КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: КОНЕЧНАЯ СТАНЦИЯ 8 страница

ИНТЕРЛЮДИЯ ВО ТЬМЕ

Мозг иллюстрировал емкость своего накопителя картиной. Он судовольствием представлял себе, будто содержимое его памяти записано накарточках, небольших полосках бумаги, крошечным шрифтом, но достаточнокрупным, чтобы его мог прочесть человек. Если буквы два миллиметра высотой,а бумага размером примерно десять квадратных сантиметров и исписана с обеихсторон, то на каждой карточке можно было разместить десять тысяч букв. Вящик метровой длины можно уложить примерно тысячу карточек -- десятьмиллионов единиц информации. В камере в несколько квадратных метров спроходом посередине -- достаточно широким, чтобы в него можно было выдвигатьящики -- в плотно расставленных стеллажах можно установить тысячу ящиков.Вместе это будет десять миллиардов букв. Квадратный километр может содержать сто тысяч помещений, тысячу такихэтажей можно свести в здание высотой две тысячи метров, содержащее стомиллионов камер. Если строить прямоугольные башни, все время одну подледругой, пока они не закроют поверхность большой планеты со стандартнойгравитационной постоянной "g" -- возможно, около миллиарда квадратныхкилометров, -- то мы получим планету с триллионом квадратных километровповерхности, сотню квадрильонов заполненных бумагами камер, тридцатьсветолет коридоров и такое число потенциально накопленных букв, котороепревосходит возможности всякого разума. В десятичной системе это была бы единица с двадцатью семью нулями, нодаже такое большое число отражает лишь крошечную часть емкости мозга. Аполная емкость соответствует, возможно, тысячам таких планет, целымпланетным системам, звездным скоплениям заполненных информацией шаров... ивсе это гигантское хранилище физически занимает внутри мозга такоепространство, которое меньше одной-единственной камеры... Мозг ждал в темноте. И все время считал, как долго он ждал. Он пытался оценить, как долгоему еще предстоит ждать. Он с точностью до такой мельчайшей доли секунды,какую только можно представить, подсчитывал, как долго находится в туннелеКомандной Системы, и он думал об этой цифре чаще, чем было необходимо, инаблюдал, как она растет. Она была своего рода страховкой, думал он,маленьким фетишем, чем-то, за что можно держаться. Он разведал туннели Командной Системы. Он был слабым, поврежденным,почти беспомощным, но все равно стоило потрудиться и оглядеться влабиринтоподобном комплексе туннелей и пещер -- хотя бы потому, что онохотно отвлекался от того факта, что являлся здесь беглецом. К тем местам,которых не мог достичь сам, он посылал единственного оставшегосядистанционно управляемого робота, чтобы посмотреть на то, на что можно былопосмотреть. И все это было одновременно и скучным, и ужасно удручающим.Технологический уровень строителей Командной Системы был очень низким; всеустройства работали либо на механическом, либо на электронном принципе.Передачи и колеса, электрические провода, сверхпроводники и стекловолоконныесветопроводники; в самом деле, очень примитивно, думал мозг, и нет ничего,что могло бы пробудить его интерес. Достаточно одного взгляда на машины втуннеле, чтобы вес сразу понять: из какого материала они состояли, как онибыли сделаны и даже какой цели служили. Не было никаких тайн, ничего, чемможно было бы заняться. И то, что во всем этом отсутствовала точность, казалось мозгу чуть лине пугающим. Например, он рассматривал тщательно обработанный кусок металлаили тонко сформованную пластиковую деталь и знал, что для людей, построившихКомандную Систему, эти вещи выглядели точными и прецизионными,сконструированными с минимальными  отклонениями, с точнейшими прямымилиниями, совершенными изгибами, гладкими поверхностями, безупречно прямымиуглами... и так далее. Но сам мозг поврежденными сенсорами ощущал грубыекромки, примитивизм собранных вместе частей и компонентов. В свое время онибыли достаточно хороши и, несомненно, отвечали важнейшим критериям; главное,они функционировали... И все равно они были грубыми и неуклюжими, несовременноспроектированными и изготовленными. Это почему-то беспокоило мозг. И он должен будет использовать эти античные, примитивные и изношенныетехнические устройства. Он должен будет соединиться с ними. Он обдумал это дело на предмет лучшего использования и решилподготовить план на тот случай, если идиранам удастся переправитького-нибудь через обнаруженный им Тихий Барьер. Потом он вооружится и сделает укрытие. И то и другое повлечетповреждение Командной Системы, и поэтому мозг собирался заняться этим лишь вслучае появления прямой угрозы. Такой, что он будет вынужден рискнутьвызвать неудовольствие Дра'Азона. Но, возможно, до этого не дойдет. Мозг надеялся, что не дойдет. Междуразработкой планов и их выполнением большая разница. Вероятность того, что унего будет достаточно времени спрятаться или вооружиться, была ничтожной.Оба плана вполне могли закончиться импровизацией -- как раз потому, что дляманипуляции устройствами Командной Системы он располагал лишь дистанционноуправляемым роботом и собственным искалеченным полем. И все же это лучше, чем ничего. Всегда лучше иметь какие-то проблемы,чем быть избавленными от них смертью... Но была еще одна проблема, которую нельзя было решить немедленно, нокоторая беспокоила его больше всего. Ее можно было описать вопросом: "Ктоя?" Его высшие функции были вынуждены отключиться, когда он перешел изчетырехмерного в трехмерное пространство. Информация мозга хранилась вбинарной форме, в спиралях, состоящих из фотонов и нейтронов. А нейтроныраспадались как вне ядра, так и вне гиперпространства (на протоны, ха-ха;без подходящих противомер вскоре после его проникновения в командную системуего память состояла бы из чудовищно информативного послания: "0000000...").Поэтому он вполне целесообразно заморозил свою первичную память и еепознавательные функции, окутал ее полями, делавшими невозможным как распад,так и использование. Вместо нее он работал с пикосхемами дублирования вреальном пространстве и для мышления использовал свет реального пространства(как унизительно). Теоретически он еще имел доступ ко всей накопленной информации (хотяэтот процесс был таким сложным и медленным), и потому не все былопотеряно... Но мыслить, быть самим собой -- это совсем другое дело. Ондействительно не был самим собой. Он был плохой, абстрагированной копиейсамого себя, грубой схемой запутанной, как лабиринт, сложности своейистинной личности. Это была самая верная копия, какую он смог создать притаких ограниченных возможностях, и она обладала сознанием, даже если к этомусознанию приложить самую строгую мерку. Но оглавление -- это не полныйтекст, план города -- не город, а карта -- это не страна. Итак, онспрашивал: Кто я? Не та сущность, которой, по его собственному мнению, он был раньше; вотответ, и весьма беспокоящий ответ. Так как он знал, что "я", которым он былтеперь, никогда не будет способно думать о тех вещах, о которых бы думалоего прежнее "я". Он чувствовал себя недостойным. Он чувствовал себяошибающимся и ограниченным, и... тупым. Нет, думай позитивно! Узоры, картины, аналогии с картотекой... Сделайплохую конструкцию хорошей. Ты только должен думать... Если сейчас он не был самим собой, то он им и не будет. В еготеперешнем состоянии он относился к себе предыдущему так, как дистанционноуправляемый робот к его современному "я" (прекрасное сравнение). Управляемый робот будет больше, чем просто его глазами и  ушами, еслистанет нести вахту на поверхности планеты, на базе Оборотней или близ нее,больше, чем помощником при несомненно лихорадочных попытках вооружиться илиспрятаться, которые придется предпринять, если робот забьет тревогу. Иодновременно меньше. Думай о приятном! Думай о хорошем! Разве он не был когда-то умным? Да,действительно. Побег с военного корабля даже по его собственным оценкам был простозахватывающим, блестящим и мастерским. В любых других обстоятельствах, кромечрезвычайной необходимости, его мужественный гиперпространственный прыжоктак глубоко внутрь шахты тяготения можно было бы назвать чрезвычайнымсумасбродством, но так или иначе, он сделал его с чудовищной ловкостью... Иего чудовищный переход из гиперпространства в реальное был не толькоблестящим и куда более мужественным, чем все остальное, что он когда-либосовершал, но и к тому же почти наверняка самым первым опытом в этой области.Нигде в своей всеобъемлющей памяти он не нашел никаких указаний на то, чтонечто подобное уже когда-то совершалось. Он гордился этим. И после всего этого он заперт здесь, интеллектуальный калека,философская тень своего прежнего "я". И приходилось только ждать и надеяться, что если кто-то придет егоискать, то этот кто-то будет настроен дружественно. Культура должнаразобраться. Мозг был уверен, что его сигнал сработал и где-нибудьперехвачен. Но идиране в этом тоже разбирались. Мозг не верил, что онипопытаются просто прорваться сюда с боем, так как и они не сочтут хорошейидеей настроить против себя Дра'Азон. Но что произойдет, если идиране найдутпуть сквозь Тихий Барьер, а Культура -- нет? Что произойдет, если весьрегион вокруг Сумрачного Пролива будет занят идиранами? Попади он в рукиидиран, ему останется только одно. Но он противился мысли о саморазрушениине только по личным причинам, он противился вообще разрушению вблизи МираШара -- по тем же соображениям, которые должны удержать идиран от попыткипрорваться сюда с боем. Но если его захватят на этой планете, это будетпоследним мгновением, когда возможно саморазрушение. Если идиране смогутзабрать его с планеты, то они сумеют найти путь помешать и егосаморазрушению. Может быть, этот побег вообще был ошибкой. Может, ему следовалопогибнуть вместе с остальным кораблем и избежать всех этих сложностей изабот. Но тогда, поняв, что оказался так близко к Планете Мертвых, онвоспринял это чуть ли не ниспосланной небом возможностью спасения. В любомслучае ему очень хотелось жить, даже если бы он был убежден, что побег --ошибка, он счел бы расточительным отбросить такой шанс. Ну, теперь ничего не изменить. Он здесь и вынужден ждать. Ждать иразмышлять. Рассматривать всевозможные решения (очень немногочисленные) ивсевозможные ситуации (весьма многочисленные). Как можно лучше прочесатьнакопитель памяти на предмет всего, что может оказаться хоть немного важным,может помочь. Например (единственная действительно интересная информациямогла быть плохой), он открыл, что идиране, вероятно, задействовали одногоиз Оборотней, который когда-то служил в штабе управляющего на Мире Шара.Конечно, этот мужчина мог уже погибнуть, быть занят выполнением другогозадания или находиться слишком далеко. Могла быть неверной информация о нем,могла ошибаться секция сбора информации Культуры... Но если нет, тогдаочевидно, что идиране пошлют этого человека, чтобы разыскать что-то, чтопрячется в туннелях Командной Системы. В мозг была встроена -- на всех уровнях -- убежденность, что нет такогопонятия, как плохие знания, разве только в очень относительном смысле. Ноему все-таки хотелось бы не иметь этого кусочка информации в своемнакопителе. Ему было бы куда приятнее ничего не знать об этом человеке, этомОборотне, который знал Мир Шара и, предположительно, работал на идиран.(Мозг поймал себя на бессмысленном желании узнать имя этого человека.) Но если есть хоть капелька везения, человек этот сюда не доберется илиКультура явится первой. Или существо Дра'Азон почует бедственное положениемозга-собрата и поможет ему... или еще что-нибудь. Мозг ждал в темноте. ...Сотни этих  планет были пустыми, сотни миллионов башен, маленькиекамеры, шкафы и ящики, и карточки, и место для цифр и букв -- это все было,только ни на одной из карт ничего не было написано... (Иногда мозгунравилось воображать, как он бродит узкими коридорами между шкафами, а егодистанционно управляемый робот парит между ящиками с карточками, полнымизаписанных воспоминаний, от комнаты к комнате, с этажа на этаж, километр закилометром, по комнатам, что погребли под собой континенты, заполнилиокеаны, сровняли с землей горы, покрыли поваленные леса и пустыни.)... Целаясистема темных планет, эти миллиарды квадратных километров пустой бумаги,представляющей будущее мозга, комнаты, которые он заполнит в своей будущейжизни. Если у него есть эта будущая жизнь.

