Колониализм и политическое развитие стран Востока.

В новое и новейшее время государства Востока пережили тяжелый переход от доминирующего положения в мировой истории до статуса стран подчиненных, зависимых, а затем мучительный период национально-освободительных войн и развития собственной государственности. В начале этого периода, являясь «самодостаточными» и озабоченными, в основном, своими внутренними проблемами, они не уделяли Западу особого внимания. Ситуацию коренным образом изменили Великие географические открытия, начало которым было положено плаваниями Колумба (начиная с 1492 г.) и Васко да Гамы (1498-1502 гг.). Открытия, последовавшие в результате открытий этих выдающихся первопроходцев и их многочисленных преемников не только широко раздвинули границы обозримого мира, но и привели к переломным для истории человечества последствиям: ввозу в Европу сокровищ и рабов, революции цен, ускоренному развитию капитализма в Старом Свете за счет остального мира в рамках колониальной системы. Выше рассматривались основные тенденции социально-экономического развития Востока, во многом определявшиеся давлением колониальных структур. В данном разделе делается попытка определить основные направления политического развития восточных обществ в условиях непосредственной колониальной зависимости.

Еще раз отметим, что колониализм в широком смысле слова – это важное явление всемирно-исторического значения, включавшее в себя хозяйственное освоение пустующих либо слабозаселенных земель, оседание на заморских территориях мигрантов, которые приносили с собой привычную для них организацию общества, труда и быта и вступали в сложные отношения с местным населением, находившимся, как правило, на более низкой ступени развития. В каждом случае складывалась конкретная ситуация, очень часто зависящая от уникального стечения обстоятельств. Но при всей их субъективности проявились и некоторые общие закономерности, позволяющие свести феномен колониализма к нескольким основным вариантам.

Один из них – постепенное освоение отдаленных чужих, но пустующих либо слабозаселенных земель поселенцами-колониалистами. Местное население при этом обычно оттеснялось на окраинные и худшие земли, где оно постепенно вымирало, частично истреблялось и ассимилировалось. Так были освоены и заселены Северная Америка, Австралия, Новая Зеландия. В какой-то степени этот механизм был апробирован и в южно-африканских республиках буров. На этих землях со временем возникали государственные образования по европейской модели – той самой, что была перенесена европейцами-мигрантами как единственно возможная.

Еще один вариант – миграция новопоселенцев в районе со значительным местным населением, находившемся на ранних стадиях государственности и в рамках развивавшихся социально-политических структур и цивилизационных традиций. Однако, как правило, такие традиции, часто являясь многовековыми, оказывались непрочными и локально ограниченными, что в немалой степени объясняет ту легкость, с которой их слабые ростки были уничтожены колонизаторами.

Наиболее ярким «примером» колонизации данного типа являлись общества Южной и Центральной Америки. Там колонизация привела к другим результатам, чем, например, в Австралии или Северной Америке. Не слишком большое процентное отношение переселенцев из Европы (испанцев и португальцев) по сравнению с местными индейцами, ввезенными африканскими неграми (как результат преобладание мулатов и метисов) иные традиции, низкий уровень исходной точки развития привели к тому, что сложившиеся в Латинской Америке формы социальных отношений оказались гибридными. Второй вариант колониализации не вел к быстрому развитию колоний. Испанские и португальские колонизаторы сами были выходцами из феодальных обществ, и синтез феодального католицизма с традиционными индейскими формами не способствовал энергичным формам развития, появлению передовых форм производства и т. п. Но все же этот вариант содержал потенциал для некоторого прогресса за счет наличия пусть небольшой, но все же существовавшей и игравшей свою роль доли европейской частнопредпринимательской традиции.

Следующий, третий вариант – колонизация районов с неблагоприятными для европейцев условиями обитания. В этих нередких случаях местное население независимо от его численности было преобладающим. Европейцы оказывались лишь малочисленным компонентом, как то имело место повсюду в Африке, в некоторых (немногочисленных) регионах Азии (например, Индонезии), Океании. Эти регионы отличались слабостью, а то и полным отсутствием политической администрации и государственности. Это открывало широкие возможности колонизаторам легко и с минимальными потерями не только укрепиться на чужих землях, создавая системы форпостов, портов, торговых колоний и кварталов, но и захватить всю местную торговлю. В некоторых случаях под контроль колонизаторов очень быстро попадало также практически все хозяйство прилегающих районов, что позволяло навязать регионам или целым странам свою волю, свой принцип рыночных связей, используя систему неравноправных договоров. Со временем такая форма колониализма перерастала в иную – форму политического господства.

Последний, четвертый вариант, оказался наиболее типичным для большинства стран Востока. Это те случаи, когда колонизаторы попадали в страны с развитой многовековой структурой и богатой традицией государственности. В создании будущей модели и механизма колониального владычества большую роль сыграли различные обстоятельства: и представление европейцев о богатстве той или иной страны, и степень развития капитализма в будущей метрополии, и характер кризисных явлений, включая политическую раздробленность в будущей колонии. Но пока те или иные страны, испытавшие на себе данный вариант колониализма, еще не стали политически подчиненными метрополии (это произойдет, в основном, лишь в XIX в.), характерным для них следует считать следующее: колонизаторы в таких странах являлись меньшинством, которое действовало в условиях достаточно развитого колониального общества, управляемого местными правителями и живущего по собственным законам.

В рамках данного варианта колонизаторы не могли ни создать структуру по европейской модели (как в первом), ни создать смешанную (гибридную) структуру (как во втором), ни просто доминировать, благодаря своей мощи и направить целиком по желаемому пути жизнь отсталого местного населения, как то было в Африке, на островах пряностей и т. п. (вариант третий). Здесь можно было лишь активно развивать торговлю и за счет неэквивалентного рыночного обмена получать выгоду. Но при этом, что весьма существенно, европейцы, за редкими исключениями, должны были платить наличными, золотом и серебром. Хотя в качестве платы принималось также европейское оружие и некоторые другие товары, восточный рынок, тем не менее, не нуждался в том, что европейцы до XIX в. могли ему предложить. Вот здесь то и начали действовать механизмы насильственного проникновения в страну (капитуляции и др.), способствовавшие захвату внутреннего рынка, установлению экономического диктата, принимавшего со временем также и политическое оформление.

Но на заре колонизации страны Азии и Африки, хотя и находившиеся по ряду причин в состоянии структурного кризиса, но все еще опережающие Европу по уровню развития, богатству и даже военному потенциалу недооценили угрозу с Запада. Правители и население восточных деспотий не могли оценить то, что западные государства в Европе находятся на стадии ускоренного развития капиталистических отношений, где, как упоминалось выше, катализатором стали последствия Великих географических открытий. А значит, Востоку вскоре придется иметь дело с иным Западом, другой экономикой, техническими свершениями, вооружением и т.п. Тем более, что именно страны Азии и Африки выступали наряду с Центральной Америкой «спонсорами» революции цен и развития капитализма в Европе, а это в свою очередь усугубляло разрушительность кризисных явлений в восточных обществах.

В Японии в начале нового времени (первая половина XVI в.) после длительных феодальных войн произошла жесткая централизация власти, выразившаяся в создании так называемого сёгуната Токугава. Появившиеся там португальские (в 1542 г.) и испанские (в 1584 г.) торговцы не вызывали опасений вплоть до начала XVII в., когда освоившись они миссионерской деятельностью, работорговлей и вмешательством во внутриполитическую жизнь. Сначала власти попытались противопоставить португальцам и испанцам голландцев и англичан, прибывших в Японию в 1600 г. Между представителями западных народов начались конфронтации и военные столкновения, но общее вмешательство во внутренние дела Японии тем не менее усилилось, для чего, в частности, активно использовались миссионерская деятельность и распространение христианства. Поэтому власти сёгуната в 1630-х годах выслали иностранцев и объявили Японию «закрытой страной» (1636 г.). Исключение было сделано лишь для голландцев, которым позволено было оставить торговую базу на маленьком островке близ Нагасаки. Наступила пора изоляции страны от внешнего мира, продолжавшаяся до 1854 г., когда сначала США, а затем и другие западные страны совершили «насильственное открытие» Японии, навязав ей силой оружия первые капитуляции. Эти события стали прологом к так называемой «незавершенной буржуазной революции Мэйдзи» (1868 г.), свершению сёгуната, реставрации императорской власти и, главное, буржуазным реформам. Капитуляции формально продолжали действовать вплоть до 1910 г., но уже не могли сдерживать (как в других странах Востока) развития самостоятельных буржуазных отношений (33, с. 26). В этом смысле Япония стала исключением, не разделив в полной мере колониальную судьбу других восточных государств. Ее спасло островное положение, относительная бедность (как это не парадоксально) и политика самоизоляции. Надо учесть, что в обычных исторических условиях закрытие страны стало бы исключительно негативным явлением, но в условиях формирования колониальной системы спасло Японию от «мирного» захвата внутреннего рынка и разрушения всех созревающих капиталистических элементов. Пока до середины XIX в. капиталистические страны были заняты острейшей борьбой из-за более богатых восточных территорий в закрытой Японии (при всех издержках такого положения), не взирая на жестокий феодальный гнет Токугава вызревали ранние буржуазные отношения и последующие колониальные капитуляции оказались не в силах их уничтожить. Свержение сегуната и реформы 1870-х годов расчистили дорогу для капиталистического развития и превращения Японии в нового империалистического хищника.

В соседнем Китае с 1644 г. воцарилась маньчжурская династия Цин, хотя завоевание страны (а также Кореи, Монголии и Тайваня) кочевниками маньчжурами продолжалось до 1683 г. Маньчжурская аристократия совершила земельный передел, но в целом довольно быстро прошла процесс феодализации, «окитаивания», переняв многие обычаи прежней династии Мин. Китай также был провозглашен «закрытой» страной, хотя причины этому были иные, чем в Японии. Сегунат непосредственно испытывал давление западных стран, а Цинны долго (до 1840-х годов) не имели представление о мощи капиталистических держав, считая Поднебесную центром вселенной, а всех иностранцев варварами и своими вассалами. Реально опасались они двух гипотетических возможностей: размывания установленного ими жесткого порядка из-за проникновения новых веяний и идей, а также формирования в Великой степи новой кочевой силы (каковыми были все завоеватели Китая, включая их самих). В 1757 г. все порты Китая были окончательно закрыты для иностранной торговли, кроме Кантона и Макао, где с 1557 года достаточно мирно обосновались португальцы (101, с. 68).

Опасаясь усиления городов, ставших центрами антиманьчжурского сопротивления, цинские правители тормозили развитие торговли и ремесел, препятствовали внешней торговле и даже строительству торговых кораблей. Вместе с тем Цины, во многом унаследовав старые образцы китайской монархии, еще более усугубили ее жестокость, максимально использовав принципы конфуцианства (покорность сына отцу, подданных – правителю и т.п.) для регламентации жизни китайцев, их подчинения и приниженности. Сложная социально-политическая иерархия общества была доведена маньчжурами до апогея. В 1727 г. императорским указом был закреплен, в соответствии с маньчжурскими обычаями, институт рабства. Уголовное законодательство насчитывало 2759 составов преступления, из которых более 1 тысячи карались смертью. Деспотическая система власти, связанная с постоянными унижениями (пытками, избиением палками, бритьем головы и ношением косы мужчинами в знак покорности маньчжурам) способствовала постоянному недовольству и открытому возмущению народа (101, с. 72).

Насильственное «открытие» Китая Западом произошло после поражения Китая в первой «опиумной» войне 1840 – 1842 гг. Англичане отняли у него остров Гонконг, заставили его открыть для иностранной торговли, кроме Кантона, 4 порта и добились от богдыхана права экстерриториальности, свободы торговли и многих других уступок. В 1844 г. США, Франция, а позже еще ряд держав добились от Китая таких же уступок в свою пользу (101, с. 79).

Потрясшим весь Китай восстанием тайпинов (1851 – 1864 гг.) западные державы воспользовались для дальнейшего укрепления своих позиций и для фактического подчинения себе маньчжурских правителей, после войн 1856 – 1858 гг. и 1860 г. убедившись, наконец, в полной беспомощности их средневековой армии перед оснащенными новейшей техникой войсками западных империалистов (101, с. 80).

Тем не менее, Китай стал фактически полуколонией западных держав ввиду их жестокой конкуренции из-за этих богатых территорий. Последним официальным сопротивлением Западу стала война Китая с Францией в 1884 – 1885 гг. Потерпев в ней поражение, Китай вынужден был отказаться от формального суверенитета над Вьетнамом, ставшим объектом колониального захвата Франции (как впоследствии соседние Камбоджа и Лаос). Следующей неудачей Цинов стала японо-китайская война 1894 – 1895 гг. Япония с 1874 г. пыталась осуществить захваты в Китае и формально подвластной ему Корее. В результате войны японцы захватили Тайвань и острова Пэнхуледао, наложили на Китай контрибуцию, сделали Корею независимой от Китая (т.е. беззащитной перед своей агрессией). Это поражение явилось поводом для нового нажима Запада на Китай: цинское правительство вынуждено было пойти на ряд кабальных займов, на предоставление Англии, Франции, Германии, США, а также России и включившейся в «концерн держав» Японии концессий на строительство железных дорого и «аренду» ряда территорий. Засилье держав, произвол иностранцев и миссионеров, как и последствия понесенных Китаем поражений явились главной причиной восстания 1899 – 1901 гг., совместно подавленного войсками названных выше держав, а также примкнувших к ним Австро-Венгрии и Италии. Полуколониальный статус Китая был тем самым окончательно закреплен (101, с. 81).

В полуколонию превращен был также и Иран. В XVI в. это было могущественное государство Сефевидов, которое охватывало, помимо Ирана, Азербайджан, Армению, Грузию, часть Афганистана и Средней Азии. За обладание всем Кавказом, Курдистаном и Ираком шла ожесточенная борьба Сефевидов с Османской империей. Однако уже в XVI в. мощь Сефевидов была подорвана как вследствие экономического упадка, так и постоянных восстаний порабощенных народов. Движение восставших афганцев, нараставшее с 1709 г., привело к захвату ими столицы державы – Исфагана. Возглавивший с 1726 г. восстание против афганцев и вторгшихся в 1723 г. османов хорасанский туркмен Надир из племени афшар сумел не только изгнать завоевателей, но и возродить Иран как великую азиатскую империю, включив в него весь Афганистан, часть Индии, Средней Азии и Закавказье. Однако после гибели Надир-шаха в 1747 г. его империя распалась. Неиранские его области в основном пошли самостоятельным путем развития, а в Иран, охваченный междоусобицами феодалов, с 1763 г. начинают проникать англичане и голландцы, получившие права экстерриториальности, беспошлинной торговли и создания своих вооруженных факторий, а фактически – военных крепостей в ряде пунктов Персидского залива (131, с. 29).

Пришедшая к власти в 1794 г. династия Каджаров правила жесточайшими методами, нередко уродуя и ослепляя население целых городов, угоняя в рабство жителей неиранских областей, а также устраивая в них резню и погромы, как это было в 1795 – 1797 гг. в Грузии, Азербайджане и Армении. В дальнейшем Иран в основном на территории этих стран вел две войны с Россией (в 1804 – 1813 гг. и 1826 – 1828 гг.), окончившиеся для него неудачно. Одновременно происходило интенсивное проникновение в Иран англичан, которые, подкупая буквально всех, «от шаха до погонщика верблюдов», заключили в 1801 г. с Ираном новый договор, еще больше расширявший и укреплявший их позиции в Иране и позволивший использовать эту страну как орудие давления и на Россию, и на Францию, и на Афганистан (мешавший Англии «осваивать» Индию). А по договору 1814 г. Англия получала право напрямую вмешиваться в отношения Ирана с соседями, предоставляя ему 150 тыс. фунтов в случае войны с Россией или Францией и обязывая его воевать с афганцами в случае их нападения на «британскую» Индию (131, с. 32).

В дальнейшем, однако, в борьбе России и Англии за влияние на Иран верх стала брать Россия. Тем не менее, англичанам удалось сохранить свои позиции и даже навязать Ирану новый неравноправный договор в 1841 г. Восстания бабидов (приверженцев религиозного движения Сейид Али Мухаммеда, принявшего титул Баба, т.е. врат, связующих правоверных и высшие силы) в 1844 – 1852 гг. потрясли Иран и даже вызвали среди части феодально-буржуазной элиты стремление к реформам, которые, впрочем, не были реализованы из-за сопротивления консервативной аристократии и духовенства. Эти круги в дальнейшем пытались лавировать между Англией и Россией, но вынуждены были в основном отступать, предоставляя обеим державам разные концессии, решающие позиции в банковской системе и таможенных доходах, в армии и различных ведомствах.

