XIV картина. «Граница литовская» 34 страница
Режиссер разделил пьесу на три части, соединив третий и четвертый акты, и в интервью накануне премьеры («Биржевые ведомости», 1917, 24 февр., веч. вып.) обосновал свою структуру спектакля:
«В первой части все для зарождения ревности, здесь дан первый толчок для развития драматической коллизии. Здесь на сложном фоне выделены две фигуры: Нина и Арбенин.
Во второй части Арбенин сводит счеты с князем и баронессой, Штраль, и только в третьей части он возвращается в основное русло драмы, к борьбе с Ниной. Слегка намеченное в первой части — роль Шприха в свете — во второй части развито с большою подчеркнутостью. Интрига действует со всей силою. Здесь и подметывание писем, и подуськивание, и ловушки в игорных домах. Видимо, что чья-то невидимая рука (Неизвестный) уже приступила к дирижированию. Шприх кажется наемным шпионом и наемным интриганом.
Главное действующее лицо выступает в третьей части. Это — Неизвестный. Мы его видели только в кратком миге, на балу второй картины. Но уже там заметили, какую роль дано ему сыграть в судьбе Арбениных. Неизвестный добивает свою жертву тогда, когда прислужники его (Шприх и Казарин) достаточно подготовили дело» (Статьи…, ч. 1, с. 303).
Комментируя первоначальный замысел Мейерхольда, Н. Д. Волков (Мейерхольд. Т. 2. М.‑Л., 1929, с. 474) писал: «Истолкование роли Неизвестного и его {310} клевретов вполне совпадало с традициями романтизма 30‑ х годов . Тут налицо была и сгущенная таинственность и ощущение действия инфернальных сил , раскрытых в виде определенных театральных персонажей ( демоническое начало раскрывалось в Неизвестном , мелкобесовское — в Казарине и особенно в , Шприхе ) » . Ю . М . Юрьев вспоминал , что в итоге долгих споров в ходе репетиций было решено трактовать Арбенина «страдающим человеком с сильными страстями , который в Нине видел единственную цель и оправдание всего своего существования» . Так воспринимал Мейерхольд традиции русского романтического театра 1830‑ х годов . Сквозь очевидную , открытую условность театрального зрелища в «Маскараде» неотвратимо раскрывалось действие инфернальных сил , определяющих судьбу героя .
|
|
|
Один из ближайших соратников Мейерхольда В. Н. Соловьев утверждал, что в своих предшествовавших работах («Дон Жуан» и «Стойкий принц») Мейерхольд и Головин «предложили вниманию сценическую формулу условного театра», а в «Маскараде» они «показали настоящий условный театр» («Аполлон», 1917, № 2 – 3, с. 73).
Спектакль шел при освещенном зрительном зале. Сцену и зал объединял широкий просцениум, который был обрамлен пышным лепным порталом с двумя матовыми зеркалами, смутно отражавшими огни зала, и с массивными двухстворчатыми дверями слева и справа, служившими для выходов актеров; диваны у краев просцениума использовались для построения мизансцен. Система из пяти занавесов, поочередно отделявших от просцениума собственно сцену, допускала мгновенную смену декораций, позволяла членить действие на эпизоды и подавать крупным планом диалоги и монологи, оттеняла смену событий и перемены в их течении.
|
|
|
Декорации 2‑й и 8‑й картин (маскарад и бал) занимали всю сценическую площадку, в остальных случаях она сужалась, оформление интерьеров составлялось из задника, написанного как панно, небольших ширм-приставок по бокам и спускавшихся сверху живописных арлекинов и падуг. Предметы бутафории и реквизита выполнялись по рисункам Головина и были — как и мебель — несколько укрупнены.
Авансцена была вынесена полукругом вперед почти до первого ряда кресел, в центре ее стояла банкетка, на которой, по словам Е. И. Тиме, «почти как в цирке, среди публики происходили наиболее значительные сцены и диалоги» (Встречи с Мейерхольдом, с. 153).
