XIV картина. «Граница литовская» 4 страница
В этом смысле я разбираюсь с амплуа. Амплуа — не шутка, потому что [есть] традиционные: возлюбленый, наперсница, простак, резонер. Это вещи очень определенные. И надо лучше искать в непр[ивычном] месте — Панталоне? Да или нет. [Капитан Фоблас?][xlvi] Старик, веселый, гурман, скучный, улыбающийся. С помощью этих формул надо его прощупать. Вот Сен-Годан. Сен-Годан в I акте, и из красок I акта надо взять для Сен-Годана [на балу] у Олимпии.
{68} I акт построен у автора как праздник «четырех искусств»[xlvii]. Это требуется сконцентрировать в деталях, и это может дать ниточку основную в поведении. Эти элементы надо внести за ужином и в концовку, чтобы I акт кончался традиционной карнавальной парижской пирушкой — напялить колпаки, надеть носы и запеть какие-то штуки, чтобы конец акта был очень бравурно-веселым. Тогда все печальное будет еще печальнее. Иначе будет скучно и не будет Парижа. Режиссерски это легко, а актерски — трудно. Как в «Ресторане» — сначала были все одинаковы, потом нашли[xlviii]. [Но] потом Злобин стал делать, как Башкатов, один стал перенимать у другого и получилась обезличка. Одно лицо удесятерилось, и все расползлось. Сидят за столом — и нет характеров. В «Даме с камелиями», если выкинуть посыльного и слуг, то действующих лиц — 12 человек. Если все будут одинаковыми, будет обезличка, в особенности если будет одинаковость и в отношении игровых деталей, и в движении, и в дикции. Надо, чтобы были люди различных пород, хоть и одного класса. Это касается не только грима и костюма, но и изобретательности в области внутренних характеристик и внешних ракурсов. Человек «с моноклем» — его поведение уже иное, чем у человека в очках или без них. Это касается и бороды, и усов. Вот сбреет человек бороду — он другой не только внешне, но иное поведение. Пример: Роом, Аксенов. Это звучит парадоксально, но факт. Это надо уточнить в меру нашей готовности, надо раздраконить.
|
|
|
Давайте садиться за ужин. Маргерит — причина сборища. Все пришли, каждый что-то принес с собой. Каждый со своим товаром. Кто — устрицы, кто — шампанское, кто — землянику. Пришли, накрыли стол. Они не просто садятся. Важен ансамбль, важны женщины, кто-то глазком блеснет…
17 июня 1933 года[xlix]
Чтение присланного Пожарским
Мейерхольд. Мне нравится, что под обстрел взята вся эта компания. I акт проникнут настроением богемы. Подтверждается, что Сара Бернар в I акте делала упор на куртизанку, играла ее такой, какой она дается. Иначе нет перемены. Это будет удобно и исполнительнице Маргерит Готье. Будет удобно, что на Маргерит Готье [ощущается] дыхание парижской жизни, богемы. Тогда можно и дифференциацию сделать: например, фигуры высшего общества по одной улице пришли в Рим, а другие — по другой, а кто и переулочком. Какие из них — пики, какие — трефы, какие — бубны. Это не просто богема.
|
|
|
Обыкновенно француз, когда попал в какую-то чуждую среду, — он подделывается, старается понравиться. Это свойственно французам. Около шампанского, фруктов ведут подобающую беседу. Хочется разные группы [дать]. Де Варвиль, Сен-Годан — одна порода — богемное творчество. Пустить еще пару людей, чтобы эта фанфаронистость резче определилась. Тогда не оголен ужин. Придется привнести несколько острых фраз, немножко отточенных фразок, как это мы делали в «Ревизоре». Можно взять из Бальзака. Разговор за столом — из Бальзака, из Флобера, Стендаля. Какое-то время надо чтобы ушло на ужин, — ну, {69} 10 минут . Нужны какие - то фразы , а то ничего нет : «ха ‑ ха» да «хи ‑ хи» . Например , в «Шагреневой коже» море бросков : нагнулся , видит — нога на ноге . Чтоб за столом шло черт - те что , тогда в это поверишь , а то банальнейшие сентенции . Страшно банально .