Таким образом, были подчинены Западу такие крупные государства Востока как Китай и Иран, проделавшие в XVI – ХIХ вв. довольно типичный для всего Востока путь, избежать которого удалось лишь Японии. При этом формально Китай и Иран (как и Османская империя, и Афганистан, и Таиланд) оставались суверенными государствами. По иному сложилась судьба большинства стран Востока, ставших объектами прямой колониальной экспансии и непосредственного подчинения Западу.

Экспансия Европы на Восток началась с португальских захватов в Африке - в 1415 г. была захвачена Сеута на северном побережье Марокко. В первой трети XVI в. им принадлежало почти все побережье Марокко, кроме Рабата. Впоследствии их господство ослабло, но вплоть до 1769 г. им удалось продержаться в Мазагане (ныне Эль-Джадида) (95, с. 44).

Испанцы, двигавшиеся вслед за португальцами, больше преуспели в Америке, чем в Азии и Африке. Единственным значительным владением Испании в Азии стали Филиппины, открытые в 1521 г. Магелланом, но завоеванные в упорной борьбе лишь в 1565 – 1572 гг. Более активно испанцы действовали в Северной Африки. До 1792 г. в их руках оставался Оран в Алжире, 40 лет до 1574 г. они владели Тунисом и вплоть до XX в. частью Марокко (95, c. 46).

Испания надорвалась, взвалив на себя непосильную роль мирового гегемона и воюя одновременно с османами (в то время могущественнейшей державой), с гёзами в Нидерландах, с французами в Европе, с итальянцами на их полуострове и с индейцами в Америке. При этом ежегодно 40 тысяч человек эмигрировали в Америку (неговоря уже об изгнанных евреях и крещенных маврах – морисках). Война за «испанское наследство» 1701-1714 гг. практически лишила Испанию статуса великой державы, хотя она и сохранила свои колонии (95, с. 51).

Еще до того, как Испания отступила на второй план в качестве колониальной метрополии, на авансцену выдвинулись почти одновременно голландцы (только что, фактически с 1581 г., а формально в 1609 г. сами завоевавшие независимость), и англичане. Вытесняя Португалию и Испанию голландцы захватили Молуккские острова и Малакку (к 1641 г.), Тайвань (1642 г.), Цейлон (1658 г.). К ХVII в. были захвачены Ява, Мадура, Маврикий, ряд колоний в Африке и Америке. Однако уже со второй половины XVII в. Голландия начала терять свою морскую и торговую гегемонию, уступая ее Англии и Франции. С 1795 по 1813 гг., колонии голландцев в Африке, Америке и на Цейлоне были захвачены англичанами. А в 1824 г. Голландия была вынуждена отказаться также в пользу Англии от своих владений в Индии и Малайе. Но она сохранила свою главную колонию в Азии – Индонезию.

Соперничество держав нередко приводило к тому, что колонии, переходя из рук в руки, приобретали нередко сложный этнокультурный облик (95, с. 58).

Англия, начинавшая свою колониальную политику в борьбе против Испании и Португалии, в союзе, а потом – также в борьбе с Голландией, в дальнейшем ожесточенно соперничала с Францией. При этом экспансия на Востоке объединялась с колонизацией Нового света. На Востоке английские приобретения начинались на Индийском полуострове. Это был длительный процесс, начавшийся с основания английских факторий в Сурате, Масулинатаме, Пуликате и Мадрасе в 1615 г. и завоевания Пенджаба на севере Индии в ходе второй англо-сикхской войны 1848-1849 гг. (95, с. 58).

В XIX в. колониальная империя Великобритании продолжала расти за счет новых завоеваний в Африке, а также в Азии, где был в 1839 г. захвачен стратегически важный Аден на юге Йемена, Сянган (Гонконг) на юге Китая (в других частях света англичане колонизировали Австралию и Новую Зеландию, но потеряли 13 колоний в Северной Америке, образовавших США). В 1878 г. Англия получила от Османской империи Кипр, а в 1882 г. установила контроль над Египтом, вследствие чего фактически стала хозяйкой Средиземноморья. В 1885 г. было завершено завоевание Бирмы, в 1898 г. под видом аренды отнят у Китая порт Вэйхайвэй.

Французский колониализм проявил себя еще в 1532 г. - первые корабли Франции оказались у о. Суматры. Но в XVI и XVII веках основное направление колониальной экспансии развивалось в Карибском бассейне. Однако тогда же в Африке был захвачен Сенегал, а в следующем XVIII веке происходило острое соперничество Франции и Англии в индии, которое французы проиграли.

В период наполеоновских войн Франция всерьез намеревалась лишить Англию колоний. В частности, поход Бонапарта в Египет и Палестину в 1798 – 1801 гг. имел своей дальней целью подорвать господство Англии в Индии. Тогда же уже планировался захват Алжира, осуществленный позже, при Бурбонах, в 1830 г. Исключительный размах колониальная экспансия Франции приобрела при Наполеоне III (1851 – 1870 гг.), когда удалось в основном подчинить Алжир, глубоко проникнуть в Тунис, Сирию и Ливан, получить концессию на строительство (а потом – и владение) Суэцкого канала. Франция приняла активное участие в войнах в Китае в 1856-1867 гг. и в ограблении последнего, в совместных выступлениях западных держав против Японии, одновременно аннексировав южную часть Вьетнама. К 1867 г. был также установлен протекторат Франции над Камбоджей. С 1857 г. быстро расширялись французские завоевания в Африке (95, с. 67).

Поражение во франко-прусской войне 1870 г. несколько ослабило колониальные позиции Франции, вынудив ее в 1875 г. уступить контрольный пакет акций Суэцкого канала, а с ним и надежды на обладание Египтом. Тем не менее, Франция возобновила с 1879 г. активную экспансию в Африке и странах Индокитая. В 1881 г. был навязан французский протекторат Тунису и к 1888 г. она почти замкнула цепь своих владений на западе, в центре и на востоке Африки. Таким образом, Франция закрепила за собой сплошной массив африканских территорий от Сенегала на западе до Дарфура (провинция Судана, принадлежавшего в целом англичанам) на востоке и от Конго до Средиземного моря.

Еще раньше, победив в войне 1884 – 1885 гг. с Китаем, Франция заняла Тонкин и заставила Китай признать ее протекторат над Аннамом (Вьетнамом). В 1893 г. был навязан неравноправный договор Сиаму (Таиланду) и протекторат Лаосу. После войны 1894 – 1896 гг. французы превратили в свою колонию Мадагаскар (95, с. 79).

Колониальный раздел Востока происходил в условиях нарастающих противоречий между колониальными державами, которые стремились их решить за счет народов стран Азии и Африки. Так, в частности, французские завоевания в Африке предварялись соглашением с Англией, Португалией, Бельгией и Германией. Сиам в конце концов был поделен на британскую и французскую зоны влияния, Иран – на британскую и российскую.

Особо сложный узел противоречий держав завязался на Ближнем Востоке, породив многократно обсуждавшийся и постоянно обострявшийся «восточный вопрос» или борьба за «османское наследство». Дело было в постепенном переходе некогда грозной Османской империи, простиравшейся от Балкан до Ирана и от Кавказа до Судана, мировой державы, перед которой трепетала Европа (лишь Испания сражалась с переменным успехом), к статусу зависимой страны. Европейские державы в основном обезопасили себя от османской военной угрозы к началу XVIII в. и с этого времени старались использовать ее при сведении счетов друг с другом. Однако с XVIII в. Запад вынужден был учитывать в своих отношениях с Османской империей все возрастающее значение «русского фактора» (95, с. 86).

К этому времени Османская империя во многом утратила не только военное, но и политическое могущество. Как известно, до конца XVIII в. войны России с Османской империей заканчивались неудачно для русского оружия. К тому же османы поддерживали своего вассала Крымское ханство в опустошительных набегах на Русь и угон тысяч и тысяч русских людей для продажи в рабство (лишь в первой половине XVII в. крымчаки захватили в плен до 200 тыс. русских). Однако в дальнейшем войны с Россией неизменно заканчивались поражением османов. В 1783 г. захваченный русской армией Крым был присоединен к России. Русские (вслед за западными державами) навязали Османской империи капитуляции. Все европейские державы (так называемый «европейский концерн») жестко конкурировали друг с другом, пытаясь добиться наибольших преимуществ в борьбе за «османское наследство». Но все они – и прежде всего Англия, Франция, Австрия и Пруссия – объединялись в едином стремлении противостоять России. Дело заключалось еще и в том, что в восточном вопросе западные державы и Россия преследовали разные цели: Россия пыталась добиться раздела Османской империи, а западные державы желали ее эксплуатировать целиком, используя капитуляции, кабальные займы и военные союзы. Еще Екатериной II были выдвинуты проекты создания государства Дакии (из формально еще находившихся под властью османов Бесарабии, Валахии и Молдавии) и «греческой империи» со столицей в Константинополе и внуком Екатерины II Константином на троне (95, с. 89).

Эти противоречия вызвали множество конфликтов и войн, включая самую неудачную для России Крымскую войну 1853-1856 гг., что стало результатом действий поспешивших османам на помощь Англии, Франции и Сардинского королевства. В сущности, эти же державы и Германия спасли, на этот раз политически и дипломатически, Османскую империю после ее разгрома Россией в войне 1877-1878 гг., решающим образом подорвавшей османские позиции на Балканах. Вскоре (в 1881-1885 гг.) османы вынуждены были под давлением держав отдать Греции Фессалию и часть Эпира, а Болгарии – Восточную Румелию. В 1897 г. османы точно также вынуждены были уступить Греции Крит.

Слабая и зависимая Османская империя, тем не менее, вплоть до Первой мировой войны оставалась серьезным фактором в мировой политике, так как ни одна из соперничавших великих держав того времени не могла господствовать на просторах османского государства в одиночку.

Важным и постоянно действующим фактором внутриполитической жизни зависимых стран Азии и Африки являлась непрекращающаяся антиколониальная борьба. В целом, всюду на Востоке трагедия его народов состояла в том, что прогрессивный процесс постепенного объединения мирового хозяйства, взаимодействия мировых культур и разрушения всевозможных барьеров между народами осуществлялся путем насилия, часто – с большими потерями для этих народов, как в людях, так и в духовном плане. Это не могло не вызвать повсеместно сопротивления западному колониализму, воспринимавшемуся, при всех привносимых им технических, культурных и прочих новшествах, как абсолютное зло.

Антиколониальные восстания, движения и революции трудно объединить и найти в них общие черты, так как все они несут на себе печать неповторимости, самобытности стран, в которых они происходили. Тем не менее, общим в них было, прежде всего, неприятие иноземного владычества.

Восстаниями были охвачены абсолютно все страны Азии и Африки по мере их втягивания в колониальную систему (начиная с восстания в Каликуте (Индия) против португальцев в 1501-1509 гг., бирманцев против Испании в 1521 г. и все последующие). Впрочем, освободительные движения часто направлялись одновременно и против колонизаторов, и против содействовавших им местных феодалов. Таковы, например, были антиголландские восстания на востоке Явы в XVII-XVIII вв., марабутов Магриба в начале XIX в., и, особенно, волна народных движений середины XIX в., в той или иной степени потрясшая весь Восток. А уже в конце XIX в. новые тенденции и новые силы, вызванные началом самостоятельного буржуазного развития, вышли на политическую авансцену.

Обозначенные выше процессы были связаны со становлением колониальной системы империализма, с нею же были связаны межимпериалистические конфликты - предвестники будущих мировых войн. Это испано-американская война 1898 г., англо-бурская война 1899-1902 гг. и русско-японская война 1904-1905 гг. Предпосылки и причины этих войн формировались, естественно, в предшествующий период, а их хронология непосредственно связана с начавшимся в последней трети XIX в. переоформлением в наиболее развитых метрополиях свободного капитализма в монополистический и первыми попытками колониального передела (95, с. 97).

Таким образом, к началу XX в. весь мир был практически поделен между великими державами. Это было достигнуто не только в результате тех колониальных войн и договоров, которые были упомянуты выше, но и стало следствием многих «малых войн» и массовых кровопролитий, не отраженных в разделе.

В Азии шесть стран (и то лишь формально) сохраняли независимость и видимость управления своими монархами (а не колониальной администрацией: Китай, Сиам (Таиланд), Непал, Афганистан, Персия (Иран) и Неджд (в центре Аравии); в Африке – Эфиопия. Китай, из которого были вырваны куски Англией, Францией, Германией, Россией и Японией, находился в полуколониальной зависимости и был поделен на сферы влияния. Непал фактически был зависим от британской индийской империи. Персия была разделена между Англией и Россией на негласные «зоны интересов». Сиам был опутан режимами капитуляций, навязанными Великобританией (1832, 1856 гг.), Францией (1856 г.), а позднее и другими капиталистическими странами. Афганистан, разгромивший английские армии в ходе I и II англо-афганских войн, все-таки вынужден был признать контроль англичан (частично купленный) над своей внешней политикой. К тому же со второй половины XIX в. эмират испытывал все усиливающееся политическое и экономическое давление не только Англии, но и России (26, т. 1, с. 38).

Колониальными владениями Англии являлись острова Кипр и Мальта в Средиземном море, порт Аден у входа в Красное море (в зависимости от Англии были также некоторые арабские княжества, расположенные на побережьях и островах Индийского океана и Персидского залива), Индия, Цейлон (ныне – Шри-Ланка), Бирма, Малайя (с Сингапуром), Северное Борнео (ныне Калимантан) и Бруней, множество островов в Тихом океане, в Африке – Британское Сомали, Кения, остров Занзибар, Уганда, Родезия, Бегуанленд (ныне Ботсвана), Нигерия, Золотой берег (ныне Гана), Сьерра-Леоне, Гамбия; Египет попал под совместное управление (кондоминиум) Англии и Египта. Далее Англия владела островом Св. Елены и в Америке островами Тринидад, Тобаго, Ямайка, Багамскими и Бермудскими островами, Британской Гвианой (ныне – Гайана), Британским Гондурасом и др. Ряд бывших английских колоний, где число выходцев из Англии намного превышало численность сохранявшегося аборигенского населения, получил статус доминионов в составе Британского содружества наций с правом самостоятельных международных отношений. Это были Канада, Ньюфаундленд (в 1946 г. войдет в состав Канады), Южная Африка (в 1961 г. выйдет из содружества), Австралия и Новая Зеландия.

В колониальные владения Франции входили: в Азии – Французский Индокитай (ныне – Вьетнам, Лаос и Камбоджа), порт Пондишера в Индии, в Африке – Тунис, Алжир, Марокко (с сохранением формальной власти турецкого султана), Французская Западная Африка (ныне – Сенегал, Мали, Кот-д`Ивуар, Буркина-Фассо, Бенин, Нигер), на Красном море – Джибути, далее – Французская Экваториальная Африка (ныне Чад, Центральноафриканская Республика, Конго, Габон), в Индийском океане – остров Мадагаскар и другие острова, в Тихом океане – острова Новая Каледония, Таити, Туамоту и ряд других, в Америке – Французская Гвиана.

Соединенные Штаты владели Филиппинами, о-вом Гуам и частью Самоа в Тихом океане, а также Пуэрто-Рико в Карибском море и зоной Панамского канала.

В Западной Африке неграми из США была основана Либерия (37, с. 126).

Установить пределы собственно колониальных владений России трудно, так как они примыкали к исконно русской территории или к давно русифицированной, как Сибирь. Все же, несомненно, нерусскими владениями были Польша (кроме частей, отошедших в свое время к Пруссии и Австрии), автономная Финляндия, все Закавказье и «Туркестан», т. е. вся Средняя Азия, а также нынешний Казахстан. К нерусским владениям империи относились и прибалтийские губернии, отошедшие к России частью от Польши, частью от Швеции. Нерусской считали свою территорию украинцы, однако не в границах будущей советской Украины: преимущественно русскоязычной была Новороссия (Черноморское побережье, по сути отнятое русскими у Османской империи), восточные регионы были в значительной мере заселены русскими (включая казаков) (95, с. 41).

