М: Извините, скажите, пожалуйста, где метро? 8 страница
Несмотря на огромный всплеск интереса к теме освоения языка и множество исследований, проведённых в последние десятилетия, учёным до сих пор не удаётся прийти к единому мнению по таким вопросам как: Чем отличается механизм освоения языков у детей и взрослых, и отличается ли он вообще? Правда ли, что возраст 12-13 лет является критической точкой в процессе освоения языка, и что происходит в этом возрасте? Возможно ли освоить иностранный язык на уровне родного во взрослом возрасте, и что этому препятствует? [Bailey N., Madden C., Krashen S. 1974:235-243; Clashen H. 1990:135-153; Miesel J. 1991:231-276; Franceschina F. 2005; Hawkins R. 2000:75-90; Tsimpli I., Mastropavlou M. 2008: 487-506; White L. 2008: 300-326].
Основная цель данной статьи – представить некоторые факты и примеры того, чем отличается процесс освоения родного языка детьми от изучения иностранного языка взрослыми и чем эти процессы схожи. Понимание того, как работает внутренний механизм освоения языков в разном возрасте и на разных этапах развития – важный для продвижения в области преподавания языков и создании более эффективных методик. Недаром в последние годы в программу большинства педагогических вузов Европы, США и Канады, готовящих преподавателей иностранного языка, введён обязательный курс по изучению механизма освоения родного языка у детей в возрасте до пяти лет (First Language Acquisition). Причина очевидна: раз дети способны освоить язык до уровня совершенства к возрасту пяти лет, у них явно есть чему поучиться.
|
|
|
Важно понять, отличаются ли принципы работы механизма освоения родного языка и иностранного. На первый взгляд, если посмотреть на ребёнка, осваивающего родной язык и на взрослого человека, изучающего иностранный язык, можно заметить много общего. И в первом и во втором случаях всё начинается с излучения базовых звуков, затем слов, фраз и предложений. И чем дальше проходит процесс изучения, тем более сложными становятся предложения. Однако, если посмотреть на результат этих двух видов освоения языка, разница окажется весьма значительной. Способность ребёнка говорить на родном языке во много раз превосходит способность взрослого говорить на иностранном. В чём же дело?
Первое и наиболее очевидное различие между изучающими родной и изучающими иностранный языки заключается в количестве, интенсивности и качестве получаемой входной информации [Carroll S. 2001; VanPatten B. 2002:825-831]. Ребёнок окружён языком постоянно — с ним разговаривают или он слышит речь других людей целый день и каждый день. Взрослый же подвержен изучаемому языку в значительно меньшей степени, зачастую всего несколько часов в неделю на языковых курсах. Однако, даже если полностью погрузить взрослого в языковую среду на пять лет, вовсе не факт, что результат окажется идентичным пятилетнему ребёнку. Учёные полагают, что причина заключается в том, что даже при полном погружении в языковую среду, взрослый всегда получает меньшее количество и худшее качество входной информации в режиме «один на один» [Cook V.J. 1969:207-216; Larsen-Freedman.D., Long.M. 1991]. Вспомните своих детей или маленьких детей своих знакомых. Как только в дом, где есть ребёнок, приходят гости, всё внимание, как правило, устремляется на малыша. Его буквально передают из рук в руки, и каждому хочется с ним пообщаться, начинается активный процесс снабжения ребёнка качественной, интенсивной и доступной входной информацией в режиме «один на один»:
|
|
|
- Ручки! Какие у нас маленькие ручки! Да! Вот они наши ручки! А где у нас носик? Вот носик!
