая неисчерпаемость оригинала обеспечивает потенциальную политекстуальность любого художест­венного произведения. По мнению исследователя, оригинал генерирует перевод, но индекс политекстуальности варьирует в зависимости от различных факторов.

Ряд художественных текстов национальных литератур (расположенных, вероятно, в узлах текстовых и культурных решеток) является центром переводческой аттракции и выступает регулярным объектом перевода как в синхронном, так и диахронном планах. Именно о таких художественных текстах исследователи явлений переводческой множественности и неисчерпаемости оригинала писали следующее: «с появлением оригинала возникает некое силовое поле, энергия которого может привести к появлению перевода» [Чайковский Р.Р., Лысенкова Е.Л. 2001: 186]. У некоторых литературных произведений силовое поле оказывается настолько сильным, что оно сохраняет свой энергетический потенциал в течение многих десятков лет и даже веков. Так, переводчики из многих стран и живущие в различные исторические эпохи неоднократно обращались к античному поэтическому наследию («Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Энеида» Вергилия) и выбирали античные тексты материалом для переводческих турниров.

К национальному достоянию русской культуры, несомненно, относится роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Существование большого количества переводов на разные языки мира и наличие в ряде переводящих языков нескольких переводов свидетельствует о высоком индексе политекстуальности данного художественного произведения. Обширная историография переводов романа «Евгений Онегин» имеет синхронное и диахронное измерения и характеризуется высокой степенью полилингвальности. Каждый перевод романа имеет свои отличительные характеристики и особенности, получив определенную оценку читателей и специалистов. «Евгений Онегин» является одним из совершеннейших и своеобразнейших созданий Пушкина и, безусловно, одним из труднейших для передачи на любом иностранном языке
[Алексеев М.П. 1964: 278], Регулярное появление новых переводов романа отвечает устойчивой тенденции к межкультурному взаимодействию и сближению народов и позволяет внести определенный вклад в теорию поэтического перевода.

Достаточно сложно указать реальное количество существующих переводов романа. «Евгений Онегин» создавался А.С. Пушкиным в течение семи лет (1823 – 1830) и последний авторский вариант романа был опубликован в год смерти А. С. Пушкина в 1837 году. Проиллюстрировать принадлежность романа к центрам переводческой аттракции можно следующими примерами. Так первый перевод «Евгения Онегина» на сербохорватский язык (переводчик Шпиро Димитрович) был опубликован в 1860 году и в течение последующих ста лет появились еще 15 переводов (полных и фрагментарных) [Живанчевич М. 1958]. Все эти переводы нельзя рассматривать изолированно по отношению ко всей югославской литературе. Классификация по литературным центрам показывает нам степень интереса к этому пушкинскому произведению среди югославов в каждой географической области в определенное время; часто этот интерес определяется не только популярностью самого поэта, но и степенью влияния русской культуры на отдельные литературные центры (особенно это касается сербов и хорватов). «Евгений Онегин» на монгольском языке впервые был опубликован только в 1956 году (переводчик Ч. Чимид). Уникальность романа обусловлена историей его создания, структурой, сюжетом и композицией, системой персоналий и образов, а также многообразием затронутых тем. Перечень рассмотренных в романе тем настолько широк, что в нем нашлось место и для вопросов перевода. Так, IV глава романа завершается строфой, в которой мы находим следующие строки: «Но жалок тот, кто все предвидит, Чья не кружится голова, Кто все движенья, все слова В их переводе ненавидит, Чье сердце опыт остудил И забываться запретил!». Таким образом, в «энциклопедии русской жизни» (определение
В.Г. Белинского) содержится оптимистический взгляд на перевод. Вероятно, гений А. С. Пушкина предвидел дальнейшую долгую жизнь романа не только в его оригинальной русскоязычной форме, но и в формах других языков и в других культурных плоскостях. В 1855 году А. В. Дружинин (писатель, критик, историк литературы, переводчик) писал о последней поэме А.С. Пушкина «Медный всадник»: «Если «Медный всадник» так близок к сердцу каждого русского, если ход всей поэмы так связан с историей и поэмой города Петербурга, - то все-таки поэма в целом не есть достояние одной России, она будет оценена, понята и признана великой поэмой везде, где есть люди, способные понимать изящество… «Медный всадник» есть вещь общедоступная, произведение европейское» [Дружинин А.В. 1987: 52]. Способность переводов «Медного всадника» быть адекватно воспринятыми носителями других языков и культур, отмеченная А.В. Дружининым, и оценка поэмы как общеевропейского культурного явления могут быть распространены и на другие произведения А.С. Пушкина, среди которых особое место принадлежит роману в стихах «Евгений Онегин». Исследователь пушкинского наследия и переводов произведений А.С. Пушкина на языки народов Югославии М. Живанчевич в статье, посвященной столетию появления первого перевода «Евгения Онегина» на сербохорватский язык пишет: «Жизненный, неповторимый, этот роман в стихах пережил свою эпоху. Он никогда не постареет, всегда будет юным, свежим и актуальным» [Живанчевич М. 1958: 373].