Колониальными владениями Италии были Триполитания, Киренаика и Феццан (Ливия), Эритрея и Итальянское Сомали в Африке, остров Родос и Додеканесские острова в Эгейском море.

Португалия владела Азорскими островами (полностью португализированными), островами Зеленого Мыса, Португальской Гвинеей, Анголой, Мозамбикой, портом Гоа в Индии, Восточным Тимором в Индонезии.

От колоний Испании остались незначительные территории в Западной Африке, Канарские острова, испанская Гвинея.

Колонией Голландии (Нидерландов) была богатая Нидерландская Индия (ныне – Индонезия), а также половина острова Новая Гвинея и Нидерландская Гвиана.

Колониальными владениями Дании были Форрерские острова, Исландия (с самоуправлением) и несколько островов в Карибском море.

Особый случай представляло собой Бельгийское Конго (ныне – Заир). С 1876 по 1908 г. оно принадлежало не Бельгийскому королевству, а лично королю Бельгии Леопольду II, организовавшему «Международную комиссию для исследования и цивилизации Центральной Африки». В результате цивилизаторской миссии захваченная территория подверглась колониальному разорению, а население – поголовной рабовладельческой эксплуатации, в результате чего численность его за 30 лет сократилась наполовину (105, с. 328).

Наконец, колониальные приобретения Германии сводились к Юго-Западной Африке (ныне – Намибии), к небольшой колонии того, Камеруну, Германской Восточной Африке, в состав которой входили Руанда–Урунди (ныне – Руанда и Бурунди) и Танганьика (ныне – большая часть Танзании), к части острова Новая Гвинея и островам на Тихом океане, из которых большое стратегическое значение имели острова северо-восточной части океана и часть Самоа.

Не так легко установить ту часть владений Австро-Венгрии, которую можно считать колониальной. На австро-венгерской территории жили чехи, словаки, русины (западные украинцы), поляки, немцы, румыны, словенцы. В среде всех этих национальностей со второй половины XIX столетия развивались национально-освободительные движения. Кроме того, с 1878 г. Австро-Венгрия объявила о своем протекторате над Боснией и Герцеговиной, считавшейся турецкой и населенную сербами (мусульманами), хорватами (католиками) и босняками (мусульманами), что еще более обострило этно-конфессиональную ситуацию в империи (101, с. 128).

К концу нового – началу новейшего времени окончательный колониальный раздел мира состоялся: в ближайшем будущем предстоял его кровавый передел.

Объявление великими державами друг другу войны (которая впоследствии получит название Первой мировой войны 1914 (которая впоследствии получит название Первой мировой войны 1914-1918 гг.) означало авто­матическое вступление в войну и их колоний. Вступление, а вернее, насильственное втягивание колоний и полуколоний в войну имело да­леко идущие последствия для народов Азии и Африки.

Во-первых, на территориях многих афро-азиатских стран разверну­лись военные действия. Так, в ноябре 1914 г. турецкие войска вступили на территорию Ирана, стремясь создать здесь базу для военных опера­ций против России. Однако русские войска в ходе Сарыкамышской операции нанесли мощный удар турецким войскам, которые практиче­ские не могли оправиться от него в течение всего 1915 года. Сильные бои разгорелись в Месопотамии (Ираке), где в 1916 г. англичане потер­пели поражение от турецких войск в Кут-эль-Амаре, а весной 1917 г. английские войска взяли Багдад. Бои развернулись также в Палести­не, Сирии, Ливане и т.д. Военные действия за пролив «Дарданеллы продолжались до 30 октября 1918 г., т. е. до подписания перемирия между Турцией и Антантой.

На Африканском континенте после подавления антианглийского восстания буров в Трансваале и Оранжевой республике в декабре 1914 — январе 1915 г. военные действия были перенесены на терри­торию Юго-Западной Африки. Бои здесь длились до июля 1915 г., когда германские войска прекратили сопротивление.

Того почти без сопротивления была занята англо-французскими войсками в 1914 г. В Камеруне же бои длились до 1916 г. Остатки не­мецких войск пробились в Испанскую Гвинею. По Версальскому до­говору Того и Камерун были поделены между Англией и Францией.

В Восточной Африке — в Кении и Уганде — военные действия начались в августе 1914 г. и продолжались с переменным успехом до конца 1915 г. В 1916 г. англичане собрали силы и перешли в наступ­ление, захватив Руанду и Западную Танганьику. В ноябре 1917 г. соединенные силы Англии, Бельгии и Португалии добились оконча­тельной победы. В боевых действиях со стороны союзников участво­вало более 300 тыс. человек, главным образом из местного населения. Тысячи жителей Танганьики, Руанды, Бурунди и других стран отдали свои жизни за чуждые им интересы империалистов. Танганьика после войны отошла к Англии, Руанда и Бурунди достались Бельгии.

Во-вторых, в годы первой мировой войны колонии служили глав­ной тыловой базой, источниками сырья, людских ресурсов и даже по­ставщиками промышленных товаров для воюющих метрополий, Так, по неполным данным, во Французской Западной Африке непосредствен­но в армию было призвано 220 тыс. человек, а во Французской Эквато­риальной Африке — 20 тыс. Из призванных более 70% сражались на фронтах первой мировой войны, главным образом в Европе. Из них минимум 15% погибли (25, т 1, с. 82-83).

Особенно много местного населения гибло на принудительных рабо­тах по сооружению военных объектов. Так, в 1915—1916 гг. в Бель­гийском Конго было мобилизовано в армию большое число мужчин; женщины работали на плантациях с дополнительной нагрузкой, а муж­чины, не попавшие в армию, трудились в качестве носильщиков. Де­сятки тысяч африканцев на своих плечах доставляли боеприпасы, продовольствие, медикаменты в действующую армию к побережью Индийского океана. Тысячи носильщиков погибли в джунглях и бо­лотах.

Британский империализм в качестве своей экономической и военно-стратегической базы использовал Индию. Большое число индийцев участвовало в боях на Ближнем Востоке. По расходам на войну Индия занимала после Англии второе место в Британской империи. Возрос­шие налоги, обязательные военные займы, принудительная мобилиза­ция в армию — все это тяжелым бременем легло на плечи индийского народа. Индия снабжала английскую армию продовольствием, хотя в самой стране был голод. За 1913—1919 гг. из Индии было вывезено 5,2 млн. т продовольствия.

В-третьих, первая мировая война привела к резкому ухудшению экономического положения стран Азии и Африки. Там, где происходи­ли военные действия, мирное население подвергалось беспощадному грабежу властей, войск, временных правителей. У крестьян произво­дились массовые реквизиции продовольствия, скота, зерновых и т.д. Крестьяне широко использовались па строительстве военных объек­тов, дорог, обслуживании военных частей. Повсеместно катастрофиче­ски росли цены. Многие товары вообще исчезли из продажи в связи с прекращением или сокращением их импорта. Даже в странах, далеких от театра военных действий, произошли резкие нарушения в экономике, наблюдались тяжелые последствия военных действий и нарушение мировых экономических связей.

Война имела особенно тяжелые последствия для втянутых в нее азиатских стран. Наиболее показателен пример Турции, экономика которой в ходе войны была полностью разрушена. Посевные площади на территории собственно Турции за 1914—1917 гг. сократились в 2 с лишним раза, поголовье скота уменьшилось с 45,4 млн. до 19 млн. голов. Сбор табака упал с 50 тыс. т до 18,5 тыс., хлопка — с24 тыс. т до 2 тыс. Добыча каменного угля снизилась в 5 раз, втрое вырос госу­дарственный долг — он достиг 500 млн. лир. Расходы государственного бюджета составляли 75 млн. лир, почти в 3,5 раза превышая доходы. Цены выросли в 10—15 и более раз. Так, цена на хлеб во время войны поднялась в 12 раз, на рис — в 15 раз, на масло — в 13 раз и т.д.(131, с. 201).

Однако рост цен на продукты питания не давал какого-либо выигрыша крестьянству, поскольку цены на промышленные товары выросли еще больше. Инфляция приносила выгоды спекулянтам, крупным, пред­принимателям, помещикам, сосредоточившим в своих руках большие запасы продовольствия.

В-четвертых, в годы войны серьезно ухудшилось положение трудя­щихся стран Азии и Африки. Они страдали как от экономических по­следствий войны, так и от прямых разрушений в ходе боев жилищ и хозяйственных построек, а также от сопровождавших войну голода, разрухи, эпидемий и т.д. Так, в 1915—1916 гг. сотни тысяч жителей Ливана, Сирии, Палестины, Ирана оказались на грани голодной смер­ти. Повсеместно вспыхивали эпидемии тифа и других болезней. В это время в Сирии и Ливане умерли десятки тысяч людей. В 1917 г. в Си­рии от голода и болезней погибла десятая часть населения. Разразив­шаяся в 1918 г. всемирная эпидемия гриппа («испанки») унесла в стра­нах Азии и Африки миллионы жизней. Только учтенные жертвы эпидемии гриппа в Индии, здоровье населения которой было ослаблено вследствие постоянного недоедания, тяжелого труда и отсутствия элементарных санитарных условий и медицинской помощи, составили 7 млн. человек. Таким образом, война принесла народам Азии и Африки невиданные и неслыханные разрушения, массовое обнищание, стра­дания, потери, муки голода, болезней, экономические тяготы и т.д. Вместе с этим экономическая разруха, тяжелейшие бедствия народов не препятствовали, а наоборот, часто способствовали социально-экономическим сдвигам в странах Востока, обогащению некоторых кругов буржуазии, спекулянтов, скоплению в их руках огромных денежных средств, которые они могли использовать в своих интересах после окончания военных действий. Политические и социально-экономические сдвиги в странах Азии и Африки имели далеко идущие последствия (131, с. 207).

С 18 января 1919 г. по 21 января 1921 г. в Париже происходила мирная конференция. Англия, США, Франция и Италия – «большая четверка» – приступили к послевоенному «урегулированию», иными словами, к дележу военной добычи.

На Парижской мирной конференции державы-победительницы разработали положения о международной организации – Лиге Наций – и одобрили ее устав. 14 февраля 1919 г. в торжественной обстановке государства подписали устав Лиги Наций, который был включен в мирные договоры. Совет этой организации состоял из четырех постоянных членов (держав-победительниц), четырех непостоянных членов, которых периодически избирали на сессиях ассамблеи Лиги Наций. Учредителями Лиги наций считались государства, участвовавшие в войне против Германии, а также вновь образовавшиеся государства (Хиджаз, Польша, Чехословакия). Кроме того, в состав Лиги наций вошли страны, «приглашенные к немедленному вступлению» (нейтральные в годы войны Аргентина, Венесуэла, Дания, Испания, Колумбия, Нидерланды, Норвегия, Парагвай, Персия, Сальвадор, Чили, Швейцария, Швеция). В дальнейшем для вступления в Лигу наций других государств требовалось согласие 2/3 ее членов и единогласное постановление Совета Лиги.

Создание Лиги наций стало первым шагом по формированию единого международного правового пространства. Она была призвана заниматься разрешением вопросов, связанных с экономикой, разоружением и обеспечением коллективной безопасности. Но в действительности под эгидой Лиги наций был оформлен миропорядок, несущий отпечаток межимпериалистического сговора, отвечающий интересам прежде всего стран-победительниц. Эта двойственность стала причиной бессилия Лиги наций в разрешении многих международных проблем.

Под прикрытием Лиги Наций, которая, согласно уставу, должна была способствовать развитию сотрудничества между народами и гарантировать их мир и безопасность, был произведен раздел колоний между странами-победительницами. Мандаты на управление имели три категории.

В первую категорию были включены провинции Османской империи, за которыми признавалось безусловное право на получение независимости. Но длительность переходного этапа, необходимого для создания на подмандатной территории системы самоуправления, должна была определить страна-мандатарий. До окончания переходного этапа она также обязывалась предоставить коренному населению значительную автономию в вопросах религиозной, языковой, культурной политики, а также проводить политику «открытых дверей» в экономической сфере. К этой категории мандатов были отнесены права Франции на Сирию и Ливан, Великобритании – на Палестину, Трансиорданию, Месопотамию (Ирак).

Во вторую категорию попали бывшие колонии Германии в Центральной Африке, которые не получили гарантий на получение независимости. Мандатарий сосредотачивал здесь всю полноту законодательной и административной власти, но возлагал на себя ответственность по отмене рабства, пресечению практики «крайней эксплуатации» коренного населения, ограничению набора коренного населения в вооруженные формирования, контролю за распространением оружия и алкоголя, развитию системы образования и здравоохранения. Кроме того, мандатарий обязывался проводить политику «открытых дверей» в экономической сфере. На таких принципах Франция получила право на управление частью Того и Камеруна, Великобритания – частью Того и Камеруна, а также Германской Восточной Африкой (Танганьикой), Бельгия – регионом Руанда-Урунди (131, с. 216).

В третью категорию вошли бывшие германские колонии на Тихом океане, в Юго-Западной и Юго-Восточной Африке, которые практически превращались в колониальные владения стран-мандатариев. На мандатариев не возлагались какие-либо обязательства, в том числе не предполагалась и политика «открытых дверей». К этой категории подмандатных территорией были отнесены Новая Гвинея (мандат Австралии), Западная Самоа (мандат Новой Зеландии), о.Науру (мандат Великобритании), Марианские, Каролинские, Маршалловы острова (мандат Японии), Юго-Западная Африка (мандат Южно-Африканского Союза).

Мандатная система пропагандировалась лидерами Лиги наций как принципиально новый шаг во взаимоотношениях ведущих мировых держав и народов Востока, как преодоление традиций колониализма и переход к поддержке позитивного развития отсталых регионов, включению их в «лоно человеческой цивилизации». Но в действительности речь шла о переделе колониальных владений между странами-победительницами. Особенно значительно расширились колониальные владения Англии и Франции. Деловые и политические круги США, Японии и Италии, напротив, считали распределение мандатов несправедливым, не учитывающим реальное соотношение экономического и военно-политического потенциала ведущих держав мира.

Попытки стран-метрополий укрепить и расширить свое влияние на Востоке наталкивались на растущее сопротивление народов Азии и Африки. Третья англо-афганская война завершилась отступлением английского экспедиционного корпуса из Афганистана в 1919 г. В последующие годы Афганистан, а также Иран и Турция сумели укрепить своей международный суверенитет. Большую роль в этом сыграла поддержка со стороны СССР. Во многих регионах Азии Африки ширилось антиколониальной движение. Восстание в Египте в 1919 г. заставило Великобританию отказаться от протектората над этой страной, сохранив лишь контроль над Суэцким каналом. На протяжении всего межвоенного периода не утихала антиколониальная борьба в Южном Китае, Индии и Ливии, в 1918-1919 гг. произошло антиколониальное восстание в Индонезии, в 1920 г – в Ираке, в 1921-1926 гг.– в Марокко, 1925-1927 гг. – в Сирии. По мере роста национально-освободительного движения и обострения внутриполитических проблем в самих метрополиях создавались предпосылки для пересмотра принципов колониальной политики. Первый шаг в этом направлении был сделан Великобританией, единственной страной, располагавшей крупными «белыми» переселенческими колониями (131, с. 210).

Рост экономической и политической самостоятельности «белых» колоний заставил британской правительство еще с конца XIX в. начать правовую реформу имперского устройства. Наиболее развитым переселенческим колониям было предоставлено право на самоуправление и соответствующий статус доминиона (англ. «dominion» – «владение»). В 1867 г. доминионом стала Канада, в 1901 г. – Австралийский союз, в 1907 г. – Новая Зеландия. С 1887 г. под председательством британского премьер-министра начали созываться колониальные конференции – консультативные совещания представителей правительств «белых» колоний (Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки, Ньюфаундленда). С 1907 г. эти конференции получили название имперских. Тогда же помимо внутреннего самоуправления доминионы получили право на участие от своего имени в международных отношениях, в том заключение самостоятельных договоров, участие в международных совещаниях, организацию дипломатического представительства в иностранных столицах. Но все эти права осуществлялись под контролем метрополии, что вызывало недовольство правительств доминионов. Поддерживая идею реформы колониальной системы, они требовали и отказа от самого имперского принципа. На военной имперской конференции 1917 г. Канада, Австралия и Южно-Африканский Союз добились принятия резолюции о необходимости признания доминионов в качестве «автономных государств Имперского Содружества», проведения с ними постоянных консультаций британского правительства по всем делам, имеющим общий имперский интерес. На той же конференции генерал А.Сматс, представитель Южноафриканского Союза, предложил и новое название для формирующегося межгосударственного объединения – «Британское Содружество наций». Официально этот термин впервые появился в резолюции имперской конференции 1918 г., а окончательно был закреплен в договоре 1921 г. о создании ирландского доминиона. Все доминионы еще в 1920 г. вошли в состав Лиги наций как самостоятельные члены.