ЧАСТЬ VII

ИГРА-КАТАСТРОФА

-- "Катастрофа" -- игра, запрещенная повсюду. Сегодня вечером в этомнеприспособленном здании у площади под куполом они соберутся: игроки КанунаРазрушения... отборнейшая группа богатых психопатов человеческой Галактики,чтобы принять участие в игре, которая относится к действительной жизни также, как "мыльная опера" к классической трагедии. Это Город Двух Гаваней Эванаут на Вавач-орбитали, той самой орбитали,которая примерно через одиннадцать стандартных часов будет распылена наатомы, потому что война между идиранами и Культурой в этой части Галактикивокруг Сверкающей Стены и Сумрачного Пролива достигла нового пика вбезоглядной защите своих принципов каждой из сторон и нового низшего уровнячеловеческого разума. Грифы-стервятники привлечены непосредственнопредстоящим разрушением, не знаменитыми мегакораблями или лазурно-голубымитехническими чудесами Кругового Моря. Нет, эти люди собрались сюда толькопотому, что орбиталь приговорена к скорому взрыву, а они считают оченьувлекательным сыграть в "катастрофу" именно в таком месте, что стоит у краяаннигиляции -- в обычную карточную игру с некоторыми утонченностями, которыеи делают ее привлекательной для душевно нездоровых. Они играли на многих мирах перед тем, как те сталкивались с кометой илиметеоритом, в кратерах вулканов перед извержением, в городах, которые должныбыть распылены атомными бомбами в ритуальных войнах, на астероидах на пути кцентру звезды, перед надвигавшимися горами льда или лавы, внутритаинственных космических кораблей чужих рас, найденных пустыми и брошеннымии выведенными на курс к черной дыре, в просторных дворцах передразграблением сбродом андроидов и повсюду в таких местах, на которых вамвовсе не хотелось бы находиться, после того как их покинули игроки. Вамможет показаться странным такой метод щекотать себе нервы, но мне кажется,что в Галактике должны быть и такие чудаки. В общем, они прибыли, эти супербогатые паразиты, на нанятых корабляхили собственных крейсерах. Сейчас они будут медленно трезветь, подвергатьсебя косметическим операциям или поддерживающей терапии -- или и тому идругому, -- чтобы сделать себя приемлемыми для того, что у этих духовносдвинутых считается нормальным обществом, после того как месяцы и месяцыпроводили в самом дорогом и невероятном разврате и извращениях, которые имбыли особенно по вкусу или просто модными в настоящий момент. Одновременноони или их прихлебатели сгребали в кучу свои эойшанские кредиты -- толькомонеты, не банкноты -- и прочесывали больницы, ночлежки и дома-холодильникив поисках новых "жизней". Появились и болельщики -- фанаты "катастроф", охотники за удачей,неудачники в предыдущих играх, отчаянно надеющиеся на новую попытку, длякоторой им нужно лишь набрать денег и "жизней" -- и свойственныйигре-катастрофе сорт человеческих отбросов: моти,  жертвы эмоциональных"радиоактивных осадков" при игре, эмоциональные маньяки, живущие только радитого, чтобы слизывать крошки экстаза и муки, падающие с губ ихгероев-игроков. Никто точно не знает, как эти различные группы узнают об игре и как имудается вовремя оказаться в нужном месте, но новость всегда доходит до тех,кто ее действительно очень хочет или должен услышать, и они словно вурдалакисобираются вместе, готовые к игре и разрушению. Первоначально "катастрофа" разыгрывалась непосредственно передкатастрофами, так как она проводилась и в таких местах, которые лишьотдаленно напоминали цивилизованную Галактику -- частью которой, верите выили нет, воображали себя игроки -- только во времена крушения закона иморали, в путанице и хаосе, которые предшествовали этим событиям. Теперьследующие за игрой взрыв сверхновой, уничтожение планеты или что-то еще тогоже порядка рассматриваются как метафизический символ смертности всех вещей,и так как "жизни", которые принимают участие в Большой Игре, исключительнодобровольцы, многие миры -- как и добрый старый, ориентированный наудовольствия Вавач -- позволяют игре состояться с официального благословениявластей. Некоторые говорят, что игра уже не та, что была раньше, что онастала даже чем-то вроде общественного события. Я же утверждаю, что этопо-прежнему игра для безумных и испорченных, богатых и безрассудных. Виграх-катастрофах до сих пор умирают люди, и не только "жизни", и не толькоигроки. Ее называют самой упаднической игрой в истории. Все, что можно сказатьв ее защиту, это то, что она вытесняет реальность из извращенного разумавыродков Галактики; и только боги знают, что им пришло бы в голову, не будьэтой игры. И если в этой игре есть что-то хорошее -- не принимая вовнимание, что она независимо от нашего желания напоминает нам о том, какимибезумными могут стать двуногие, дышащие кислородом и базирующиеся науглероде существа, -- так это то, что время от времени она исключает одногоиз игроков и на некоторое время отпугивает остальных. В наше время, котороеможно назвать временем безумия, любое уменьшение безумия может заслуживатьблагодарности. Как-нибудь позже, во время игры, я расскажу вам о ней побольше; изаудитории, если мне удастся в нее попасть. А пока говорю вам: всего хорошегои будьте осторожны! С вами говорил Сарбл-Глазастый, Эванаут-Сити, Вавач. Картина на экране у запястья мужчины, стоявшего на залитой  солнечнымсветом площади, погасла. Еще юное лицо исчезло в полумраке. Хорза снова прицепил экран терминала к манжете. Медленно мигали цифрычасов, отсчитывая время до разрушения орбитали. Сарбл-Глазастый, один из самых знаменитых свободных репортеровгуманоидной Галактики и один из самых преуспевающих в ней, попав на место,куда он мог бы и не попасть, теперь, вероятно, попытается внедриться вигровой зал -- если он уже не находился там. Передача, которую Хорза толькочто смотрел, была записана сегодня после полудня. Несомненно, Сарблпереоделся, и потому Хорза был доволен, что обеспечил себе подкупом вход дотого, как было получено сообщение этого репортера и люди из безопасностивокруг зала стали еще бдительнее. Попасть сюда и так было достаточно трудно. Хорза, выглядевший теперь как Крайклин, выдал себя за моти -- одного изтех представителей эмоциональных отбросов, которые следовали таинственной,без всяких правил дорогой больших игр вокруг безвкусного края цивилизации.Но он вынужден был обнаружить, что все, вплоть до самых дорогихзабронированных мест, уже было раскуплено днем раньше. Пять десятыхэойшанского кредита, с которых он начал этим утром, уже растаяли до трех. Ноон внес, кроме того, кое-какие деньги за две купленные кредитные карты.Конечно, эта валюта понижается в цене тем сильнее, чем ближе мгновениеразрушения. Хорза с наслаждением перевел дух и оглядел большую арену. Он поднялсякак можно выше над скамьями, наклонными проходами и платформами и оставшеесядо игры время потратил на то, чтобы осмотреться. Сквозь прозрачный купол над ареной можно было видеть звезды и светлуюполосу освещенной солнцем другой стороны орбитали. Огни приземляющихся истартующих кораблей -- больше стартующих -- тянулись линиями черезнеподвижные точки звезд. Под куполом висел табачный дым, освещенныйразноцветными вспышками маленьких фейерверков. Воздух наполнял гул множестваголосов. На другой стороне аудитории выстроился хор скалистян. Эти гуманоидыво всем, вплоть до осанки и звуков, которые они производили своими раздутымигрудными клетками и длинными шеями, казались совершенно одинаковыми.Поначалу Хорза подумал, что весь этот шум от них, но когда он оглядел арену,то увидел тусклые пурпурные круги в воздухе, где поля тумана экранировалималенькие сцены. Там танцевали, пели, устраивали стриптиз, боксировали, аиногда и просто останавливались люди, чтобы побеседовать. Вокруг  подобно большой непогоде бушевали вторичные явления игры.Десять, а то и двадцать тысяч зрителей, большей частью гуманоидов, плюс кэтому не меньше машин и роботов сидели, лежали, ходили, глазели нафокусников, жонглеров, борцов, гипнотизеров, артистов, ораторов и сотнидругих представителей развлекательного искусства, старавшихся изо всех сил.На самых больших террасах были установлены киоски. Одни ряды сидений икресел стояли над другими. Многие маленькие сцены излучали свет, дым исверкающие голограммы и солиграммы. Хорза видел, как над террасамиразвернулся трехмерный лабиринт, заполненный ходами и тупиками -- некоторыепрозрачные, другие непрозрачные, некоторые перемещающиеся, некоторые стоящиена месте. Внутри бродили призрачные фигуры. Под куполом можно было видеть раскачивающихся на трапециях взамедленном темпе животных. Хорза знал этих животных. Потом они должныначать борьбу. Мимо Хорзы прошла большая группа высоких гуманоидов в изумительныходеждах, сверкающих, как разноцветные огни ночного города. Они говорилипочти неслышными высокими голосами, от переплетения тонких золотистыхтрубок, обрамлявших их ярко-красные и темно-пурпурные лица, исходили облачкасветящегося газа, он опадал на чешуйчатые шеи и голые плечи и тянулся заними следом, постепенно тускнея в огненно-оранжевом мерцании. Хорзапосмотрел им вслед. Их плащи развевались так, будто весили не большевоздуха, через который двигались, мигая картиной нечеловеческого лица.Каждый плащ представлял часть единой гигантской движущейся картины, какбудто сверху на накидки шагавшей группы был направлен проектор. Оранжевыйгаз коснулся ноздрей Хорзы, и на секунду все в его голове поплыло. Онприказал своим иммунным железам справиться с наркотиком и продолжалоглядывать арену. Глаз бури, тихое безветренное пятно, был таким маленьким, что его былолегко просмотреть, даже если медленно и внимательно обыскивать взглядомаудиторию. Он был вовсе не в центре, а на краю эллипсоидного ровного пола,образующего самый нижний видимый уровень арены. Там под балдахином тусклыхсветильников стоял круглый стол, как раз такой, чтобы вокруг него можно былоразместить шестнадцать больших, разной формы стульев. Каждому стулусоответствовал цветной сектор на столешнице. Для каждого места в стол былавделана консоль, на которой висели в открытом состоянии пояса, ремни иверевки. На свободной площадке за каждым сиденьем стояли стулья поменьше,всего двенадцать. Низкая оградка отделяла их от больших стульев у стола, авторое ограждение отделяло двенадцать стульчиков от большого отсека за ними,где спокойно стояли зрители, главным образом моти. Все выглядело так, будто начало игры перенесли. Хорза уселся на что-то,что было или стулом, на котором сорвал злость какой-то дизайнер, илидовольно безвкусной скульптурой. Он находился почти на самом верхнем уровнеарены, и перед ним открывался прекрасный вид на большинство других террас.Поблизости никого не было. Он сунул руку под тяжелую блузу, отшелушил кусокискусственной кожи с живота, скатал в шарик и бросил в большую кадку смаленьким деревцем, стоявшую позади него. Потом проверил свои эойшанскиекредиты, переносную карту памяти, карманный терминал и легкий лучевойпистолет, спрятанный в мешке из фальшивой кожи. Уголком глаза он увиделприближавшегося к нему маленького, одетого в темное мужчину. Он некотороевремя рассматривал Хорзу метров с пяти, склонив голову, потом приблизился. -- Эй, не хочешь поставить на "жизнь"? -- Нет. Всего доброго, -- ответил Хорза. Мужчина сморщил нос и прошелнемного дальше вниз. Там он остановился и толкнул какую-то фигуру, лежавшуюу самого края террасы. Хорза увидел женщину, которая одурманенно поднялаголову и покачала ею, тряхнув грязными сосульками светлых волос. Ее лицо намгновение осветил прожектор с потолка. Она была прекрасна, но выгляделаочень усталой. Маленький мужчина еще раз что-то сказал ей, но онаотмахнулась. Низенький мужчина ушел. Полет в экс-шаттле Культуры прошел относительно спокойно; посленекоторой неразберихи Хорзе удалось добраться до навигационной системыорбитали и выяснить, где он находится по отношению к последнему известномуместоположению "Ольмедреки", он проложил туда курс, чтобы посмотреть, чтоеще осталось от мегакорабля. Набивая живот аварийным рационом Культуры,Хорза установил связь  со службой новостей и нашел запись сообщения об"Ольмедреке". Картины показывали мегакорабль, как он с небольшим креном инемного притопленным носом плыл в спокойной воде, окруженный льдами.Создавалось впечатление, что первый километр его носа погребен в гигантскомстоловом айсберге. Над исполинским корпусом, как мухи над динозавром, парилималенькие летательные машины и несколько космических паромов. Всопроводительном тексте речь шла о таинственном втором атомной взрыве наборту корабля. Кроме того, говорилось, что при появлении полицейской машинымегакорабль был уже покинут. Услышав это, Хорза немедленно изменил цель шаттла и взял курс наЭванаут. У Хорзы было три десятых эойшанских кредита. За пять десятых он продалшаттл. Безумно дешево, особенно ввиду скорого разрушения орбитали, но онспешил, а покупательница, бравшая у него шаттл, естественно, рисковала,потому что шаттл был несомненным творением Культуры, и у него так женесомненно были выбиты мозги. И вряд ли можно было усомниться, что машинакраденая. А Культура уничтожение любого сознания считала убийством. Через три часа Хорза продал паром и запасся одеждой, карточками,оружием, двумя терминалами и кое-какой информацией. Все, вплоть доинформации, было дешевым. Теперь он знал, что машина, подходящая под описание "Вихря чистоговоздуха", находилась над или скорее под орбиталью, внутри одного из бывшихвоенных кораблей Культуры по имени "Цель изобретения". Он едва поверилэтому, но о каком-либо другом корабле не могло быть и речи. По сообщениюинформационного агентства корабль этот два дня назад был доставлен в портЭванаута и там проведен ремонт его двигателей-деформаторов. Функционировалитолько его ядерные двигатели. Но Хорза не смог узнать ни его имени, ни еготочного местонахождения. Все, вместе взятое, слышалось так, будто "ВЧВ" был привлечен дляспасения оставшихся в живых из отряда Крайклина. Его, должно быть, провеличерез краевой вал орбитали на Дистанционном управлении. Не удалось Хорзе узнать и то, где сейчас оставшиеся в живых, но онполагал, что Крайклин был с ними. Больше никто не мог провести "ВЧВ" черезкраевой вал. Он надеялся найти Крайклина на игре-катастрофе. Но так илииначе, Хорза намеревался потом отыскать "ВЧВ". Он по-прежнему собиралсяотправиться на Мир Шара, а "Вихрь чистого воздуха" давал самый большой шанс.