Основные проблемы социологии религии 76 страница

683

 

вии с таким этосом экспрессивного индивидуализма7 философия Арта поразительно жизнерадостна. Трагедия и жертва — не то, чем они кажутся. «Проблемы представляют поле деятельности со­знанию», и поэтому им нужно радоваться как возможности для ду­ховного роста.

Такие взгляды служат обоснованием высокого уровня соци­альной активности, и прихожане Арта Таунсенда занимаются раз­нообразной деятельностью, предлагая свою заботу семьям вьет­намских беженцев, пропагандируя терпимость к гомосексуалис­там, посещая больных и попавших в беду членов конгрегации. У таких людей, как Нэн Пфауц, чувство ответственности прости­рается еще дальше: в качестве члена церкви она принимает учас­тие в целом ряде акций — от защиты окружающей среды до борь­бы с межнациональными корпорациями, которые наживаются на торговле детскими молочными смесями в странах «третьего мира». Но ей, как и Арту Таунсенду, представляется очевидным, что глав­ное назначение церкви состоит в том, чтобы служить личности в духе экспрессивного индивидуализма. Ценность церкви определя­ется тем, что она есть община любящих друг друга людей, в кото­рой каждый человек может испытать радость сопричастности. Сек­ретарь церкви говорит: «Конечно, все, что мы делаем, подразуме­вает нежную заботу о людях и любовь к ним. По крайней мере я надеюсь, что это так». Она выражает свое отношение к церкви лаконично: «Я думаю, что община — такое место, где многие люди чувствуют себя уверенно и спокойно».

В теологическом отношении пресвитерианскую церковь Арта Таунсенда можно считать либеральной. Если мы посмотрим на соседнюю консервативную церковь, то обнаружим много разли­чий, но много и сходства. Пастор Ларри Беккетт считает свою церковь независимой, консервативной и евангелической8, но ни либеральной, ни фундаменталистской. На первый взгляд, эта кон­сервативная евангелическая церковь больше похожа на традици­онную общину исторической памяти, чем церковь Арта Таунсен-

7 Под экспрессивным индивидуализмом здесь понимается мировоззрение, в соответствии с которым главная цель жизни каждого человека — осуществление его неповторимой личности. Экспрессивный индивидуализм противопоставляет­ся утилитарному индивидуализму, который считает главной целью человеческой жизни достижение максимального личного блага.

* Евангелизм (евангелическая церковь) — консервативное движение амери­канского протестантизма, возникшее в начале XX в. Участники евангелического движения отделяют себя от фундаментализма и противопоставляют себя протес­тантскому либерализму. В этом движении участвуют христиане разных протес­тантских деноминаций.

684

да. Ларри Беккетт подчеркивает, что в центре вероисповедания его прихожан — божественность Христа и авторитет Священного Писания. Очень много времени уделяется изучению и толкова­нию Писания. Ларри провел даже небольшой курс новозаветного греческого, чтобы членам конгрегации стал хоть отчасти доступен оригинальный текст. Хотя Ларри и утверждает, что суть библей­ского учения — великая заповедь любви к Богу и к ближнему, тем не менее его церковь старается, насколько это возможно, следо­вать и другим, конкретным заповедям. Например, эта конгрегация решительно настроена против развода, поскольку Иисус повелел человеку не разлучать того, что сочетал Бог (Мф. 19, 6). Систему внешних правил религиозной жизни для членов этой церкви со­ставляют настойчивое требование веры в Бога и в божественность Христа, понимание личности Христа как образца поведения и стремление следовать, насколько возможно, конкретным библей­ским предписаниям. Такая система была бы неподходящей для членов конгрегации Арта Таунсенда. Не столь отличающиеся в социальном и профессиональном отношении от прихожан сосед­ней пресвитерианской церкви и страдающие от той же ненадеж­ности и трудностей повседневной жизни, члены этой евангели­ческой церкви нашли для себя веру, которая надежна и неизмен­на. Как говорит Ларри Беккетт: «Бог не меняется. Ценности не меняются. Иисус Христос не меняется. В самом деле, Библия го­ворит, что Он — все тот же и сегодня, и всегда. Все в жизни посто­янно меняется, но Бог неизменен».