Принципы Содружества наций были развернуто сформулированы на имперской конференции 1926 г. В соответствии с «Докладом Бальфура» Содружество было определено как «свободное объединение Соединенного Королевства и доминионов Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки, Ирландского свободного государства и Ньюфаундленда». Критерием членства стал статус доминиона. Поэтому колонии, включая Индию, получившую с 1917 г. право участвовать в имперских конференциях, в Британское содружество наций не вошли. Но создание Содружества положило начало политико-правовой перестройке британской колониальной империи. Процесс формирования Британского Содружества наций завершился с принятием имперской конференцией 1931 г. Вестминстерского статута В этом документе более четко трактовался принцип единства и верности Короне: член Содружества был обязан сохранять монархическую форму правления и не имел права на односторонний выход из Содружества. Изменения в английском праве престолонаследия или королевском титуле, в свою очередь, отныне требовали согласия парламентов государств-членов Содружества. Было установлено, что к доминионам более не применяется выражение «колония». Это предполагало предоставление им свободы в развитии национального законодательства. Согласно Вестминстерскому статуту британский парламент получил право законодательствовать для доминионов только по их просьбе и с их согласия (126а, с.72).

На протяжении межвоенного периода британской дипломатии пришлось столкнуться с решением еще одной сложнейшей проблемы постколониального урегулирования – палестинским вопросом. Идея возвращение евреев на «историческую родину» в Палестину (Сион) имел религиозные корни и длительную предысторию, но особую актуальность приобрела с конца XIX в. В 1860 г. в Париже под патронажем французской ветви семьи Ротшильдов был организован «Всемирный израильский союз» – первая международная организация сионистского толка. В августе 1897 г. в Базеле состоялся первый конгресс Всемирной сионисткой организации. Сионистское движение провозгласило своей целью создание предпосылок для превращения Палестины в сионистское государство, развертывание соответствующей пропагандисткой деятельности в европейских еврейских общинах, укрепление организационной структуры мирового сионизма. Но предполагаемое создание (воссоздание) независимого еврейского государства не могло быть достигнуто без международной поддержки. Осознавая это, лидеры сионистского движения изначально сделали ставку на лоббирование своих целей среди государственно-политической элиты ведущих стран мира, прежде всего – Великобритании.

В 1902 г. британское правительство предложило для заселения евреями часть Синайского полуострова (план Эль Ариш), а в 1903 г. – проект переселения евреев в Уганду (в Восточной Африке). Однако 7-й конгресс сионистского движения в 1905 г. отверг эти предложения. Сионизм без Сиона был политически несостоятелен. На пути же переселения в Палестину стояло два препятствия – власть над этой провинцией Османской империи и местное арабское население. Первая из этих проблем решалась итогами Первой мировой войны и распадам самой Османской империи, при решении второй сионисты вновь полагались на поддержу британцев. Уже в 1916 г. Великобритания и Франция подписали секретный договор о разделе разваливающейся Османской империи. Согласно этому договору, палестинский регион отходил в сферу влияния Великобритании. Спустя год позиция британского правительства была заявлена официально. 2 ноября 1917 года министр иностранных дел Великобритании А.Бальфур направил лорду Лайонелу Ротшильду, принадлежавшему к лондонской ветви известных финансистов, покровителю сионистских организаций, послание, которое стало известно как «Декларация Бальфура». В этом документе признавалось право евреев на создание в Палестине еврейского «национального очага» и заявлялось о готовности британского правительства «приложить все усилия к облегчению достижения этой цели». Помимо влияния сионистского лобби такая позиция диктовалась стремлением британских политических кругов закрепить свое влияние на Ближнем Востоке, создать опору в лице еврейских переселенцев в стратегически важном районе между Египтом и Ираком (126а, с. 93-94).

На Парижской мирной конференции представителям сионистских организаций удалось в достаточной степени убедить делегации ведущих держав и, прежде всего, американскую в необходимости международно-правового решения «палестинской проблемы». Но, поскольку США в дальнейшем отстранились от формирования мандатной системы и деятельности Лиги наций, то практическое решение этого вопроса целиком перешло в руки британского правительства. Окончательно британский мандат на Палестину был оформлен в июле 1922 г. Но к этому времени выяснилось, что Великобритания занимает отнюдь не безоговорочно просионистскую позицию. Британское правительство было весьма заинтересовано и в благожелательном отношении местного арабского населения. Еще в годы войны британские политики завязали контакты с влиятельными арабскими лидерами, главным образом с шейхом Мекки Хусейном. Пытаясь получить поддержку арабов в ходе боевых действий против Турции, англичане обещали признает право местного населения на создание независимой Арабской конфедерации. В послевоенные годы британское правительство попыталось найти приемлемый компромисс между интересами евреев-переселенцев и арабов. В 1922 г. было принято решение об отделении Трансиордании от Палестины и создании на ее территории независимого королевства под управлением эмира Абдаллы. В самой Палестине англичане рассчитывали организовать условия для притока еврейских переселенцев, но не создания их моноэтнического государства. Такая позиция не устроила ни евреев, ни арабов. В 1920-х – 1930-х гг. Палестина стала очагом острых этно-конфессиональных конфликтов. Решить эту проблему британская администрация так и не сумела (126а, с. 117). 

Выход к началу 1930-х годов на политическую авансцену Германии, Италии и особенно Японии в качестве соперников традиционных колониальных держав (Великобритании, Франции, Голландии, США) внесло новые сложности в расстановку политических сил на Востоке. Державы «оси» Берлин-Рим-Токио жаждали нового передела мира, либо потерпев неудачу (как Германия), либо не получив «своего» в итоге мировой войны (как Япония и Италия). Они стремились настроить население колоний в свою пользу либо проектом «сферы сопроцветания Азии» (лидеры Японии), либо объявляя о своем «покровительстве исламу» (Гитлер в Германии, Муссолини в Италии, а после 1936 г. – генерал Франко в Испании). Государства «оси» засылали свою агентуру практически во все страны Востока, поддерживая оружием, деньгами, военными и политическими инструкторами националистические партии и группировки, привлекая их вождей на свою сторону. Не везде, однако, эти усилия давали плоды, ибо жестокости японской военщины в Маньчжурии и Китае, а итальянской – в Ливии (особенно – после прихода Муссолини к власти в 1922 г.) и в Эфиопии в 1935-1936 гг., как и захват Италией мусульманской Албании в 1939 г., негативно воспринимались на Востоке. Тем не менее, определенных результатов державы «оси» все же добились. Основные националистические партии Марокко, Алжира, Туниса, Египта прислушивались к германо-итальянской пропаганде в печати и по радио, а также — к выступлениям фашистов среди итальянского населения в этих странах и среди испанского меньшинства в Марокко и Алжире. В результате целые таборы (полки) из марокканцев, набранных за пределами в основном испанской зоны Марокко, приняли участие в мятеже генерала Франко против Испанской республики в 1936-1939 гг. Часть феодалов Ливии поддержала Муссолини и содействовала формированию подразделений ливийских арабов в составе итальянской армии. Королевский двор Египта, связанный с королевской семьёй Италии, фактически потворствовал итальянцам в Египте в том числе — после вступления войск Италии в Египте в 1940 г. (126а, с. 126).

В Палестине Германия действовала через немецких колонистов и поддержала восстание палестинских арабов против англичан в 1936-1939 гг. Лидер восстания муфтий Иерусалима Хадис Амин аль-Хусейни впоследствии оказался в Берлине, как и видный деятель Ирака Рашид Али аль-Гайлани. Став премьер-министром, Гайлани проводил в 1940-1941 гг. политику, во многом неугодную Великобритании, а в апреле-мае 1941 г. возглавил антибританское движение, опиравшееся на прогермански настроенное руководство иракской армии. Помимо антиколониализма, дополнительным стимулом антибританских настроений аль-Хусейни, аль-Гайлани, многих националистов Сирии, Ливана и Египта была поддержка Великобританией в 1917-1939 гг. европейской колонизации Палестины и планов сионистов по созданию здесь своего государства. В 1939 г. Лондон изменил свою позицию, перейдя от односторонней ориентации на сионистов к игре на противоречиях между ними и арабами Палестины. Однако большинство арабов Палестины и других стран продолжали считать позицию англичан просионистской, тем более что военизированные формирования сионистов с началом второй мировой войны были включены в британскую армию на Ближнем Востоке.

Вступление Великобритании и Франции в войну 3 сентября 1939 г. поначалу мало сказывалось на Востоке, обозначившись лишь в ужесточении колониальных порядков. В полной мере военные действия развернулись после вступления в войну Италии летом 1940 г. Бои в Сомали, Судане, Эфиопии и Египте уже весной 1941 г. привели к разгрому итальянских войск и утрате Италией своих позиций на северо-востоке Африки. Однако переброшенный в Ливию германский «Африканский корпус» генерала (впоследствии – фельдмаршала) Роммеля, прозванного «Лисой пустыни», позволил державам «оси» удержать её и вскоре возобновить наступление на Египет. Германия планировала прорыв на Ближний Восток при опоре на сочувствующую ей часть арабских националистов, а также – на монархические круги Египта, Ирана и Афганистана, оплетенные сетью германо-итальянской агентуры. Однако у Роммеля не было для этого сил, так как главный удар Германия наносила с июня 1941 г. по СССР. Кроме того, заключенный вскоре союз между Великобританией и СССР привел в сентябре 1941 г. к оккупации Ирана британскими и советскими войсками.

Отвлечение основной части войск Германии и Италии на советско-германский фронт позволило англичанам сначала остановить наступление Роммеля недалеко от Александрии, а потом нанести ему в октябре 1942 г. решающий удар под Эль-Аламейном. Итало-германская армия вынуждена была отступать, очистив Египет, а в январе 1943 г. — оставив и Ливию, последнюю итальянскую колонию на севере Африки. Бои в Тунисе в марте-мае 1943 г. закончились капитуляцией итало-германских войск.

По согласованию с Германией и Италией их союзница Япония, в свою очередь, вступила в войну. Ещё летом 1941 г. японцы навязали свою оккупацию французским властям Индокитая (современных Вьетнама, Лаоса и Камбоджи), а в декабре 1941 г. нанесли удар по колониям Великобритании, Голландии и США. В январе 1942 г. они заняли всю Малайю, в марте – Индонезию и Бирму, в апреле завершили оккупацию Филиппин, в мае – вышли к границам Индии. Столь быстрым успехам Японии способствовал ряд факторов: отличная подготовка японской армии, с 1904 г. постоянно совершенствовавшей свои боевые качества, предпринятая заранее пропагандистская обработка населения колоний, умелое использование его антиимпериалистических настроений и привлечение на сторону Японии части местных националистов. В войсках Великобритании, Голландии и США более половины состава (до 230 тыс. солдат) были местными жителями. Однако им доверяли не полностью. Поэтому они были плохо вооружены и обучены, не очень рвались в бой за интересы своих колониальных хозяев и нередко переходили на сторону японцев. Этому содействовало и формирование японцами таких воинских соединений, как Армия независимости Бирмы (выросшая с 4 тыс. до 50 тыс. добровольцев за короткий срок), «Индийская национальная армия». Лидеры этих армий – Аун Сан и Субхас Чандра Бос – пользовались авторитетом в своих странах и, давно разочаровавшись в перспективе достижения независимости с согласия англичан, приняли сторону Японии. В Индонезию японцы вступили, размахивая национальными флагами этой страны, и вскоре привлекли к сотрудничеству видных лидеров, таких, как Ахмед Сукарно, освобожденный ими из голландской тюрьмы. На всех оккупированных японцами территориях велась «кампания трех А», т. е. муссировался лозунг: «Япония — лидер Азии, покровитель Азии, светоч Азии» (95, с. 42).

Борьба против японской оккупации развернулась не сразу, лишь после того, как местные националисты поняли, что японцы — лишь более хитрые и изощренные колонизаторы, чем империалисты Запада. Первые ростки антияпонского сопротивления появились во Вьетнаме ещё в июле 1941 г. В дальнейшем, по мере все большего выявления хищнических методов эксплуатации и свирепых репрессий оккупантов, очаги сопротивления стали возникать повсюду. Этому способствовали массовые казни недовольных, жестокие расправы с ними, гибель десятков тысяч военнопленных и принудительно завербованных на стройках и других работах военного характера, а также – высокомерное и оскорбительное обращение оккупантов с жителями Юго-Восточной Азии. С марта 1942 г. на Филиппинах действовала партизанская армия «Хукбалахап». В том же году антияпонские отряды стали возникать в Малайе и Индонезии, а также – внутри созданной японцами Армии обороны Бирмы (95, с. 51).

С целью срыва освободительной борьбы Япония прибегла к маневрам. Она создала весной 1943 г. «комитеты по подготовке независимости» в Рангуне и Маниле, а 1 августа 1943 г. объявила Бирму «полностью независимым государством» во главе с марионеточным правительством. В октябре то же самое было проделано с Филиппинами. Однако и эти, и другие маневры не смогли ликвидировать движение сопротивления, продолжавшееся вплоть до военного краха Японии в августе 1945 г.

Вторая мировая война потрясла Восток не меньше, чем первая. В боях участвовало громадное число азиатов и африканцев. Только в Индии было призвано в армию 2,5 млн. человек, во всей Африке — около 1 млн. человек (а ещё 2 млн. человек были заняты обслуживанием нужд армии). Огромны были потери населения в ходе боев, бомбардировок, репрессий, лишений в тюрьмах и лагерях: в Китае погибло за годы войны 10 млн. человек, в Индонезии – 2 млн. человек, на Филиппинах – 1 млн. человек. Неимоверны были бедствия населения, разрушения и убытки в зонах военных действий. Но наряду со всеми этими тяжелыми последствиями войны несомненны и её позитивные результаты.

Народы колоний, наблюдая поражения армий колонизаторов, сначала – западных, а потом – японских, навсегда изжили миф об их непобедимости. В годы войны как никогда четко определились позиции разных партий и лидеров. Самое же главное – в годы войны выковалось и созрело массовое антиколониальное сознание, сделавшее необратимым процесс деколонизации Азии. В странах Африки этот процесс по ряду причин развернулся несколько позже.

И хотя борьба за достижение независимости ещё потребовала ряда лет упорного преодоления попыток традиционных колонизаторов вернуть «все старое», жертвы, принесенные народами Востока во второй мировой войне не были напрасны. В пятилетние после окончания войны добились независимости почти все страны Южной и Юго-Восточной Азии, а также – Дальнего Востока: Вьетнам (1945 г.), Индонезия (1945 г.), Индия и Пакистан (1947 г.), Бирма (1948 г.), Филиппины (1946 г.). Правда, Вьетнаму пришлось в дальнейшем воевать ещё 30 лет до обретения полной независимости и территориальной целостности, другим странам – меньше. Однако во многом военные и иные конфликты, в которые втягивались эти страны вплоть до недавнего времени, порождены уже не колониальным прошлым, а внутренними или международными противоречиями связанными с их независимыми с их независимым, суверенным бытием (95, с. 121).

Важнейшим итогом Второй мировой войны стало складывание международно-правовой системы ООН. Вопрос о необходимости создания новой международной организации впервые был поставлен на встрече У.Черчилля и Ф.Рузвельта в бухте Арджентиа в августе 1941 г., по результатам которой была принята так называемая Атлантическая хартия. Первоначальный проект, подготовленный британской дипломатией, включал в частности следующую формулировку: «Они (Соединенные Штаты и Британия) добиваются такого состояния, при котором не только навсегда будет уничтожен нацизм, но и обеспечена защита территориальной неприкосновенности всех государств силами международной организации...». Черчилль пытался убедить американского президента в том, что защита идей либеральной демократии в послевоенном мире потребует формирования международно-правового института, способного при необходимости уничтожить диктатуру в любой стране мира, независимо от ее статуса и военно-политического потенциала.