Хорза надеялся, что Йелсон была жива. Он также надеялся, что "Цельизобретения" действительно полностью демилитаризована, а космос вокругВавача свободен от кораблей Культуры. После всего случившегося он опасался,что мозги Культуры сумеют вычислить, что "ВЧВ" во время нападения на "РукуБога 137" находился в том же секторе космоса. Может быть, они даже смогутвоссоздать кое-какие связи. Хорза откинулся на сиденье -- или скульптуре -- назад, расслабился идал уйти из тела и души внутреннему узору моти. Надо начинать думать какКрайклин. Он закрыл глаза. Через несколько минут он услышал, что в нижней части зала что-топроисходит. Он вернул себя в полное сознание и огляделся. Беловолосаяженщина, лежавшая на следующей террасе, встала. Немного покачиваясь, онаспускалась на арену. Хорза тоже поднялся и быстро последовал за ней вкильватере запахов ее парфюмерии. Она не посмотрела на него, когда онпроскочил мимо нее. Ее ладони ощупывали косо сидящую тиару. Вспыхнули лампы над поделенным на секторы столом, где должна быласостояться игра. Некоторые сцены в аудитории прекратили представление илипритушили свет. Мало-помалу люди поддавались притяжению игрового стола и шлик сиденьям, креслам и стоячим местам. В ярком свете прожекторов вокруг столамедленно двигались высокие фигуры в черных робах. Они проверяли необходимыедля игры реквизиты. Это были судьи: ишлорсинами, известные тем, что являютсясамой чопорной, самой честной и неподкупной расой в Галактике, у которойнапрочь отсутствуют воображение и чувство юмора. Игры-катастрофы всегдасудили они, потому что никому другому не доверяли. Хорза остановился у стойки, чтобы запастись едой и выпивкой. Ожидая,пока его обслужат, он продолжал наблюдать за игровым столом и фигурами,собравшимися вокруг. Женщина в тяжелых одеждах с длинными белыми волосамипрошла мимо него и спустилась ниже по ступенькам. Ее тиара сидела уже почтипрямо, хотя длинное расстегнутое платье было измятым. Она зевала. Хорза расплатился карточкой за еду, снова двинулся вслед за женщиной ивышел к толпе людей и машин, постепенно собиравшейся вокруг внешнего краяигровой зоны. Женщина посмотрела на него с подозрением, когда он сноваобогнал ее полушагом-полубегом. Хорза подкупом заполучил место на одной из лучших террас. Он вытянулиз-под толстого воротника тяжелой куртки капюшон и прикрыл лоб и нос, чтобызатенить лицо. Нельзя, чтобы сейчас его увидел настоящий Крайклин. Террасавозвышалась над нижними уровнями и шла наклонно, создавая отличный вид насам стол и мостики над ним. Огороженная площадка вокруг стола тоже большейчастью была видна. Хорза опустился на мягкий диван рядом с шумной группойэкстравагантно одетых трехногих существ, которые подолгу горланили и плевалив большой горшок, стоявший в центре группы нежно покачивающихся диванов. Ишлорсинами, к собственному удовлетворению, убедились, что все впорядке и функционирует, и прошагали вниз, к огороженной на эллипсоидномполу арены площадке. Часть ламп погасла; поле пара постепенно отсекло шумыостальной аудитории. Хорза быстро огляделся. На некоторых сценах огни ещегорели, но они тоже гасли. Лишь замедленное представление животных натрапециях продолжалось высоко вверху среди звезд. Большие массивные животныераскачивались в воздухе на сверкающих полевых латах. Они кувыркались ивертелись, но пролетая друг мимо друга, вытягивали лапы и медленно и немовспарывали друг другу шкуру. Кажется, на них никто не обращал внимания.    Хорзу удивило, что женщина, которую он дважды обогнал на ступенях,опять прошла мимо него и уселась на диванчике в самой передней частитеррасы. Он никогда бы не подумал, что она настолько богата, чтобы позволитьсебе такое место. Без  всякого шума или какого-либо другого сигнала появились игрокикануна разрушения. Они поднялись на арену в сопровождении одногоишлорсинами. Хорза взглянул на свой терминал. До разрушения орбиталиоставалось ровно семь стандартных часов. Участников соревнованияприветствовали аплодисментами, криками и, во всяком случае рядом с Хорзой,воплями, хотя поля пара приглушали все звуки. Выходя из тени рампы на свет,некоторые участники благодарили толпу, другие же совершенно ее игнорировали. Некоторых игроков Хорза знал, о других слышал -- Госсел, ТенджейтДой-Суут, Уилгри и Нипорлакс. Госсел из Отряда Ближнего Боя Госсела --вероятно, самого удачливого отряда наемников вообще. Хорза услышалприближение его корабля километров за одиннадцать, когда продавал паром.Покупательница тогда застыла, и глаза ее остекленели. Конечно, она решила,что шум извещает о появлении Культуры, но Хорза не стал спрашивать, чего онабоится: преждевременного разрушения орбитали или что ее возьмут за шиворот,потому что купила "горячую" машину. Госсел был самым обыкновенным на вид мужчиной, достаточно коренастым,что выдавало его происхождение с планеты с высоким тяготением, но неказался, как большинство таких людей, наделенным какой-то пружинистой силой.Просто одетый, голова чисто выбрита. По-видимому, только игра-катастрофа,где было запрещено подобное снаряжение, заставила его снять обычныйскафандр. Тенджейт Дой-Суут был высоким, очень темным и так же просто одетым.Суут был чемпионом среди игроков. Двадцать лет назад он пришел с одной изтолько что вступивших в контакт с Культурой планет, а там он был чемпионом вазартных и шулерских играх. Еще на родной планете он удалил свое лицо иимплантировал маску из нержавеющей стали. Только глаза казались живыми:невыразительные мягкие драгоценные камни, вставленные в металлическуюскульптуру. Маска была матовой, чтобы противники не могли видеть в нейотражение его карт. Уилгри взойти на помост помогали несколько рабов, и казалось, будтоэтого голубого гиганта с Озлея в зеркальной робе вкатили вверх маленькиечеловечки, хотя кайма его робы время от времени приподнималась и показывала,что под ней передвигались и несли вперед большое тело все четыре его толстыеноги. В одной из двух рук он держал большое зеркало, в другой хлыст, наконце которого гибким кошмаром в чистую белизну вцепился ослепленныйроготур. Четыре лапы зверя были инкрустированы драгоценными металлами, пастьстянута намордником из платины, а глаза заменены изумрудами. Большая головаповорачивалась из стороны в сторону; зверь ощупывал пространство вокруг себяультразвуком. На террасе, почти прямо напротив Хорзы тридцать две наложницыУилгри отбросили в стороны покрывавшие их шлейфы, упали на колени и локти иначали молиться своему господину. Он коротко махнул им зеркалом. Буквальнокаждый оптический усилитель и каждая микрокамера, контрабандой пронесенные ваудиторию, были направлены на эту коллекцию из тридцати двух женскихсуществ, которая якобы была самым изысканным однополым гаремом в Галактике. Нипорлакс создавал нечто вроде контраста остальным. Молодой мужчина сшаркающей походкой и худой, пышно разодетой фигурой, сверкавшей в светеарены. Он сжимал матерчатую игрушку. Он мог быть вторым игроком в Галактике,но всегда раздаривал свои выигрыши, и любая средней руки ночлежка ещеподумала бы, пустить ли его. Больной, полуслепой, страдающий моче- игазонедержанием, и к тому же альбинос. В особо напряженные моменты игры егоголова теряла всякий контроль, но руки держали голокарты так, как будто этипластмассовые листки были зажаты в скале. Ему тоже помогали подниматься порампе; молодая девушка, что подвела его к стулу, расчесала волосы,поцеловала в щеку, а потом встала в свободной зоне позади него. Уилгри поднял толстую синюю руку и швырнул несколько сотых кредита втолпу за ограждением. Люди начали жадно хватать монеты. Уилгри всегдаподмешивал к мелочи несколько монет покрупнее. Несколько лет назад во времяигры на луне, приближавшейся к черной дыре, вместе с мелочью он швырнулмиллиард, и этим небрежным движением руки обеднил себя, возможно, лишь надесятую долю процента. Дряхлый бродяга по астероидам, отклоненный в качестве"жизни", потому что был с одной рукой, купил себе собственную планету. Остальные игроки представляли довольно пеструю компанию, но Хорзаникого из них не знал. Троих или четверых приветствовали криками "ура", аодного фейерверком; вероятно, они были хорошо известны. Остальные были либонеизвестны, либо нелюбимы. Крайклин поднялся на рампу последним. Хорза с улыбкой откинулся на диванчике. У предводителя Отряда ВольныхНаемников было новое лицо и крашеные волосы -- вероятно, он решил изменитьвнешность, -- но, вне всякого сомнения, это был он. Он был одет в светлый,из одного куска ткани костюм, аккуратно выбрит, а волосы выкрашены вкаштановый цвет. Возможно, кто-то другой с "ВЧВ" и не узнал бы его, но Хорзаслишком внимательно изучал этого человека, так как должен был знать, как ондержится, как ходит, как работают мышцы его лица. Поэтому Крайклин былзаметен для Оборотня, как обломок скалы в россыпи мелкого галечника. Когда все игроки расселись, внесли их "жизни" и разместилинепосредственно позади каждого игрока. Все "жизни" были людьми. Они уже выглядели полумертвыми, хотя телеснобыли совершенно невредимы. На всех по очереди наложили ремни и надели шлемы;легкие и черные, они закрывали лица до самых глаз. Большинство обвисливперед, едва на них застегнули ремни, некоторые остались сидеть прямо, ноникто не поднял глаз и не огляделся. Все постоянные игроки привели с собойполное дозволенное число "жизней". Некоторые специально выводились для этойцели, других завербовали агенты. Менее богатые игроки, не такие известные,вроде Крайклина, наняли отбросы тюрем и сумасшедших домов, да еще несколькокупленных депрессивных, которые завещали свою часть возможного выигрышакому-нибудь другому. Часто можно было уговорить стать "жизнями" членов сектыОтчаявшихся; или задаром, или за пожертвования на их дело. Но Хорза необнаружил ни одной приметной прически-башни, какие они носили, и ни одногосимвола кровавого глаза. Крайклину удалось найти только три "жизни", казалось, что долго он вигре не продержится. Беловолосая женщина в передней части террасы встала, потянулась ипобрела с выражением скуки на лице между креслами и сиденьями вверх потеррасе. Она была как раз на уровне кресла Хорзы, когда терраса позади нееразразилась шумом и суматохой. Женщина остановилась и обернулась. Хорза тожеповернулся. Даже через поле пара было слышно мужское рычание. Кажется, делодошло до драки. Двое охранников пытались помешать двум посетителям кататьсяпо полу. Толпа на террасе обступила их. Ее внимание делилось междуприготовлениями к игре-катастрофе и дракой на террасе. Наконец драчуновпоставили на ноги, но прочно держался на них только один -- молодой ещемужчина, показавшийся Хорзе знакомым, хотя и был сейчас в светлом парике,свалившемся с головы. Другой драчун -- тоже мужчина -- вытащил из одежды карточку и показалее своему противнику, который все еще продолжал рычать. Потом оба охранникав мундирах и размахивающий карточкой мужчина увели молодого человека.Мужчина с карточкой что-то вынул из-за уха арестованного, и того повели квходному туннелю. Молодая женщина с длинными белыми волосами скрестила рукии снова пошла вверх. Круглый пятачок свободного места в толпе на верхнейтеррасе снова затянулся, как просвет в облаках. Хорза смотрел вслед женщине, шедшей своей дорогой мимо далеких кресел,пока она не покинула террасу и не скрылась из виду. Он поднял голову.Дуэлирующие животные все еще прыгали и крутились. Их белая кровь, склеившаяжирный мех, казалась раскаленной. Они тихо рычали и рвали друг другадлинными передними конечностями. Но акробатическая точность движений ужепострадала, они постепенно становились вялыми и неуклюжими. Хорза перевелвзгляд на игровой стол. Там все было готово и игра вот-вот должна быланачаться. "Катастрофа" в принципе была не чем иным, как необычной карточнойигрой: частью ловкость, частью удача и частью блеф. Интересной она была непросто высокими суммами, на которые играли, и даже не тем, что игрок, когдаон проигрывал "жизнь", терял ее -- живое, дышащее человеческое существо.