Основные проблемы социологии религии 33 страница

277

обычно тем сильнее, чем большее расстояние отделяет нас от тех слоев, которые были носителями преимущественно политически обусловленного капитализма, существовавшего со времен Хамму-рапи повсюду, где практиковались откуп налогов, выгодные под­ряды на поставки государству, война, пиратство, ростовщичество и колонизация. — и чем ближе мы оказываемся к тем слоям, кото­рые являются носителями современного, рационального предпри­нимательского хозяйства, т.е. к слоям, чьей деятельности присущи черты буржуазной экономики (в том смысле, который мы пояс­ним позже).

Одного существования «капитализма» любого типа совершен­но недостаточно, чтобы создать единую этику, не говоря уже об этической религиозной общине. Сам по себе капитализм действу­ет неоднозначно. Пока мы оставляем в стороне характер каузаль­ной связи между рациональной религиозной этикой и особым ти­пом торгового рационализма там, где эта связь существует, и уста­навливаем только следующее: между экономическим рационализ­мом, с одной стороны, и известными типами этически ригористи­ческой религиозности, которую мы подробнее охарактеризуем в дальнейшем, — с другой, наблюдается избирательное сродство. Оно лишь изредка встречается вне сферы экономического рационализ­ма, следовательно, вне Запада. Внутри же этой сферы оно высту­пает со всей отчетливостью, и чем больше мы приближаемся к классическим носителям экономического рационализма, тем это становится очевиднее.

Нетипичные религиозные верования мелкой буржуазии

Как только мы отходим от социально или экономически при­вилегированных слоев общества, религиозные верования стано­вятся все менее типичными. В мелком бюргерстве, особенно сре­ди ремесленников, сосуществуют величайшие противоположнос­ти: кастовое табу и магическая или мистагогическая религия как сакраментального, так и оргаистического типа в Индии, анимизм в Китае, религия дервишей в исламе, боговдохновенно-энтузиас-тическая религия общин в раннем христианстве, особенно в Вос­точной Римской империи, страх перед демонами наряду с диони-сийскими оргиями в античной Греции, фарисейская верность за­кону среди жителей больших иудейских городов в древности, по существу своему идолопоклонническое христианство наряду с ре­лигиозными сектами всех видов в средние века и все разновиднос­ти протестантизма в начале нового времени — таковы величайшие контрасты, которые вообще только можно себе представить. Спе-

278

цифической религией ремесленников было, впрочем, с самого начала раннее христианство. Их спаситель — городской ремес­ленник, их миссионеры — странствующие ремесленники, вели­чайший из них — странствующий ремесленник, выделывающий холст для шатров, уже настолько чуждый сельским занятиям, что в одном из своих посланий уподобляет подобие из области окули­ровки в обратном смысле; наконец, их общины, как мы уже виде­ли, в древности определенно городские по своему характеру, рек­рутируются преимущественно из ремесленников, свободных и не­свободных. В средние века мелкое бюргерство также является наи­более благочестивым, если и не всегда наиболее ортодоксальным слоем общества.

И в христианстве среди мелкого бюргерства были как будто равномерно представлены самые различные религиозные течения: как античное боговдохновенное изгоняющее духов пророчество, строго ортодоксальная (церковная) религиозность и нищенствую­щие монахи, так и различные виды религиозных сект, например долгое время вызывавший подозрения в ереси орден гумилиатов, баптистские учения всех оттенков, а также различные типы ре­формированной церкви, в том числе и лютеранская. Следователь­но, мы обнаруживаем здесь пестроту и многообразие, которые до­казывают хотя бы то, что однозначной экономической обуслов­ленности религии ремесленников никогда не было. Тем не менее очевидно, что в отличие от крестьянства здесь очень отчетливо проявляется явная склонность как к общинной религиозности, так и к религии спасения и, наконец, к рациональной этической религии; надо лишь иметь в виду, что и эта противоположность очень далека от однозначности и определенности — например, сферой распространения баптистских религиозных общин были вначале преимущественно сельские местности (Фрисландия), а свое социально-революционное выражение баптизм получил в городе (Мюнстер).

То обстоятельство, что именно на Западе общинная религиоз­ность обычно связана со средним и мелким бюргерством, естест­венным образом объясняется тем, что в западном городе в извест­ной степени теряют свое значение кровно-родственные связи, в частности внутриродовые. Замену им индивид находит не только в профессиональных объединениях, которые на Западе, как и по­всюду, носят культовый характер (хотя уже не связанный с табу), но и в свободно создаваемых религиозных сообществах. Однако этот факт определяется не экономическим своеобразием город­ской жизни как таковой; напротив, очень часто, как легко можно обнаружить, каузальная связь бывает обратной. В Китае особое

279

значение культа предков и экзогамии рода способствуют длитель­ному сохранению связи городского жителя с родом и деревней, откуда он происходит. В Индии кастовое табу затрудняет возник­новение сотериологической общинной религиозности или во вся­ком случае ограничивает ее значение как в поселениях городского типа, так.и в сельской местности. В обеих странах, как мы видели, из-за этих моментов городу превратиться в «общину» было значи­тельно труднее, чем деревне. Все же мелкое бюргерство по эконо­мическим причинам, связанным с его образом жизни, действи­тельно проявляет сильную склонность к рациональной, этической религии повсюду, где существуют условия для ее возникновения.