Первоначальные разногласия между американской и английской дипломатией по вопросу о создании новой международной организации были связаны именно с колониальным вопросом. Рузвельт настаивал на том, чтобы принципы хартии была применимы не только к Европе, но и ко всему миру. «Я твердо придерживаюсь того убеждения, что если мы собираемся обеспечить стабильный мир, он должен включать в себя развитие отсталых стран, – утверждал Рузвельт, – Не могу поверить, что мы можем вести войну против фашистского рабства и в то же время бездействовать в деле освобождения людей по всему миру от последствий отсталой колониальной политики». Британская дипломатия придерживалась прямо противоположной позиции. Черчилля заботило не только сохранение границ колониальной империи, но и «непредсказуемость» волеизъявления народов Востока. «Предполагаемое применение хартии к Азии и Африке требует серьезных размышлений, – утверждал он, – На Ближнем Востоке большинство арабов могут заявить, что они изгонят евреев из Палестины или в любое время запретят дальнейшую иммиграцию. Я твердо придерживаюсь сионистской политики, одним из авторов которой я являюсь. Это только один из многих непредвиденных случаев, которые могут явиться результатом новой и последующих деклараций» (89, с. 17).

Необходимость укрепления антигитлеровской коалиции заставила западные державы на время отказаться от лоббирования своих интересов в вопросе о послевоенном политическом порядке. Главное значение приобретал сам факт объединения все большего числа народов в борьбе против нацизма. 1 января 1942 г. во время визита Черчилля в США лидерами двух стран, а также послом СССР Литвиновым и министром иностранных дел Китая Суном была подписана Декларация Объединенных Наций. В этом документе полная победа над противником объявлялась необходимым условием защиты жизни, свободы, независимости и религиозной свободы, а также прав человека и справедливости. Правительства, подписавшие декларацию, заявляли о том, что употребят все свои военные и экономические ресурсы на борьбу против Германии, Италии и Японии, будут сотрудничать друг с другом и не будут заключать сепаратного перемирия или мира с противником. Некоторые советские дипломаты возражали против упоминания «религиозной свободы», однако Сталин, посчитав январь 1942 г. не лучшим временем для дискуссий о существе демократии, принял западную трактовку (89, с. 21).

Несмотря на сохранение разногласий между союзниками процесс создания ООН шел быстрыми темпами. Учредительная конференция по созданию ООН проходила с 25 апреля по 26 июня 1945 г. в Сан-Франциско. Единственным вопросом повестки дня была разработка Устава ООН, который официально вступил в силу с 24 октября 1945 г. Британская делегация добилась поправки, касающейся выборов в Совет Безопасности. Теперь требовалось равномерное географическое представительство держав, а также учет их вклада в обеспечение международной безопасности. Одновременно британская делегация пошла на уступки по вопросу о системе опеки. Правда всеобъемлющей концепции, которую желал видеть Рузвельт, не получилось – опека распространилась пока лишь на острова Тихого океана. Однако с политической и правовой точки зрения чрезвычайно важным стал ввод двух категорий мандатных территорий: на так называемые «стратегические районы» распространялась опека Совета Безопасности, тогда как опеку остальных обеспечивала Ассамблея ООН через специализированный Совет по опеке. Принцип выделения особых «стратегических районов» с приоритетными правами контроля со стороны постоянных членов Совета безопасности станет важнейшим политическим оружием англо-американской дипломатии в послевоенном мире (126а, с. 81).

Уже вскоре после создания ООН позитивное сотрудничество западных союзников с СССР завершилось. Мир вступил в эпоху «холодной войны». США в качестве основополагающих принципов внешней политики стали использовать «доктрину Трумэна», обосновавшую право на повсеместное американское вмешательство с целью недопущения распространения «мирового коммунизма». В развитии этой теории появилась «доктрина сдерживания», согласно которой США и их союзники должны были и в мирное время заключать между собой военные соглашения, окружив СССР и их союзников системой своих военных баз. Практическим воплощением этих теорий стало создание в апреле 1949 г. военно-политического блока НАТО (Организация североатлантического договора), подписание в 1951 г. американо-японского договора безопасности, образование в течение первой половины 50-х гг. блоков СЕАТО (для стран Юго-Восточной Азии) СЕНТО (для Ближнего и Среднего Востока), а также АНЗЮС (для региона Австралии и Новой Зеландии).

Складывание двухполюсного (биполярного) мирового порядка, торжество принципов блоковой стратегии на несколько десятилетий придали деятельности ООН достаточно формальный характер. Многие решения ООН лишь закрепляли результаты политического диалога «сверхдержав» или фиксировали точки их разногласий. В полной мере это касалось и колониального вопроса.

Система опеки первоначально была распространена лишь на 11 небольших территорий (преимущественно в тихоокеанском регионе). Сам правовой статус опеки при этом предполагал сохранение за мандатарием безусловного права на управление данной территорией и обеспечение равных прав для остальных членов ООН в экономической, социальной и торговой сферах. При этом особо оговаривалась ответственность мандатария за «поощрение прав человека и основных свобод без различия расы, пола, языка и религии». Тем система, система опеки превращалась в средство модернизации, проводимой на основе рыночной экономики и правовой системы западного образца. В роли мандатариев выступали Великобритания, Австралия, США, Франция и Италия.

Помимо опекаемых территорий Устав ООН закрепил существование «несамоуправляющихся территорий». Тем самым, легализовывалась колониальная система. В 1946 г. восемь государств – Австралия, Бельгия, Дания, Франция, Нидерланды, Новая Зеландия, Великобритания и США – подали список управляемых ими территорий, которые они считали «неготовыми к самоуправлению» (всего были названы 72 такие территории). Характерно, что в данном случае Устав ООН уже не требовал от управляющих стран способствовать «свободе рук» или внедрять универсальный стандарт прав и свобод личности. Напротив, предполагалось, что способствовать социальному и экономическому прогрессу «несамоуправляющихся» народов следует на основе сохранения их культурных традиций, а расширение самоуправления ставилось в зависимость от «специфических обстоятельств» и «разных ступней развития». Таким образом, западные страны-метрополии получили гарантии политико-правовой и экономической закрытости своих владений (126а, с. 93-94).

Крах колониальной системы произошел лишь под воздействием широкого национально-освободительного движения народов Востока. В 1960 г., когда распад колониальных империй уже стал фактом, Генеральная Ассамблея ООН приняла «Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам». В 1963 г. Генеральная Ассамблея одобрила пересмотренный список «несамоуправляющихся территорий» (включавший теперь 64 территории, поскольку остальные уже завоевали или получили независимость). В список входили и две остававшиеся на тот момент подопечными территории (Науру и Тихоокеанские Острова). Этот список был позднее (1965) дополнен включением Французского Сомалиленда (ныне – Джибути) и Омана. В 1972 г. в него были внесены Коморские Острова, а в 1986 г. Новая Каледония. С I960 по 1990 г. самоуправления добились 53 территории (126а, с. 99).

По мере распада мировой колониальной системы ООН активизировала свои действия по поддержке социально-экономического и культурного развития стран Востока. Предпринимались огромные усилия по борьбе с нищетой и голодом, решению демографических проблем, развитию систем образования и коммуникаций. Но выполнение ключевой задачи ООН – по миротворчеству и обеспечению безопасности, – долгое время было затруднено из-за конфронтации «сверхдержав». Исключение составило лишь активное участие ООН в решении палестинской проблемы. 14 мая 1948 г. Великобритания отказалась от мандата на Палестину (полученного еще от Лиги наций), а еврейское население Палестины объявило о создании Государства Израиль. Ответом стали военно-террористические действия со стороны арабского населения. Насилие было временно приостановлено в результате перемирия, к которому призвал Совет Безопасности ООН. За выполнением его условий наблюдение осуществлял назначенный Генеральной Ассамблеей специальный посредник с помощью группы военных наблюдателей. В 1949 г. было учреждено Ближневосточное агентство Организации Объединенных Наций для помощи палестинским беженцам. После очередной вспышки арабо-израильского противостояния в 1956 г. были создан и первый полноправный миротворческий корпус – Чрезвычайные вооруженные силы ООН (ЧВС ООН). Но урегулировать ближневосточный конфликт так и не удалось (126а, с. 108).

Скандальным оказалось вмешательство ООН в урегулирование корейского конфликта. Корейский вопрос рассматривался Генеральной Ассамблеей в 1947 г. Попытки ООН с помощью выборов восстановить единое государство оказались безуспешными, и в 1948 г. в Корее появились два отдельных правительства. Вскоре под давлением американской дипломатии Генеральная Ассамблея ООН призвала к выводу оккупационных сил и создала Комиссию Организации Объединенных Наций по Корее. В июне 1950 г. США и Комиссия по Корее информировали ООН, что Республика Корея подверглась нападению вооруженных сил Северной Кореи. Совет Безопасности рекомендовал государствам-членам ООН «оказать Республике Корея необходимую помощь для отражения нападения и восстановить в этом регионе мир и безопасность». Советский Союз, не присутствовавший на заседании Совета Безопасности в знак протеста против участия нем представителей свергнутого чанкайшистского правительства Китая, объявил решение Совета Безопасности незаконным. Тем не менее, для участия в боевых действиях в Корее были созданы так называемые «международные силы под объединенным командованием», уполномоченные выступать под флагом ООН (с юридической точки зрения их действия не являлись миротворческой операцией ООН, требующей согласия всех постоянных члена Совета безопасности).

ООН получила возможность более активно проводить миротворческие операции лишь с конца 1950-х – начала 1960-х гг. (в Ливане в 1958 г., Конго в 1960-1964 гг., Новой Западной Гвинее в 1962-1963 гг., Йемене в 1963-1964 гг., на Кипре с 1964 г., в Доминиканской республике в 1965-1966 гг. и. др.). Особенно выросло значение миротворческих операций ООН в 90-х гг. после того, как с распадом СССР оказалась разрушена система «сдерживания» двух «сверхдержав». Однако эффективность подобных действий по прежнему вызывает немало сомнений. К началу 2000-х гг. все большую инициативу в урегулировании локальных конфликтов в Азии и Африке проявляет НАТО. 

Процесс крушения мировой колониальной системы империализма длился более четверти века. В абсолютном большинстве стран Востока народы вынуждены были вести длительную, упорную борьбу за право независимого существования. Особенно сложной и кровопролитной была борьба в странах, вставших на путь социализма (Китай, Вьетнам, Корея, Кампучия, Лаос). Ожесточенная антиимпериалистическая борьба развернулась и в тех странах Азии и Африки, где освободительное движение возглавляла национальная буржуазия. В ходе этой борьбы шло размежевание классовых и политических сил, зрело национально самосознание народов, возрастала их политическая активность. Провозглашение независимости бывших колоний империализма означало завершение важнейшего этапа национально-освободительных революций в странах Азии и Африки – этапа борьбы за политическую самостоятельность.

После Второй мировой войны почти во всех странах Востока к власти пришли представители национальной буржуазии. В большинстве стран Востока в момент провозглашения независимости были созданы буржуазные республики. Поскольку в странах Востока национальная буржуазия весьма пестра и многообразна, постольку и государственная власть отличалась большим разнообразием. Если у власти оказывались представители мелкой национальной буржуазии, то они часто объявляли о своем стремлении строить «национальное» социалистическое государство, под которым понимался социализм мелкобуржуазного толка – корпоративная организация общества, национализация иностранной и крупной собственности, особенно банков, и использование ее в интересах государства или мелких собственников.

Оказавшиеся у власти представители крупной национальной буржуазии также стремились к национализации иностранного капитала, банков, но экономическую программу они строили с ориентацией на поддержку крупного предпринимательства. Во всех случаях такая деятельность объяснялась интересами «народа», его нуждами и потребностями. Любая антиправительственная деятельность объявлялась антинародной. Под этим или подобными предлогами буржуазные правители стремились установить всесторонний контроль над рабочим классом, обрабатывая его идеологически, сужая его возможности выступать на политической арене самостоятельно, отстаивать экономические и политические интересы и права.

Как уже упоминалось, распад колониальной системы в послевоенный период длился более четверти века. В числе первых стран, ставших независимыми, была Индонезия. 17 августа 1945 г. в Джакарте лидер борьбы за независимость Сукарно возгласил республику. Он же стал первым ее президентом. На следующий день была принята конституция, согласно которой «…государство брало в свои руки землю, воду и природные богатства (а также контроль над деятельностью иностранных монополий), чтобы максимально их использовать и поднять благосостояние народа. Под давлением левых сил, среди которых наиболее активными были коммунисты, конституция декларировала широкие демократические права для народа.

Провозглашение республики обозначало начало войны за независимость: Индонезия в это время находилась еще под японской оккупацией и, к тому же, такая «независимость» была неприемлема для англо-голландцев, которые искали лишь предлог, чтобы начать интервенцию.

Восстание началось почти повсеместно и в нем участвовали почти все классы и слои населения. В результате в стране создалось своеобразное двоевластие - одновременно с японской администрацией и армией действовали республиканские национальные комитеты и их вооруженные отряды. В сентябре 1945 г. в Индонезии высадились английские войска, якобы для разоружения японских подразделений, а на самом деле они начали постепенную оккупацию страны. Вместе с англичанами прибыли голландские отряды, которые поддерживались и снаряжались американцами.

В целом, война в Индонезии продолжалась вплоть до 1949 г. Нидерланды, вытесненные в ходе долгой и упорной партизанской войны из большинства районов страны, вынуждены были сначала признать Республику Индонезия (август 1949 г.), а затем признать также ее политический суверенитет (август 1950 г.) (25, т. 3, с. 101).

В трудной и тяжелой борьбе завоевывал свободу народ Филиппин. Партизанская армия Хукбалахап, созданная коммунистами, вела долгие и упорные бои с японскими оккупантами. Когда в октябре 1944 г. американские войска высадились на Филиппинах, значительная часть страны (остров Лусон) была уже освобождена самими филиппинцами. Командовавший американскими войсками генерал Макартур начал «освобождение» страны с арестов борцов за свободу и насаждения колониальных порядков. Естественно, что его деятельность вызвала повсеместное сопротивление народа. В ходе борьбы против американских оккупантов в 1945-1946 гг. на Филиппинах возник Демократический альянс, куда вошли основные патриотические организации страны, в том числе Коммунистическая партия Филиппин, Хукбалахап, Национальный крестьянский союз и др. Главными требованиями альянса были: национальная независимость, аграрная реформа, индустриализация страны. В июле 1946 г. США были вынуждены пойти на объявление Филиппин суверенной республикой. Однако этот акт США обусловили сохранением на 99 лет на ее территории своих военных баз и «специалистов» (25, т. 3, с. 91).

Острый кризис в послевоенные годы переживала Британская колониальная империя. Ширилось национально-освободительное движение. Доминионы, внесший немалый вклад в военную победу, требовали все больше независимости. Катализатором пересмотра политических и организационных основ Британского Содружества наций стал индийский вопрос.

С начала 1946 г. британское правительство окончательно утратило контроль над ситуацией в Индии. В межэтнических столкновениях гибли тысячи человек. Весной 1946 г. правительство К.Эттли было вынуждено без предварительных условий предоставить Индии статус доминиона. Лидер Индийского национального конгресса Дж.Неру сформировал Исполнительный совет, в который представители Мусульманской Лиги войти отказались. В стране вновь начались индо-мусульманские столкновения.

К лету 1947 г. вице-король Индии Льюис Маутбаттен выработал план раздела Индии на два доминиона Индию и Пакистан. Сам Маутбаттен стал генерал-губернатором Индии, а пост генерал-губернатора Пакистана впервые в истории страны занял представитель небелой расы – Мухаммед Али Джинна. 15 августа 1947 г. в Дели и Карачи было официально объявлено о создании двух независимых государств, добровольно вошедших в Британское Содружество. 13 февраля 1948 г. последние британские воинские подразделения покинули Индостан (25, т. 3, с. 87).

Провозглашение независимости Индии положило начало новому этапу в эволюции Британского Содружества наций. Вместо понятия «британский подданный» закрепляется новое – «гражданин Содружества». С 1947 г. термин «доминион» стал все чаще заменяться на «член Содружества (из официальных документов термин «доминион» был исключен в 1952 г.). В 1948 г. продолжилась цепная реакция освобождения колоний – независимость получили Цейлон и Бирма.