Интересной она была применением сложного, изменяющего сознаниедвунаправленного поля вокруг игрового стола. Игрок с картами в руках мог изменять чувства другого игрока или иногдадаже нескольких. Страх, ненависть, отчаяние, любовь, дружелюбие, сомнение,воодушевление, паранойя -- буквально любое эмоциональное состояние, накоторое способен человеческий мозг, могло проецироваться на другого игрокаили на самого себя. С достаточно большого расстояния или в полевом щитерядом игра очень походила на времяпрепровождение душевнобольных илислабоумных. Игрок мог вдруг выбросить свою лучшую карту; кто-то, у когопрактически ничего нет на руках, ставил подчас все кредиты, которые имел;люди с плачем валились на пол или вдруг впадали в непреодолимые приступысмеха; они стонали от любви к какому-нибудь игроку, который, как все знали,был их злейшим врагом, или рвали свои ремни, потому что хотели освободиться,чтобы убить лучшего друга. Или убивали самих себя. Игроки никогда не вставали со стульев (если этокому-то удавалось, ишлорсинами сбивал его тяжелым парализатором), но онимогли убить себя. Каждая игровая панель, из которой посылали соответствующиечувства излучатели, на  которой разыгрывались карты и которая показывалаигроку, сколько времени и сколько "жизней" у него еще оставалось, имеламаленькую полую кнопку, скрывающую наполненную ядом иглу, готовую вонзитьсяв нажавший эту кнопку палец. "Катастрофа" относилась к играм, в которых было неумно создавать себеслишком много врагов. Только люди с очень большой силой воли моглипротивостоять желанию самоубийства, внедренного в их мозг совместной атакойполовины игроков за столом. В конце каждого круга, когда поставленные деньги были взяты игроком,набравшим больше очков, все остальные участники игры теряли "жизнь". Если"жизней" больше не оставалось или кончались деньги, они выходили из игры. Поправилам игра заканчивалась, когда только один игрок сохранял "жизни", но напрактике она прерывалась, когда остальные участники соглашались, что еслиони собираются продолжать игру, то могут потерять в предстоящей катастрофесвои собственные жизни. Самое интересное начиналось в самом конце игры,когда миг уничтожения уже совсем близко, а раунд длится достаточно долго, внем большая ставка, и один или несколько игроков не согласны на прекращениеигры. Тогда по-настоящему умные отделялись от обезьян, и игра становилась ввысшей степени игрой нервов. Немало лучших игроков гибло, пытаясь превзойтидруг друга в отваге и упрямстве в таких обстоятельствах. С точки зрения зрителя, особым аттракционом игры-катастрофы было то,что чем ближе он находился к излучателю эмоций определенного игрока, тембольше он получал от тех эмоций, которые ощущали игроки. И за те несколькостолетий с тех пор, как "катастрофа" развилась в одну из таких замкнутых, нопопулярных игр, возникла целая субкультура людей, жадных до таких чувств изтретьих рук: моти. Были и другие группы, игравшие в "катастрофу". Просто игроки канунаразрушения были самыми знаменитыми и богатыми. Моти могли получать своиэмоциональные уколы во многих других местах по всей Галактике, но только приБольшой Игре, только на краю аннигиляции, только с самыми лучшими игроками(плюс несколько безнадежных) они переживали самые интенсивные эмоции. Водного из таких несчастных и воплотился Хорза, когда обнаружил, что входнойбилет стоит вдвое больше того, что он заработал на шаттле. Подкупитьпривратника оказалось намного дешевле. Настоящие моти сидели прямо за ограждением, отделявшим их от "жизней".Шестнадцать плотно сгрудившихся групп потеющих, нервно переглядывающихсялюдей -- как и игроки, это были главным образом мужчины -- толкались идавились, только чтобы пробраться как можно ближе к столу, к игрокам. Пока главный ишлорсинами раздавал карты, Хорза рассматривал их. Мотиподпрыгивали вверх, пытаясь рассмотреть, что происходит. Вдоль огражденияпатрулировали люди из службы безопасности в экранирующих эмоциональныеизлучения шлемах, похлопывали себя дубинками по бедрам и бдительно несводили с них глаз. -- ...Сарбл Глазастый... -- сказал кто-то рядом с Хорзой, и онповернулся на голос. Бледный, как мертвец, мужчина, лежавший на диване слеваи позади Хорзы, разговаривал с другим мужчиной и показывал на террасу вверх,где несколько минут назад была суматоха. Хорза услышал слова "Сарбл" и"схвачен" еще несколько раз в других местах вокруг себя, пока эта новостьраспространялась по залу. Он повернул голову, чтобы посмотреть на игру.Игроки проверили свои карты; состязание началось. Хорза пожалел, чторепортера схватили, но это могло означать, что люди из службы безопасностинемного расслабятся и увеличатся шансы, что у него не спросят входногобилета. Хорза сидел в добрых пятидесяти метрах от ближайшей к нему участницыигры, женщины, имя которой он слышал, но уже забыл. В ходе первого круга вего сознание проникали лишь слабые версии того, что она ощущала и что еезаставляли ощущать. И все равно эти ощущения ему не понравились, и он спомощью маленького пульта на подлокотнике кресла включил отражающее поле. Онмог бы также отключить поле игрока, позади которого случайным образомоказался, и заменить его эмоциями какого-либо другого игрока за столом.Прием был бы далеко не таким интенсивным, как тот, который ощущали моти и"жизни", но он дал бы ему вполне достаточное представление о том, чтопроисходило с игроками. Большинство других зрителей вокруг него использовалипульты на креслах именно таким образом, и в попытках определить ситуациюпереключались с одного игрока на другого.  Попозже Хорза намеревалсясконцентрироваться на излучаемых чувствах Крайклина, но сейчас он собиралсянемного привыкнуть и уловить общий настрой игры. Крайклин своевременно пасовал в первой игре, чтобы не потерять "жизни".При небольшом запасе "жизней" это была самая умная тактика, если ему непришли очень уж хорошие карты. Хорза расслабленно откинулся назад ивнимательно следил за мужчиной, который не использовал свой передатчикэмоций. Крайклин облизывал губы и вытирал лоб. В следующем круге Хорзасобирался послушать, что он проделывает, только чтобы посмотреть, каковоприходится игроку. Круг закончился. Выиграл Уилгри. Он помахал рукой и поблагодарил толпуза приветственные крики. Несколько моти были уже без сил. На другом концеэллипсоида в своей клетке рычал роготур. Пять игроков потеряли "жизни"; пятьчеловек, безнадежно отчаявшихся под действием эмоционального поля, вдругобвисли на своих стульях. Шлемы послали сквозь их черепа удар тока,достаточно сильный, чтобы парализовать сидящих рядом и заставить вздрогнутьближайших моти и игрока, которому принадлежала каждая "жизнь". Ишлорсинами расстегнули ремни на сиденьях уже мертвых людей и их унесливниз, к входной рампе. Остальные "жизни" понемногу приходили в себя, носидели так же вяло, как и раньше. Ишлорсинами утверждали, что они убедились,что каждая предложившая себя "жизнь" настоящая и что средство, которое ониим дали, лишь не дает им впасть в истерику. Но ходил слух, что экранировкуишлорсинами можно обойти, и некоторые люди уже устраняли своих врагов, спомощью гипноза или наркотиков заставляя их объявить себя "добровольцами"для игры. Начался второй круг. Хорза включил монитор своего кресла, чтобысопереживать эмоциям Крайклина. Беловолосая женщина вернулась назад поцентральному проходу и села на свое место перед Хорзой, впереди террасы,закутавшись, как будто устала. Хорза слишком мало знал о "катастрофе" как карточной игре, чтобыуверенно следить за тем, как она идет, с помощью чтения различных эмоций,окружавших стол, или анализа каждого законченного кона. Первый кон был ужепроанализирован орущими трехногими рядом с Хорзой, когда на экранеуправления ареной зажглись карты, розданные участникам игры в первом круге.Но он подключился к чувствам Крайклина только для того, чтобы узнать этичувства. Капитан "Вихря чистого воздуха" обстреливался с разных направлений.Некоторые эмоции противоречили друг другу, из чего Хорза заключил, чтовсеобщей атаки против Крайклина не было; он подвергался лишь рассеянномуизлучению остальных. Там был довольно сильный напор любить Уилгри -- такойпривлекательный голубой цвет... с этими смешными четырьмя ножками он же немог представлять настоящей угрозы. Действительно, немного клоун, несмотря навсе его деньги... А вот женщина, что сидит справа от Крайклина, --обнаженная до талии, без грудей, на голой спине ножны церемониальногомеча... с ней надо держать ухо востро... Вообще-то смешно... Ничего на самомделе важного; все шутка, жизнь, игра... Одна карта так похожа на другую,если подумать... Собственно, я даже могу швырнуть свои карты в воздух... Ужеприближалась его очередь заходить... Если бы не эта плоскогрудая неряха...Ну, парень, у него же была карта, и он побил бы ее... Хорза снова отключился. Он не был уверен, действительно ли слышалсобственные мысли Крайклина об этой женщине или кто-то пытался заставитьКрайклина так о ней думать. Позже, в одном из кругов, когда женщина сбросила карты, Хорза еще разпрослушал мысли Крайклина. (Хорза коротко взглянул на беловолосую женщину,лежавшую на диванчике чуть дальше внизу. Очевидно, она тоже следила заигрой, но одна ее нога свисала через край диванчика и покачивалась, будтомысли ее были очень далеко.) Крайклин чувствовал себя хорошо. Неряха рядом сним не играла, и он был уверен, что подействовали карты, которыми он зашел,но было там еще какое-то внутреннее ликование... Он здесь, играет с лучшимиигроками Галактики... с игроками. Он. Он (внезапная мысль блокировала имя,которое он хотел подумать)... и держится он совсем неплохо... Более того,он... Действительно, у него чертовски хорошие карты... Наконец все пошлотак, как должно быть... Он кое-что выиграет... Слишком много до этого... Ну,теперь все позади... Сосредоточься на картах! (вдруг) Сконцентрируйся на"сейчас" и "здесь"! Да, карты... Давай-ка, посмотрим... А этого жирногосинего нахала я сейчас козырем... Хорза снова отключился. Он вспотел. Хорза понятия не имел, какой была обратная связь с мозгамиигроков. Он думал, на них излучаются только эмоции. Ему бы и во сне неприснилось, что он сможет побывать внутри мозга Крайклина. И все-таки этобыло только намеком на то, что в полную силу ощущали моти, сам Крайклин и"жизни" за его спиной. Настоящая обратная связь, лишь едва сдерживаемая утой самой границы, за которой становилась эмоциональным эквивалентомгромкого рева, созданного для разрушения. Теперь Оборотень понялпритягательную силу игры и причину, почему во время нее люди сходили с ума. Как бы мало ни понравился ему этот опыт, Хорза ощутил прилив уважения кчеловеку, которого хотел устранить и занять его место, а вероятнее всего, иубить. У Крайклина было какое-то преимущество, так как мысли и ощущения,которые на него излучались, по крайней мере частично исходили из егособственной головы, в противовес чему "жизни" и моти вынуждены быливыдерживать экстремально сильные удары чувств, которые целиком и полностьюизлучались другими. И все же требовались весьма сильный характер или оченьсуровые тренировки, чтобы выдержать то, с чем явно справлялся Крайклин.Хорза опять подключился и подумал: Как это выдерживают моти? И: Будьосторожен, может быть, они тоже когда-то начинали так же. Два круга спустя Крайклин проиграл. И Нипорлакс, этот полуслепойальбинос, был побит, а Суут загреб выигрыш. Его стальное лицо заблестело всвете, отбрасываемом лежащими перед ним эойшанскими кредитами. Крайклинобмяк на стуле, и Хорза видел, как ему было смертельно плохо. Какая-топокорная, почти благодарная агония прокатилась по его телу, когда умерла егопервая "жизнь", и даже Хорза почувствовал ее. Они с Крайклином разомвздрогнули. Хорза отключился и посмотрел на часы. С тех пор как он обманомпроскользнул мимо охранников у ворот арены, прошло меньше часа. У него былочто перекусить на низеньком столике рядом с диваном, но он оставил все,встал и поднялся по террасе к следующему проходу, где ждали закусочные ибары. Люди из безопасности проверяли билеты. Хорза увидел, как они двигалисьпо террасе от одного к другому. Он повернулся лицом вперед, но глаза егобегали из стороны в сторону, наблюдая за ними. Двигавшаяся в его направленииконтролерша как раз склонилась над старой на вид женщиной. Зрительницалежала на надувной кровати,  от ее голых тонких ног струились запахикосметики, а сама она с широкой улыбкой на лице следила за игрой. Прошлонекоторое время, прежде чем она заметила сотрудницу. Хорза зашагал чутьбыстрее, чтобы пройти мимо женщины, пока она не выпрямилась. Старая дама показала свои документы и снова быстро повернулась к игре.Контролер вытянула руку перед Хорзой. -- Могу я посмотреть ваш билет, сэр? Хорза остановился и посмотрел в лицо молодой, коренастой женщине.Взгляд его скользнул назад, к диванчику, на котором он только что сидел. -- Мне очень жаль, но я, кажется, оставил его там, внизу. Я черезсекунду вернусь; можно, я покажу его вам потом? Я немного спешу. -- Онперенес свой вес с ноги на ногу и чуть согнулся в талии. -- Последний кругбыл таким напряженным, мне не хотелось уходить. Перед игрой выпил немноголишнего, никак не научусь. Порядок? Он поднял ладони, немного смущенно потупил взгляд и сделал вид, чтособирается похлопать ее по плечу. Потом снова начал переминаться с ноги наногу. Контролер посмотрела вниз, туда, где Хорза будто бы оставил свойбилет. -- Только на минутку, сэр. Я посмотрю ваш билет позже. Вам не следовалоуходить и оставлять его. Никогда так больше не делайте. -- Конечно! Спасибо вам! -- Хорза засмеялся и быстро зашагал прочь покольцевому проходу, а потом к туалету, только на всякий случай, если вдругза ним наблюдают. Там он вымыл лицо и руки, послушал пение пьяной женщины вгулком помещении где-то по соседству, потом покинул туалет через второйвыход и побрел вокруг арены в другой сектор, где взял поесть и выпить. Потомза взятку снова раздобыл место на террасе, на этот раз более дорогой, чемпервая, так как она находилась рядом с той, где сидели наложницы Уилгри.Сзади них и по бокам была установлена мягкая стена из черного блестящегоматериала, чтобы оградить их от взглядов соседей, но запахи их тел мощнымиволнами овевали террасу, на которой сидел Хорза. Гаремные женщины еще дорождения с помощью генных манипуляций получали не только захватывающую длямножества гуманоидных мужчин привлекательность, но и повышенное выделениеферомонов, повышающих половую возбудимость. Хорза еще не понял, чтопроизошло, как у него появилась эрекция и он снова вспотел. Большинствомужчин и женщин вокруг него находились в состоянии явного сексуальноговозбуждения, и те, что не были захвачены игрой, были заняты эротикой, еслине половыми актами. Хорза снова заставил поработать свои иммунные железы ичопорно прошагал к переднему краю террасы. Там было пять пустых диванчиков;двое мужчин и три женщины, совокупляясь, катались по полу прямо перед ними,у самого ограждения. Голова одной из женщин, вся в жемчужинах  пота,ненадолго вынырнула из переплетения извивающихся тел, посмотрела на Хорзу ипрохрипела: -- Не мучай себя, и если желаешь... Глаза ее закатились, оназастонала и исчезла. Хорза помотал головой, выругался и совсем покинултеррасу. Его попытка получить деньги назад была встречена сочувственнымсмешком. В конце концов Хорза уселся на табуретке перед комбинацией бара итотализатора. Он заказал чашечку наркотика и сделал небольшую ставку напобеду Крайклина в следующем круге, пока его тело отходило от воздействия,вызванного искусственно измененными потовыми железами наложниц. Пульс идыхание постепенно успокоились. Пот прекратил сбегать со лба. Он пригубилчашку, вдохнул пары и увидел, как Крайклин проиграл сначала один, а потом идругой круг, хотя в первом спасовал достаточно рано, чтобы не потерять"жизнь". И все равно у него теперь осталась только одна. Игроку в"катастрофе" разрешалось ставить и свою собственную жизнь, если у него заспиной уже не оставалось "жизней", но такое происходило редко, и в играх,где самые лучшие игроки встречались с подающими надежды, ишлорсинами обычнобыли склонны запрещать это. Капитан "Вихря чистого воздуха" не рисковал. Он всякий раз пасовал дотого, как потерять "жизнь". Очевидно, он ждал карту, которая была бы почтинебитой, прежде чем решиться на ставку, которая станет в этой игрепоследней. Хорза ел. Хорза пил. Хорза нюхал. Иногда он старался поглядыватьна террасу, где сидел сначала, но из-за прожекторов ничего не могразглядеть. Время от времени он глядел на сражающихся животных на трапециях.