В предисловии к альбому «“Маскарад” Лермонтова в театральных эскизах А. Я. Головина» (М.‑Л., 1941, с. 34) М. Д. Беляев отметил: «По признанию самого Головина, всего им было сделано к “Маскараду” около четырех тысяч зарисовок и эскизов. Говоря так, он, вероятно, подразумевал решительно все, вплоть до самых мимолетных набросков, часть которых была понятна одному только автору, однако и более завершенных набросков до нас дошли сотни». В этом альбоме, датированном 1941 годом, но увидевшем свет лишь в 1946 году, и в сборнике «А. Я. Головин. Встречи и впечатления. Письма. Воспоминания о Головине» (Л.‑М., 1960, с. 362 – 363) приведены перечни эскизов Головина к «Маскараду». М. Д. Беляев подчеркивал, что эти эскизы «иногда не совсем совпадают с тем, что мы видели на сцене», и объяснял эти расхождения тем, что в процессе создания декораций Головин «не только вносил необходимые изменения в пропорции и детали, но нередко перерабатывал и самый замысел». Он же отмечал: «Бывало и так, что эскиз делался Головиным после декорации, причем и тут художник не копировал ранее сделанное». Свидетель подготовки спектакля Л. С. Вивьен писал о характере сотрудничества Головина и Мейерхольда: «Каждый из них постоянно развивал {311} элементы , привнесенные другим , подхватывал их и шел дальше , претворял их в своей области , не переставая думать обо всем спектакле в целом» ( цит . по : А . Я . Головин… , с . 326). В сочинении костюмов Головин исходил из индивидуальности исполнителей , он «вынашивал и создавал каждый костюм с такой тщательностью , как будто речь шла о деталях сложной машины , где ошибка в расчетах могла привести к аварии» (Тиме Е . И. Дороги искусства. М., 1967, с. 181).
|
|
|
|
|
|
Для 2‑й картины Головин исполнил около 175 маскарадных костюмов. «Тут и персонажи итальянской народной комедии во главе с Голубым Пьеро, срывающим браслет с руки Нины; и герои “Тысячи и одной ночи”; и действующие лица популярных опер; и представители разных народностей в своих национальных костюмах; и различные масти игральных карт; и домино всех цветов; и отдельные костюмы: смерти, венецианской дамы в круглой маске, амура, карлика, жирафа, маркиза, инкруаябля, маркитантки», — перечисляет Беляев, подчеркивающий в своей статье 1941 года, что «взятое все вместе, это, конечно, является не только маскарадом в доме Энгельгардта, а подлинным маскарадом жизни».
В массовых сценах «Маскарада» помимо членов труппы участвовали ученики В. Н. Давыдова и Ю. М. Юрьева, учащиеся школы А. П. Петровского и студийцы мейерхольдовской Студии на Бородинской. «Студийцы вели пантомимы первого плана на маскараде и на балу», — свидетельствует А. Л. Грипич, один из студийцев, исполнитель введенной Мейерхольдом пантомимической роли Голубого Пьеро. «Добившись участия в “Маскараде” студийцев, Мейерхольд сделал смелый шаг, — пишет он. — Под сень императорского Александрийского театра, где Мейерхольду приходилось отвоевывать каждый шаг, входил сплоченный отряд его учеников. Мы понимали, что своим участием в “Маскараде” укрепляем творческие позиции нашего учителя, и довольно быстро освоились в стенах знаменитого театра» (Встречи с Мейерхольдом, с. 127).
Над музыкой к «Маскараду» в 1911 году работал М. А. Кузмин. Позже она была заказана А. К. Глазунову, контакт которого с режиссером был так же плодотворен, как и контакт режиссера с художником. Клавир Глазунова к «Маскараду» с пометами Мейерхольда см.: ЦГАЛИ, ф. 998, оп. 1, ед. хр. 126. Музыка вводилась со 2‑й картины (сцена маскарада), для которой Глазунов написал мазурку, кадриль, галоп и музыку для пантомим. Специальный лейтмотив отмечал появление Арбенина и Неизвестного. 4‑я картина начиналась и заканчивалась музицированием баронессы. Сцену бала открывал полонез, затем режиссер вводил сольное выступление знаменитого пианиста (его роль была поручена П. И. Лешкову, музыкальный номер на премьере исполнял пианист Г. И. Романовский); отдельная строка программы сообщала, что романс Нины за сценой поет солистка оперы (на премьере — М. В. Коваленко); затем звучал «Вальс-фантазия» М. И. Глинки. Картины «Бал» и «Спальня Нины» связывала антрактовая музыка. Для последней картины Глазунов написал «Панихиду» (ее за сценой пел хор А. А. Архангельского) и патетическое andante-allegro-agitato в финале.
О том, как складывался репетиционный процесс, Юрьев вспоминал: «Репетировали периодами, между репетициями других пьес, а потом, когда выяснилось, что декорации и костюмы не будут готовы к намеченному сроку, бросили репетировать и возвратились только к весне 1916 года. Весной […] состоялась просмотровая репетиция в присутствии администрации, без костюмов и декораций. С января 1917 года репетиции возобновились, и наконец в дни начала Февральской революции спектакль состоялся» (Юрьев Ю . М. Записки. Т. 2, с. 171 – 172). О последнем этапе репетиций рассказано Н. В. Петровым («50 и 500». М., 1960), помогавшим Мейерхольду в работе над «Маскарадом». 24 февраля 1917 года состоялась генеральная репетиция.
