КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: КОНЕЧНАЯ СТАНЦИЯ 10 страница
СОСТОЯНИЕ ИГРЫ: ДВА
Яхта бросила якорь в лесистой бухте. Чистая, прозрачная вода; в десятиметрах под сверкающими волнами можно было видеть песчаное дно. Вокруг берегапочти полукругом стояли высокие вечноголубые деревья. Кое-где из-подохряного песчаника выступали пыльные на вид корни. Несколько маленьких,усеянных цветами утесов из того же камня выдавались над золотым берегом.Белая яхта, длинное зеркальное отражение которой плескалось в воде, какнемое пламя, взмахнула широким парусом и медленно заскользила в слабомбризе, долетавшем сквозь узкую полосу леса и чашеобразную бухту. Люди тащили маленькие каноэ к берегу или прыгали в теплую воду и плыли.Несколько сирвилл, сопровождавших яхту на пути от родной гавани, остались,чтобы поиграть в бухте. Их длинные красные тела носились вокруг и под ней, ифыркающее дыхание отражалось от низких скал. Иногда они толкали лодки,стоящие у берега. Несколько человек начали играть со стройными животными,прыгали в воду, чтобы поплавать с ними, коснуться их, подержаться за них. Фел'Нгистра вздохнула. Обойдя вокруг палубу, она села вблизи звезды намягкую скамейку. Она рассеянно играла с одним из канатов, натянутых междуопорами, потирая его ладонью. Юноша, который сегодня говорил с ней, когдаяхта медленно плыла от материка к островам, увидел ее и подошел. -- Не хочешь посмотреть остров? -- спросил он. Юноша был очень худым илегким, а его кожа темной, почти золотисто-желтой. Ее отблеск напомнил Фелголограмму, потому что выглядел каким-то глубоким, будто худые руки и ногиюноши были толстыми. -- Мне нет до него дела, -- ответила Фел. Она и утром не хотела, чтобымальчик с ней разговаривал, и теперь у нее тоже не было желания с нимговорить. Она раскаивалась, что согласилась на этот круиз. -- Почему? -- поинтересовался юноша. Она никак не могла вспомнить его имени. Она не обращала на неговнимания, когда он начинал с ней говорить, и даже не запомнила, назвал ли оней свое имя. -- Просто так. -- Она пожала плечами, не глядя на него. -- Ох, -- сказал он. Потом помолчал. Фел ощущала солнечный свет, чтоотражался от его тела, но не поворачивалась и не смотрела на него. Онаразглядывала далекие деревья, волны, выпрыгивающие из воды красноватые теласирвилл, изгибающиеся и снова ныряющие. -- Я знаю, что ты чувствуешь, -- заявил юноша. -- Неужели? -- Она все-таки повернулась к нему. Он казался немногоудивленным. -- Ты сыта этим по горло, верно? -- Может быть. -- Она снова отвернулась. -- Чуть-чуть. -- Почему за тобой повсюду ходит этот старый робот? Она стрельнула взглядом в юношу. Джез сейчас был под палубой и долженпринести чего-нибудь попить. Он взошел на борт вместе с ней в порту и всевремя не отходил от нее далеко -- был в охранении, которое взял на себя,постоянно паря поблизости. Она опять пожала плечами. Над островом леталастайка птиц. Они кричали, пикировали вниз и кружились в воздухе. -- Он заботится обо мне, -- сказала она и начала разглядывать ладони исолнечный свет, блестевший на ногтях. -- О тебе нужно заботиться? -- Нет. -- Почему же он тогда заботится? -- Не знаю. -- Ты какая-то таинственная, -- сделал он вывод. Ей показалось, что оначувствует улыбку в его голосе. -- Как этот остров, -- продолжал он. --Странная и таинственная, как этот остров. Фел фыркнула и хотела уничтожающе посмотреть на него, но увиделапоявившегося из дверей Джеза. Он нес стакан. Она быстро встала и пошла внизпо палубе, взяла у старого робота стакан и благодарно улыбнулась. Потомспрятала лицо в стакан, пила и рассматривала сквозь стекло мальчика, которыйшел к ним. -- Привет, молодой человек, -- сказал Джез. -- Неужели тебе не хочетсяпосмотреть остров? -- Фел захотелось дать машине пинка за ее сердечный тон иза то, что она задала мальчику почти тот же самый вопрос, что он задал ей. -- Я еще могу это сделать. -- Мальчик посмотрел на Фел. -- Ты непременно должен это сделать. -- Джез двинулся в направлениикормы. Из корпуса старой машины вырвалось искаженное поле -- как тень, хотятам