Вот уже более полутора веков творчество А. С. Пушкина продолжает существовать в русской культуре и оказывать на нее значительное влияние. Творческое наследие Пушкина продолжает свою жизнь и в многочисленных переводах на различные языки мира. Творчество великого русского поэта стало известно за рубежами России еще при его жизни: первое упоминание имени Пушкина в печати за пределами России относится к 1821 года и первые переводы пушкинских произ­ведении появились во Франции. Однако если мы обратимся к историографии переводов пушкинского наследия, то одним из актуальных вопросов будет вопрос о том, какого Пушкина читают иностранные читатели в переводах – французского, немецкого, польского или все-таки русского? Отталкиваясь от идеи культурных решеток А. Лефевра, мы можем предположить, что далеко не любой художественный перевод займет определенное место в решетке переводящей культуре. Ярким примером может служить история переводов «Евгения Онегина» на французский язык. Несомненной особенностью французских переводов «Евгения Онегина» является то обстоятельство, что первые переводы романа на французский язык были выполнены русскими переводчиками.

К.И.Чуковский в статье «Онегин на чужбине» писал, что переводчики превращали пушкинский роман в стихах «в дешевый набор гладких, пустопорожних, затасканных фраз» [Чуковский К. 2001]. Текст «Евгения Онегина» по-разному интерпретировался переводчиками. Качество перевода зачастую оказывалось крайне низким.

Первые переводы пушкинских текстов на английский язык появились в 1824 году, а в 1827-1828 годах внимание англоязычной публики было обращено на «Евгения Онегина» [Лейтон Л.Г. 1999]. Еще при жизни Пушкина среди англоязычных читателей упрочилась его репутация не только как лучшего русского поэта, но как поэта нацио­нального. Первым английским переводчиком «Евгения Онегина» (1881) является подполковник Генри Спалдинга. Об этом переводе И.С. Тургенев (переводчик «Евгения Онегина» на французский язык писал: «Чудно правильно и чудно деревянно». А. С. Пушкин воспринимался английскими читателями конца XX века как популярного поэта. Читатели искали в переведенных пушкинских текстах «настоящую», и «экзотиче­скую» жизнь далекой от Лондона и Нью-Йорка России. Хотя уже тогда было известно, что Пушкин - рус­ский национальный поэт, который заслуживает по­четного места в пантеоне мировых поэтов. Английские читатели и литераторы воспринимали А. С. Пушкина лишь в сравнении с
У. Шекспиром или В. Скоттом и называли поэта «русским Байроном» [Лейтон Л.Г. 1999: 136]. Только в нынеш­нем веке на Западе сложилось более глубокое представление о Пушкине.

Перечень английских литераторов и перевод­чиков, которые профессионально занялись изуче­нием творчества поэта, содержит известные име­на: историк, литературовед и переводчик М. Баринг, переводчик «Евгения Онегина» О. Элтон, литературовед, переводчик и редактор сборников русских стихотворений
С. М. Боур, русский эмигрант Г.В. Струве, автор первой биографии А. С. Пушкина на английском языке (1927) Д.С. Мирский. Составитель указателя «Пушкин на английском (1799 – 1837 – 1937)» А Ярмолинский включил в указатель 482 библиографических описания произведений Пушкина и литературы о нем в переводе на английский язык и отметил, что 127 переводчиков в общей сложности работали над этими переводами
[Орлов В. 2003]. Юбилейный 1937 год – год столетия со дня смерти поэта – стал важным этапом в развитии англоязычной пушкинианы. В Англии, США, Ав­стралии, Индии, Сингапуре и Шанхае вышли из печати 112 научных публикаций, посвященных исследованию творчества А. С. Пушки­ну, 26 переводов стихотворных и прозаиче­ских произведений А. С. Пушкина ( в том числе три перевода «Евгения Онегина» – О. Элтона, Б. Дейч и Д. Пралл-Радин совместно с Д.З. Пэтриком [Лейтон Л.Г. 1999: 136]. Особое место в английской пушкиниане занимает перевод «Евгения Онегина» В.В. Набокова 1964 года. Писатель и переводчик В.В. Набоков принадлежит к поколению, создавшему британскую славистику.