Те уже выдохлись от тяжелых ран. От недавней гармоничной хореографии ихдвижений ничего не осталось, они просто висели на одной конечности и сяростной решимостью ударяли когтями другой, когда случайно оказывалисьдостаточно близко друг к другу. Редким снегом падали капли белой крови иоставались лежать на невидимом силовом поле в двадцати метрах под ними. "Жизни" все умирали и умирали. Игра продолжалась. Время тянулось илинеслось, для кого как. Цены напитков и продуктов медленно росли по меретого, как приближался миг разрушения. Сквозь все еще прозрачный купол старойарены время от времени были видны огни стартующих кораблей. Двое спорщиков убара затеяли драку. Хорза встал и ушел, пока не вмешались сотрудникибезопасности. Он пересчитал деньги. Оставалось только две десятых эойшанского кредитаплюс немного денег на переводных кредитных карточках, пользоваться которымистановилось все труднее, так как принимающие их компьютеры постепенноотключались от финансовой сети орбитали. Он привалился к барьеру у края кольцевого прохода. Игра за столом внизупродолжалась. Вел Уилгри; Суут шел следом за ним. Они оба потеряли равноеколичество "жизней", но у голубого гиганта было больше денег. Двое изподающих надежды покинули игру; один после того, как безуспешно пыталсяуговорить старшего ишлорсинами разрешить ему поставить собственную жизнь.Крайклин еще играл, но по увеличенному изображению его лица, которое Хорзамимоходом увидел на экране наркобара, было видно, что путь его былтернистым. Хорза поигрывал десятой эойшанского кредита и страстно желал, чтобыигра закончилась или по крайней мере Крайклин выбыл из нее. Монетка прилиплак ладони, и он опустил на нее взгляд. Казалось, он смотрит в тонкую,бесконечно длинную трубу, освещенную откуда-то далеко-далеко снизу. Если ееподнести к глазу и закрыть второй, может закружиться голова. Эойшане были расой банкиров, и кредиты являлись их величайшимизобретением. Они были настолько хороши в качестве единой валюты, что былипризнаны везде и каждый давал право владельцу  обменять монеты накакой-нибудь стабильный элемент определенного веса, кусок территории насвободной орбитали или компьютер с установленным быстродействием илиемкостью. Эойшане гарантировали обмен и всегда выполняли свой долг, и хотякурс иногда колебался довольно сильно -- как это происходило во время войнымежду идиранами и Культурой, -- реальная и теоретическая стоимость валютыоставалась в общем и целом достаточно определенной, чтобы представлятьнадежное торговое покрытие в неспокойные времена, а вовсе не мечтуспекулянта. Ходил слух -- как всегда, достаточно противоречивый, чтобыверить в него без оговорок, -- что наибольший запас этих монет в Галактикеимела Культура, как раз то самое общество на цивилизованной сцене, котороенаиболее воинственно выступало за отмену денег. Хорза не очень в это верил.Он считал, что это слух из тех, которые распространяет о себе сама Культура. Он сунул деньги во внутренний карман куртки, когда увидел, что Крайклинпридвинул несколько монет к уже высокой стопке в центре игрового стола.Теперь Оборотень смотрел в оба. Он прошел по кольцевому проходу к ближайшемубару обмена денег, получил восемь сотых за свою последнюю десятую(чудовищные комиссионные  даже по меркам Вавача) и использовал частьразменных денег, чтобы купить вход на террасу с множеством незанятых мест.Там он подключился к мыслям Крайклина. Кто ты? Вопрос прыгнул к нему, ворвался в него. Это было как головокружение, как грандиозное помутнение сознания,чудовищно усиленный эквивалент чувства дезориентации, охватывающего иногда,когда направишь взгляд на простой периодической узор, который передает мозгуневерную информацию о расстоянии, а находящийся в неположенном месте фокуспритягивает взгляд; мускулы против нервов, реальность против ощущений. УХорзы не кружилась голова, но казалось, что он, несмотря на отчаянноесопротивление, куда-то погружается. Кто ты? (Кто я?) Кто ты? Пенг, пенг,  пенг: звук заградительного огня, звук захлопывающихсядверей, захвата и заключения в тюрьму, взрыва и Разрушения, всего разом. Ничего, только маленькая неудача. Незначительная ошибка. Так уж вышло.Игра-катастрофа и классный импрессионист... неудачная комбинация. Два безвредных реактива, которые, если их смешать... Обратная связь, рев, будтоболь и что-то еще, что крушит и ломает... Душа между зеркалами. Она тонет в отражениях самой себя (что-тосломалось), падает сквозь них. Бледнеющая часть его -- часть, которая неспала? Да? Нет? -- визжала из глубокой, темной пропасти, в которую он падал:Оборотень... Оборотень... Оборо... (и-и-и)... ...Шум стихал, замирал до шепота, становился стоном уставшего ветра вмертвых голых деревьях на зимнем солнцевороте, на зимнем солнцестоянии душиу какого-то спокойного, твердого места. Он знал... (Начни еще раз сначала!) Кто-то знал, что в большом зале в городе... на обреченном небесном телена стуле сидел человек, занятый... игрой (игрой, которая убивала). Этотчеловек все еще был там, живой, дышащий... Но его глаза не видели, его ушине слышали. У него осталось лишь единственное чувство: вот это чувство,здесь, внутри. Шепот: Кто я? Маленький несчастный случай (жизнь -- последовательность несчастий, эволюция зависит от их смеси, всякий прогресс -- функция недоразумения)... Он (и забыл, кто этот "он", просто принял безымянное выражение, пока это уравнение решается само собой)... он  -- человек на стуле в зале нанебесном теле, падающий в самого себя, куда-то внутрь... кого-то другого.Дубля, копии, кого-то, кто притворяется им. ...В этой теории что-то неверно... (Начни еще раз сначала!) Нужно привести мысли в порядок. Нужны указания, реперные точки для сравнения, что-нибудь, за что я мог бы ухватиться. Воспоминание о быстро делящейся, как при цейтрафферной съемке, клетке,самом первом начале независимой жизни, хотя все еще пока зависимой.Удерживай эту картину! Слова (имена): мне нужны слова. Еще нет, но... что-то о выворачивающемся наизнанку, о каком-то месте... Что я ищу? Душу. Чью? (Молчание.) Чью? (Молчание.) Чью? (Молчание.) (...Еще раз начни сначала...) Послушай! Это шок. Тебя поразил шок. Тяжело. Это только форма шока, и ты снова оправишься от него. Ты человек, который играет (как мы все это делаем)... Но все еще что-то неправильно, чего-то не хватает и оно должно быть добавлено. Думай о той жизненно важной ошибке, думай об этой делящейся клетке, которая такая же и не такая, о месте, которое выворачивается наизнанку, куче клеток, которая выворачивается наизнанку, которая похожа на расщепленный мозг (не спящий, подвижный). Прислушайся к тому, кто пытается с тобой поговорить... (Молчание.) (Оно приходит из той пропасти ночи, он голый в пустынном месте,стонущий ледяной ветер -- его единственное одеяло, он один в морозной тьмепод небом из холодного обсидиана.) Кто когда-либо пытался поговорить со мной? Когда это я прислушивался? Когда это я был чем-то другим, нежели просто самим собой, когда это меня интересовало хоть что-нибудь, кроме самого себя? Индивидуум -- плод ошибки. А потому имеет силу только процесс... Кто же это говорит вместо него? Завывает лишенный всякого значения ветер, отнимая у него тепло, отбираянадежду, распределяя тепло его изнуренного тела по черному небу, задуваясоленое пламя его жизни, промораживая до костей, опустошая и изнуряя. Ончувствует, что снова падает, и знает, что на этот раз глубже, туда, гдетишина и холод абсолютны и не зовет ни один голос, даже его собственный. (Завывание, будто ветер.) Кому это так от меня досталось, что он пожелал бы поговорить со мной? (Молчание.) Кому это так от меня... (Молчание.) Кому?.. (Шепот.) Послушай: "Джинмоти с..." ...Бозлена Два. Два. Кто-то когда-то говорил. Он был Оборотнем, он был ошибкой,несовершенной копией. Он играл в другую игру, не в эту (но он все еще намеревался отнятьжизнь). Он наблюдал, ощущал, что чувствовал другой, но чувствовал больше. Хорза. Крайклин. Теперь он знал это. Игра была... игрой-катастрофой. А место... мир, гдеобруч первоначальной идеи был вывернут наизнанку... орбиталь: Вавач. Мозг наМире Шара. Ксоралундра. Бальведа. И (и когда он отыскал свою ненависть, онвбил ее в стену пропасти, как крюк для веревки) Культура! Разрыв в клеточной оболочке, вытекающая вода, освобождающий свет. Онведет к возрождению. Тяжесть и холод, и яркий-яркий свет... ...Дерьмо. Негодяй! Все пропало из-за бездны сомнения в себе самом...Волна ярости и отчаяния пробежала над ним, и что-то умерло. Хорза сорвал легкие наушники. Он лежал на диване и дрожал, горящие отжгучей боли глаза уставились в прожектор на потолке зала и на сражавшихсязверей, сейчас полумертво висящих на трапециях. Он заставил себя закрытьглаза, потом снова распахнул, вырываясь из темноты. Бездна сомнения в нем самом. Крайклин был побежден картами, которыезаставили целеустремленного игрока поставить под вопрос собственнуюидентичность. Хорза успел, прежде чем сорвать наушники, ухватить из мыслейКрайклина впечатление, что командир наемников вовсе не был охвачен ужасом, алишь дезориентирован. Но атака достаточно сбила его с толку, чтобы онпроиграл круг, а больше его противникам ничего и не надо было. Крайклинвышел из игры. Куда худшее действие это оказало на него, Хорзу. Он пытался бытьКрайклином, зная, что не был им. Это целая история. Он был уверен, что укаждого Оборотня возникла бы та же самая проблема... Дрожь прошла. Он уселся прямо и сбросил с дивана ноги. Надо идти.Крайклин сейчас уйдет, значит, и ему надо уходить тоже. Соберись! Внизу, за игровым столом выиграла безгрудая женщина и сгребла свойвыигрыш. Крайклин злобно посмотрел на нее. Его ремни были развязаны. По путис арены он подошел к обмякшему, еще теплому трупу своей последней "жизни",которую подняли со стула. Он пнул труп. Из толпы донеслись испуганные крики. Хорза встал, повернулся и уткнулся в жесткое, неподатливое тело. -- Могу я теперь посмотреть ваш билет, сэр? -- спросила женщина,которую он недавно обманул. Хорза нервно улыбнулся и почувствовал, что до сих пор немного дрожит,что глаза у него красные, а лицо заливает пот. Женщина пристально и безвсякого выражения смотрела на него. Несколько человек на террасе повернулиськ ним. -- Я... мне очень жаль... -- медленно проговорил Оборотень и похлопалсебя по карманам. Женщина схватила его за левый локоть. -- Может, вам лучше... -- Послушайте! -- Хорза наклонился к ней поближе. -- Я... у меня егонет. -- Он хотел достать из кармана кредит. Колено сотрудницы взлетеловверх; одновременно она завернула его левую руку за спину. Это былопроделано профессионально, и Хорзе пришлось подпрыгнуть вверх, чтобысмягчить удар коленом. Он расслабился, вывернул левое плечо и рухнул, но нераньше, чем его свободная рука царапнула щеку женщины (и это, как стало ясноему в падении, было инстинктивной реакцией, а не осознанным действием.Почему-то эта мысль его развеселила). Сотрудница схватила другую руку Хорзы и зажала обе его кисти за спинойперчаткой-удавкой. Она вытерла кровь со щеки. Хорза стоял на коленях и стонал так, как стонал бы человек с вывихнутойили сломанной рукой. -- Все в порядке;  небольшая проблема с билетом. Пожалуйста, неотвлекайтесь, -- сказала сотрудница. Потом она подняла руку, иперчатка-удавка потянула вверх и Хорзу. Он притворно закричал от боли, апотом его потащили по ступеням к проходу. -- Семь три, семь три, мужчина,код зеленый, дорожка восемь по часовой стрелке, -- сообщила женщина вмикрофон на обшлаге. На дорожке Хорза заметил, что она слабеет. До сих пор больше никто избезопасности не появился. Шаги женщины позади сбились с ритма и замедлились.Он услышал хрип. Двое пьяных, привалившихся к автоматическому бару, сусмешкой посмотрели на нее; один из них даже повернулся на стуле. -- Семь... тр... -- начала было сотрудница, но тут колени ееподломились. Хорза упал вместе с ней. Мускулы женщины обмякли, ноперчатка-удавка по-прежнему держала. Хорза вправил плечо, повернул и дернул.Рвущиеся нити поля перчатки, разрываясь, оставили на запястьях следы.