ее нечему было отбрасывать -- и легло мальчику на плечи. -- Вообще-то яне мог не слышать, что ты недавно сказал. -- Он ласково повел юношу вниз попалубе. Золотая голова повернулась через плечо назад, к Фел, которая все ещемедленно допивала воду и только-только двинулась с места, чтобы в несколькихшагах позади направиться за роботом и юношей. Взгляд мальчика перескочил снее на робота рядом, который продолжал: -- Говоришь, тебя не принимают в"Контакт"... -- Верно. -- В голосе юноши послышался оборонительный тон. -- Я говорилоб этом. И что? Фел продолжала идти сзади. Она чмокнула губами; в стакане зазвенел лед. -- Это звучит огорчительно, -- сказал Джез. -- Я не огорчен, -- быстро объяснил юноша. -- Я считаю этонесправедливым, вот и все. -- Что тебя не выбрали? -- спросил Джез. Они приблизились к скамейке узвезды, где несколько минут назад сидела Фел. -- Ну да. Это единственное, чего я когда-либо желал, и, по-моему, онисделали ошибку. Я знаю, что был бы хорош. Я думал, из-за войны и всего этогоим нужно много людей. -- Верно. Только желающих вступить в "Контакт" больше, чем ему нужно. -- Но я думал, один из пунктов, на который они обращают внимание, этото, насколько велико желание вступить, и я знаю, что никто не в силах желатьсильнее меня. С тех пор как я себя помню, я хотел только этого... Юноша замолчал. Они остановились у скамейки. Фел села, юноша тоже.Теперь Фел смотрела на него, но не слушала. Она думала. -- Может быть, они считают тебя недостаточно зрелым. -- Я зрелый! -- Хм-м. Таких молодых берут редко. Насколько я знаю, когда они берутлюдей твоего возраста, они обращают внимание на особый род незрелости. -- Вот и глупо. Ну как можно знать, что надо делать, если тебе неговорят, чего они хотят? Как можно подготовиться? По-моему, все это оченьнесправедливо. -- А по-моему, это в известной степени и должно быть несправедливым, --возразил Джез. -- Желающих так много, что они не могут взять всех и дажевыбрать лучших, так как среди них много и таких. Поэтому они выбираютслучайным образом. Но ты всегда можешь попытаться снова. -- Не знаю. -- Юноша наклонился вперед, уперся локтями в колени,положил голову на ладони и уставился на полированное дерево палубы. --Иногда мне кажется, что они рассказывают тебе это только для того, чтобы небыло так обидно, когда тебя отклонят. Временами я думаю, что они берут какраз самых лучших. Но мне кажется, они сделали ошибку. Ведь если они неговорят, почему тебя постигла неудача, как можно что-нибудь исправить? ...И Фел тоже думала о неудаче. Джез поздравил ее за идею, как найти этого Оборотня. Только этим утром,спускаясь на старом паровом фуникулере от хижины, они услышали о событиях наВаваче. Оборотень по имени Бора Хорза Гобучул пришел и улетел на пиратскомкорабле. Агента Культуры Перостек Бальведу он взял с собой. Предчувствие Фелбыло верным, и Джез был очень доволен. Он снова и снова указывал на то, чтоне ее вина, что этот человек ушел. И все равно она была подавленной. Иногдаее удручало быть правой, думать о правильном, делать точные предсказания. Для нее все было таким очевидным. Это не было сверхъестественнымпредзнаменованием или чем-то настолько же глупым, когда вдруг вынырнулаПеростек Бальведа (на изуродованном в бою, но победном контактном корабле"Нервная энергия", тащившем на буксире большую часть захваченногоидиранокого крейсера), но это выглядело так... так естественно, что Бальведадолжна была взять на себя поиски пропавшего Оборотня. До тех пор былапредставлена дополнительная информация о том, что происходило во время этогонеобычного поединка в том секторе пространства. Возможные и вероятныеперемещения различных кораблей указывали (и снова очень отчетливо, подумалаФел) на корабль свободных пиратов "Вихрь чистого воздуха". Были и другиевозможности, и их проследили настолько далеко, насколько позволили и так ужеперегруженные вспомогательные средства Секции Контактов "ОсобыхОбстоятельств". Но Фел с самого начала была уверена, что если одна из этихраскинувшихся веером возможностей и сможет принести плоды, то только