Финал должен быть карнавальным. Иначе как показать Маргерит Готье в образе сверхпроститутки, чтобы в пейзаже III акта дать ее совсем иной. Мы делаем этот финал не для того, чтобы эффектную концовку дать, но чтобы дать разоблачительную сцену.
|
|
|
У Маргерит Готье две внешности: когда она возвращается из Grande Opéra, она работает под парижскую даму. В ложе ее не отличишь от какой-нибудь comtesse’ы[11]. Облик — общебуржуазный. Но когда она пошла переодеться, села за стол — она должна разгримироваться. Она разгримировывается к импровизированной вечеринке. Тут уже богема. Надо пересмотреть Мане. Надо залезать и к другим художникам. Но во Франции все еще живет эта требуха. В празднике «Quatre arts» действует одна непристойность.
Пока идет диалог Маргерит с Арманом, за кулисами должны уже быть готовы nus[12], и мужские и женские. У итальянцев есть такие костюмы. Как вожак и участница, Маргерит должна в конце явиться в костюме карнавальном, потом сбросить и — «баня». На этом мы будем показывать быт общества.
И в заключение должен быть веселый канкан.
{70} Когда придет из Оперы Маргерит , ее сопровождают Консовский , Шорин и Кулябко - Корецкая[l]. Приятно — две дамы и два кавалера.
Застольная песня — может быть, diseuse. Одну поет Прюданс, потом — Кулябко-Корецкая[li]. Шебалин сделает. Должно быть грубо, в стиле Мистингетт[lii]. Прюданс должна напиться и изображать. Она — как толстая Иветт Гильбер 80‑х годов. Они нагишом будут. Одна должна петь шансонетку, а другая завернется в тогу со шлейфом и будет изображать Медею. Она посещает бульварные театры и смотрит и шуточные пьесы и трагедии с убийством.
|
|
|
Олимпия в стиле Иды Рубинштейн[liii]. От запястья до плечей — браслеты. [Палочки] всякие костяные и прочее. Четки. Тут и монастырское, и Персия, Индия, и под мышками щекочет. Я боюсь дебелого тела. Она ходит как змея.
Варвиль — посетитель изысканнейших кабаре. Любитель Мистингетт. Любитель женской красоты. В этом будет дифференциация, а то я ужасно боюсь, может получиться катастрофа — все похожи друг на друга (как во «Вступлении»). Заражают один другого. Мы еще не научились делать индивидуальных характеристик, чтобы одному не заезжать в огород другого. «Земля дыбом» — все одинаковы. «Великодушный рогоносец» — все одинаковы. «Смерть Тарелкина» — везде орево и все одно и то же. У нас опыт дал массовый стиль — комплект людей без лиц.
Варвиль — тугой воротник. Посетитель кабаре. Любит сидеть в первом ряду. Поет куплеты. Может быть, не знает слов и импровизирует. Весело вспоминает куплет. Первая сцена первого акта — нетерпение, смотрит в окно. Навеселе, после хорошего обеда. Подтянутость. Должен скоропостижно умереть на параде от апоплексического удара.
Начало акта — комедия.
21 октября 1933 года
II акт
Мейерхольд. Нишет и Гюстав, как два голубка, купаются в атмосфере любви. Как эта любовь не похожа на любовь Армана и Маргерит: там любовь с маленьким надрывом, там приходится распутывать концы прошлого, кроме того, — машина денег. Это входит неприятным звеном. Если бы Арман мог бы швырять деньги, как его конкуренты… Он получает какие-то доходы, но этого мало. Гюстав и Нишет — они бедные, им достаточно того, что они имеют. И нужно, чтобы они были страшно веселые, так что надо что-то придумать, какие-то вещи, чтобы это крутилось весело. Они в море цветов. Принесенные из полей цветы они режут, отбирают, группируют. Они устраивают такой азарт около этих цветов. Игра тогда будет. Нужно, чтобы публика видела, как они работают, как они группируют цветы по вазам. В дом втекают свежие цветы. Тут можно будет дать вход садовника. В них [в Гюставе и Нишет] начало чего-то бодрого. Главное содержание, что они приехали в гости и нашли для себя нужную обстановку.