Сотрудница лежала с закрытыми глазами и слабо дышала. Хорза надеялся, чтооцарапал ее не смертельным ногтем, но у него не было времени подождать ипроверить, так ли это. Скоро ее начнут разыскивать, а он не мог себепозволить дать Крайклину такой выигрыш во времени. Вернется ли капитан сразуна корабль, как предполагал Хорза, или будет продолжать наблюдать за игрой-- в любом случае Хорзе хотелось быть рядом с ним. Его капюшон при падении откинулся назад. Он снова его накинул, потомподхватил женщину, подтащил ее к бару, где сидели пьяные, посадил натабурет, скрестил руки на стойке и положил на них голову. Пьяный, наблюдавший за случившимся, ухмыльнулся Оборотню. Хорзапопытался улыбнуться в ответ. -- Присмотрите за ней, -- сказал он. На полу рядом с табуретом лежалопальто второго пьяного. Владелец его был слишком занят заказом новой порциивыпивки и ничего вокруг не замечал. Хорза поднял пальто и накинул его наплечи женщины, чтобы прикрыть форму. -- Чтобы не замерзла, -- сказал онпервому пьяному. Тот кивнул. Хорза спокойно пошел прочь. Второй пьяный, до этого не замечавшийженщину, получил свою выпивку из прорези перед собой, повернулся к товарищуи хотел что-то сказать, но обнаружил полулежащую на стойке женщину, толкнулее и сказал: -- Эй, тебе понравилось мое пальто? Не желаешь чего-нибудь выпить? Прежде чем покинуть зал, Хорза посмотрел вверх. Животным уже несражаться никогда. Под мерцающим ободом дневной стороны Вавача, высоко ввоздухе в большой молочно-белой мелкой луже крови лежал один зверь. Егомогучее четырехлапое тело образовывало "X" над событиями арены, темный мех итяжелая голова были изрезаны и в белых пятнах. Другое существо болталось натрапеции, теряя капли белой крови и медленно вращаясь. Оно висело на сжатойкогтистой лапе и было таким же мертвым, как и его упавший противник. Хорза поломал голову, но название этих странных животных никак невспоминалось. Он тряхнул головой и заспешил прочь. Он отыскал ареал игроков. Перед двойной дверью расположенного глубокопод ареной коридора стоял ишлорсинами. Вокруг стояло и сидело небольшоесборище людей и машин. Некоторые задавали молчаливому ишлорсинами вопросы;большинство же беседовали друг с другом. Хорза глубоко вздохнул и началпрокладывать локтями путь через толпу, размахивая теперь уже бесполезнойкредитной карточкой и повторяя: -- Безопасность, дорогу, дорогу, освободить дорогу! Безопасность! Люди протестовали, но отодвигались в сторону. Хорза остановился передвысокорослым ишлорсинами. С узкого жесткого лица сверху на него смотрелистальные глаза. -- Вы! -- Хорза прищелкнул пальцами. -- Куда ушел этот игрок? В светломкостюме и с каштановыми волосами. -- Высокий гуманоид молчал. -- Ну говоритеже! -- напирал Хорза. -- Я гнался за этим шулером через пол-Галактики и нехочу сейчас снова упустить его! Ишлорсинами рывком головы указал в направлении коридора, ведущего кглавному входу арены. -- Он только что ушел. -- Голос гуманоида звучал так, будто друг одруга терли два куска стекла. Хорза вздрогнул, но быстро кивнул, сновапротолкался через толпу и помчался вверх по коридору. В вестибюле зрелищного комплекса он наткнулся на еще большую толпу.Охрана, роботы службы безопасности на колесах, личные телохранители,водители наземных машин, пилоты космических кораблей, городские полицейские.Люди с отчаянием на лицах размахивали переводными кредитными карточками,другие записывали имена тех, кто заказывал места на автобусах и машинах навоздушной подушке. Некоторые просто стояли, глазея на происходящее, илиожидали заказанные такси. Одни рассеянно бродили, в разорванных ирастрепанных одеждах, другие были сама улыбка и предупредительность,прижимали к себе объемные сумки и мешки, многих сопровождали личныетелохранители. Толпа колыхалась в шумном деятельном зале, ведущем отсобственно аудитории к площади под звездами и светлой полосой другой стороныорбитали. Хорза натянул капюшон еще ниже на лицо и протолкался сквозь заслон изсотрудников безопасности. Хотя игра и обратный отсчет времени до разрушенияблизились к завершению, их интерес, казалось, все еще был направлен на то,чтобы удерживать людей снаружи. Поэтому Хорзе не препятствовали. Он смотрелповерх беспокойной массы голов, накидок, шлемов, одеяний и убранств испрашивал себя, как в такой толпе поймать или хотя бы найти Крайклина.Клинообразное формирование четвероногих в военной форме, несущее в центрекакое-то высокопоставленное лицо, оттолкнуло его в сторону. Прежде чем Хорзауспел восстановить равновесие, по его ноге прокатилась мягкая пневматическаяшина мобильного бара, расхваливающего свои товары. -- Не желаете наркотического коктейля, сэр? -- спросила машина. -- Отстань! -- посоветовал ей Хорза и побежал вслед за клиномчетвероногих, двигавшихся к выходу. -- Минутку, сэр; вам крепкий, средний или... Хорза догнал четвероногих и в их кильватере без труда добрался додверей. Снаружи было удивительно холодно, и дыхание Хорзы вырывалось туманом.Он быстро огляделся, пытаясь обнаружить Крайклина. Толпа на улице была едвали менее плотной и грубой, чем внутри. Люди торговали с лотков, продавалибилеты на транспорт, топтались вокруг, бегали взад и вперед, клянчили учужаков деньги, шарились по чужим карманам, обыскивали взглядами небо илиширокое пространство между зданиями. Постоянный яркий поток машин с грохотомспускался с неба или со свистом поднимался с бульвара. Они останавливались,забирали людей и снова уносились прочь. Хорза просто не мог ничего разглядеть. Он заметил трехметрового гигантав мешковатом костюме. Тот с пустым выражением на широком бледном лице держалв руке большое ружье. Из-под шлема выпирали лохмы ярко-рыжих волос. -- Можно вас нанять? -- спросил Хорза и изобразил что-то вродеплавательных взмахов, чтобы пробраться сквозь скопление людей, следящих забоем насекомых. Широкое лицо серьезно кивнуло, и высокий мужчина встал встойку. -- Можно, -- прогремел его низкий голос. -- Вот одна сотая. -- Хорза быстро сунул монету в перчатку мужчины, гдеона казалась совсем незаметной. -- Позвольте мне взобраться на ваши плечи.Мне нужно кое-кого разыскать. -- Порядок, -- согласился мужчина после целой секунды раздумий. Онмедленно опустился на колени, опираясь на ружье, уперев его прикладом вземлю. Хорза обвил ногами плечи гиганта. Без всякого требования мужчинаподнялся, и Хорза оказался высоко над головами людей. Натянув капюшон курткипоглубже на лицо, он обыскивал толпу в поисках фигуры в светлом костюме,хотя понимал, что Крайклин мог переодеться после игры или уже уйти. Ототчаяния в животе Хорзы начались, нервные судороги. Он пытался внушить себе,что совсем не важно, если он сейчас потеряет Крайклина, он может добраться впорт и на системный корабль, взявший на борт "Вихрь чистого воздуха", и водиночку. Но его внутренности никак не хотели успокаиваться. Будто атмосфераигры, атмосфера близкой гибели орбитали, город, арена в ее последние часыизменили химию его тела. С определенной концентрацией ему бы удалосьрасслабиться, но сейчас он не мог себе этого позволить. Он должен разыскатьКрайклина. Он оглядел пестрое сборище индивидуумов, ожидающих в огороженномучастке транспорт. Потом ему вспомнилась мысль Крайклина, что он потратилкучу денег, и он направил взгляд на остаток толпы. И увидел его. Капитан "Вихря чистого воздуха", частично прикрыв костюмсерым пальто, стоял, сложив на груди руки и расставив ноги, в тридцатиметрах в очереди ожидавших автобусы и такси. Хорза наклонился вперед изаглянул своему носильщику в лицо. -- Спасибо. Можете ссадить меня. -- Я не могу дать сдачу, -- прогудел мужчина и наклонился. По телуХорзы прошла вибрация. -- Все в порядке. Оставьте ее себе! -- Хорза соскочил с плеч гиганта и,огибая людей, помчался к тому месту, где видел Крайклина. Он укрепил терминал на левой манжете; время минус два с половиной часа.Хорза протискивался и проталкивался, просил пропустить и извинялся,продираясь сквозь толпу. Дорогой он видел, как многие люди поглядывали начасы, терминалы и экраны, много раз слышал синтетические голоски, пищащиевремя, и голоса нервно повторяющих их людей. Там была очередь. Удивительно порядочная, подумал Хорза. Потом онзаметил, что она под присмотром тех же самых сотрудников безопасности,которые несли службу и внутри арены. Крайклин уже продвинулся к самомуначалу очереди, но автобус был почти полон. За ним ждали наземные машины имашины на воздушной подушке. Сотрудник с экраном-блокнотом что-то сказалКрайклину, и капитан указал на одну из них. Хорза оценил очередь. Несколько сот человек. Если он встанет сзади, топотеряет Крайклина. Он быстро огляделся. Есть ли какая-нибудь возможностьпоследовать за ним? Кто-то грубо толкнул его сзади, и Хорза повернулся на шум голосовэлегантно одетых людей. Женщина в маске и в облегающем серебряном платьенесвязно кричала на маленького, смущенно опустившего глаза мужчину сдлинными волосами, на котором не было ничего, кроме перевитого петлямитемно-зеленого шнура. Люди оборачивались. Хорза удостоверился, что во времятолчка у него ничего не украли, потом снова начал высматривать какой-нибудьтранспорт или зазывалу такси. На бреющем полете шумно пронесся самолет и сбросил проспекты. Они былинаписаны на незнакомом Хорзе языке. -- ...Сарбл, -- сказал мужчина с прозрачной кожей своему спутнику,когда они вырвались из толпы и проходили мимо Хорзы. Мужчина пытался на ходупосмотреть на маленький экран терминала. Хорза успел бросить взгляд на то,что заставило его задуматься. Он установил свой терминал на соответствующийканал. Это была та самая сцена, которую несколько часов назад он видел в залесобственными глазами. Тогда сказали, что Сарбл-Глазастый был схваченсотрудниками безопасности. Нахмурившись, Хорза поднес укрепленный на манжетеэкран поближе к глазам. Это было то же место, это была та же сцена, почти точно под тем жеуглом и с того же расстояния, откуда ее наблюдал и он. Он скорчил экранугримасу и попытался представить, откуда была заснята картина, которую сейчастранслируют. Сцена закончилась; последовали моментальные снимки различныхсуществ с эксцентричной внешностью, развлекающихся в аудитории, покаигра-катастрофа продолжалась где-то на заднем плане. ...Если бы я встал и чуть-чуть сдвинулся в сторону... -- подумал Хорза. Это была женщина! Та самая женщина с белыми волосами, которую он видел в самом начале,когда она на самом верху арены поправляла свою тиару. Она была на еготеррасе, сидела рядом с его диваном, когда случился этот скандал наверху.Это она была Сарблом-Глазастым. Вероятно, тиара была камерой, а молодойчеловек на верхней террасе должен был отвлечь службу безопасности. Хорза выключил экран, улыбнулся, потом тряхнул головой, как бы удаляяиз центра внимания это маленькое бесполезное открытие. Сейчас важно одно --найти транспорт. Он прокладывал путь мимо людей в группах, рядах, очередях, высматриваясвободную машину, открытую дверь, глаз зазывалы. Там была очередь, в которойстоял Крайклин. Командир "ВЧВ" придвинулся к открытой двери красной машиныи, очевидно, спорил с ее водителем и двумя стоящими за ним в очередимужчинами. На душе у Хорзы было отвратительно. Он обливался потом, хотелрастолкать всех вокруг, всех этих людей, толкущихся вокруг него, убрать сдороги, расшвырять. Он обернулся. Ему надо решиться на попытку раздобытьместо за взятку в очереди впереди Крайклина. Хорза был еще в пяти метрах оточереди, когда Крайклин и двое других мужчин перестали спорить, сели в таксии поехали. Хорза повернул голову и посмотрел вслед с щемящим чувством вжелудке. И тут перед его глазами снова возникла беловолосая женщина. На нейбыло синее пальто с капюшоном, но капюшон откинулся назад, когда онавыбралась из толпы у края дороги, где высокий мужчина обнял ее за плечи имахнул в направлении площади. Она снова набросила капюшон. Хорза сунул руку в карман и сжал оружие. Потом подошел к парочке -- и вэто мгновение из темноты с шипением вынырнула стройная, матово-черная машинана воздушной подушке и остановилась рядом с ними. Хорза бросился вперед.Боковая дверца машины взлетела вверх, и женщина, что была Сарблом-Глазастым,наклонилась, чтобы сесть. Хорза хлопнул ее по плечу. Она быстро повернулась к нему. Высокиймужчина сделал движение, но Хорза косо приподнял руку в кармане, чтобы сталозаметно оружие. Мужчина остановился и неуверенно посмотрел вниз. Женщиназастыла с одной ногой на пороге машины. -- Мне кажется, вы едете в моем направлении, -- быстро объяснил Хорза.-- Я в курсе того, что было у вас на голове. Все, что я хочу -- чтобы выдовезли меня до порта. Больше ничего. Только не делайте глупостей! -- Онкивнул головой на сотрудников безопасности в начале главной очереди. Женщина посмотрела на высокого мужчину, потом на Хорзу и медленноотступила назад. -- О'кей. После вас. -- Нет, сначала вы. -- Хорза шевельнул рукой в кармане. Женщинаулыбнулась, пожала плечами и вошла в машину, сопровождаемая высоким мужчинойи Хорзой. -- А это кто? -- спросила водитель, лысая женщина с злыми глазами. -- Гость, -- ответила Сарбл. -- Поехали! Машина приподнялась. -- Прямо, -- сказал Хорза. -- И как можно быстрее. Я ищу красную машинуна колесах. -- Он вынул из кармана пистолет и повернулся к Сарбл и высокомумужчине. Машина набрала скорость. -- Говорил же я тебе, что транслировать рано, -- хрипло прошипелвысокий мужчина. Сарбл пожала плечами. Хорза улыбался, время от временибросая взгляды из окна на движение вокруг в поисках красной машины, нопостоянно уголком глаза наблюдая за ними. -- Не повезло, -- сказала Сарбл. -- Я снова на улице столкнулась с этиммужчиной. -- Значит, вы действительно Сарбл? -- повернулся к женщине Хорза. Онане ответила и даже не взглянула на него. -- Послушайте, -- сказал Хорзе мужчина, -- мы доставим вас в порт, еслиэто то место, куда поехала ваша красная машина, но оставьте глупые мысли.Если придется, мы будем бороться. Я не боюсь умереть. -- Он говорилодновременно и испуганно, и зло; его желтовато-белое лицо напоминало лицоребенка, готового расплакаться. -- Вы меня убедили, -- улыбнулся Хорза. -- А теперь не поможете ли мневысматривать красную машину? Три колеса, четыре двери, водитель и трипассажира сзади. Обознаться невозможно. Мужчина закусил губу. Хорза стволом пистолета дал ему знак смотретьвперед.     -- Она? -- спросила лысая женщина-водитель. Хорза посмотрел на машину,которую она имела в виду. Кажется, она самая. -- Да, давайте за ней, но не слишком близко. Машина на воздушной подушке чуть снизила скорость. Они въехали в портовый район. Далеко позади светились краны и мосты,обе стороны дороги усеивали припаркованные наземные машины, машины навоздушной подушке и даже легкие паромы. Красный автомобиль двигался прямоперед ними и следовал за двумя измученными подъемом на невысокую рампуавтобусами на воздушной подушке. Мотор машины, в которой сидел Хорза, приподъеме тоже натужно завыл. Красная машина свернула с главной дороги и поехала по длинной кривой.