В Бирме всенародное восстание против японских оккупантов началось в марте 1945 г. Восстанием руководила Антифашистская лига народной свободы (АЛНС), возглавляемая национальным героем Бирмы Аун Саном. В лиге, объединявшей различные партии, в том числе Коммунистическую партию Бирмы, состояло более 200 тыс. человек. Ей подчинялись также десятки тысяч партизан и регулярные национальные войска. В августе 1945 г. почти вся Бирма была очищена от японских оккупантов. Попытки Великобритании восстановить свой контроль над Бирмой не увенчались успехом. В январе 1947 г. британское правительство на переговорах в Лондоне с представителями АЛНС вынуждено было признать право страны на независимость. В апреле 1947 г. в Бирме состоялись выборы в Учредительное собрание, которые принесли бесспорную победу представителям Антифашистской лиги. Они и создали национальное правительство Бирманского Союза. Несмотря на организованное колониальной агентурой убийство Аун Сана и нескольких членов правительства, правительство разработало и 24 сентября 1947 г. приняло конституцию, а 4 января 1948 г. торжественно провозгласило независимость Бирманского Союза.

Образование суверенного государства Бирмы имело важнейшее политико-правовое значение к качестве прецедента. Учредительное собрание решило провозгласить Бирму независимой суверенной республикой. Поскольку принятие новым государством республиканской формы правления исключало членство в Содружестве, британский парламент принял в декабре 1947 г. Акт о независимости Бирмы, согласно которому она стала независимой республикой вне рамок Содружества. В 1948 г. Великобритания предоставила такой же статус «независимого и самоуправляющего» доминиона Цейлону. К власти здесь пришло проанглийское правительство Объединенной национальной партии, что позволило почти на десятилетие сохранить экономическое и военно-политическое влияние бывшей метрополии. Но становилось очевидным, что проблема образования республиканских государств на британском постколониальном пространстве требует кардинальной перестройки всей правовой основы Содружества.

В 1949 г. в Лондоне состоялась конференция премьер-министров стран Содружества. На ее решения существенно повлияло заявление индийского лидера Д.Неру о намерении Индии стать суверенной, независимой республикой, но оставаться в Содружестве. В Лондонской декларации конференция провозгласила отказ от прежнего принципа «общей верности короне». Отныне английский король стал выступать лишь в качестве символа свободной ассоциации независимых государств-членов и в этом качестве – главы Содружества. Конференция провозгласила, что в Содружество объединяет свободных и равных членов. Само объединение государств отныне именовалось не Британским Содружеством наций, а Содружеством наций.

Несмотря на попытки реорганизовать бывшее имперское пространство британское правительство продолжало сталкиваться с крупными вспышками национально-освободительного движения и открытыми гражданскими конфликтами. Волна народных выступлений в 1948 г. захлестнула Гану (Золотой Берег), Центральную Африку, в том числе и Северную Родезию (Замбию), а так же Южную Родезию и Ньясаленде (Малави). В июне 1948 г. было объявлено чрезвычайное положение в Малайе.

Под влиянием нарастающей мощи национально-освободительного движения британское правительство было вынуждено ускорить реформы Содружества наций. В 1952 г. было принято окончательное решение об упразднении понятия «доминион» из всех официальных документов Содружества и введении понятия «гражданин Содружества» вместо понятия «британский подданный». Была закреплена и особая процедура приобретения независимости бывшими британскими колониями. Получившее независимость государство имело право обратиться с просьбой о принятии его в Содружество. Для положительного решения требовался консенсус всех государств-членов.

Правовая реформа Содружества наций способствовала радикальному обновлению его состава. Правда, в течение второй половины XX в. многие государства из бывшей колониальной орбиты Великобритании входили, выходили и вновь присоединялись к Содружеству (например, Пакистан), а некоторые – никогда не обращались с просьбой о членстве (Судан, Сомали, Кувейт и др.).

Столь же стремительно происходил и распад французской колониальной империи. Правительство Франции пыталось перевести процесс в русло постепенных реформ. Было провозглашено создание Французского Союза. В его состав вошли Франция, ее заморские департаменты и территории, а также ассоциированные государства и территории – Того, Камерун, Новые Гебриды, Марокко, Тунис, Индокитайская федерация. Главой Союза являлся президент Франции (25, т. 3, с. 202-203).

В отличие от британского Содружества Французский Союз оказался мертворожденным проектом. Уже в мае 1945 г. колониальные власти жестоко подавили восстание в Алжире. Полтора года спустя аналогичные события повторились на Мадагаскаре, где число жертв среди коренного населения превысило 80 тыс. человек. Фатальное значение для IV Республики имело начало вооруженного конфликта в Индокитае.

19 августа 1945 г. руководителем вьетнамской повстанческой армии Хо Ши Мином было провозглашено создание независимого государства. Несмотря на подписание французским и вьетнамским правительствами договора о признании вьетнамской республики как независимого государства, входящего во Французский Союз, уже вскоре колониальная администрация поддержала образование марионеточной «республики Кохинхины». С ноября 1946 г. на территории Индокитая начались военные действия. Они растянулись на семь лет. В начале 1950-х гг. на фоне корейского конфликта военные действия в Индокитае приобрели особую ожесточенность. Постепенно инициатива перешла к вьетнамцам. Переломное значение имела многомесячная осада французского укрепрайона Дьен-Бьенфу. Еще до ее завершения на Берлинском совещании министров иностранных дел Франции, Великобритании, США и СССР в январе-феврале 1954 г. было достигнуто соглашение о созыве в апреле 1954 г. в Женеве специального совещания по вопросу о восстановлении мира в Индокитае. После капитуляции гарнизона Дьен-Бьенфу 7 мая 1954 г. исход кампании и женевских переговоров был предрешен. 21 июля 1954 г. был заключен Женевский договор, согласно которому в Северном и Южном Вьетнаме образовывались суверенные государства с границей по 17-й параллели. Франция обязалась вывести вооруженные силы с территории Индокитая (25, т. 3, с.251).

В начале 1950-х гг. резко обострились отношения между Францией и ее протекторатами в Северной Африке – Тунисом и Марокко, входившими во Французский союз на положении «присоединившихся государств». В октябре 1951 г. тунисское правительство выступило с требованием обеспечения полного суверенитета государства. Французская администрация ответила волной репрессий, направленных против активистов националистической партии Нео-Дестур. Был арестован премьер-министр местного правительства Шеник, убит генеральный секретарь профсоюзов Туниса Хашед. В Тунисе началась партизанская война. Столь же радикальный поворот приобрели события в Марокко. В декабре 1952 г. здесь была запрещена деятельность националистической партии Истикляль и Марокканской коммунистической партии. Французское правительство фактически поддержало низложение легитимного султана Мохаммеда бен Юсефа. В 1954 г. национально-освободительное движение начало шириться в Алжире, где был образован Фронт национального освобождения. В 1955 г. французский парламент был вынуждено ввести в Алжире чрезвычайное положение (25, т. 3, с. 286).

В марте 1956 г. Франция признала независимость Марокко и Туниса. Алжирская проблема была значительно сложнее. В стране проживало более 1 млн. «евроалжирцев», выходцев из Франции и других европейских стран. Евроалжирцы считали себя подлинными хозяевами страны, да и в массовом сознании французского общества Алжир ассоциировался с собственной территорией. Все попытки французского правительства урегулировать алжирскую проблему правовыми методами не принесли успеха. В Алжире ширилась гражданская война. 13 мая 1958 г. «Комитет общественного спасения», представлявший интересы алжирских «ультра», объявил о принятии всей полноты власти в Алжире. Угроза путча ускорила приход к власти во Франции генерала Ш. де Голля. Урегулирование алжирского вопроса растянулось еще на несколько лет. 8 января 1961 г. референдум во Франции поддержал право Алжира на самоопределение. Это подтолкнуло алжирских «ультра» к попытке государственного переворота. 22 апреля при поддержке части армейских соединений, дислоцированных в Алжире, они захватили власть в столице страны и объявили о низложении президента Франции. Однако путч был быстро подавлен. После почти годичных переговоров, 18 марта 1962 г. французским правительством подписаны Эвианские соглашения об условиях самоопределения Алжира и принципах будущих франко-алжирских отношений. После проведения в Алжире референдума 1 июля 1962 г. французское правительство официально заявило о признании независимости этой страны.

Деголлевская конституция 1958 г. преобразовала Французский Союз в Сообщество, члены которого признавались суверенными государствами, имеющими право на свободный выход и получение полной независимости. В ходе референдумов страны-члены Союза определи формулу своего участия в Сообществе. Гвинея сразу же высказалась против участия и с 1 октября 1958 г. стала независимым государством. Уже вскоре начался выход и других стран-частниц из Сообщества. В январе 1960 г. независимость получил Камерун, чуть позже – Того и другие государства, входившие в состав французской Экваториальной и Западной Африки. Всего в течение 1960 г., названного «годом Африки», независимыми стали 14 бывших французских колоний в Африке. Конституционные положения о Сообществе были окончательно отменены в 1995 г. (25, т. 3, с. 292).

Итак, в 60-х гг. ХХ в. мировая колониальная система, создававшаяся веками и казавшаяся символом экономической и военно-политической мощи Запада, рухнула под напором национально-освободительного движения народов Азии и Африки. Сказались и изменения, произошедшие в самом западном обществе. Послевоенная политическая и деловая элита западных стран склонялась к использованию новых методов экономической эксплуатации мирового пространства, получивших название неоколониализма.

Достижение политической независимости странами Востока стало важной исторической вехой в их развитии. Однако вопреки надеждам некоторых национальных лидеров и чаяния масс сама по себе полити­ческая независимость не стала, да и не могла стать панацеей от вековой отсталости и всех прочих бед, связанных с колониальным прошлым.

После достижения независимости молоды­ми государствами сложившееся колониальное разделение труда, как и сам комбинированный характер обществ, нельзя было уничтожить одним махом по субъективной воле кого бы то ни было. Но его можно было ликвидировать в течение довольно длительного переходного периода (на путях капиталистической или социалистической ориентации) посредством преобразовательной дея­тельности правительства и всего общества. Эта деятельность в стра­нах, идущих по капиталистическому пути развития, начиналась, преж­де всего, с процесса дальнейшей модификации колониального синтеза.

Главное изменение, которое привносила независимость в процессы модификации синтеза, заключалась в ликвидации колониальной адми­нистрации как составной части политической надстройки метрополии, т. е. ликвидации политического механизма насильственной ориентации политического развития в антинациональном направлении. Вместо этого появлялся новый механизм — национальная государствен­ность. Бывшая «двунациональная» (метрополия — колония) государственность оказывалась разорванной, и колониальный синтез пребы­вал теперь не внутри единой государственности имперского типа, а между двумя типами политически самостоятельных государств. Уже этим политическим актом закладывалось начало модификации традицион­ного колониального синтеза в неоколониальный.

На первых этапах независимого буржуазного развития происходили важные изменения, связанные с утверждением национальной госу­дарственности. Они заключались в перегруппировке структурных компонентов комбинированного общества. Национальный уклад (государственный и частный) приобретала господствующее положе­ние. Конечно, в этот период для большинства развивающихся стран еще не было возможности полностью отказаться от привлечения иност­ранного капитала. Однако по мере укрепления национального капита­листического уклада и общего изменения соотношения сил происхо­дил процесс вынужденной перестройки иностранного капитала. Он все чаще соглашался теперь на более выгодное для молодых нацио­нальных государств форы и условия функционирования: ликвидация колониальной системы, создание смешанных компаний с преобладаю­щим участием национального капитала, внедрение более прогрессив­ных подрядных форм и т.п. Он все более вынужден был считаться с нацио­нальной стратегией развития соответствующих стран.

Во многих отношениях аналогичным образом обстояло дело в сфере политической (а также культурной) национализации. Однако можно создать, например, «национальный» госаппарат или армию, но если ключевые посты или реальное право принятия важнейших решений все еще принадлежит иностранным советникам и лицам проимпериалистической ориентации, то вряд ли в таком случае приходится гово­рить о завершении национализации госаппарата. Или другой пример. Если вся работа «национального» информационного агентства базиру­ется на западных источниках информации и соответствующих методах ее обработки и подачи, то нельзя, очевидно, говорить и о полной нацио­нализации службы информации. При всем своеобразии вопроса ска­занное выше во многих аспектах относится и к привнесенной колониза­торами христианской религии. Процесс ее национализации включает в себя не только национализацию конфессиональных кадров, языка, ли­тургии, но прежде всего содержательную переориентацию всей цер­ковной деятельности с обслуживания интересов бывшего колониаль­ного синтеза на защиту национально-государственных интересов.

Итак, сущностные элементы колониального синтеза сохранятся и проявляют себя даже через новые национальные границы. Однако независимость дает начало длительному процессу модификации и трансформации синтеза, а в конечном счете ликвидации через поэле­ментное изменение его структуры. Этот процесс может быть назван отмиранием колониализма или, что одно и тоже, изживанием неоко­лониализма.

Таким образом, Восток второй половины XX в. постепенно превратился из зависимого объекта колониальной и неоколониальной политики Запада в само­стоятельную силу на международной арене. Тем не менее, западные державы стремились и в новых условиях сохранить и даже расширить свои позиции в странах Востока, привязать их к себе экономическими, политическими, финансовыми и прочими узами, опутав сетью согла­шений о техническом, военном, культурном и прочем сотрудничестве. Если же это не помогало или не получалось, западные державы, осо­бенно и в первую очередь США, не колеблясь, прибегали к насилию, вооруженной интервенции, экономической блокаде и прочим сред­ствам давления в духе традиционного колониализма.

Однако многие перемены, явившиеся прямым следствием новой рас­становки сил в глобальном масштабе, приняли необратимый харак­тер. Наиболее кардинально это проявилось на Дальнем Востоке.

Потерпевшая поражение Япония капитулировала и на десятилетия утратила свой статус великой державы, а США спешили занять место Японии везде, где только могли. Однако разгром советскими войсками японской Квантунской армии создал условия для расширения и укрепления «освобожденных» райо­нов Китая, контролировавшихся коммунистами, для вооружения и ос­нащения (как за счет СССР, так и путем передачи трофейного япон­ского оружия) Народно-освободительной армии Китая, со­зданной руководством КПК. К концу 1945г. «освобожденные» районы охватывали почти четверть территории Китая (главным обра­зом на севере) с населением в 150 млн. человек. И хотя национальное правительство Чан Кайши с помощью США сумело захватить боль­шую часть ранее оккупированной японцами территории, позиции КПК, безусловно, усиливались. В конечном итоге Народно-освободительная армия разгромила развалившуюся армию Чан Кайши и победа завершилась провозглашением 1 октября 1949 г. Китайской народной республики (КНР). Это имело ог­ромное значение для всего Востока, хотя бы уже потому, что коммуни­сты пришли к власти в самой большой по населению стране мира (26, т. 3, с. 286).

Народ Кореи, с 1910г. жестоко угнетавшийся Японией, вел с 1931 г. против японских захватчиков трудную партизанскую войну. В этой вой­не, как и в соседнем Китае, где проживало много корейцев, активную роль играли коммунисты. После разгрома Квантунской армии советс­кие войска заняли Северную Корею, где коммунисты и их союзники, впоследствии объединившиеся в Трудовую партию Кореи (ТПК), вста­ли у власти. Корея стала первой в послевоенной мировой практике разделенной страной. И коммунисты на севере, и созданный американ­цами антикоммунистический режим на юге претендовали на объедине­ние только под своей эгидой всего полуострова. Властные амбиции под­креплялись классовой и идеологической враждой. СССР и США в ус­ловиях начавшейся в 1946г. «холодной войны» старались извлечь выгоду из создавшегося положения, поощряя своих союзников на полуострове, оказывая им политическую, экономическую и военную по­мощь (64, с. 142).

Война, вспыхнувшая в Корее в июне 1950г., быстро превратилась в масштабный интерна­циональный конфликт: сначала в войну вмешались США вместе с так называемыми войсками ООН (на стороне Южной Кореи) и КНР (на стороне Северной). Американцы не решились, потеряв в 1949 г. монополию на атомную бомбу, распрост­ранить войну на территорию Китая, за которым стоял СССР. В результате война, принявшая затяжной характер, завершилась в конечном итоге возвращением сторон к исходным рубежам в 1953 г.