{71} Я бы хотел , чтобы это была золотая осень . Тогда можно будет желтизну внести . Мне не хочется лета . Мне хочется именно такой натюрморт . Жизнь расцветает , а Маргерит на краю гибели . Нужен контраст здесь — здесь подкрадывается червоточина . Тогда и Дюваль - отец будет звучать со своей пресной моралью .
23 октября 1933 года
II акт
Читали: Маргерит — Райх, Прюданс — Ремизова, граф де Жирей — Кельберер, Арман — Царев, Нанин — Серебрянникова
Мейерхольд. Прюданс должна быть тверже, а то ей — Маргерит — не на кого опереться; если это будет, то у Маргерит будет тонкость, а у Прюданс — вульгарная линия. ( Показ интонации .) Она очень проста, очень terre à terre[13]. У нее не снижение, а бравада. Она такая промотавшаяся личность, она из этого не делает никакого секрета. Цинизм такой мужской у нее. В ее природе есть что-то мужское. Есть во Франции такой тип, очень много таких попадается, такая эмансипированная женщина ( показ ), — так стоит, так курит ( показ ) — женский фат промотавшийся и забулдыга, тертый калач. ( Ремизовой .) Если у вас так будет, тогда Маргерит легко, а то Маргерит придется тон брать.
Маргерит же, наоборот, будет такая рассеянная. У нее в голове Арман, она немножко в тумане, ей можно невпопад сказать, невпопад сделать. А у Прюданс — пружина.
{73} ( Ремизовой .) «Значит, любовь?» — как будто вы рады, что она попала в ловушку. Здесь какая-то сложная должна быть интонация, а у вас примитивно, просто.
«Он заходил вчера? И сегодня придет?» — очень настойчиво.
«Дорогая, я буду молиться за вас» — в такую беду вы попали — в тоне актрисы.
Дювернуа должна быть [такой], как будто она сердится на что-то. В этом и будет ее стервозность. Она не чутка. Она влипает, как какой-то контраст. Она и с лакеем зла, она со всеми зла. У нее свой мир, чего-то у нее не ладится.
9 ноября 1933 года
IV акт
Мейерхольд. Обстановка таким образом. Лестница. Стулья поваленные означают перила, которые обозначают путь лестницы. Лестница подымается и кончается аркой. Образовавшийся полукруг окаймляет стол, за которым играют, — стол по левую сторону лестницы. Тут, справа, нечто вроде холла, который является преддверием к следующей комнате — скажем, залу, где танцуют. Затем здесь, около лестницы, на авансцене, полукруглая кушетка, на которой сидят, и у арки опять полукруглое сиденье; а в глубине большой диван, который замыкает сцену.
За столом сидят: Гастон, Артюр, Прюданс, два старика, один черноволосый итальянец, но, может быть, будет сидеть больше народу. Старик служитель еще около карт. Старики сидят спиной.
Прюданс стоит впереди стола, облокотившись на стул. У Прюданс двойная игра: она следит за игрой, а рядом сидит молодой человек, с которым она переговаривается. Так как у меня еще нет твердого текста, то {74} пока договоримся делать шум . Тут нужно так насытить сцену эротическим началом — сцена цинически переплетенного анекдота . Не бойтесь сильного звучания , здесь слова должны быть слышны . К следующей репетиции мы подработаем словесный материал .
11 ноября 1933 года
IV акт
Адель — Кулябко-Корецкая, Анаис — Атьясова, доктор — Сибиряк, Артюр — Консовский, Гастон — Никитин
Мейерхольд ( Кулябко - Корецкой .) Нет азарта в крике, поэтому и не звучит. У вас — как маленькой кошечке ногу отдавили. ( Вс . Эм . передразнивает Кулябко - Корецкую .)
( Атьясовой — показ пения .) Надо запомнить — ведь это совсем детский припев.
( Кулябко - Корецкой .) У Кулябко это не танец, а скакание козлом, а это должен быть канкан, вы [должны] настоящим образом его танцевать. ( Показ канкана .) Вот, я принес сегодня книгу, там есть целый ряд канканирующих движений, посмотрите рисунки.
Вы с похоронным лицом все это делаете, это не бюро похоронных процессий. Вы должны танцевать канкан с пением. Только что окончившаяся сцена пения Атьясовой вами продолжается, начинается новая сцена с большим нарастанием[liv].