По обеим сторонам дороги заблестела вода. -- Так вы действительно Сарбл? -- снова осведомился Хорза у беловолосойженщины, все еще избегавшей смотреть на него. -- А до этого, снаружи передзалом -- тоже были вы? Или нет? Или Сарбл на самом деле несколько личностей? Люди в машине не ответили. Хорза только улыбался, внимательноразглядывая женщину, и едва заметно кивал. Воцарилось молчание, и только пелветер. Красная машина свернула с дороги и поехала по огороженному отрезкурядом с мостовыми кранами и освещенными громадами каких-то машин, а потоммежду темными зданиями складов. У небольшой парковочной площадки машинаснизила скорость. -- Оставайтесь сзади! -- приказал Хорза. Лысая женщина поехаламедленнее. У парковочной площадки красный автомобиль свернул подчетырехугольную клетку опор крана. Потом он остановился перед ярко освещенным зданием. Узор из огней,бежавших по верхнему краю здания, образовывал на нескольких языках надпись:"СУБ-БАЗА ПРИЛИВ 54". -- Хорошо. Стойте, -- сказал Хорза. Автомобиль на воздушной подушкеопустился на днище. -- Спасибо! -- Хорза вышел, не сводя глаз с мужчины ибеловолосой женщины. -- Вам повезло, что вы не делали глупостей, -- зло сказал мужчина исердито тряхнул головой. Глаза его сверкнули. -- Я знаю, -- заверил его Хорза. -- До свидания. -- Он подмигнулбеловолосой женщине, она обернулась и сделала пальцем жест. Хорзапредположил, что он был непристойным. Машина поднялась вверх, рванулась вперед, прошла по кривой и двинуласьназад по той же дороге. Хорза посмотрел на вход в шахту; три человека,вышедших из красной машины, выделялись на фоне света изнутри. Они могли егоувидеть, если бы обернулись. Хорза не знал, сделают ли они это, но  изосторожности отступил в тень крана. Двое людей у входной шахты вошли в здание и исчезли. Третий, которыймог быть Крайклином, пошел дальше вдоль берега пристани. Хорза сунул пистолет в карман и заспешил под другой кран в том женаправлении. С воды донесся рев, какой производил автомобиль на воздушной подушкеСарбла при отъезде, но намного сильнее и басовитее. Прилегающий к морю край дока заполнили свет и брызги, когда изпросторов черного океана примчалась большая машина на воздушной подушке, впринципе похожая на ту, которую недавно реквизировал Хорза, но толькобольше. Освещенное звездами, дугой дневной стороны орбитали и огнями самойлодки, в воздух с молочным мерцанием поднялось облако брызг. Большая машинас воющими двигателями тяжеловесно двинулась вдоль стен дока. Снаружи на мореХорза разглядел еще два облака брызг, освещенных изнутри сверкающими огнями.На передней машине, медленно приближающейся к доку, вспыхнул фейерверк.Хорза различил длинный ряд окон. Кажется, за ними танцевали люди. Взглядвернулся туда, куда направилась его добыча. Мужчина поднимался по ступенькампешеходного мостика, пересекавшего причал на большой высоте. Прячась, заопорами кранов и перепрыгивая через толстые тросы, Хорза осторожно побежалвслед. На темных поверхностях кранов отражались огни лодки на воздушнойподушке; от бетонных стен гулко отдавался визг дюз и ходовых пропеллеров. Словно желая подчеркнуть, какой неуклюжей была эта сцена внизу, надними пронеслась маленькая машина -- темная и почти бесшумная, не считаяшипения воздуха, -- вспыхнула на фоне обода дневной стороны и исчезла втемном небе. Хорза одарил ее коротким взглядом, потом опять впился глазами вфигуру на маленьком мостике. Ее освещали сверкающие огни лодки, медленнопробирающейся под ним сквозь узкий док. Вторая лодка маневрировала перед доком, чтобы двинуться вслед запервой. Хорза подошел к ступеням, ведущим на узкий висячий мостик. Мужчина всером пальто и с походкой Крайклина дошел уже примерно до середины. Хорза несмог рассмотреть, как выглядела территория на другой стороне дока, но считалвесьма вероятным, что добыча может уйти, если он позволит ей добраться тудараньше. Вероятно, мужчина -- Крайклин, если это был он -- на это ирассчитывал; Хорза предполагал, что тот знает о преследовании. Он двинулсяпо мосту. Мост слегка покачивался. Шум и огни большой лодки были почти подним. Воздух заполнял запах соленой воды, поднимающийся из мелководья дока.Мужчина не оглядывался на Хорзу, но он должен был чувствовать его шаги,которые вместе с его собственными шагами раскачивали мостик. Фигура покинула мостик на другой стороне. Хорза потерял ее из виду ипобежал, держа перед собой оружие. Лодка внизу подняла тучи брызг, окатившиеего. На борту играла громкая музыка, ее было слышно даже сквозь рев моторов.Хорза скользящими шагами приблизился к краю мостика и быстро помчался повинтовой лестнице вниз, к краю воды в доке. Из тьмы под лестницей что-то вылетело и с грохотом ударило его в лицо,потом по спине и в затылок. Он упал на твердое и затуманенно спросил себя,что произошло; над ним тем временем тянулись огни, в ушах шумел воздух игде-то гремела музыка. Прямо в глаза ударил яркий свет. С его лица откинуликапюшон. Он услышал хрип, хрип человека, который откинул капюшон, только чтобыувидеть глядящее навстречу его собственное лицо. (Кто ты?) Если он был тем,кем был, тогда этот человек был сейчас уязвим, в секундном шоке (Кто я?)...У Хорзы хватило сил, чтобы сильно ударить ногой вверх, одновременновыбросить вперед руку и ухватить край ткани. Его голень попала в поясницу.Мужчина перелетел через плечи Хорзы к краю дока. Потом Хорза почувствовал,как его схватили за плечи, и когда мужчина, державший его, упал на бокпозади него, его перетащило... Через край дока. Мужчина приземлился у самого края и свалился с него,потянув за собой Хорзу. Они падали. Хорза заметил огни, потом тень, пальто или костюм мужчины, краешеккоторого он все еще держал, руку, лежащую на его плече. Они падали: Какаяглубина дока? Шум ветра. Прислушайся к реву... Хорза дважды ударил, попал сначала по воде, потом, в жесткомстолкновении жидкости и тел, во что-то твердое. Было холодно, шея болела. Непредставляя, в какой стороне верх, оглушенный ударом по голове, онбеспорядочно замахал руками. Его что-то тащило. Он ударил снова, попал вочто-то мягкое, перевернулся на ноги и оказался стоящим в воде глубиной чутьбольше метра. Он начал пробиваться вперед. Сумасшедший дом -- свет, грохот ибрызги повсюду, и кто-то висит на нем. Хорза снова заколотил вокруг себя. Тучи брызг на мгновение опали, и вдвух шагах справа он увидел стену причала, а прямо перед собой кормугигантской лодки. Она была в пяти-шести метрах от него и медленно двигаласьназад. Сильный ураган пахнущего маслом и гарью воздуха сбил его с ног иснова швырнул в воду. Над ним сомкнулись брызги. Рука отпустилась, и Хорзаушел под воду. Он вынырнул наверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как его противникбежит сквозь брызги, вслед за медленно идущей по доку лодкой. Хорзапопробовал броситься вдогонку, но  было слишком глубоко. Ему приходилосьперебирать ногами, как в замедленном кино, и так наклонять свое туловище,чтобы оно все время тянуло его вперед. Вихляя из стороны в сторону, он бежалза человеком в сером пальто, подгребая для скорости ладонями, как веслами.Голова болталась, спина, лицо и шея ужасно болели, но он по-прежнемуоставался охотником. Мужчина перед ним, кажется, был готов скорее бежать,чем бороться. Трескучий выхлоп двигавшейся лодки пробил новую дыру в брызгах вокругних и открыл звезду в трех метрах над грушевидным днищем над поверхностьюводы. Сначала бегущий перед ним человек, а потом и сам Хорза были отброшеныназад ударом горячего, удушливого дыма. Становилось мельче. Хорза заметил,что уже может выбрасывать из воды ноги и двигаться быстрее. Над ним сновапронеслись шум и брызги, на мгновение скрыв добычу. Потом обзор прояснился,и он увидел, как большая лодка вышла на сухую бетонную поверхность. С двухсторон вверх поднимались стены дока. Мужчина перед ним свернул к короткойплощадке, выводившей из мелкой, по щиколотку, воды на бетон, споткнулся иедва не упал. Потом он устало побежал за лодкой, которая теперь быстродвигалась по ровной поверхности дока. Хорза наконец с плеском  вырвался из воды и начал преследованиеистекающего водой серого пальто. Мужчина поскользнулся, упал и покатился. Когда он уже собрался встать,Хорза налетел на него, и оба опрокинулись. Хорза ударил мужчину в лицо, накоторое не попадал падающий сзади свет, но промахнулся. Мужчина пнул его ипопытался опять бежать, но Хорза бросился ему под ноги. Мокрое пальтохлестнуло его по голове. Встав на четвереньки, Хорза перевернул противникана спину. Это действительно был Крайклин. Хорза размахнулся для удара.Бледное, выбритое лицо под ним исказилось от ужаса. Из-за спины Хорзы,откуда доносился сильный шум, упал яркий свет... Крайклин закричал, глядя нена человека, который носил его собственное лицо, а мимо него, за его спину.Хорза обернулся. Прямо на них неслась черная, вздымающая брызги масса; высоко вверхугорели огни. Взвыла сирена, потом нос лодки оказался над ним, ударил,распластал, уничтожая барабанные перепонки грохотом и давлением... и давил,давил, давил... Хорза услышал сдавленный хрип; он был прижат к грудиКрайклина, и их словно гигантским пальцем растирало о бетон. Вторая лодка на воздушной подушке; вторая в том ряду, что он видел. С резкой болью, пронзившей от головы до пят, будто какой-то гигантпытался смести его с земли большой и жесткой метлой, тяжесть над нимприподнялась. На ее место заступила полная темнота, шум, будтопредназначенный расколоть череп, и бешеное, турбулентное, распластывающеедавление воздуха. Они были под днищем большой машины. Она висела прямо над ними, медленнодвигалась вперед или -- было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть --стояла над бетонной поверхностью, возможно, намереваясь опуститься ираздавить их. Удар в ухо, как часть водоворота этой хлещущей боли, швырнул Хорзубоком во тьму. Он прокатился по шершавому бетону, повернулся, как сумел, налоктях, уперся одной ногой, а второй ударил туда, откуда пришел удар. Ипочувствовал, как под его ногой что-то вмялось. Хорза встал на ноги, горбясь от мысли о бешено вращающихся лопастяхпропеллера над собой. Вихри и водовороты горячего, наполненного маслянойпылью воздуха раскачивали его, как танцующую в бурном море маленькуюлодочку. Казалось, будто он марионетка в руках пьяного. Вытянув руки испотыкаясь, он двинулся вперед и наткнулся на Крайклина. От столкновения ониопять едва не упали на землю. Хорза что было сил ударил в то место, где, поего мнению, должна была находиться голова Крайклина. Кулак ударил в кость,но он не знал, куда именно, и на тот случай, если вернется ответный удар илипинок, отпрянул назад. В ушах шумело, голову сдавливало, будто в тисках. Ончувствовал, как глаза вибрируют в глазницах; казалось, он вот-вот оглохнет,но тут почувствовал удар в грудь и в горло, перехвативший дыхание изаставивший его захрипеть. Вокруг можно было разглядеть слабые признакиграницы света, будто они находились под центром лодки. Хорза увидел что-то,просто смутное темное пятно на этой границе, бросился к нему и ударил ногойснизу вверх. Он опять попал, и темное пятно на границе света исчезло. Вокруг него дул ураганный ветер. Он прокатился по бетону и ударился олежащего на земле Крайклина. Голова Хорзы получила еще один удар, но оноказался слабым и почти не причинил боли. Оборотень нащупал руками головуКрайклина, поднял ее, ударил раз и еще раз о бетон. Крайклин сопротивлялся,его руки колотили по груди и плечам Хорзы, но  это ему не помогло. Светлаяобласть по ту сторону нечеткой фигуры на земле все увеличивалась,приближалась. Еще раз ударив Крайклина головой о бетон, Хорза бросилсяплашмя на землю. Задний край днища проскреб над ним; его ребра заболели, ана череп будто кто-то взгромоздился. Потом все исчезло, и они оказались насвободе. Большая машина унеслась прочь, разбрасывая последние брызги. Втораябыла в пятидесяти метрах сзади, в доке, и приближалась к ним. Крайклин совершенно неподвижно лежал в двух метрах от Хорзы. Хорза подполз к нему, заглянул в глаза; они еще немного двигались. -- Я Хорза! Хорза! -- закричал он, не слыша собственного голоса. Лицо, которое было вовсе не его лицом, исказилось от разочарования, иэто было последнее, что должен был увидеть Крайклин. Хорза ухватил головулежащего, резким рывком повернул ее и сломал шею -- точно так же, каккогда-то Заллину. Ему как раз хватило времени оттащить труп к краю дока, чтобы убраться сдороги третьей и последней лодки. Поднятое днище пронеслось в двух метрах оттого места, где он полулежал-полусидел, хрипящий, потный, привалившисьспиной к холодному мокрому бетону, с открытым ртом и колотящимся сердцем. Хорза снял с Крайклина пальто и светлый костюм, выбрался из своейрваной куртки и окровавленных штанов и натянул одежду Крайклина. Он стянул справого мизинца Крайклина кольцо, потом потянул за кожу внутреннейповерхности своего правого запястья. Без труда отделился слой кожи отзапястья до кончиков пальцев. Хорза вытер мокрой одеждой обмякшую бледнуюправую ладонь Крайклина, наложил на нее кожу и крепко прижал. Потом сноваосторожно отделил ее, натянул на свою руку и повторил операцию с левойрукой. Было холодно, и казалось, что эта работа стоила ему большого труда ивремени. Наконец -- три большие лодки на воздушной подушке уже остановилисьполукилометром ниже них в порту и выгружали пассажиров -- Хорза приплелся квделанной в бетонную стену дока лестнице с металлическими перекладинами и надрожащих руках и ногах полез вверх. Некоторое время он полежал, потом встал, поднялся по винтовой лестницена маленький пешеходный мостик, пересек его, спустился на другой стороне ивошел в круглое здание. Хорошо одетые возбужденные люди, только чтоприбывшие на лодках на воздушной подушке и все еще под впечатлением веселойпрогулки, притихли, увидев его у двери в капсулу лифта, который должен былдоставить их в ареал космопорта в полукилометре под ногами. Хорза неособенно хорошо слышал, но он видел их испуганные взгляды, чувствовалсмущение, которое вызывал у них своим разбитым, окровавленным лицом иизорванной мокрой одеждой. Наконец пришел лифт. Люди устремились в него, и Хорза, спотыкаясь идержась за стену, направился за ними. Кто-то взял его под руку и поддержал;он благодарно кивнул. Они что-то говорили, но слова казались ему далекимгромыханием; он попробовал улыбнуться и кивнуть. Лифт пошел вниз. Нижняя сторона встретила их картиной звездного неба, и Хорза не сразусообразил, что это усеянная огнями верхняя сторона космического корабля. Онникогда еще не видел такого громадного, даже не слышал о таких. Должно быть,это тот самый демилитаризованный корабль Культуры, "Цель изобретения". Егоне волновало, как он назывался; главное, попасть на борт и найти там "ВЧВ". Лифт остановился в прозрачной трубе над сферическим приемным залом,висевшим в вакууме сотней метров ниже базиса орбитали. От этой сферы по всемнаправлениям к входным мостикам и открытым и закрытым докам собственно портавели переходы и трубчатые туннели. Двери герметичных доков, где кораблимогли ремонтироваться при атмосферном давлении, все были открыты. Открытыедоки, где корабли просто причаливали и были необходимы воздушные шлюзы,стояли пустыми. Все это заменял, вися прямо под сферой, как и она самависела прямо под портом, системный экс-корабль Культуры "Цель изобретения".