Идея общения в режиме «один на один» в противоположность общению в классе (где преподавателю приходится разговаривать сразу с десятками учеников) напрямую связана с идеей качества обучения. В ситуациях общения, подобных вышеприведённому примеру, ребёнка значительно легче вовлечь в то, о чём с ним говорят. Помимо того, сами того не замечая, мы естественным образом подбираем темы общения, которые наиболее актуальны и важны для ребёнка на данном этапе развития. На уроке иностранного языка преподавателю крайне сложно подобрать темы, которые были бы одинаково актуальны для каждого ученика в группе. Этот и другие факторы приводят к потере концентрации и интереса к изучению языка.
|
|
|
Другой очевидной и значительной разницей между изучающими родной язык и изучающими иностранный является возраст. Говоря об этом, сразу стоит остановиться на теории «критического возраста», которая является очень популярной среди современных лингвистов. Последователи этой теории считают, что пубертационный период является переломным моментом в процессе изучения языков, иными словами после возраста 12-13 лет изучить язык на уровне родного уже невозможно. Это связывают с существенными изменениями, происходящими на физиологическом, психологическом, когнитивном и эмоциональном уровнях.
Существует три основных физиологических изменения, влияющих на способность овладения языками. Первое — это пластичность мышц речевого аппарата. До возраста пяти лет эти мышцы очень пластичны, поэтому дети могут с лёгкостью овладевать звуковой системой любого языка. С возрастом пластичность этих мышц утрачивается, поэтому становится крайне трудно научиться говорить на иностранном языке без акцента.
|
|
|
Второе изменение связано с работой памяти. Известно, что человеческий мозг достигает пика способности запоминать и хранить в памяти большое количество информации довольно рано, а затем функция памяти начинает постепенно ослабевать. Яркий тому пример пожилые люди.
Третье изменение связано с работой нервной системы. С возрастом левое полушарие (отвечающее за аналитические и интеллектуальные способности) начинает доминировать над правым (отвечающим за эмоциональные функции). Одним из преимуществ детей перед взрослыми является их когнитивная способность. Взрослым значительно легче понять и выучить структуру языка и его грамматику. Но, к сожалению, эту способность нельзя рассматривать как преимущество перед детьми. Более того, она скорее является препятствием к изучению языков, заставляющим излишне анализировать полученную информацию. В частности, взрослому крайне сложно оторваться от тех знаний, которые он имеет о своём родном языке, что приводит к постоянному стремлению догадываться и сравнивать.
Что касается эмоциональных изменений, происходящих в организме во время пубертационного периода, в первую очередь стоит отметить их влияние на степень мотивации. Мотивация ребёнка проста — чтобы стать полноценным членом семьи и общества, ему необходимо научиться общаться, т.е. говорить на родном языке. Естественно, такая мотивация во много раз сильнее, чем мотивация взрослого человека, изучающего иностранный язык. Мотивацию взрослого, как правило, можно отнести к одной из двух категорий: интерактивной (заставляющей человека изучать новый язык для того, чтобы установить контакт с носителями этого языка) или инструментальной (заставляющей изучать язык для использования в определённых целях, как то стать переводчиком, заниматься исследованием или продвинуться в карьере). Какой бы ни была мотивация взрослого, ему всегда требуется множество сил, усидчивости и целеустремлённости для того, чтобы достичь хороших результатов в знании иностранного языка.
Последнее изменение, о котором важно упомянуть связано с эгоцентризмом. Дети по своей природе эгоцентричны. Учась говорить, они не боятся делать ошибки, и их совсем не смущает, когда их поправляют. Помимо того, развитие их способности говорить, как правило, происходит пропорционально развитию мыслительных способностей. В то же время взрослые зачастую страдают от того, что их знания иностранного языка недостаточны для выражения своих мыслей в полной желаемой мере. В результате процесс изучения сопровождается такими чувствами как беспокойство, страх, неуверенность, разочарование или страстное желание прогресса. Ошибки у взрослых скорее рассматриваются как неуспех, чем возможность для роста. Эти эмоции и переживания, сопровождающие процесс изучения языка ставят взрослого в беспомощное положение, не позволяя воспроизвести детскую эгоцентричность, а это ещё один камень преткновения на пути к успешному овладению языком.