Несмотря на свой теологический консерватизм, Ларри Беккетт, рассказывая членам церкви о том, что Божественная любовь мо­жет быть источником «самоценности» человека, соединяет изряд­ную долю либеральной гуманистической психологии с твердыми библейскими представлениями. Потому что Бог создал людей по Своему образу, потому что Он их любит и послал Своего Сына, чтобы спасти их, ценность и достоинство каждого человека без­граничны. «Неважно, как человек работает, неважно, сколько у него друзей, неважно, красивый он или нет, неважно, сколько у него денег: все они представляют собой ценность, которую нельзя изменить или уничтожить». Но такая попытка помочь людям луч­ше относиться к самим себе — только первый шаг, убеждающий их вступить в особую христианскую общину. Беккетт не согласен с гем, что «по существу все американцы и все, кто принадлежит к западной культуре, — христиане. Участники евангелического дви­жения думают иначе. Стать христианином — значит просто ото­ждествлять себя с историческим Христом. Я сделал это около де­сяти лет назад, а до того я не был христианинам».

685

Церковная община Ларри Беккетта тепло и любовно относит­ся к своим членам. На столе в скромной церковной столовой ле­жит свежевыпеченный хлеб, и вся община чувствует себя одной семьей. Здесь ее члены учатся быть добродетельными в соответст­вии с библейской этикой, думать о нуждах других больше, чем о собственных. Библейское христианство представляет, по мнению Ларри Беккетта и членов его конгрегации, альтернативу утилитар­ным индивидуалистическим ценностям этого мира. Однако эта альтернатива, привлекательная именно тем, что все тут «очень про­сто», не может по-настоящему помочь им осмыслить свою связь с миром или обществом, в котором они живут. Библия дает недву­смысленные моральные ответы на «жизненно важные вопросы — о любви, послушании, вере, надежде». Так, «убийца, например, никогда не может быть прав». Или тот, кто нарушает супружескую верность. Внебрачной связи нет оправдания. Библия говорит об этом достаточно ясно. Фраза «следуй Писанию и словам Иисуса» обосновывает простую, но узкую мораль, сосредоточенную на се­мье и личной жизни. Каждый должен сам как индивид сопротив­ляться искушению и думать о других больше, чем о себе. Христи­анская любовь применима к человеческим взаимоотношениям: я не должен обманывать своего ближнего или использовать его в своих интересах, или продавать ему то, что, как я знаю, ему не по карману. Но вне этой сферы личной морали евангелической цер­кви почти нечего сказать об обязательствах христиан в более глу­боком социальном контексте. И действительно, эта церковь, объ­единяющая тех, кто нашел свое личное отношение к Христу в осо­бую общину любви, горячо добиваясь того, чтобы все приняли на себя одни и те же обязательства, ослабляет связи своих членов с обществом в целом. Мораль становится личной, а не обществен­ной, частной, а не публичной.

И в консервативной церкви Ларри Беккетта, и в либеральной церкви Арта Таунсенда большое значение придается устойчивым, доброжелательным отношениям между людьми, где любовь и за­бота оказываются сильнее потока сиюминутных чувств, — как в идеальном браке, семье и трудовых взаимоотношениях. Так обе эти церкви пытаются противостоять корыстным устремлениям ути­литарного индивидуализма. Но в обоих случаях присущее им ощу­щение религиозной общности людей не выходит за пределы инди­видуалистической морали. В вере Арта Таунсенда специфические религиозные представления полностью растворились в категориях современной психологии. Понятия о добре и зле не существуют для него вне индивидуальных духовных потребностей. Общность и взаимная привязанность самостоятельных членов его конгрега-

686

ций обусловлены не требованиями традиции, но сопереживанием и стремлением разделить чувства с людьми, настроенными на по­нимание и заботу.