Религия ремесленников

При сравнении жизни мелкого бюргера, в частности ремеслен­ника и торговца, с жизнью крестьянина сразу бросается в глаза, что он значительно меньше связан с природой, чем сельский жи­тель, и что магическое воздействие на иррациональные силы при­роды не может иметь для него такого же значения; напротив, ус­ловия его экономического существования значительно более ра­циональны, т.е. связаны с возможностью расчетов и постановки рациональной цели. Далее, ремесленник, а в определенных обсто­ятельствах и торговец, полагает, что добропорядочность соответ­ствует его собственным интересам, что хорошо выполненная ра­бота и верность своему долгу «вознаграждаются» и действительно «достойны» награды; следовательно, формируется этически раци­ональная этика справедливого воздаяния, близкая вообще, как бу­дет показано ниже, всем привилегированным слоям. Она им во всяком случае значительно ближе, чем крестьянам: последние по­всюду обращаются в веру «этического» воздаяния только после того, как магия искоренена другими силами, тогда как ремеслен­ники очень часто сами активно участвуют в ее искоренении. И бесконечно более близок этот тип религиозности мелкому бюр­герству, чем военным или крупным финансовым магнатам, эко­номически заинтересованным в войне и в столкновении полити­ческих сил — они меньше всего воспринимают этически рацио­нальные элементы религии. На ранней стадии профессиональной дифференциации ремесленники, правда, испытывают сильное вли­яние магических представлений, так как всякое специфическое, неповседневное, не повсюду распространенное «искусство» вос­принимается как магическая харизма, личная или, как правило, унаследованная, обрести и сохранить которую можно только с по­мощью магических средств. Эта харизма обособляет тех, кто ею

280

обладает, от общества обычных людей (крестьян) посредством табу, иногда тотемов, часто лишает их права владеть землей. Это прежде всего случается с выходцами из древних народов, обладающими определенным умением. Сначала их воспринимают в качестве «на­рушителей» повседневной жизни. Затем они предлагают свое ис­кусство как изолированные чужеземцы, обитающие в определен­ной местности, их особое положение превращает их в париев, а техника ремесла магически стереотипизируется.

Там, где это состояние изменяется, — а случается это обычно прежде всего в новых городских поселениях — ремесленник начи­нает более рационально, чем это когда-либо было свойственно крестьянину, мыслить о возможностях своего труда, Условия тру­да ремесленника — во всяком случае определенных профессий, в нашем климате особенно связанных с пребыванием в закрытом помещении (например, ткачества) — предоставляют ему достаточ­но времени и полную возможность для размышлений (именно поэтому, вероятно, в этой среде особенно распространено сектан-ство), что в некоторой степени и при известных обстоятельствах справедливо даже при наличии современных механических ткац­ких станков, не говоря уже о работе на ручном ткацком станке прошлых времен. Повсюду, где чисто магические или ритуалисти-ческие представления искоренялись пророками или реформатора­ми, ремесленники и мелкие бюргеры склонялись к своего рода рационалистическому в этическом и религиозном смысле отно­шению к жизни, правда, подчас весьма примитивному. Уже в силу самой своей профессии они являются носителями специфически окрашенного единого «жизненного поведения». Детерминирован­ность религиозности этими общими условиями существования ремесленников и мелких бюргеров отнюдь не однозначна. Китай­ские мелкие торговцы, весьма склонные к расчетам, не являются носителями рациональной религиозности; китайские ремесленни­ки, насколько нам известно, также нет. Они следуют, наряду с магическим учением, буддийскому учению о карме. Здесь прежде всего отсутствует рациональная религиозность, и, по-видимому, именно это обстоятельство влияет на бросающуюся в глаза недо­статочную рациональность их техники. Самого по себе существо­вания ремесленников и мелких бюргеров никогда не было доста­точно, чтобы создать этическую религию даже наиболее общего типа. Напротив, мы видели, как кастовое табу в сочетании с верой в переселение душ влияло на этику индийских ремесленников и стереотипизировало ее. Лишь там, где возникала общинная рели-иозность, причем рационально-этическая по своему характеру, на, конечно, особенно легко могла находить сторонников имен-

281

но в кругах мелких бюргеров, а затем в свою очередь при извест­ных обстоятельствах оказывать на них длительное влияние, как это действительно и происходило.