Лучшим немецким переводом в настоящее время является перевод Рольфа-Дитриха Кайля, опубликованный в 1980 году и отмеченный в 1983 году премией немецкой академии языка и поэзии. Данный перевод является двенадцатым полным переводом пушкинского текста на немецкий язык. Высокую оценку критиков и читателей получил польский перевод «Евгения Онегина», опубликованный в Варшаве в начале
50-х годов (авторы перевода – Юлиан Тувим и Адам Важик).

Идея культурных и текстовых решеток, предложенная А. Лефевром, может стать эффективным методом исследования функционирования переводных художественных текстов в переводящих культурах.
В настоящей работе была предпринята попытка рассмотреть возникновения и существование переводов романа в стихах «Евгений Онегин» в европейских культурах и, если быть более точным, в европейских культурных решетках. Силовое поле оригинального пушкинского текста непрерывно генерирует иноязычные переводы, что подтверждает идею переводной множественности и адгерентной полилингвальности текстов, являющихся национальным и мировым культурным достоянием.

ЛИТЕРАТУРА

 

1. Алексеев М.П. 1964 – «Евгений Онегин» на языках мира. Мастерство перевода. Москва: Советский писатель. 273-286.

2. Арнольд И. В. 1966 – Семантическая структура слова в современном английском языке и методика ее исследования Москва: Просвещение. 186.

3. Арнольд И. В. 1991 – Основы научных исследований в лингвистике. Москва: Высшая школа. 140.

4. Барт Р. 1994 – Миф сегодня. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. Москва: Прогресс. 72-130.

5. Гретцер Г. 1982 – Общая теория решеток. Москва: Мир. 452.

6. Дружинин А.В. 1987 – А.С. Пушкин и последнее издание его сочинений. Перевод – средство взаимного сближения народов. Москва: Прогресс. 50 - 55.

7. Живанчевич М. 1958 – Onjegin» u našoj prevodnej literaturi. «Izraz». № 7. 371 – 378.

8. Левин Ю.Д. 1992 – Проблема переводной множественности. Литература и перевод: проблемы теории. Москва: Прогресс; Литера. 213-223.

9. Лейтон Л.Г. 1999 – Пушкин в англоязычном мире. Вестник Российской академии наук. Том 68. №2. 135 – 139.

10. Лотман Ю. 1998 – Структура художественного текста. Об искусстве. Санкт-Петербург: Искусство. 285.

11. Мальцева О. Н. 2000 – Описание языковой личности. Дис. ... канд. филол. наук : 10.02.19. Краснодар. 197.

12. Михайловская Ю. Г. 2002 – Теория и практика оптимизации подготовки студентов вуза по учебному предмету (На материале иноязычных дисциплин). Дис. ... канд. пед. наук: 13.00.08. Липецк. 219.

13. Орлов В. 2003 – Пушкин – по-английски

 http://www.vestnik.com/issues/2003/0108/win/orlov.htm

14. Ортега-и-Гассет Х. 1991 – Нищета и блеск перевода. «Дегуманизация искусства» и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. Москва: Радуга. 518-542.

15. Тынянов Ю. Н. 1977 – Литературный факт. Поэтика. История литературы. Кино. Москва: Наука. 255-270.

16. Урсул А.Д. 1985 – Проблема информации в современной науке. Москва: Наука. 288.

17. Фуко М. 1977– Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Москва: Прогресс. 488.

18. Франселла Ф., Баннистер Д. 1987 – Новый метод исследования личности. Руководство по репертуарным личностным методикам. Москва: Прогресс. 227.

19. Чайковский Р.Р. 1997 – Реальности поэтического перевода (типологические и социологические аспекты). Магадан: Кордис. 197.