{312} Премьера была назначена на 25 февраля . По словам Юрьева , В . А . Теляковский опасался , что вечерний спектакль придется отложить , но против отмены высказался министр двора В . Б . Фредерике . «Революция шла уже полным ходом . На улицах , правда еще отдаленно , постреливали [ … ]. Театр , однако , был полон , и по каким ценам ! » — отмечал А . Р . Кугель ( «Театр и искусство» , 1917, № 10 – 11, с . 192 – 193). После спектакля состоялось чествование Юрьева по случаю 25‑ летия его службы на александрийской сцене . «Имел ли “Маскарад” успех ? Скорее — нет , чем да» , — говорил Н . В . Петров о резонансе премьеры ( « 50 и 500 » , с . 137).
Повторения «Маскарада» были назначены на 26 и 27 февраля. «Второй спектакль, хотя все билеты были уже проданы, собрал 50 % зрительного зала, а третий пришлось отменить», — вспоминала Е. И. Тиме («Рабочий и театр», 1926, № 15, с. 10). Спектакль был трижды повторен в марте 1917 года и 8 раз в апреле.
В сезон 1917/18 года он выпал из репертуара. Петроградская газета «Вечерний звон» 15 декабря 1917 года сообщала: «В начале текущего сезона возник вопрос о возобновлении “Маскарада”. Среди режиссеров и артистов возобновление это встретило мало сочувствия. “Богатство” постановки было признано несоответствующим нынешнему моменту. К тому же Александрийский театр открылся с запозданием. На очереди были новые постановки. Надеялись, однако, что “Маскарад” снова появится на сцене. Надеждам этим, как теперь выяснилось, не дано осуществиться. Возобновление “Маскарада” просто теперь уже невозможно, так как разбрелись статисты, участвовавшие в спектакле. Нет также в распоряжении театра того количества рабочих рук, какое необходимо при сложной постановке “Маскарада”».
В сезон 1918/19 года «Маскарад» также не исполнялся.
Спектакль был возобновлен Н. В. Петровым 9 декабря 1919 года и до конца сезона 1919/20 года прошел 22 раза. С мая 1918 года по февраль 1921 года Юрьев не служил в бывш. Александрийском театре, и в первых по возобновлении спектаклях роль Арбенина перешла к Л. С. Вивьену, затем играл Г. Г. Ге. В конце 1919 года П. П. Гнедич писал А. И. Южину: «Сборы полные. “Маскарад” дает по 60 тысяч за спектакль, а первый ряд стоит 150 руб. Арбенина играет Ге. […] Вызывают его по пяти раз за картину» (А. И. Южин-Сумбатов. М., 1941, с. 579).
В сезон 1920/21 года «Маскарад» не исполнялся, в 1921/22 году прошел 24 раза, в 1922/23 – 37 раз. Роль Арбенина играли в очередь Г. Г. Ге и Ю. М. Юрьев. В своей автобиографии Г. Г. Ге, экспансивно рассказывая о своих неладах с Мейерхольдом, сообщал: «Даже из Москвы Мейерхольд сумел настоять, чтобы новая дирекция Экскузовича отняла у меня роль» (Актеры и режиссеры. М., 1928, с. 286). Но на репетиции «Ревизора» 19 ноября 1925 года Мейерхольд добродушно вспоминал: «Юрьев не мог вполне взять Арбенина. […] Арбенин не совсем задался, шея не двигается. Ге лучше бы был…» В сезон 1923/24 года спектакль был показан 8 раз, в 1924/25 – 13 раз, в 1925/26 – 26 раз. В 1924 году «Рабочий и театр» (№ 15, с. 12) писал: «На восьмом году революции “Маскарад”, поставленный в 1917 году, оказывается одним из интереснейших и популярнейших спектаклей акдрамы. Чуть не ежегодно возобновляемый, он не стареет, не утрачивает своей притягательной силы и всегда собирает многочисленную аудиторию». 11 апреля 1926 года состоялось юбилейное, 150‑е представление «Маскарада» (здесь, да и в некоторых случаях позже, отмечавшиеся «круглые» цифры лишь приблизительно соответствовали числу сыгранных спектаклей).