та, чтосвязана с Вавачем. Капитаном "Вихря чистого воздуха" был некто Крайклин,игрок. Вавач уже несколько лет был самой подходящей зрительной площадкой дляполной игры-катастрофы. Поэтому Вавач был самым вероятным местом, на которомможно перехватить корабль, исключая, конечно, Мир Шара, если Оборотень ужевзял управление в свои руки. Фел готова была дать голову на отсечение,настаивая на том, что Вавач самое вероятное место и одним из направленныхтуда агентов должна быть Бальведа. А теперь получилось так, что вдействительности на отсечение отдана не ее голова, а Бальведы. Но что еще можно было сделать? Все набирала обороты война внутричудовищно большого объема космоса; немногих "ОО"-агентов ожидало множестводругих неотложных заданий, и так или иначе, Бальведа была единственнымдействительно хорошим агентом в пределах досягаемости. Вместе с ней послалимногообещающего, но не имеющего никакого опыта молодого человека. Фел ссамого начала знала, что если инфильтрация к наемникам будет единственнымшансом добраться до Оборотня, а через него к мозгу, Бальведа поставит накарту свою собственную жизнь, а не жизнь этого мужчины. Это было храбро, нонеправильно, как полагала Фел. Оборотень уже встречался с Бальведой; вполневозможно, что он ее узнает, как бы ни изменили ее внешность (а длярадикального психического изменения не было времени). Если Оборотень поймет,кто она такая (а Фел полагала, что он понял), то шансы выполнить миссию уБальведы были ничтожнее, чем у самого зеленого и нервного, но не вызывающегоподозрений агента-рекрута. Прости меня, Бальведа, подумала Фел. Я уготовилабы тебе лучшую участь, если бы могла... Весь этот день она пыталась ненавидеть Оборотня, пыталась представитьего себе и ненавидеть, потому что он, вероятно, убил Бальведу. Но невзираяна факт, что ей всегда с трудом удавалось кого-либо себе представить, еслиона понятия не имела, как он выглядит (как Крайклин, капитан корабля?),ненависть почему-то никак не хотела материализоваться. Оборотень казалсянереальным. Ей нравилось то, что она слышала о Бальведе. Эта женщина была храброй идерзкой, и Фел вопреки всему надеялась, что Бальведа жива, что она как-товсе перенесла и что они когда-нибудь, возможно, после войны, ещепознакомятся... Но и это казалось нереальным. Она не могла в это поверить; она не могла это себе представить так,как, например, представляла, что Бальведа найдет Оборотня. Это она видела вдуше, и это так и случилось... В ее версии победила, конечно, Бальведа, неОборотень. Но она не могла себе представить, что встретится с Бальведой, иэто как-то пугало ее, как будто она начала так твердо верить в своесобственное предвидение, что неспособность что-либо представить неотвратимоозначала, будто этого никогда не произойдет. Во всяком случае, это удручало. Какой шанс у агента выжить в войне? В настоящее мгновение не оченьбольшой, это Фел понимала, но даже если предположить, что Бальведе удалосьспастись и на этот раз, какой же была тогда вероятность, что она можетпогибнуть позднее? Чем дольше тянулась эта война, тем эта вероятность выше.Фел считала, и более информированные мозги, в общем, соглашались с ней, чтовойна продлится скорее десятилетия, чем годы. Плюс-минус несколько месяцев, конечно. Фел нахмурилась и закусила губу.Она не могла представить, что они получили мозг; Оборотень побеждал, и у нееразбегались мысли. В последнее время ей ничего не приходило в голову, развечто средство запугать -- возможно, только возможно -- Гобучула: это было,конечно, никакое не средство положить конец его проискам, но оно, возможно,сможет затруднить его задачу. Но Фел не была оптимисткой, даже если военноекомандование Контакта согласилось бы с таким опасным, неопределенным и оченьдорогостоящим планом... -- Фел? -- спросил Джез. Она осознала, что смотрит в сторону острова,не видя его. Стакан нагрелся в ее руке, а Джез и юноша глядели на нее. -- Что? -- Она сделала глоток. -- Я спросил тебя, что ты думаешь об этой войне, -- сказал юноша. Онразглядывал ее прищуренными глазами. Солнечный свет резко обрисовывал еголицо. Фел разглядывала широкие, открытые черты и спрашивала себя, сколькоему лет. Больше, чем ей? Меньше? Ощущал ли он то же, что ощущала она...