Что касается низших в экономическом отношении слоев, ра­бов и свободных поденщиков, то до сих пор они никогда не были носителями специфической религиозности. Рабы в ранних хрис­тианских общинах входили в состав мелкого городского бюргерст­ва. Ибо греческие рабы и, например, упоминаемые в Послании к римлянам люди Нарцисса (по-видимому, знаменитого император­ского вольноотпущенника) принадлежат либо к кругу достаточно обеспеченных и самостоятельно действующих должностных лиц или слуг очень богатого человека, либо, напротив, являются (по большей части) независимыми ремесленниками, которые выпла­чивают подати своему господину и надеются скопить достаточно денег, чтобы уплатить за себя выкуп, что было обычным явлением в античности и в России вплоть до XIX в.: они могли также быть государственными рабами, занимающими хорошее положение. Из надписей мы знаем, что многие из них были последователями религии Митры. Дельфийский Аполлон (как, несомненно, и дру­гие боги) действовал в качестве хранителя сбережений рабов, к этим кассам охотно обращались и из-за их сакральной неприкос­новенности — впоследствии они выкупали рабов на «свободу».

Этические религии спасения непривилегированных слоев

Согласно кажущейся вероятной гипотезе Дисмена, именно по такой ассоциации апостол Павел говорил, что Христос выкупил своей кровью христиан, освободив их от «рабства закону и греху». Если это верно (не исключено, что источником могли послужить и ветхозаветные слова ga'al или pada), то становится ясно, в какой степени пропаганда христиан была рассчитана и на слой несво­бодных горожан с их экономически рациональным образом жиз­ни, вызванных стремлением к определенной цели. Напротив, «го­ворящее орудие» античных плантаций, низший слой рабов не был доступен общинной религиозности и вообще какой бы то ни было религиозной пропаганде. Подмастерья всех времен, обычно лишь на определенный срок отделенные от самостоятельного мелкого бюргерства, как правило, разделяли приверженность к упомяну­той специфической религиозности; впрочем, еще большую склон­ность они проявляли к неофициальной религии сект всех форм: для них низшие ремесленные слои городов с их повседневной нуж­дой, связанной с колебаниями цен на хлеб и поисками заработка, нуждающиеся в «братской помощи», были повсюду благодатной

282

почвой. Многочисленные тайные или полупризнанные сообщест-«бедных людей» с их то революционной, то пацифистски-ком-лунистической, то этически рациональной общинной религиоз­ностью распространены обычно в среде мелких ремесленников и подмастерьев. Прежде всего по той чисто формальной причине, Ьто странствующие подмастерья являются самыми подходящими миссионерами любой общинной религии масс. Невероятно бы-трое — за несколько десятилетий — распространение христиан-тва на громадной территории от Востока до Запада иллюстрирует то наилучшим образом.

Для современного пролетариата в той мере, в какой он вообще анимает какую-либо особую позицию в религиозном отношении, арактерно, как и для широких слоев подлинно современной бур-уазии, равнодушие к религии или полное ее отрицание. Зависи­мость от собственной работы вытесняется или дополняется здесь эзнанием зависимости от чисто социальных констелляций, от кономической конъюнктуры и гарантированного законом соот-Ьошения сил. Напротив, мысль о возможном влиянии космичес-их, метеорологических или каких-либо иных сил, допускающих агическое или провиденциальное толкование, исключена, как пре-расно показал Зомбарт. Пролетарский рационализм, как и раци-1нализм достигшей своего могущества крупной буржуазии, сопут-вуюшее явление которой представляет собой пролетариат, сам 1о себе далек от религиозности, во всяком случае от создания ре-1гии. Религию здесь обычно заменяют иные идеологические сур-эгаты.

Правда, низшие слои пролетариата, наиболее подверженные лиянию экономических колебаний, которым меньше всего до-1ны рациональные концепции, а также близкие к пролетариа-| ту, постоянно испытывающие нужду и опасающиеся пролетариза-I ции слои мелкой буржуазии легко могут стать объектом религиоз-|ной миссии, но только религиозной миссии ярко выраженного магического оттенка или, когда магия искоренена, такой религи­озности, которая может служить суррогатом магически-оргиасти-ческого культа (таковы, например, сотериологическис оргии ме-Ьгодического типа, учреждаемые Армией спасения). Без сомнения, [на этой почве значительно легче возникают эмоциональные эле­менты религиозной этики, нежели рациональные, и вряд ли здесь I может появиться этическая религия. Специфическая «классовая» религия лишенных привилегий слоев существует лишь в ограни­ченном смысле.