После прекращения войны в Корее политика США в регионе, в сущности, строилась на всемерном противопоставлении Севера и Юга Корейского полуострова, как и континентального Китая, где об­разовалась КНР, острову Тайваню, ставшему с 1949 г. убежищем Чан Кайши и его партии Гоминьдан. Дабы извлечь из этого противопостав­ления не только политические и военно-стратегические, но и эконо­мические выгоды, США оказывали Южной Корее и Тайваню макси­мальную военную, финансовую и техническую помощь, осуществляли в их экономику значительные капиталовложения, дабы превратить их в процветающие «витрины вестернизации». В наибольшей степени США это удалось в Японии, которая сумела неплохо «заработать» на корейской войне благодаря выполнению гигантских военных заказов США и снабжению (в том числе — и после 1953 г.) войск США и их союзников на юге Кореи.

После капитуляции Японии Юго-Восточная Азия (ЮВА) была буквально захлестнута волной освободительных ре­волюций. Выше рассматривались революционные процессы в Индонезии до 1949 г., во Вьетнаме – до 1957 г., в Малайе – до 1957 г.

В других странах ЮВА также имели место военные столкнове­ния, но они были либо подчинены политической борьбе, либо носили характер внутренних конфликтов между различными политическими, социальными и этническими группировками. Разумеется, колонизато­ры всячески поощряли эти конфликты, надеясь вбить клин между раз­ными частями народа той или иной страны и сохранить тем самым свои позиции в качестве якобы «беспристрастного арбитра». Но это довольно быстро раскусили. Лидер патриотов Бирмы Аун Сан говорил еще в 1946г.: «Если Англия и Америка, объединившись, вздумают диктовать свои условия, Россия и многочисленные мелкие государства сплотятся, чтобы не допустить этого».

Надежды на СССР тогда были свойственны не только коммунис­там. У националистов Бирмы, Индонезии и других стран встречались в их выступлениях ссылки на Ленина, примеры из жизни СССР. Это объяснялось, с одной стороны, взлетом мирового авторитета СССР после побед над Германией и Японией в 1945 г., а с другой — поиска­ми моделей послевоенного устройства в условиях революционной си­туации. Сказывалось, конечно, и влияние местных коммунистов, за годы войны усилившихся политически, идеологически и в количе­ственном отношении. На эмоционально-житейском уровне большое значение имели многонациональный характер СССР и даже наличие среди его руководства лиц восточного происхождения, начиная с Иосифа Сталина.

В послевоенные годы на Востоке постепенно возникало и становилось идейной и политической силой движение неприсоединения ни к одному из сложившихся на ми­ровой арене военно-политических блоков. Одним из духовных отцов этого движения был президент Югославии Иосип Броз Тито. Не желая подчиняться диктату Сталина, но и не отказываясь от принципов социализма, которые он интерпретировал по-своему, а не согласно сталинским догмам, Тито вывел свою страну из «лагеря соци­ализма», который он называл «восточным блоком». Но, вопреки обви­нениям Москвы в его адрес, он не примкнул к «западному блоку», т. е. к США и их союзникам, а решил не присоединяться ни к кому. В осуществлении этой политики он решил опереться на молодые госу­дарства Востока, вышедшие после 1945г. на мировую арену, прежде всего на Индию и Китай, великие державы Востока, принадлежавшие к разным цивилизациям и разным социальным системам, но одинако­во заинтересованные в мирном урегулировании острых межгосудар­ственных противоречий политического, идеологического, экономичес­кого, военного и территориального характера, унаследованных и от колониальной эпохи, и от второй мировой войны. К тому же в середи­не 1950-х гг., когда зародилось движение неприсоединения, только что закончились войны в Корее и Вьетнаме (в 1954 г.), обострились про­тиворечия КНР с Тайванем, продолжались военные действия в Ма­лайе, ухудшилась обстановка в Средиземноморье.

У Индии были свои причины стоять на позициях миролюбия и ней­трализма. Страна еще помнила историю индо-мусульманской резни, в обстановке которой родилась летом 1947г. независимость Индии и Пакистана. При этом в Индии остались миллионы мусульман, а также сикхов, христиан, буддистов и представителей других конфессий. К тому же страна была обременена множеством социальных и экономических проблем, затруднявших преодоление традиционализма, тормозившего модерни­зацию. В свою очередь, Китай, ощущая себя великой державой и же­лая избавиться от имиджа «только союзника» СССР, нуждался в том, чтобы выйти на мировую арену в новой роли и желательно единым фронтом с другими странами Азии, на лидерство в которой Китай все­гда претендовал.

Переговоры 1954—1955гг. между И. Броз Тито, главой Индии Джавахарлалом Неру и премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем при­вели к созыву в апреле 1955г. в городе Бандут (Индонезия) первой конференции глав государств и правительств 39 стран Азии и Африки. Конференция подтвердила курс, как тогда говорили, «позитивного, нейтрализма»: неприсоединение к военным блокам, поддержка ­осво­бодительной борьбы народов еще сохранившихся к тому времени коло­ний, антиимпериализм и антиколониализм, взаимное уважение и невмешательство в дела друг друга. Переговоры начались в 1954 г., а в декабре 1957 г. в Каире была созвана экономическая конференция 45 стран Азии и Аф­рики. На ней было решено создать постоянные органы движения афро­азиатской солидарности. Организационное оформление этого движе­ния произошло на конференции в г. Конакри (Гвинея) в апреле 1960 г., где был принят устав движения и сформулированы его цели — «объ­единять и согласовывать борьбу народов Азии и Африки против империализма и колониализма, ускорять освобождение народов и обеспе­чить их экономическое, социальное и культурное развитие» (126а, с. 291).

Разумеется, афро-азиатская солидарность была не лишена проти­воречий. С 1959 г. стали ухудшаться отношения между Индией и КНР из-за вступления китайских войск в Тибет и бегства в Индию главы буддистов далай-ламы. С началом 1960-х гг. стало возрастать противо­борство Индонезии и Малайзии из-за территориальных споров, кото­рые практически разделяют многие из молодых государств Востока. Индо-пакистанские войны 1966г. и 1971г. еще больше противопо­ставили Индию и Пакистан, привели к образованию на месте восточ­ного Пакистана независимого государства Бангладеш, до предела на­калили разногласия из-за Кашмира и гипотетического проекта сикхского государства Халистан, поддержанного Пакистаном. В 1977 г. имел место масштабный военный конфликт КНР с Вьетнамом.

Вьетнам, расколотый с 1954г. на Южный и Северный (подобно Кореи), болезненно переживал синдром разделенной страны. Внутрен­ние неурядицы на более богатом «капиталистическом» Юге постоянно стимулировали Север к вмешательству с целью объединить силой страну, уже в ходе антифранцузского сопротивления 1946—1954 гг. до­казавшую свое тяготение к единству в рамках ДРВ. Дабы отвратить эту угрозу, США, после 1954г. вытеснившие Францию из всех стран Ин­докитая, стали усердно укреплять экономически, политически и в ином плане южновьетнамский режим, элиту которого составляли бюрокра­тическая буржуазия, компрадоры и милитаристы из армии, сколочен­ной американской военной миссией по образу и подобию армии США. Но, поскольку всего этого оказалось недостаточно, США в 1964 г. нача­ли ими же спровоцированную войну против ДРВ. Более 9 лет, с 1964 г. по 1973 г., США буквально стирали Север Вьетнама с лица земли, уничтожая с воздуха города и села, сжигая напалмом посевы и леса, отравляя почву и людей различными ядами. Однако, северовьетнамцы, к тому времени имевшие опыт антияпонского и антифранцузского сопро­тивления, сплоченные национальной и партийной дисциплиной, руководимые харизматическим вождем Хо Ши Мином и получавшие значи­тельную поддержку (техникой, военными специалистами, снаряжением и разными видами снабжения) от СССР и КНР, выстояли. Более того, они продолжали различными путями забрасывать на Юг свои отряды и оказывать всемерную помощь южновьетнамским партизанам, пользо­вавшимися довольно значительным влиянием, как в городе, так и в де­ревне. Это влияние постоянно возрастало по мере того, как выяснялся, все более и более четко, марионеточный и паразитический характер режима в Сайгоне, который разъедали коррупция, продажность, амо­ральность, соперничество кланов и религиозных сект.

И хотя в конце 1973 г. война формально была прекращена, и США даже согласились вывести свои войска из Южного Вьетнама на осно­ве сохранения статус-кво, кардинально не была решена ни одна из проблем. Поэтому, когда весной 1975г. сложилась новая обстановка и войска севера двинулись на юг, они без особого труда овладели всем югом. Армия юга, превосходившая чуть ли не вдвое северян по чис­ленности, вооружению и оснащению за счет США, что было предме­том гордости Вашингтона, развалилась почти молниеносно, ибо защи­щаемый его режим не пользовался поддержкой народа и был безна­дежно скомпрометирован коллаборационизмом и паразитизмом.

Объединение Вьетнама и падение (не без его помощи) проамери­канских режимов в соседних Лаосе и Камбодже привело к превраще­нию Вьетнама в «малую державу», что вызвало обострение китайско-вьетнамских отношений и привело к военному столкновению между КНР и Вьетнамом в 1977 г. Китай, уже вступивший тогда в более праг­матичную «эру Дэн Сяопина», тем не менее не прочь был продемонст­рировать, как и прежде, великодержавные амбиции и претензии на лидерство в Азии. Этому стремились помешать и CCCР и США, что не могло не сказаться самым негативным образом на афро-азиатской со­лидарности. Движение афро-азиатской солидарности объективно ос­лаблялось также и индо-пакистанскими противоречиями. Пакистан ак­тивно вмешался в дела Афганистана после апрельской революции 1978г. в этой стране и особенно после ввода в декабре 1979г. совет­ских войск в Афганистан. Дело было не только в «антиисламском», с точки зрения пакистанцев, характере установившейся власти в Афга­нистане и помогавшего ей СССР. Дело было также в постоянной заин­тересованности Пакистана в поддержании нестабильности в Афганис­тане, ибо сильное правительство в этой стране могло поставить вопрос о принадлежности северо-западных территорий Пакистана, населен­ных пуштунами (или патанами), т. е. афганцами. Пакистан охотно вмешался в афганские события. Они дали ему возможность задей­ствовать вне своей территории многих недовольных «лишних людей», переключить внимание, хотя бы части народа, с внутренних проблем на внешние, получить огромные денежные и материальные средства на вооружение, оснащение и подготовку моджахедов (как своих, так и приезжих), а также — дипломатическую, политическую и иную под­держку от США, Саудовской Аравии, многих стран ислама (126а, с. 301-303).

Война в Афганистане, помимо пагубных последствий для самой этой страны и для СССР (в дальнейшем), самым негативным образом сказалась на афро-азиатской солидарности. К началу 1980-х гг. уже умерли основатели этого движения (Тито, Неру, Чжоу Эньлай, Сукарно), и не было, за редкими исключениями (вроде Индиры Ганди и сменившего ее Раджива Ганди в Индии), авторитетных международ­ных лидеров в Азии и Африке, способных погасить пламя межгосудар­ственных, религиозных, этнических и политических конфликтов. Более того, столь заметная в 1950—1960-е гг. антиимпериалистическая со­лидарность стран Востока стала подменяться их объединением по эт­ническому («все арабы», «все тюрки», «все китайцы», включая «хуа-цяо», т. е. многочисленные китайские общины в различных странах), религиозному («все мусульмане», «все католики», «все шииты») или конъюнктурно-политическому принципу. Ярким примером последнего и было сплочение в борьбе против вмешательства СССР в Афганис­тане, помимо разных группировок афганской оппозиции, также Паки­стана и его союзника Китая (тем самым «успокаивавшего» мусульман Синцзяна), Саудовской Аравии и ожесточенно соперничавшего с ней за гегемонию в мире ислама и — более конкретно — в зоне Персидс­кого Залива хомейнистского Ирана, США и во многом несогласной с ними Западной Европы, а также десятков тысяч мусульманских доб­ровольцев, отнюдь не симпатизировавших США и Европе. Эти добро­вольцы буквально из всех стран ислама, часто вопреки воле своих правительств (например, Алжир, Марокко, Йемен), добирались до Пакистана, проходили там обучение в специальных лагерях и на воен­ных базах, после чего сражались в Афганистане. Все это, как и их содержание (не менее 1,5 тыс. долларов в месяц на человека), оплачивалось в основном американскими и саудовскими фондами, а также за счет специальных пожертвований и сборов среди мусульман, в том числе среди их многочисленной и в основном зажиточной диаспоры в Европе (64, с. 142).

Только из арабских стран таким образом были переправлены, воо­ружены и брошены в сражения до 30 тыс. моджахедов. После вывода войск СССР из Афганистана в 1989 г. большинство их фактически ста­ло профессиональными наемниками, и продолжили свою деятельность, приняв участие в военных действиях на стороне мусульманских боеви­ков в Алжире, Боснии, Египте, Косово, Таджикистане и Чечне. Силу их агрессивного напора, фанатизма и привычки решать все проблемы пу­тем вооруженного насилия испытали на себе и европейцы, и американцы. Правда, в США акты вооруженного террора исламо-экстремистов носили единичный характер. Однако в Европе, особенно во Франции, где проживает свыше 4 млн. мусульман, многочисленные акты террора, взрывы в метро и угоны самолетов были в 90-е гг. XX в. яркой приме­той времени и одной из причин социальной напряженности (109, № 82, 2003).

Арабский мир вступил во 2-ю половину XX в., далеко не порвав с узами колони­альной зависимости. На территории почти всех арабских стран (за исключением Сирии, Ливана, Йемена и Саудовской Аравии) на­ходились иностранные войска, многие из этих стран (Алжир, Судан) еще оставались колониями, другие были таковыми фактически, нахо­дясь под протекторатом Великобритании или Франции. Июльская ре­волюция 1952г. в Египте, свергнув монархию, открыла путь к осво­бождению. По образцу руководившего ею «Общества свободных офицеров» были созданы соответствующие организации и в других арабских странах. В некоторых из них (в Ираке в 1958г., в Йемене в 1962 г., в Судане и Ливии в 1969 г.) им удалось осуществить революции по аналогичному сценарию. Но и там, где расклад сил был иным, и события развивались по-другому, влияние египетской революции было значительным. Оно стимулировало начало вооруженной борьбы патри­отов Туниса (в 1952 г.), Марокко (в 1953 г.) и Алжире (в 1954 г.), спо­собствовало позитивным сдвигам в Сирии и Иордании (в 1954 — 1955гг.). Лидер Египта Гамаль Абдель Насер, добившийся вывода из страны английских войск, национализации Суэцкого канала и провоз­гласивший своей целью единство арабов, получил звание «чемпиона арабского национализма». Лозунг, имевшей филиалы в разных араб­ских странах, Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ) — «Арабская нация едина, а ее миссия вечна» — стал полу­чать все большее распространение и популярность.

Запад, прежде всего Англия и Франция, увидели в появлении рево­люционного Египта и его влиянии угрозу своим интересам на Ближнем Востоке, тем более после того, как Египет принял участие в Бандунгской конференции, выступил вместе с Сирией против военных блоков и стал одним из столпов движения афро-азиатской солидарности. На­ционализация Суэцкого канала подорвала одну из важнейших позиций англо-французского капитала, ранее владевшего каналом, а поддерж­ка Насером палестинских фидаев (партизан) вызвала негативную ре­акцию Израиля. Поэтому закономерной явилась англо-франко-изра­ильская агрессия против Египта в октябре-ноябре 1956г. Несмотря на военное превосходство агрессоров (Израиль оккупировал Синайс­кий полуостров, войска Англии и Франции — зону Суэцкого канала), их акция в конечном счете провалилась. США их не поддержали (рас­считывая в дальнейшем на симпатии арабов), а СССР, справившись к 4 ноября 1956 г. с кризисом в Венгрии, в ультимативной форме потре­бовал вывода англо-франко-израильских войск из Египта, что и про­изошло к декабрю 1956 г. Авторитет Египта и лично Насера в арабском мире после этого только вырос, что привело к сближению с ним добив­шихся независимости в 1956 г. Марокко, Туниса и Судана, но особенно Сирии, образовавшей совместно с Египтом в феврале 1958г. единое государство — Объединенную Арабскую Республику (ОАР). За присоединение к ОАР выступили также национально-патриотические силы Ливана и Ирака, поднявшие восстание против своих прозападных пра­вительств в мае—июле 1958 г.