Евангелическая церковь Ларри Беккетта, напротив, настаивает на том, чтобы членов церкви связывали конкретные моральные обязательства. Но такие связи, как верность, помощь и ответст­венность, распространяются только на узкий круг «настоящих» христиан. Непосредственная опора на Библию дает им собствен­ную терминологию, помогающую сопротивляться искушениям «мира». Но почти исключительная сосредоточенность на Библии, и особенно на Новом завете, и недооценка исторического опыта христианства и его деятельности в мире уменьшают способность этой терминологии быть неадекватной сегодняшней социальной реальности. Во многих евангелических кругах наблюдается явная тенденция к сужению библейских понятий греха и искупления до представления об Иисусе как о друге, помогающем нам найти счас­тье и самореализоваться. Та горячая любовь, которая так ощутима внутри общины, не переносится на остальной мир, разве только через миссионерскую деятельность.

В Соединенных Штатах существуют тысячи местных церквей, представляющих широкий спектр различий в учении и богослуже­нии. И все-таки большинство из них определяет себя как сообще­ства, дающие человеку опору. Судя по недавним исследованиям, у католиков те же устремления, что и у протестантов, только что описанных нами конгрегации. Когда мы задавали вопросы о на­правлении, в котором должна развиваться церковная деятельность в будущем, американские католики говорили в основном о двух вещах: «необходимы доступные для личного общения священни­ки» и «более теплые, более личные отношения в приходе». Тот факт, что эта острая потребность в личных непосредственных кон­тактах характерна для американской религиозной жизни, позво­ляет нам понять, почему приходская община, подобно другим добровольным ассоциациям и, например, подобно современной семье, так непрочна, требует так много энергии для поддержания своего существования и так мало влияет на осознание человеком своих обязательств и ответственности, если эта потребность в лич­ном контакте не удовлетворяется.

Религиозный индивидуализм

Религиозный индивидуализм, столь очевидный в рассмотрен­ных примерах церковной жизни, глубоко укоренен в американ­ской истории. Еще в Массачусетсе XVII в. необходимым условием

687

вступления в церковную общину был личный опыт спасения. Прав­да, когда Энни Хатчинсон9 начала делать собственные теологичес­кие выводы из личного религиозного опыта и пропагандировать их, а выводы эти отличались от взглядов господствующей цер­кви, — ее осудили и выслали из Массачусетса. Но появление спе­цифически американского движения ривайвелизма10 привело к тому, что личному опыту в конечном счете стало придаваться го­раздо большее значение, чем упражнениям в церковном благочес­тии. Уже в XVIII в. люди получили возможность выбирать ту фор­му религии, которая больше соответствовала их склонностям. А к XIX в. религиозные сообщества вынуждены были конкурировать на потребительском рынке, и их влияние возрастало или падало в зависимости от меняющихся индивидуальных религиозных вку­сов. Но религиозный индивидуализм в Соединенных Штатах не мог быть включен в рамки церквей при всем их разнообразии. Еще в XVIII в. были люди, которые шли к религии собственным путем. Томас Джефферсон говорил: «Я сам себе церковь», а Томас Пейн: «Мой ум и есть моя церковь». Многие наиболее влиятельные деятели американской культуры XIX в. не могли найти себе прибе­жища ни в одной из существовавших религиозных систем, хотя их и привлекали религиозные учения нескольких традиций. Можно вспом­нить Ральфа Уолдо Эмерсона, Генри Дэйвида и Уолта Уитмена.

Многих из этих выдающихся представителей XIX в., привле­кал туманный пантеистический мистицизм, склонный отождест­влять божественное с высшим Я. В наше время тот образ мыслей, который был раньше характерен только для культурной элиты, распространился среди значительной части образованного сред­него класса. Слова Тима Эйчелбергера — активного молодого участ­ника Движения за экономическую демократию (Южная Калифор­ния) — типичны для многих религиозных индивидуалистов: «В ка­ком то смысле я религиозен. Но ни к какой конфессии и вообще ни к чему такому я не принадлежу». В 1971 г., когда ему было семнадцать лет, он начал интересоваться буддизмом. Его привле­кала возможность «выйти за пределы» своей ситуации, которую дает буддизм: «Я всегда стремился измениться и расти, стремился

4 Э. Хатчинсон (1591-1643) — религиозная деятельница, боровшаяся против официальной церкви, которая в колонии Массачусетса была государственным учреждением. Хатчинсон утверждала, что главное в религиозном опыте верующе­го — внутренний свет в его душе, для постижения которого не требуется посред­ничество священника.