На вопросе, в какой степени религия может обосновывать со-Ьдержание «социально-политических требований» в качестве угод-

283

ных богу, нам надлежит кратко остановиться при рассмотрении этики и «естественного» права. Что касается характера религии как таковой, то само собой разумеется, что потребность в «спасе­нии» в широком смысле этого слова присуща, как мы увидим ниже, обездоленным классам, тогда как представителям «сытых» приви­легированных классов, во всяком случае военным, бюрократам и плутократии, эта идея чужда.

Возникнуть религия спасения, безусловно, может и в социаль­но-привилегированных слоях. Харизма пророка не зависит обыч­но от принадлежности к тому или иному сословию, она даже тре­бует хотя бы минимальной интеллектуальной культуры. Об этом свидетельствуют в достаточной степени специфические пророче­ства интеллектуалов. Однако религия спасения, как правило, ме­няет свой характер, как только она переходит в среду, где интел­лектуальность специально и профессионально не культивируется, и меняет его еще радикальнее, когда распространяется в тех слоях, для которых интеллектуальность экономически и социально недо­ступна. Одну черту этого изменения — продукт неизбежного при­способления к потребностям масс — можно определить в общей форме следующим образом: появление личного спасителя, бога или богочеловека, обладающего благодатью, и религиозное отношение к нему — как условие спасения. Мы уже видели, что одной фор­мой адаптации к потребностям масс было преобразование культо­вой религии в чистое колдовство. Вера в спасителя является вто­рой типичной формой такой адаптации, которая, конечно, связа­на с чисто магическим пребразованием рядом самых разнообраз­ных переходов. Чем ниже мы спускаемся по ступеням социальной иерархии, тем более радикальные формы принимает, однажды возникнув, потребность в спасителе. Вишнуитская секта Kharba Bajads, наиболее серьезно ставившая вопрос об устранении каст, что теоретически свойственно всем религиям спасения, и устано­вившая, например, хоть ограниченную совместную трапезу ее чле­нов — не только культовую, но и в частной жизни, — именно поэтому и является сектой мелкого люда; с религией спасения она сочетает культ своего родового гуру, доводя этот культ до его край­него выражения. Близкие явления можно наблюдать в других ре­лигиях, последователи или приверженцы которых относятся к низшим социальным слоям. При восприятии религии спасения массами почти всегда возникает или получает большее значение личность спасителя. Замена идеала Будды, т.е. интеллектуального спасения посредством погружения в нирвану, идеалом бодхиса-твы, остающегося на земле спасителя, отказывающегося от нирва­ны ради спасения людей; спасение благодаря вочеловечению бога

284

в индуистских народных религиях, прежде всего в вишнуизме; победа этой сотериологии с ее магической сакраментальной бла­годатью как над изысканной атеистической верой буддистов в спа­сение, так и над древним, связанным с ведийской образованнос­тью ритуализмом, — все это явления, которые в различных фор­мах встречаются и в других религиях. Повсюду находит свое выра­жение религиозная потребность мелких и средних городских сло­ев в эмоциональной, связанной с внутренними переживаниями назидательной легенде, а не в мифах о героях. Эта потребность соответствует представлениям об умиротворенности и особом зна­чении домашней, семейной жизни, противостоящей жизни гос­подствующих слоев. Возникновение проникновенной религиоз­ности «бхакти» во всех индийских культах, создание образа бод-хитсатвы, культа Кришны, популярность назидательных мифов о младенце Дионисе, об Осирисе, младенце Христе и многие другие родственные им верования — все это относится к бюргерскому преобразованию религии путем придания ей жанровых черт.

Возникновение бюргерства как силы, влияющей на характер верования, и воздействие нищенствующих орденов привели также к вытеснению изысканного изображения богородицы в искусстве Николло Пизано жанровыми картинками из жизни святого се­мейства, создаваемыми его сыном; характерно, что младенец Криш­на является в Индии любимцем народных культов. Сотериологи-ческий миф и его вочеловеченный бог или ставший богом спаси­тель являются, подобно магии, концепцией специфически народ­ной и поэтому спонтанно возникающей в самых различных мес­тах, тогда как безличный, возвышающийся над богами этический порядок космоса и спасение, основанное на личном примере, на­против, — интеллектуальная идея, специфически ненародная, аде­кватная этическому рациональному светскому образованию. То же относится к представлению о надмирном боге. Все религии и ре­лигиозные этики за исключением иудаизма и протестантизма вы­нуждены были, адаптируясь к требованиям масс, восстановить культ святых, героев или богов, связанных с определенными функция­ми. Конфуцианство допускает этот культ в образе даосского пан­теона; популяризированный буддизм терпит богов стран, в кото­рые он проник, в качестве подчиненных Будде объектов культа; ислам и католицизм должны были признать местных богов, богов определенной деятельности и определенных профессий, которым собственно и поклоняются массы в их повседневной жизни.

---

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!