желал ли он быть старше, мечтал ли о том, чтобы с ним обращались, как совзрослым? -- Не понимаю. Что ты имеешь в виду? В каком смысле я должна о нейдумать? -- Ну, -- объяснил юноша, -- кто ее выиграет? -- Он был сердит. Фелподозревала, что ее нежелание слушать слишком заметно. Она посмотрела наДжеза, но старый робот молчал, а без поля ауры никто не смог бы сказать, чтоон думает или чувствует. Может, это развеселило его? Или обеспокоило? Онасделала последний глоток холодного напитка. -- Мы, естественно, -- твердо заявила она, переводя взгляд с юноши наДжеза. Юноша покачал головой. -- Я в этом не совсем уверен. -- Он потер подбородок. -- Не уверен,хватит ли нам воли. -- Воли? -- удивилась она. -- Ну да. Желания бороться. Мне кажется, идиране -- воины от природы. Амы нет. Посмотри на нас... -- Он улыбнулся так, будто был много старше исчитал себя мудрее, чем эта девочка, повернул голову и небрежно махнул рукойв направлении острова, где на берег были вытянуты лодки. В пятидесяти или шестидесяти метрах дальше на мелководье под маленькойскалой Фел увидела нечто похожее на совокупляющуюся пару. Они перекатывалисьс боку на бок, темные ладони женщины обнимали светлый затылок мужчины. Неэто ли побудило мальчика к такому замечанию? Ну да, очарование секса. Несомненно, это доставляло большое удовольствие, но как люди могутвоспринимать это так серьезно? Иногда Фел охватывала зависть к идиранам; онивыше этого; спустя какое-то время секс для них переставал играть всякуюроль. Они были двойными гермафродитами, каждая половина пары оплодотворяладругую, и каждый обычно рожал близнецов. После одной, иногда двухбеременностей -- и периодов покоя -- они переходили от плодородной фазыразмножения в фазу воинов. Мнения о том, приобретали ли они интеллект или претерпевали толькоизменение личности, разделялись. Определенно они становились хитрее и терялиобщительность, они становились отважнее и теряли сочувствие, они становилисьлогичнее и теряли воображение. Они вырастали на метр, их вес удваивался,роговая кожа становилась толще и тверже, мускулы увеличивались в обхвате ипрочности, а внутренние органы изменялись так, что удовлетворяли повышеннуюпотребность в энергии. Одновременно их тела теряли органы размножения, и онистановились бесполыми. Все было очень прямолинейно, симметрично иупорядочение, если сравнить это с обычаем Культуры самим выбирать себепартнера. Да, она могла понять, почему этот долговязый идиот, что сидит перед нейс высокомерной нервной улыбкой, так восхищается идиранами. Молодой осел. -- Такие уж мы есть... -- Фел рассердилась ровно настолько, чтобынемного задумываться над словами. -- Такие уж мы есть. Мы не развивалисьдальше... мы очень изменились, мы изменили сами себя, но больше не былоникакой эволюции с тех пор, как мы бегали вокруг и убивали себя. Я имею ввиду, взаимно убивали друг друга. -- Она втянула воздух. Теперь онасердилась на себя. Юноша терпеливо улыбался ей. Она почувствовала, чтокраснеет. -- И все-таки, мы еще животные, -- убежденно сказала она. -- Мыточно такие же воины от природы, как и идиране. -- Почему же тогда выигрывают они? -- с издевкой спросил юноша. -- У них было преимущество. Мы начали готовиться к войне лишь впоследнее мгновение. А для них война стала житейской мудростью; мы в этом посей день все еще не так хороши, так как занимались этим в последний разсотни поколений назад. Не волнуйся... -- Она заглянула в пустой стакан инемного понизила голос. -- Мы быстро учимся. -- Но погодите! -- Мальчик кивнул сам себе. -- Мне кажется, мы выйдемиз этой войны, а идиране будут продолжать экспансию -- или называй это, какхочешь. Война как-то волновала и привносила какое-то разнообразие, но сейчасона длится уже четыре года и... -- он опять помахал в воздухе ладонью, -- мыне добились большого прогресса. -- Он рассмеялся. -- Мы ничего не делаем,только отступаем! Фел быстро встала и отвернулась, боясь, что