Как у ребёнка, осваивающего родной язык, так и у взрослого, изучающего иностранный, желаемый результат един. Однако взрослым редко удаётся достичь своей цели в полной мере, в то время как ребёнку успех гарантирован. Такие факторы как мотивация, отсутствие эгоцентризма, качество и количество входной информации, а также многие другие факторы, не упомянутые в данной статье, будут всегда стоять на пути к успешному и совершенному овладению языком .
В заключении хотелось бы отметить, что назначение данной статьи вовсе не в том, чтобы показать всю беспомощность и безнадёжность взрослых, изучающих иностранный язык, а скорее дать пищу для размышления современным методологам и преподавателям иностранных языков. Работая рука об руку с лингвистами и психологами, занимающимися исследованиями в области освоения языков, мы могли бы прийти к новым выводам и идеям о том, чему мы можем научиться у детей и, возможно, применить в обучении взрослых. Одним из примеров применения принципов работы детского механизма освоения языка при обучении взрослых является методика Билла ВанПаттена [VanPatten.B. 2004a:5-31; VanPatten.B. 2004b:325-335]. Её основополагающим принципом является предоставление изучающим большого количества качественной и доступной входной информации, подобной той, что получают дети, осваивающие родной язык.
ЛИТЕРАТУРА
1. Bailey N., Madden C., Krashen S. 1974 – Is there a "natural sequence" in adult second language learning. Language Learning. 235-243.
2. Clashen H. 1990 – The comparative study of first and second language development. Studies in Second Language Acquisition. 135-153.
3. Miesel J. 1991 – Principles of Universal Grammar and Strategies of Language Learning: Some Similarities and Differences between First and Second Language Acquisition. John Benjamins. 231-276.
4. Franceschina F. 2005 – Fossilized Second Language Grammars: The Acquisition of Grammatical Gender. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins. 213-247.
5. Hawkins R. 2001 – Second Language Syntax: A Generative Introduction. Atlantis, revista de la Asociación Espanola de Estudios Anglo-Norteamericanos
6. Tsimpli I., Mastropavlou M. 2008 – Feature Interpretability in L2 Acquisition and SLI. Second Language Research. 487-506.
7. White L. 2008 – Some Puzzling Features of L2 Features. The Role of Formal Features in Second Language Acquisition. New York/London: Routledge. 300-326.
8. Clashen H. 1990 - The Comparative Study of First and Second Language Development. Studies in Second Language Acquisition. 135-153.
9. Hawkins R. 2000 – Persistive Selective Fossilisation in Second Language Acquisition and the Optimal Design of the Language Faculty. Essex Research Reports in Linguistics 34. 75-90.
10. VanPatten B. 2002 – Processing the content of input processing and processing instruction research. Language Learning. 825-831.
11. Cook V.J. 1969 – The analogy between first and second language learning. IRAL VII. 207-216.
12. Larsen-Freedman D., Long M. 1991. – An introduction to second language acquisition research. London, New York: Longman.
13. VanPatten.B. 2004a – Input processing in second language acquisition. In VanPatten B. Processing Instruction: Theory, research and commentary. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates. 5-31.
14. VanPatten.B. 2004b – Several reflections on why there is good reason to continue researching the effects of processing instruction. In VanPatten. B. Processing Instruction: Theory, research and commentary. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates. 325-335.
FIRST LANGUAGE ACQUISITION VERSUS SECOND LANGUAGE ACQUISITION
First language is acquired naturally and easy. However, this is not the case when it comes to learning a foreign language, especially for adult learners. The aim of this article is to review why the nature of this process. The article addresses the following questions: What is the difference in the internal language acquisition mechanism in children and adults? What changes does the language acquisition mechanism undergo during the puberty period? Is it possible for an adult person to acquire a foreign language at the native-like level and what are the main obstacles to it? The article is addressed to a general audience.
Русистика и современность.