В конце сезона 1925/26 года ленинградское управление актеатров решило показать «Маскарад» в Москве, Юрьев сообщил сотруднику «Красной газеты» (1926, 8 февр., веч. вып.), что для «Маскарада» более всего подходит сцена Большого театра и на время этих гастролей спектакли Большого театра предположено {313} перенести в Зеркальный зал «Эрмитажа» ; он отметил , что Мейерхольд обещал прокорректировать спектакль . Но играть «Маскарад» пришлось в «Эрмитаже» . Корректировать спектакль на репетициях в Зеркальном зале Мейерхольд отказался ( см .: «Афиша ТИМа» , 1926, № 1, с . 14 – 15). Гастроли проходили с 15 мая по 13 июня .
Позже Мейерхольд, очевидно, присутствовал на репетициях «Маскарада»; С. Л. Цимбал (Николай Симонов, Л., 1973, с. 245) упоминает о беседе Мейерхольда с Н. К. Симоновым на репетиции «Маскарада», относящейся, видимо, к первой половине 1927 года. В июне 1927 года спектакль был сыгран в 200‑й раз.
С 1928 года во главе бывш. Александрийского театра стоял Н. В. Петров; Юрьев покинул театр, «Маскарад» выпал из репертуара. Восстановить его было решено к 100‑летию театра, праздновавшемуся в 1932 году; возобновлением занимался Н. В. Петров, Юрьев был приглашен в качестве гастролера, спектакль был сыгран 11 сентября 1932 года. 7 сентября Наркомпрос направил Петрову телеграмму: «Мейерхольд обижен неприглашением восстановления “Маскарада”. Необходимо урегулировать. Сектор искусств . Новицкий» (ЦГАЛИ, ф. 645, оп. 1, ед. хр. 292, л. 22). Петров вспоминал, что Наркомпрос предлагал заменить Е. М. Вольф-Израэль (Нину) и М. Ф. Романова (Звездича) неработавшими тогда в театре Н. М. Железновой и Е. П. Студенцовым. «Я не нашел возможности это сделать», — пишет он («50 и 500», с. 339).
В 1933 году приступили к капитальному возобновлению спектакля. Во главе стоял сменивший Петрова, Б. М. Сушкевич. Во второй половине 1933 года Мейерхольд провел ряд репетиций. С ними связаны, очевидно, воспоминания Е. И. Тиме (см.: Встречи с Мейерхольдом, с. 149 – 150).
Генеральная репетиция этой редакции «Маскарада» проходила 22 декабря. Сохранились относящиеся к ней записи режиссера. Среди них пометы: «Подвижнее, быстрее, легче. Арбенину — злее, [Казарину] — эффектнее. Нельзя так буднично. Более четкая чеканка стиха. Слишком скороговорка». Характерны замечания, обращенные к И. Н. Певцову, репетировавшему роль Неизвестного: «Слишком смысловые акценты выделяет, ударения возникать должны из правильно отмеченных цезур. Ровнее на низах, не залезать на верха, избегать хриплых нот» (ЦГАЛИ, ф. 998, оп. 1, ед. хр. 259). Певцов впервые сыграл Неизвестного 3 октября 1926 года (см.: Юрьев Ю . М. Записки. Т. 2, с. 359). Опираясь на свидетельства Я. О. Малютина и С. Л. Цимбала, И. И. Шнейдерман пишет, что Мейерхольд и Певцов превращали Неизвестного «из олицетворения Рока во вполне реального человека — усталого, утомленного жизнью, изъеденного скепсисом» (Шнейдерман И . И. В. Э. Мейерхольд в работе над последним возобновлением «Маскарада». — В сб.: Наука о театре. Л., 1975, с. 206).
В вечернем выпуске «Красной газеты» 23 декабря 1933 года появились развернутое интервью режиссера (см. Статьи…, ч. 2, с. 284) и заметка Ю. М. Юрьева «Вновь прочитанный текст», в которой, в частности, сказано: «За последние годы я обратил особое внимание на проблему безумия Арбенина. Сейчас в новом режиссерском варианте постановки это безумие становится одной из ведущих сторон психологии Арбенина во второй половине пьесы. Предпосылки его выявляются уже в сцене карточной игры и ссоры со Звездичем».
Премьера второй редакции «Маскарада» состоялась 25 декабря 1933 года. В ней и в последующих представлениях Юрьев участвовал в качестве гастролера, он вернулся в штат театра лишь летом 1935 года. В 1936 году журнал «Советский театр» (№ 1) сообщил, что в Ленакдраме в очередной раз возобновлен «Маскарад» с участием Юрьева.