"' Религиозно-философское движение, возникшее в XVIII в. и призывавшее к социально-этическому обновлению на основе экстатического индивидуального опыта.

688

сделать так, чтобы то, что дано мне при рождении, не управляло мной. Я хотел определить свое собственное Я». Его религиозные интересы включали практику йоги и серьезное стремление к жиз­ни, отвергающей насилие. «Я был погружен в эту религиозную чистоту и хотел, чтобы земля вокруг меня была чистой, чтобы не было насилия и конфликтов. Чтобы была гармония. Гармония с землей. Чтобы люди жили в гармонии с землей и друг с другом». Его приверженность ненасилию в конечном счете была подорва­на, когда однажды, будучи отвергнут возлюбленной, он вынужден был признать, что сам поддался ярости. Обдумав свой гнев, он увидел, что борьба — часть жизни. Впоследствии он понял, что участие в Движении за экономическую демократию позволяет ему выразить свои идеалы, а также свое понимание жизни как борьбы. Его нынешняя политическая задача — помочь людям добиться «самоуважения, самоопределения, самореализации» — выступает как продолжение его прежнего религиозного стремления найти собственное Я. Но ни его религиозные, ни его политические убеж­дения не выходят за пределы индивидуализма, высшая цель кото­рого — «самореализация».

Рассказ Кэсси Кромвелл, активистки из пригорода Сан-Диего, свидетельствует о том, что радикальный религиозный индивидуа­лизм может находить собственные институциональные формы. Кэсси, поколением старше Эйчелбергера, свои религиозные убеж­дения приобрела еще в юности, когда вступила в унитарианскую церковь". О своей вере она говорит решительно: Я пантеистка. Я верю в «святость» земли и всего живого. Мы — порождение этого живого мира и неразрывно связаны со всеми его частями. Прояв­ляя небрежность в отношении других живых существ, мы тем са­мым пренебрегаем собственными интересами. Само наше выжи­вание зависит от «бога» воздуха, воды, солнца и т.д. Неудивитель­но, что Кэсси особенно активно участвует в экологическом дви­жении. Как и у Эйчелбергера, ее отношение к жизни сначала было кротким, но затем ей пришлось его изменить. «Раньше я считала, что человек в сущности добр, — продолжает Кэсси Кромвелл рас­сказывать о своей философии. — Я не верила в зло. Я до сих пор не знаю, что такое зло, но вижу жадность, невежество, равнодушие к людям и всему живому, безответственность». В отличие от большин-

11 Унитарианство как движение в протестантизме основано на неприятии уче­ния о Троице. В унитарианстве Бог утрачивает личностные качества, что придает этому учению антитеистический характер и делает возможным его сочетание с пантеизмом и деизмом. В США унитарианская церковь возникла в 1796 г. Актив­но участвует в общественной жизни страны и занимает либеральную позицию.

44-527

689

ства тех, с кем мы говорили, Кэсси не избегает оценочных суждений о религии и открыто критикует христианство. Она думает, что «из-за уверенности христиан в превосходстве человека над всем жи­вым очень трудно по-настояшему заботиться об окружающей сре­де. Выходит, что раз только у человека есть душа, то для его блага все на земле можно убивать и переделывать. Это неправильно».

Для религиозного индивидуализма критика институциональ­ной религии или Церкви как таковой еще типичнее, чем критика религиозных представлений. «Лицемерие» — одно из самых рас­пространенных обвинений в адрес организованной религии. Цер­ковные христиане в жизни не выполняют того, что сами пропове­дуют. Либо они недостаточно любят ближнего, либо не следуют моральным предписаниям, которых сами же придерживаются. Как сказал один человек, «тебя спасет не религия и не твоя церковь, а твои личные отношения с Богом. Если ты попросишь, Христос «войдет в твое сердце», и никакая церковь тут не нужна».