13-я Международная научная конференция. Сборник научных статей, с. 283-287. ISBN 978-9984-47-044-3
Рига: Балтийская международная академия, 2011.
РУСИЗМЫ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛЬСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ:
ОПЫТ ИДЕОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ
Марек Маршалек
Университет Казимира Великого в Быдгоще,
Государственная высшая профессиональная школа во Влоцлавеке, Польша
marmarsz@ukw.edu.pl
Русский язык относится к группе тех языков, которые оказали заметное влияние на пополнение словаря польского литературного языка. Как отмечают исследователи, наиболее сильное влияние имело место в XIX столетии, в более ранний период оно было слабо и, скорее всего, случайно [Buttler 1989: 504-505].
В первом же десятилетии XX века русские слова проникали в тайные языки рабочего и национально-освободительного движения, обогащая убогую в ту пору исконную политическую терминологию [Buttler 1973: 11; Rybicka 1976: 58; Basaj 1982: 43]. Русизмы хлынули также в воровское, тюремное и уголовное арго, сделав речь замкнутых социальных групп еще более затемненной и неясной [Buttler 1973: 12; Rybicka 1976: 58; Buttler 1989: 507]. Процесс пополнения словаря русизмами продолжался в военные годы и привел к освоению лексики, связанной с номинацией и характеристикой военной техники, снабжения военных продуктами, боеприпасами и т.п. [Kuroczycki, Rzepka 1979: 109, 114; Kania, Tokarski 1984: 143; Buttler 1989: 508]. Влияние русского языка на польский очевидно проявлялось в послевоенные годы, но в работах польских лингвистов имело диаметрально противоположные оценки: незначительное или интенсивное. В одних работах отмечалось, например, что число послевоенных заимствований, которые нашли прочное место в польском словаре, не превышает двадцати [Jurkowski 1982: 136], в других же, напротив, говорилось об особенно сильном влиянии русского языка [Basaj 1982: 42; Karaś 1996: 37].
Cегодня довольно хорошо изучены русизмы, усвоенные с 1795 по 1918 г. [Karaś 1996], а также те, которые проникли в польскую речь во второй половине XX столетия [Bielecka-Latkowska 1987].
О современном влиянии русского языка на польский сведений немного [Karaś 2007: 25], но совершенно очевидно, что русско-польский лексико-фразеологический диалог – явление заметное для тех поляков, которые имеют обыкновение смотреть телевизионные программы или обращаться за информацией к различным газетным изданиям [Nowożenowa, Pstyga 2006].
Из наблюдений над языком сегодняшней прессы следует, например, что русизмы используются в нем преднамеренно и целенаправленно: служат в основном или для номинации российских реалий, ср.: Rosjanie szanują swoich afgańców, jak potocznie nazywają weteranów tamtej wojny ‘Русские уважают своих афганцев, так обычно называют ветеранов той войны’(Polityka 36/2009, c. 68), или для выражения авторского отношения к описываемому, ср.: Biedniak traci, kułak się bogaci ‘Бедняк беднеет, кулак богатеет’ − о трудной ситуации в аграрном секторе Польши, несмотря на доплаты из фондов ЕС (Polityka 24/2008, c. 42−43). Их ядро составляют т.н. старые заимствования, освоенные польским языком в XIX − начале XX в., например: babuszka, BAM, batiuszka, bezprizorny, bolszewik, bradziaga, buntowszczyk, czaj, czasownia, dacza, etap, gradus, jurodiwy, kapkan, kołchoz, krasnoarmiejec, kwartał, mużyk, naczalnik, naczalstwo, nary, obłast, panichida, politbiuro, prospekt, purga, samodierżawie, smuta, sołdat, sowchoz, ukaz, walonki, wor, wziatka, żulik.