В искусстве всегда в переломах очень важно начало. Тут всегда должна быть точность ( показ пения ). Вы должны значительно веселее это делать. Адель это поет с комической гримасой, а вы весело ( показ пения {75} Кулябко ). У вас совсем другой характер. Там — пародия, пародия на какой-то комизм, а у вас настоящее веселье…
Нет мотива у вас. В теле нет песни, вы тело берете отдельно, а голос отдельно, и нет координации. Я же передаю всю песню в теле и движении ( показ ) и легко и весело. Тетя. Сделать каждый может. Мне не нужно, чтобы вы только сделали, нужно хорошо сделать. Нужно принести мастерство актера, а не только выполнение задания режиссера. Надо надстройки делать. Я только даю задачу, а вы ее должны мастерски сделать. Ведь мы переходим теперь на новый этап овладения техникой. Высокое мастерство должно быть. Вы сколько лет на сцене?
Кулябко-Корецкая. Двадцать четыре. Это не важно — сколько. Вот я уже два года ничего не делаю. Застой будет, если ничего не делаешь, сидишь только.
Мейерхольд. А я два года не ставлю пьесы, а на третий — поставлю. Если по-вашему смотреть, то я должен каждые два дня ставить пьесы. Актер не только должен работать, но и думать. Думать надо, думать над ролью надо. А у вас — кооператив.
К концу мотива, тактов за пять, вы уже должны приготовиться. Первое правило биомеханики: пока не поставил себя в позицию начала, нельзя ничего начинать. Вы должны прекратить ваше хождение…
Не надо высоко пищать. Вы тянете ноты. ( Показ пения .) Разве я пою? Я согласные отстукиваю. У меня голос совсем не работает — губы работают, у меня все во рту, я согласные делаю звучащими. Я делаю звучащими все согласные, а вы поете. Тут петь нельзя, за вас поет оркестр, а вы должны барабанить согласные, и веселье тогда придет.
( Сидящим за столом .) Теперь давайте за вас примусь. Фраз нет. Ни одной фразы нет, они должны выплескиваться. Это не значит — орать, а ясность должна быть, а у вас ( передразнивает ) — нет фраз. […] Не слышно: «Две тысячи франков»[lv] ( показ интонации ). Это происходит от его фатовской манеры. У фразы тоже должна быть своя поза. Всякая {76} фраза может существовать , если она обусловлена каким - то положением человека , его поведением… Тут нужно обязательно придумать позу фразы . Если нет этого , то фраза производит впечатление — как будто наняли человека и заставили его говорить . В данном случае нужно поставить себя в положение пренебрежительного отношения к вопрошающему на вопрос : «Сколько в банке ? » — сказать ( показ ): «Две тысячи франков» — тоже с жестом. Я не знаю, может быть, можно что-нибудь лучше придумать, но нужно эту фразу окрылить какой-то позой. Ракурс, у фразы должен быть ракурс. Вот у Корша так говорили — лишь бы сказать фразу, а нужно ее вздыбить: фат — так скажет, старичок — иначе, меланхолик — иначе. […]
( Консовскому .) «Сколько в банке» — говорит, идя к карточному столу и пританцовывая. Ему тоже мелодия нравится, ведь он тоже сюда пришел и танцевать, и дурить, он тоже прожигатель жизни. Нужно сразу в походке показать весь его блеск. Он с моноклем в глазу. Ход ваш очень важен. ( Показ хода с пританцовыванием , руки засунуты за жилет .) Ему нравится танец Анаис. Потом, когда вы проиграете, вы будете относиться к ней пренебрежительно, а пока вы ею тоже заинтересованы. […] Артюр быстро достает папиросу ( показ ). Надо с блеском: раз — и папиросу в зубы.
Консовский. У меня нескладный карман, поэтому не выходит быстро.
Мейерхольд. Ну надо же быть хоть немного изобретательным. Если слишком глубокий карман, сомни кусок бумаги и положи в карман, а сверху папиросу, нельзя же полчаса шарить в кармане папиросу.
Опять, что такое: из кармана папиросу в зубы и сразу руки под жилет? Это конец сцены, а потом начало новой сцены, новый ход.