20. Чайковский Р.Р., Лысенкова Е.Л. 2001 – Неисчерпаемость оригинала. 100 переводов «Пантеры» Р.М. Рильке на 15 языков. Магадан: Кордис. 211.

21. Чернавский Д.С. 2004 – Синергетика и информация (динамическая теория информации). Москва: Едиториал УРСС. 288.

22. Чуковский К.И., Федоров А.В. 1930 – Искусство перевода. Москва: ACADEMIA.236.

23. Чуковский К. 2001 – Высокое искусство. Собрание сочинений в 15 томах. Москва: Терра - Книжный клуб. Т.3. 608.

24. Шубников А.В., Копцик В.А. 1972 – Симметрия в науке и искусстве. Москва: Наука. 221.

25. Bassnett S., Lefevere A. 1998 – Constructing Cultures. Essays on Literary Translation. Clevedon: Multilingual Matters. 147.

26. Bellini A. G. 1947 – Cardano e il suo tempo. Millano: Hoepli. 327.

27. Slater P. (Ed.) 1976 – The measurement of intrapersonal space by grid technique. V. I. Explorations of intrapersonal space. L. J. Wiley & Sons. 258.

28. Wierzbicka А. 1996 – Understanding Cultures through their Key Words. Oxford: Oxford University Press. 165.

 

THE RUSSIAN LITERARY TEXT IN EUROPEAN CULTURAL GRIDS

 

The present article studies the existing translation of «Eugene Onegin» in the European cultures based on Andre Lefevere’s idea of textual and cultural grids which determine the position and functioning of the original literary text in the target language and culture.

 

Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 408-412. ISBN 978-9984-47-044-3

Рига: Балтийская международная академия, 2011.

СПЕЦИФИКА ПРЕДСТАВЛЕНИЯ КОНЦЕПТА «СТРАСТЬ»
В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ

 

Ольга Ромашина

Белгородский государственный университет, Россия

romashina@bsu.edu.ru

В настоящее время в рамках сопоставительного языкознания отчетливо оформилось и самостоятельно утвердилось такое направление, как сопоставительная концептология, имеющая целью исследовать вопросы межкультурных взаимодействий в поликультурной среде с позиции рассмотрения концептосфер определенных культур и их отражения в языковом сознании людей, представляющих данные культуры. Особый интерес в данной парадигме представляет изучение концептосферы эмоциональной, представленной в каждом из языков широким спектром единиц, отражающих эмоциональные концепты и раскрывающих (хоть и частично) их содержание. Данный интерес обусловлен как сложностью самого психологического феномена – эмоция, так и ее «двойным стандартом» в отношении к языку. С одной стороны, эмоции как психологические процессы и состояния имеют прямые номинации, следовательно, прямое отражение в языке. С другой стороны, эмоции сами принимают непосредственное участие в формировании языковой картины мира, не только номинируя самих себя, но и являясь инструментом отражения других объектов действительности.

Сложность определения и классификации эмоций неминуемо влечет за собой сложность определения и классификации эмоциональных концептов. Понимая под концептом оперативную содержательную единицу мышления, всей картины мира, отраженной в человеческой психике [Кубрякова Е.С., Демьянков В.З. и др.: 1996:90], мы разделяем мнение тех ученых, которые полагают, что концепт, в отличие от понятия облигаторно имеет эмоциональную окрашенность, а значит все концепты в некотором роде эмоциональны, как универсальные, так и этнические [Шаховский В.И. 2010: 70].

Эмоция, как обязательная составляющая концепта, предполагает языковую реализацию в семантике языковых единиц различных уровней. Данный процесс наблюдается в каждом из языков и, с точки зрения психологических изысканий, носит практически универсальный характер. Говоря об универсальности эмоциональных концептов, мы разделяем мнение В.И. Шаховского о том, что «Эмоции – это то, что делает людей разных культур более-менее похожими друг на друга». В тоже время эмоции делают каждого из нас «уникальным» в силу своего «индивидуального варьирования» [Шаховский В.И. 2008: 299]. Действительно, если психологические механизмы актуализации эмоций в сознании приблизительно одинаковы у представителей разных культур, то репрезентация эмоциональных концептов в языке носит национально специфичный характер и зависит от количества и условий функционирования языковых единиц, репрезентирующих эмоциональные состояния.

---

Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!