Его широкая и плоская верхняя сторона простиралась на километры по всемнаправлениям и почти полностью перекрывала вид на космос и звезды. Там, гдебыли установлены связи с подводящими трубами и туннелями порта, вместо звездсверкали огни корабля. Хорза оценил размеры гигантского корабля, и на него накатила дурнота.Он никогда еще не видел системного корабля, не говоря уже о том, чтобыбывать на нем. Он знал о них, знал, какой цели они служили, но только сейчаспонял, какое достижение они собой представляли. Вот этот теоретически былнедолго частью Культуры. Он был демилитаризован; большую часть егооборудования и мозга или мозгов, которые в нормальных условиях приводили егов действие, разграбили. Но даже просто вид его впечатлял. Системные корабли были закапсулированными мирами. Они были куда больше,чем просто очень большими кораблями; они были жилищем, университетами,фабриками, музеями, библиотеками, даже мобильными выставочными центрами. Онипредставляли Культуру -- они были Культурой. Почти все, что могло бытьсовершено где-либо в Культуре, было возможно совершить и в системномкорабле. Они могли производить все, что производилось в Культуре, онисодержали все знания, что накопила Культура, они   производилиспециализированное оборудование любого вообразимого типа на любойвообразимый случай; могли конструировать и непрерывно изготавливать меньшиекорабли, раньше контактные корабли, а теперь военные. Их экипажи исчислялиськак минимум миллионами. Они заселяли дочерние корабли излишками своегонаселения. Независимые, автаркические, продуктивные и -- по крайней мере вмирное время -- постоянно обменивающиеся информацией, они были посланцамиКультуры, ее наиболее отчетливо заметными гражданами и ее технологической иинтеллектуальной ценностью. Не было необходимости путешествовать иззахолустных районов Галактики к далекой родной планете Культуры, чтобыподивиться высочайшему уровню нагоняющего страх могущества Культуры.Системный корабль мог доставить все это прямо к порогу дома... Хорза шел вслед за хорошо одетой толпой сквозь колышущееся оживлениеприемного зала. Там было несколько человек в форме, но они никого незадерживали. Хорза шел как во сне, будто был лишь пассажиром в своемсобственном теле, а пьяный кукловод, дергавший его за ниточки, началтрезветь и повел к двери другого лифта. Хорза потряс головой, пытаясьпрояснить мысли, но от этого только стало больно. Слух медленно возвращался. Он рассмотрел свои ладони, отделил с них печатную кожу и потер ее обобшлага костюма, пока она не скаталась и не упала на пол коридора. Покинув второй лифт, он оказался в звездном корабле. Люди рассеялись пошироким пастельным коридорам с высокими потолками. Хорза посмотрел сначала водном, потом в другом направлении. Капсула лифта с шипением снова ушлавверх, к приемной сфере. К нему подлетел маленький робот, размером и формойнапоминавший стандартную заспинную упаковку скафандра, и Хорза сердитооглядел его, не уверенный, является он прибором Культуры или нет. -- Извините, у вас затруднения? -- спросила машина. Ее голос былжестким, но не недружелюбным. Хорза едва смог разобрать слова.  -- Я не знаю дороги, -- ответил он слишком громко. -- Дороги, --повторил он так тихо, что едва разобрал сам. Хорза заметил, что стоит,слегка покачиваясь, и чувствовал, как в сапоги натекает вода, а с промокшегопальто капает на мягкую, адсорбирующую поверхность под ногами. -- Куда вы желаете? -- осведомился робот. -- К кораблю по имени... -- в усталом отчаянии Хорза закрыл глаза. Онне осмелился выговорить настоящее название. -- ..."Нищий обманщик". Робот целую секунду молчал, потом ответил: -- Мне жаль, но такого на борту нет. Возможно, он в ареале порта, не на"Цели". -- Это старый хронийский десантно-штурмовой транспортник, -- усталообъяснил Хорза и огляделся в поисках места, где можно было бы присесть. Внескольких метрах от себя он обнаружил вделанные в стену сиденья инаправился к ним. Робот двинулся следом, и когда Хорза сел, немногоснизился, чтобы снова оказаться на уровне глаз. -- Около ста метров длиной,-- продолжал Оборотень, которого немного беспокоило, не даст ли он тем самымподсмотреть свои карты. -- Он должен был ремонтироваться на одной из верфейВавача... неполадки в двигателях-деформаторах. -- А, мне кажется, есть корабль, который вы ищете. Он находится прямопод нами. В моих записях нет названия, но похоже, что это тот самый корабль.Вы доберетесь один или мне проводить вас? -- Не знаю, сумею ли, -- честно ответил Хорза. -- Подождите-ка секунду. -- Робот секунду или две неподвижно повисел ввоздухе перед Хорзой, потом сказал: -- Следуйте за мной! Как раз в тойстороне палубой ниже переходная труба. -- Он отлетел немного назад и указалнаправление, куда они должны были двинуться, выпустив при этом из своегокорпуса чуть туманное поле. Хорза поднялся и пошел за ним. Они спустились вниз по маленькой антигравитационной шахте, потомпересекли большую открытую область, где были сложены машины на колесах ивоздушных подушках, которыми пользовались на орбитали; всего несколькоэкземпляров, объявил робот, для потомков. "Цель", по его словам, уже имеетна борту мегакорабль, который покоится в одной из двух Больших Грузовых Бухтдалеко внизу, у днища корабля. Хорза не знал, верить ли машине. В нижней части ангара они попали в другой коридор, а из него вошли вцилиндр диаметром около трех метров и длиной около шести; дверь цилиндразадвинулась, он лег на бок и мгновенно всосался в темный туннель.Внутренность цилиндра была мягко освещена. Робот объяснил, что окнаспециально сделаны непрозрачными, так как поездка в капсуле сквозь системныйкорабль для непривычного пассажира представляла бы слишком большую нервнуюнагрузку, как из-за скорости, так и из-за внезапных изменений направления,которые видит глаз, но не чувствует тело. Хорза устало опустился на один изскладных стульев в центре капсулы, но поездка длилась всего лишь несколькосекунд. -- Вот мы и на месте. Малая Грузовая Бухта 27492, если вам еще разнужно обозначение. Внутренний уровень S-10, направо. До свидания. Дверь капсулы откатилась вниз. Хорза кивнул роботу и вышел в коридор сровными прозрачными стенами. Дверь капсулы закрылась, и машина исчезла. Унего появилось беглое ощущение, что она просвистела мимо него, но всепроизошло так быстро, что он вполне мог ошибиться. Ведь он видел все ещеразмыто. Хорза посмотрел направо. Сквозь стены коридора был виден только пустойвоздух. Километры воздуха. Высоко вверху была своего рода крыша с намеком наоблака. Несколько маленьких машин ездили вокруг. На одном уровне с ним, нотак далеко, что их закрывала дымка, лежали ангары, бухты, доки -- все равно,как их ни назови. Они заполняли квадратные километры поля зрения Хорзы, и отгигантских размеров этого пространства у него закружилась голова. Мозгреагировал замедленно. Он щурился и тряс головой, но картина не исчезала.Машины двигались, огни зажигались и гасли, облачный слой под его ногамизатуманивал вид вниз еще сильнее, а потом что-то пронеслось по коридору, гдеон стоял: корабль, не меньше трехсот метров в длину. Далеко-далеко онсвернул налево, грациозно накренился в воздухе и исчез в далеком яркоосвещенном большом коридоре, кажется, пересекающем под прямым углом тот, вкотором стоял и глазел Хорза. В той стороне, откуда появился корабль,поднималась стена, на которой он сначала не обнаружил никакого разрыва. Но,протерев глаза, Хорза увидел, что стена покрыта правильной сетью яркихкрапинок: тысячи и тысячи окон, огней и балконов. Над ее поверхностьюпорхали маленькие машины, а внутри труб сверкали точки капсул, носившихсявдоль и поперек, вверх и вниз. На большее Хорзе не хватило сил. Слева он заметил ровную площадку,ведущую под трубу, в которой двигалась капсула. Спотыкаясь, он направился кней, в уютную тесноту двухсотметровой Малой Грузовой Бухты. Больше всего Хорзе хотелось заплакать. Точно в центре бухты на трехногах стоял старый корабль. Вокруг валялись несколько блоков и деталейоборудования. Не было видно ни души, только машины. "ВЧВ" выглядел старым ипотрепанным, но целым и невредимым. Кажется, ремонт либо уже был закончен,либо еще не начинался. Лифт главного трюма опущен и стоит на гладкой палубебухты. Хорза подошел поближе и обнаружил легкую лесенку, ведущую в яркоосвещенный трюм "ВЧВ". Будто собираясь немного отдохнуть, на его запястьесело маленькое насекомое. Он шлепнул ладонью, но оно уже улетело. Как ужаснонеряшлива Культура, подумал он рассеянно, раз допускает насекомых на бортсвоего сверкающего чистотой корабля! Ну да, "Цель", по крайней мереофициально, уже не была кораблем Культуры. Он устало поднялся по лестнице,путаясь в мокром пальто и сопровождаемый чавканьем воды в сапогах. Грузовой трюм пах знакомо, хотя без парома казался непривычнопросторным. В нем никого не было. Хорза поднялся по лестнице, ведущей вжилой отсек, прошел по коридору к столовой, спрашивая себя, кто жив, а ктопогиб, и какие произошли изменения, если они были. Прошло только три дня, ноему казалось, будто он отсутствовал годы. Когда он был в нескольких шагах откаюты Йелсон, дверь быстро поднялась. Показалась светлая голова Йелсон. На ее лице нарисовалось выражениеудивления, даже радости: -- Хор... -- сказала она, запнулась, посмотрела, хмуря лоб, встряхнулаголовой, что-то пробормотала и снова скрылась в каюте. Хорза остановился. И долго стоял, обрадованный, что она жива, и понимая, что неправильношел -- не как Крайклин. Шаги звучали как его собственные. Йелсон набросилалегкую одежду, выглянула снова, встала перед ним, уперев руки в бедра, исмотрела на мужчину, которого считала Крайклином. Ее худое, жесткое лицоказалось немного обеспокоенным и одновременно настороженным. Хорза спряталруку, на которой не хватало пальца, за спину. -- Что, черт побери, с тобой случилось? -- спросила Йелсон. -- Угодил в драку. На что это еще может быть похоже? -- Голос получилсякаким надо. Они стояли и смотрели друг на друга. -- Если тебе нужна помощь... -- начала было она, но Хорза помоталголовой. -- Я уже оклемался. Йелсон с полуулыбкой кивнула и осмотрела его сверху донизу. -- Ну ладно. -- Она показала пальцем через плечо в направлениистоловой. -- Твоя новая наемница только что притащила на борт свои вещи. Онаждет тебя в столовой, хотя, если ты покажешься ей в таком виде, уже не будетсчитать свое вступление в отряд такой блестящей идеей. Хорза кивнул. Йелсон пожала плечами, повернулась и пошла вверх покоридору, через столовую на мостик. Хорза последовал за ней. -- Наш славный капитан, -- сказала она мимоходом кому-то за столом.Хорза приостановился перед кабиной Крайклина, потом прошел дальше и сунулголову в дверь столовой. У дальнего края большого стола, скрестив перед собой руки, сиделаженщина. Экран на стене был включен, как будто она смотрела на него. Онпоказывал мегакорабль, который единым куском поднимался из воды, плотноокруженный со всех сторон и снизу маленькими тягачами-подъемниками. Втягачах можно было узнать устаревшие машины Культуры. Но женщина отвернуласьот экрана и посмотрела навстречу Хорзе, заглядывающему через приоткрытуюдверь. Она была стройной, высокой и светловолосой и казалась в хорошей форме,а ее черные глаза с озабоченным удивлением начали реагировать на разбитуюморду в дверях. На ней был легкий скафандр, шлем которого лежал рядом настоле. Вокруг коротких рыжих волос был повязан кожаный платок. -- О, капитан Крайклин, -- сказала она, убрала со стула ноги инаклонилась вперед. Теперь ее лицо выражало ужас и сожаление. -- Чтослучилось? Хорза хотел заговорить, но горло мгновенно пересохло. Он не могповерить в то, что увидел. Его губы двигались беззвучно, и он облизнул ихсухим языком. Женщина хотела было встать из-за стола, но он поднял руку,давая ей знак сидеть на месте. Она медленно опустилась снова, а ему удалосьвыдавить: -- Все в порядке. Увидимся позже. Оставайся... пока... тут. Потом он оттолкнулся от двери и на нетвердых ногах двинулся по коридорук каюте Крайклина. Кольцо подошло к двери, и она распахнулась. Он почтирухнул в каюту. В состоянии какого-то транса он закрыл за собой дверь, некоторое времяпостоял, направив взгляд на противоположную переборку. Потом медленно сел напол. Он знал, что еще не совсем пришел в себя, что плохо видит и слышит. Онзнал, что это невероятно -- а если не так, то это действительно очень, оченьплохая новость. Но он был уверен, абсолютно уверен. Уверен так же, как вслучае с Крайклином, когда капитан поднимался по рампе, собираясь начатьигру. Как будто за этот вечер он пережил еще недостаточно шокирующего, видженщины, сидевшей в столовой, лишил его дара речи и едва не парализовалмозг. Что делать? Он ничего не соображал. Шок все еще эхом гудел в голове, акартина будто приклеилась к сетчатке его глаз. Женщина в столовой была Перостек Бальведой.

---

Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 96; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!