расплачется. -- О дерьмо, -- сказал юноша Джезу. -- Мне кажется, я не должен былэтого говорить... У нее друг или родственник... Фел пошла вниз по палубе. Она немного прихрамывала, так как едвасросшаяся нога еще напоминала о себе ноющей болью. -- Не беспокойся, -- сказал Джез юноше, -- оставь ее в покое, и онаснова придет в норму... Фел поставила стакан в темной пустой каюте и пошла дальше в направленииносовых надстроек. Она поднялась по лестнице к рулевой рубке, потом еще по одной лестницена крышу, села там с поджатыми ногами (недавно сломанная нога болела, но онане обращала на нее внимания) и смотрела на море. Далеко-далеко, на самой границе дымки в почти неподвижном воздухесверкал белый горный гребень. Фел печально вздохнула. Может, эта белизна --видимая, вероятно, только потому, что вздымалась высоко в небо, в чистыйвоздух -- была покрытыми снегом горными вершинами? А может, просто облака?Она недостаточно хорошо помнила географию этой местности, чтобы точносказать это. Фел сидела и думала об этих вершинах. Однажды высоко в предгорьях, гдемаленький горный ручей около километра бежал по ровному болотистому плато ипетлял, и змеился, и изгибался, как атлет, который разминается и гнетсямежду двумя схватками, по покрытой камышом земле, она нашла что-то, чтосделало ту зимнюю прогулку незабываемой. Сбоку ручья лед сформировал прозрачные, хрупкие комки. Фел некотороевремя счастливо маршировала сквозь мелкие места, дробя лед сапогами инаблюдая, как его уносит водой. В тот день она не лазала в горы, а простогуляла. Она была в зимней одежде и почти без снаряжения. И тот факт, что онане делала ничего опасного или физически утомительного, вызывал у неечувство, будто она снова была маленькой девочкой. Она пришла на место, где ручей бежал по скальной террасе, от однойболотистой равнины к другой, и там прямо под водопадом в скале вырылмаленький пруд. Вода падала не более чем на метр, и ручей был достаточноузким, чтобы его перепрыгнуть. Но Фел запомнила и этот ручей, и этот пруд,потому что там в кружащейся воде, пойманный под брызжущим водопадом, плавалзастывший круг пены. Вода здесь от природы была мягкой и торфянистой и иногда в горныхручьях этой местности образовывалась желтовато-белая пена, разносиласьветром и повисала на камышах, но она еще никогда не видела замерзшей пены вформе круга. Фел засмеялась, когда увидела это. Она подошла и осторожновзяла этот круг в руки. Он был чуть больше раскрытой ладони и несколькосантиметров толщиной, и совсем не такой хрупкий, как она боялась. Пенистые пузыри в холодном воздухе и почти замерзающей водепревратились в лед и сформировали нечто похожее на крошечную модельгалактики, обычной спиральной галактики, как эта, ее Галактика. Она держаланад собой легкое творение из воздуха, воды и растворенных химикалий, вращалав ладонях, обнюхивала, вытягивала язык и лизала, рассматривала сквозь пенумутное зимнее солнце, легонько постукивала пальцем, чтобы послушать, незвенит ли оно. Она заметила, что ее маленькая галактика начала таять, очень медленно,и видела свое собственное дыхание, короткую картинку ее тепла в воздухе. Потом она положила этот круг назад, в пруд, и он медленно закружил уподножия маленького водопада. Когда ей пришло в голову сравнение с Галактикой, она задумалась осходстве сил, которые образовали и эту маленькую, и большую галактики. Акакая в действительности важнее? -- пронеслось у нее в голове. Мысль этасмутила ее. Но время от времени она снова возвращалась к этой мысли и говориласебе, что одна так же важна, как и другая. Но регулярно возвращалось идругое чувство, и она впадала в смущение. Фел'Нгистра глубоко вздохнула и почувствовала себя немного лучше. Онаулыбнулась, подняла голову, ненадолго закрыла глаза и посмотрела сквозь векина красный солнечный туман. Потом провела ладонью по светлым волнистымволосам и еще раз спросила себя, что такое эти далекие, качающиеся инечеткие формы над блестящей водой -- облака или горы.Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 52; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!