На примере Тима Эйчелбергера и Кэсси Кромвелл можно по­нять, каким образом мистические верования позволяют человеку ощутить себя частью мира. Тем не менее возникшие в обоих слу­чаях связи с миром слабы и до некоторой степени случайны. Обо­им респондентам пришлось смирить свои космические порывы, чтобы осознать существование зла и агрессии и работать во имя того, во что они верят. Движение за экономическую демократию направляет социальную деятельность Эйчелбергера, экологичес­кое движение — деятельность Кэсси. Но их главные воззрения сформировались вне этих организаций, и отношения с группами, куда они входят — даже долгая связь Кэсси с унитариями — реаль­но не влияют на их внутреннюю жизнь. В качестве социальных идеалов ни «самореализация», ни «живой мир» не могут служить практическим руководством к действию. Действительно, хотя и Тим, и Кэсси высоко ценят «гармонию с землей», у них отсутству­ет такое представление о природе, из которого можно было бы извлечь какие-либо конкретные социальные нормы. Скорее, аме­риканский натуралистический пантеизм имеет тенденцию констру­ировать свой образ мира в некотором смысле как проекцию лич­ности. Если мистические поиски заходят достаточно далеко, они могут порождать новые формы самодисциплины и общинной жиз­ни, как это происходит у настоящих приверженцев дзен-буддизма. Но значительно чаще терминологию восточных религий и фило­софских учений, а также американского натуралистического пан­теизма используют люди, не связанные ни с какой конкретной религиозной практикой и общиной.

690

••                         Религиозный центр

Уже давно так называемые главные протестантские деномина­ции стремятся к тому, чтобы религия не сводилась к одним лишь идеализированным нормам «традиционной морали». Они предло­жили понимать Бога не как «совершенно иное» и высшее сущест­во, но, скорее, как действующее во времени и в истории. Эти церкви пытаются выработать более широкое понимание того, что значит в сегодняшней Америке жить по-библейски. Они хотят быть общинами исторической памяти, поддерживать связь с биб­лейскими истоками и историческими традициями, не следуя им буквально, но разумно их переосмысливая на основании истори­ческого и теологического анализа. Они стараются соотнести биб­лейскую веру и практику со всей современной жизнью — куль­турной, социальной, политической, экономической, — а не толь­ко с личной и семейной моралью. Они пытаются найти средний путь между мистическим растворением в мире и сектантским ухо­дом из него.

В течение всего XIX в., а также довольно долго в XX в. главные церкви были близки к центру американской культуры. Религиоз­ные мыслители, которые говорили от их имени, часто формулиро­вали возникавшие проблемы таким образом, что они становились важными для всего общества. Но на протяжении последнего поко­ления или больше религиозные интеллектуалы главных протес­тантских церквей в значительной степени утратили связь с культу­рой в целом. Отчасти это произошло потому, что они, как и дру­гие ученые, стали специалистами в тех областях, где понять друг друга могут только специалисты. Отчасти это объясняется давним и настойчивым стремлением отделить наше знание о том, что дей­ствительно существует (которое нам дает наука), от знания о том, что должно быть (которое дают религия, мораль, искусство). На­конец, сами религиозные мыслители утратили уверенность в своей правоте и стали подвержены влиянию недолговечных увлечений. Вот уже несколько лет среди них нет никого, подобно Тиллиху или Ричарду Нибуру, кто мог бы стать центром плодотворных дис­куссий и споров для большой аудитории. Без стимулирующего воздействия творческой мысли та квазипсихотерапевтическая раз­мягченность, которая вот уже более века господствует в большей части приходов главных протестантских церквей, не в состоянии достойно конкурировать с более энергичными формами радикаль­ного религиозного индивидуализма, с их обещаниями настоящей самореализации личности или с возрождающимся религиозным

---

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 63; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!