{77} Все нужно разрубать себе на куски , и все куски должны быть четкими . Здесь начало нового элемента , с новым элементом приходит новый ритм . Установку на новый элемент надо делать четко . Продержите хорошо точку , и вы хорошо войдете в новый элемент . Как пианист упражняется в трудных пассажах ? Он делит этот трудный пассаж на элементы .
Искусство — это чередование игры форм. Все формы большие, а элементы этой формы тоже маленькие формочки. Нужно эти формочки строить, а строить их нужно сознанием. Пусть сразу не выходит, но я должен видеть тенденцию, что вы эти формочки строите, и я буду спокоен, что хотя у вас не выходит, но потом, я знаю, выйдет. А если хорошо будет построена форма, тогда и самочувствие придет, тогда и насыщенность будет. Искусство — это самоограничение. Кто это сказал, Гете? Правильно. Надо себя сковать, тогда будет искусство, а не то, что придет в голову, по настроению — ахну; есть такие мастера, которые могут себе позволить роскошь импровизации. Когда вам будет лет тридцать пять, и вы, может быть, сможете себе это позволить. Вот Зайчиков это может, он импровизацию может пять минут провести, и будет формально правильно.
15 ноября 1933 года
Закрытая репетиция
IV акт. Финал. Планировка
Мейерхольд. Начало сцены — Маргерит как на угольях. Стоит. Со словами «Умоляю вас…» — начинает двигаться.
Арман — сначала взгляд укора, а потом поворот спиной, а потом снова поворот при фразе «Никогда» — в глаза брошено.
( Царев не хочет делать поворота спиной , Вс . Эм . объясняет .)
В повороте спиной есть какая-то гордость, в спине есть какое-то упорство, потом лицом никогда так не сыграешь, как спиной. И кроме того, ты выиграешь еще место, и на ее фразу у тебя будет гораздо длиннее ход.
Смотрит на нее в упор: «Это все, что вы хотели мне сказать?» Хочет уйти.
Маргерит — «Кто бы поверил» — немножко отступя. Она так поражена его движением уйти, что, когда он двинулся, она попятилась назад, и впечатление, ассоциация с некоторой обморочностью.
«Кто бы поверил…» — пауза. «Что наступит день» — обморочность. Фразу несколько порывисто сказать.
«Кто бы поверил…» — остановилась как вкопанная.
( Вс . Эм . много раз повторяет выход Армана и первые фразы этой сцены , он предлагает не торопиться идти вперед , а закреплять найденное .)
Арман: «… и есть все, что вы хотели мне сказать» — пошатнулся. Подумал, что в этом случае ему лучше уйти, и медленный поворот — так тоньше будет, чем просто поворот. ( Показ Цареву : пошатнулся , поворот… ).
«Говорите, я слушаю…» — она делает маленькое движение, на что он говорит: «Вы хотите оправдываться». Она идет со ступеньки на ступеньку маленькими-маленькими шажками. Эта сцена вот что будет обозначать, если рассказать о ней: вошел Арман, и мы видим, как Маргерит {78} чуть - чуть , постепенно , маленькими шажками все время продвигается в сторону этой точки перил , через которую она ему протянет руку . Вся эта сцена будет такое впечатление производить : он упорно стоит и не приближается , она осторожно , немножко - немножко приближается и говорит : «Дайте мне вашу руку , Арман» — и на это его толчок : «Никогда…»
( Повторение .)
Вошел — демонстрация должна быть, чтобы была такая мужская демонстрация. Становится в позу, демонстративно стоит: я тут буду слушать ( показ , как стоит Арман ). Это такая типично мужская повадка: стал в позу человека, который будет холодно слушать. Тогда вся ее мягкость будет встречать с твоей ( Цареву ) стороны жесткую броню. Ты — недоступнее, тогда у нее будет еще мягче.
Здесь два мира противопоставлены. Одна мягка, другой жесткую броню надел. Чем начало будет жестче с одной стороны и мягче с другой, образуется своеобразный тормоз — сцена все не может начаться. […]
Арман слушал, демонстративно сел. Демонстративно, резко говорит, сидя, говорит таким тоном, [каким] Варвиль говорил, когда брал ее за руку: «Вы останетесь здесь». Вдруг здесь варвильская нота, такая мужская нота резкости. Если это резко будет построено, тогда сильнее будет финал. Все его позы должны поражать резкой мужской демонстрацией.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!