Новейших заимствований, т.е. таких, которые не зафиксированы в современных словарях и других лингвистических работах, немного, например.: otkat ‘сумма денег, неофициально уплачиваемая фирмой-исполнителем сотруднику фирмы-заказчика за размещение заказа’, pieriekowka ‘перевоспитание’, pierienastrojka ‘положительные изменения в отношениях между Россией и Америкой’, soboliatnik ‘охотник на соболей’.
Сегодня известно также, что русизмы, встречающиеся на страницах прессы, различаются по степени употребительности. Так, например, в период с 2008 по сентябрь 2010 г. более 60% заимствований появилось только раз, в то время как 3% − 20 раз и больше, например: Ruski/ruski‘представитель русского народа’
(63 словоупотребления), Kreml ‘о власти центрального правительства’ (43), sowiecki (39), bania (37), NKWD (29),bolszewik ‘коммунист’ (28).
В данной статье, которая вписывается в русло исследований по новейшим русско-польским языковым контактам [cр., например: Nowożenowa, Pstyga 2006; Karaś 2007; Маршалек 2009], проводится идеографическое описание русизмов, которые появились на полосах еженедельников «Polityka» и «Nie» в период с 2000 по 2002 г. и с 2008 по сентябрь 2010 г. Выбор изданий не случаен: оба печатаются относительно большим тиражом (ок. 230 тыс. – «Polityka» и ок. 176 тыс. – «Nie»), оба относятся к влиятельным изданиям в сфере общественно-политической жизни, в обоих довольно часто и последовательно затрагивается российская тематика.
Корпус русизмов содержит 257 единиц, среди которых «традиционные» слова, например: pieczka, аббревиатуры, например: GRU ‘Главное разведывательное управление’, и фразеологические единицы, например: strojka socjalizma, kudy komu do kogo ‘кто-то не идет ни в какое сравнение с кем-л.’.
Отобранные русизмы образуют два разных по объему лексико-семантических класса. Первый, наиболее богатый, включает 248 слов и словосочетаний (96,5% всего материала), которые соотносятся с одной из самых крупных и наиболее важных в понятийной картине мира областью − человеком и различными аспектами его существованния.
Второй содержит только 9 слов (3,5%), которые касаются естественной среды обитания человека.
В пределах каждого класса слова группируются на основе определенного семантического признака, образуя конкретные предметно-понятийные группы, внутри которых выделяются определенные семантические поля. Последние нередко состоят из ряда подгрупп, обладающих бóльшим числом общих семантических элементов.
Русизмы, покрывающие первый лексико-семантический класс, делятся на 3 предметно-понятийные группы: «Социум», «Человек» и «Ноосфера».
Самой многочисленной является группа «Социум». Она состоит из 123 слов (47,9% всего материала), которые объединяются в 8 семантических полей: «Cубъекты и явления политической жизни», «Учреждения и организации», «Военное дело», «Экономика», «Страна, народ, национальность», «Транспорт и транспортная инфраструктура», «Финансы», «Документы».
Семантическое поле «Cубъекты и явления политической жизни» содержит 24 слова, называющих субъектов политической жизни (aparatczyk‘работник партийного аппарата’, bolszewik, car, car-batiuszka, CzeKa/CzK,czekista, Duma, eserowiec,eserówka, gensek, KGB, komsomolec, Kreml, mieńszewik, narodnik, NKWD, oprycznik, pierestrojkowicz ‘перестроечник’, Politbiuro, politruk, rajkom,rajsowiet, specsłużby, żyrynowiec). Меньшую подгруппу, состоящую из 18 единиц, образуют заимствования, относящиеся к явлениям политической жизни (bolszewicki, bolszewizm, сzystka, głasnost/głasnost', kremlowski, peregruzka‘положительные изменения в отношениях между Америкой и Россией’, pierienastrojka, pieriestrojka/pierestrojka, pierestrojkowy ‘перестроечный’, pieriezagruzka‘улучшение отношений между Америкой и Россией’, postsowiecki, putinizm, samodzierżawie, smuta, sowiecki, sowieckość, sowietyzm и subotnik).
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 85; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!