В 1937 году было предусмотрено 39 тысяч рублей на капитальное возобновление {314} «Маскарада» , но эти деньги были истрачены на другие постановки . В сезон 1937/38 года «Маскарад» , по - видимому , не шел . Художественный руководитель театра С . Э . Радлов ( сменивший Б . М . Сушкевича в начале сезона 1936/37 года ) на заседании Комитета по делам искусств 10 января 1938 года перечислил исключенные из репертуара спектакли : «“Петр I” снят как спектакль политически неверный, “Борис Годунов” — как антипушкинский, “Маскарад” — как развалившийся» (ЦГАЛИ, ф. 962, оп. 7, ед. хр. 228, лл. 2 – 3). На том же совещании, проходившем через три дня после закрытия ГосТИМа, П. М. Керженцев сказал: «“Маскарад” из репертуара надо вычеркнуть» (там же, л. 6).
Спустя неделю Керженцев оказался в опале, Комитет по делам искусств ненадолго возглавил А. И. Назаров, которого сменил М. Б. Храпченко. 17 сентября 1938 года на совещании у Храпченко доклад о репертуаре Пушкинского театра делал его новый руководитель Л. С. Вивьен. Он, в частности, сказал: «Нам хотелось изменить физиономию театра репертуарно. Изъять мелкий фотографический бытовизм. Театр вводит больше классики (стремление возобновить “Маскарад”). На спектакле “Маскарад” был мистический налет. Это снять можно. Мы уже договорились с Мейерхольдом. Такой спектакль должен находиться в надлежащем состоянии на сцене нашего театра. Он должен не сходить с репертуара…» (ЦГАЛИ, ф. 962, оп. 7, ед. хр. 287). На том же совещании И. И. Чичеров предлагал: «Нужно Мейерхольду дать возможность себя показать. И он будет работать с огромным усердием. Это будет для него реабилитация». М. Б. Храпченко и А. В. Солодовников рекомендовали перенести возобновление на сезон 1939/40 года, утверждая, что «это был мистический спектакль, его нужно поставить в совершенно ином плане». Непосредственным поводом к возобновлению «Маскарада» был приближавшийся юбилей Ю. М. Юрьева — 50‑летие его сценической деятельности и 45‑летие со дня прихода в Александрийский театр.
Предполагалось, что возобновлением «Маскарада» участие Мейерхольда в жизни Пушкинского театра не ограничится и он будет работать над пьесой А. Н. Толстого о Сталине «Путь к победе». Вивьен не скрывал, что пьеса оказалась ниже уровня автора: «Сталин у него не вышел. Поэтому пьесу запихнули обратно в портфель». Вивьен упоминал и о предстоящей инсценировке романа Ю. Н. Тынянова «Кюхля», режиссером этого спектакля также намечался Мейерхольд (см.: Золотницкий Д . И. Глоток свободы. — «Ленинградская правда», 1989, 12 янв.). В июне 1939 года Мейерхольд рассказывал А. В. Февральскому, что «предполагает поставить в Театре имени Пушкина “Бориса Годунова”, а также “Грозу” Островского, пользуясь декорациями Головина к своей постановке 1916 года» (Февральский А . В. Записки ровесника века. М., 1976, с. 300). Тогда же он обсуждал с Б. Л. Пастернаком планы постановки шекспировского «Гамлета» (см. письмо Пастернака к О. М. Фрейденберг от 14 февраля 1940 года. — В кн.: Переписка Бориса Пастернака. М., 1990, с. 166). Пушкинский театр надеялся вернуть Мейерхольда в свои стены. К тому же у Мейерхольда была закрепленная за ним Ленсоветом квартира в доме на Карповке, 13.
Сообщение о включении «Маскарада» в репертуарный план театра «в новой сценической редакции В. Э. Мейерхольда» появилось в «Известиях» 24 сентября 1938 года, 30 сентября Мейерхольд приступил к репетициям, 2 октября с ним был заключен договор на возобновление спектакля «в новой режиссерской инкрустации» (приведено И. И. Шнейдерманом в сб. «Наука о театре», с. 163).
Репетиции шли в два этапа — с 30 сентября по 9 октября и с 8 по 27 декабря 1938 года.
Когда первый этап репетиций был позади, Вивьену на очередном совещании в ВКИ 2 декабря вновь пришлось защищать правомочность восстановления «Маскарада» — {315} «как спектакля психологического , а не только условно - реалистического с налетом мистики» . Возвращаясь к вопросу о пьесе А . Н . Толстого , Вивьен говорил : «Ввиду того что мы к этому спектаклю наметили режиссера , который сам является мастаком в области драматургии , Мейерхольда , и он заинтересован и темой , и пьесой , он может оказать некоторое влияние на Толстого , и уже оказал , — у нас есть вера в то , что эта пьеса выйдет» ( ЦГАЛИ , ф . 962, оп . 3, ед. хр. 455).
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 71; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!