Опасаясь худшего, США срочно высадили свои войска в Ливане, а Великобритания — в Иордании. В итоге им удалось удержать эти государства в орбите своего влияния. Однако в Ираке восстание армии вылилось в «бессмертную революцию 14 июля», которая свергла в стране монархию и поставила у власти генерала Абу аль-Керима Касема, возглавлявшего подготовившее эти события тайное «Обще­ство свободных офицеров» (по образцу египетского). Но отношения между ОАР и Ираком не сложились. Генерал Касем отстранил своего заместителя Абд ас-Саляма Арефа, выступавшего за присоединение к ОАР, и стал преследовать пронасеровские группы в Ираке, в том числе местный филиал ПАСВ, опираясь на коммунистов и курдских национа­листов. Это вызвало, в свою очередь, преследования компартии в ОАР и, как следствие этого, обострение отношений Насера с СССР, до этого момента безоговорочно Насера поддерживавшего. Однако эта размол­вка была недолгой, особенно после выхода Сирии из ОАР в 1961 г. (126а, с. 312).

Президент США Дуайт Эйзенхауэр выдвинул еще в январе 1957г. доктрину, согласно которой США должны были «заполнить вакуум», образовавшийся на Ближнем Востоке в связи с уходом Англии и Франции из регионов своего традиционного влияния. Ряд стран, в том числе Ливан, Тунис, Иордания, приняли эту доктрину, опасаясь все возраставшего влияния Насера и помогавшего ему СССР Собствен­но, в противодействии этому влиянию и был смысл доктрины Эйзен­хауэра. Три принципа лежали в основе ближневосточной политики США после второй мировой войны — борьба против влияния СССР, защита Израиля всеми средствами и обеспечение своего господства над нефтью региона. И если по вопросу об Израиле добиться взаимо­понимания с арабами было сложно, то по остальным вопросам США добились многого. Поэтому и СССР, и ОАР не имели иного выбора, как действовать вместе. Они старались совместно поддерживать движение афро-азиатской солидарности, особенно в I960 г., который был прозван «годом Африки», ибо именно тогда обрело независимость большинство африканских стран. Совместно поддержали они также революции в Алжире и Йемене.

В Алжире восстание в ноябре 1954 г. вылилось в освободительную войну против французского режима. Руководивший войной Фронт на­ционального освобождения (ФНО) пользовался поддержкой арабско­го мира ислама, СССР и других стран социализма. Война революцио­низировала обстановку в регионе, вовлекая в военные действия жите­лей соседних с Алжиром стран, особенно Туниса и Марокко. В самой Франции протесты против репрессий колонизаторов в Алжире дваж­ды приводили к серьезным политическим кризисам, когда к власти пришли социалисты (в 1956г.), а через 2 года — генерал де Голль, изменивший характер режима в стране. Многочисленные жертвы и разрушения в Алжире (до 1,5 млн. погибших только алжирцев, до 9 тыс. разрушенных селений) не давали желаемого Парижем резуль­тата. В 1959 г. де Голль признал право алжирцев на самоопределение. Однако яростное сопротивление ультра-колониалистов во Франции и, особенно, среди верхушки европейцев Алжира, организованные ими мятежи в 1960г. и 1961 г. продлили военные действия еще на 2 года. Только в марте 1962г. были подписаны мирные соглашения, прекра­тившие войну в Алжире и давшие возможность его жителям проголо­совать за независимость 1 июля 1962г. (126а, с. 315).

В том же году «свободные офицеры» свергли монархию в Йемене и провозгласили республику. Но это явилось лишь началом многолет­ней (примерно до 1970г.) войны племен, составляющих большинство населения Йемена, с республиканским режимом и помогавшей ему в!962—1967гг. египетской армией. Война закончилась компромис­сом, сохранившим в рамках республики известную автономию пле­мен. Параллельно этим событиям произошло в 1967г. свержение ко­лониального режима в Южном Йемене, с 1839г. находившемся под властью англичан. Здесь после нескольких лет борьбы с местными феодалами, а также внутри политической элиты нового государства, утвердился с 1969г. режим социалистической ориентации — наибо­лее откровенный союзник СССР.

Египет во главе с Насером не смог установить свою гегемонию в арабском мире. Приход ПАСВ к власти в 1963г. в Сирии и Ираке, вопреки ожиданиям сторонников арабского единства, к его реализа­ции не привел. С ПАСВ Сирии Насер быстро вступил в конфликт, ПАСВ Ирака была тогда же отстранена от власти, а новый правитель генерал Абд ас-Салям Ареф, ориентировавшийся на Египет, погиб весной 1966г. Его преемник дистанцировался от Египта, а в 1968г. была свернута ПАСВ, которая вскоре взяла курс не на сотрудниче­ство, а на соперничество с Египтом и Сирией. Наиболее тяжелым ударом для Насера, да и для всего арабского мира, стало поражение в июньской войне 1967 г. Тогда армия Израиля, пользуясь многолетней помощью США и основных разведслужб Запада, а также фактором внезапности нападения, за 6 дней разгромила вооруженные силы Египта, Сирии и Иордании, оккупировав при этом Синайский полуос­тров, Западный берег реки Иордан и Голанские высоты.

Вместе с тем июнь 1967 г. парадоксальным образом возродил к жиз­ни Палестинское движение сопротивления (ПДС). В 1948г. при обра­зовании государства Израиль из 1350 тыс. арабов Палестины 780 тыс. человек стали беженцами, размещенными в палаточных лагерях ООН на территории Иордании, Сирии, Ливана и Египта. Остальные в боль­шинстве своем, проживая на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газы под контролем Египта, так же, как и беженцы, были возмущены и самим фактом раздела Палестины, и вопиюще несправедливым харак­тером этого раздела в результате решения ООН от 22 ноября 1947г., согласно которому евреи, т. е. примерно треть населения, получали 56% территории страны, но особенно арабо-израильской войны 1948— 1949гг., завершившейся утверждением Израиля на 80% территории Палестины. Палестинские арабы все время надеялись на то, что ООН, а после 1952 г. Насер ликвидируют эту несправедливость.

По мере исчезновения этой надежды стали создаваться отряды фидаев, нападавших на Израиль. Этому способствовал рост и их числен­ности (одних только беженцев насчитывалось к 1968 г. 1346 тыс. чел.), и национального самосознания (сотни тысяч из них учились в специ­ально созданных ООН 452 школах и 10 учебных центрах). К тому же страны их пребывания были не в состоянии содержать беженцев и поэтому всячески поощряли их стремление вернуться на родину, в том числе с оружием в руках. Это особенно логично вписывалось в идео­логию арабского национализма и арабского единства, которую пропо­ведовали Насер и ПАСВ, практически известные во всех арабских странах и во многих из них весьма популярные. К палестинским фидаям присоединялись и представители других арабских народов — от алжирцев и сирийцев до йеменцев и иракцев. В 1964г. возникла Организация освобождения Палестины (ООП), стремившаяся поли­тически объединить всех борцов за возрождение в Палестине арабс­кого государства.

Июнь 1967г. означал окончательный крах надежд палестинцев и на ООН, и на арабские страны. Поэтому они решили действовать сами, развернув с июля 1967г. партизанскую войну на оккупирован­ных Израилем территориях. Вытесненные израильтянами на соседние территории, они продолжили эту войну на линиях перемирия, тем бо­лее что Израиль также наносил удары, особенно по Египту, через эти линии. За 1967—1969гг. личный состав политических кадров ПДС вырос в 30 раз, численность его вооруженных сил — в 150 раз, сте­пень их оснащения оружием, финансовой и другой обеспеченности — примерно в 300 раз. Все это происходило на фоне небывалого подъема патриотизма среди палестинцев, где бы они ни находились и кем бы они ни были.

Взлет ПДС в 1967—1970гг. арабы назвали «палестинской рево­люцией». Она была использована арабскими правительствами для ликвидации послеиюньского шока 1967г. и включения ПДС в кон­текст общеарабского противоборства с Израилем. Все арабские стра­ны в 1973г. признали ООП «единственным представителем» арабов Палестины и предоставили ей полные права члена Лиги арабских го­сударств, а Генеральная Ассамблея ООН приняла в ноябре 1974г. резолюцию о «праве палестинского народа на самоопределение», «на национальную независимость и суверенитет».

Последующие события, однако, сильно затруднили реализацию этой резолюции. С 1975г. ПДС оказалось втянуто в длительную гражданскую войну в Ливане, одной из причин которой было нежела­ние правых кругов христианской буржуазии Ливана терпеть присут­ствие ПДС в стране. В 1982г. Израиль, совершив вторжение в Ли­ван, вынудил отряды ПДС к эвакуации в другие места арабского мира. Однако и на этот раз военное ослабление ПДС не привело к его поли­тическому ослаблению. Более того, начавшееся в 1987г. движение мирного сопротивления палестинцев (интифада) на оккупированных территориях поставило под вопрос господство Израиля в захваченных им районах.

В интифаде палес­тинцев, наряду с ООП и другими силами ПДС, приняли участие и организации исламистов. Это не было случайным. Долгая, начиная с 1920-х гг., борьба палестинских националистов стала к началу 1980-х гг. казаться бесплодной, что и привело к выходу на авансцену борьбы в Палестине различного толка исламистов, считавших, что лишь по­мощь всех мусульман мира поможет палестинцам. Их ядро составили активисты организации Хамас (Харакат аль-мукавама аль-исламийя, т. е. Движение исламского сопротивления), поддерживаемые Ливией и Саудовской Аравией. В 80—90-х гг. Израиль считал Хамас своим главным противником. И это имело свой резон (143, 08.03.2000).

Ислам более консервативен, чем другие религии, менее склонен к новшествам, более полно регулирует и контролирует жизнь верую­щих, препятствуя ее модернизации или, по крайней мере, тормозя ее. Поэтому страны ислама всегда более твердо противостояли «вестернизации», т. е. идущей с Запада буржуазной модернизации (широко воспринятой в Японии, Южной Корее и многих странах ЮВА), и бо­лее непримиримо были настроены в отношении военно-политическо­го гегемонизма, экономической и культурной экспансии Запада. В XIX в. и в начале XX в. это выражалось в панисламизме (т. е. стрем­лении объединить всех мусульман, чтобы достойно противостоять неверным), потом в различных мусульманских учениях и течениях, совме­щавших ислам с национализмом, а с середины XX в. — в исламском фундаментализме. Политическим идеалом последнего является созда­ние в каждой стране «исламского государства», конституцией которого будет Коран, хозяйственным идеалом— «исламская экономика», ре­гулируемая шариатом, а социальным идеалом — мусульманская об­щина (умма), основанная на солидарности и взаимовыручке верующих. Эта утопия стала весьма популярна среди примерно 1 млрд. мусульман в 70 странах, включая Россию и многие республики СНГ (145, 20.03.2002).

Первые выступления исламских фундаменталистов имели место уже в 1950-е гг. (в Египте), в 1960-1970-е гг. (в Алжире и Сирии). Повсюду его причиной было стремление мусульман найти объяснение своим бедам в забвении Корана и шариата, в засилье «плохих» («озападнившихся») мусульман, прибегающих к «бидъа» («вредным новшествам»). Наибо­лее последовательное воплощение эти тенденции нашли в Иране во время «исламской революции» 1978—1979гг. Она завершилась заме­ной шахской монархии Исламской республикой Иран с последующим распределением исламского фундаментализма по всему Востоку — от Марокко и Сенегала до Филиппин и СССР, который стал испытывать воздействие исламского бума и через Иран, и через Афганистан. Война в Афганистане чрезвычайно усилила исламо-экстремистов и в этой стране, и в соседнем Пакистане, и среди миллионов мусульман Индии а, с 80-х гг. усилилось прямое влияние Ирана на шиитов Ливана, создав­ших Хезболла (по-арабски Хизб Аллах), т. е. Партию Аллаха, с помо­щью денег, оружия и инструкторов из Ирана ставшую основной силой, противостоящей Израилю на юге Ливана.

Исламисты действовали (и действуют) практически во всех стра­нах Ближнего Востока. В 1980-е гг. им удалось усилить активность Хамас в Палестине, установить на деле свой идеологический контроль над военными режимами в Йемене и Судане, сильно повлиять на близкое к ним руководство Ливии. В Египте, где их деятельность жес­токо (и эффективно) преследовалось Насером, они получили воз­можность легализоваться и даже процветать при президенте Садате (1970—1981 гг.), который в юности сам был исламистом. Однако сближение Садата с Израилем в 1977 —1979 гг., вызвавшее бурю во всем арабском мире, оттолкнуло от него фундаменталистов. Именно их боевики убили Садата осенью 1981 г. Новый президент Хусни Му-барак, сам не раз бывший объектом покушений исламистов, повел с ними жестокую борьбу. Однако они в Египте сильны, обладая капита­лами, тайными складами оружия и разветвленным подпольем. В их ассоциации («гамаат исламийя») объединены миллионы людей. По­этому они легко организуют манифестации и забастовки. В схватках исламистского подполья с полицией обычно гибнут десятки людей. Примерно то же самое исламисты пытались создать в Марокко и Тунисе, но потерпели неудачу (161, с. 202).

Наиболее тяжелые последствия подъем исламизма имел в Алжире. Уже в 1964г. здесь была распущена фундаменталистская ассоциация «Аль-Киям» («Ценности»), через несколько лет возродившаяся и снова распущенная. С 1979г. среди молодежи началось движение «братьев-мусульман» и «сестер-мусульманок», которые проповедо­вали аскетизм, отказ от современного образа жизни, строгое соблю­дение предписаний Корана и шариата в быту и повседневном поведе­нии. От митингов и шествий они, начиная с 1980 г., перешли к захвату мечетей и созданию собственных «диких» мечетей, требуя учредить «исламское государство». После 1989г. они легализовались, органи­зовав 4 исламистских партии, в том числе Исламский фронт спасения (ИФС), насчитывавший в 1990г. до 3 млн. сторонников. Одержав по­беду на муниципальных выборах, они усилили нажим на правящую партию ФНО, дискредитированную и распадавшуюся на глазах. Пар­ламентские выборы в декабре 1990 г. — январе 1992 г. должны были принести им полную победу, Однако правящая элита, сплотившись вокруг верхушки армии, отменила в январе 1992 г. результаты первого тура выборов и ввела в стране чрезвычайное положение. Между нею и ушедшим в подполье ИФС началась беспощадная война, в которой уже к лету 1996г. погибло свыше 50 тыс. человек, включая сотни иностранцев (в том числе 30 французов и 12 россиян), так как исла­мисты провозгласили своей целью ликвидацию «всех неверующих на мусульманской земле». По жестокости алжирские исламо-террористы превзошли всех прочих, вырезая целые деревни и сжигая людей заживо, в том числе женщин и детей. Наиболее «прославились» этим алжирские «ветераны Афганистана», создавшие Исламскую воору­женную группировку (ИВГ) (87, 04.03.2004).

В ходе войны ИФС и его военный филиал (а также скрывающееся за рубежом руководство) стали проявлять с 1993—1994 гг. готовность решить все путем переговоров. Однако они на деле утратили контроль за боевиками, действующими по указке более десятка возникших в подполье и малоизвестных организаций, а также своих полевых ко­мандиров, нередко самовольно связывающихся с контрабандиста­ми, наркодельцами и прочими уголовниками, а особенно с иностран­ной агентурой. В Алжире открыто обвиняли Саудовскую Аравию, Иран и Судан в помощи экстремистам, особенно головорезам из ИВГ, в рядах которых, как выяснилось позже, сражались также доброволь­цы из Афганистана, Судана, Египта. Ливии, Туниса и Марокко, мно­гие из которых попали в плен.

К моменту постепенного затухания военных действий (примерно к 1998г.) назывались разные цифры потерь — от 62 тыс. человек до 100 тыс. человек. В любом случае это — трагедия Алжира, из которого к тому же вынуж­дены были эмигрировать тысячи людей, опасающихся за свою жизнь. Несмотря на относительную стабилизацию положения (парламентские выборы с участием 39 партий в конце 1997 г., выборы президента в апреле 1999г.) и стремление большинства алжирцев прекратить войну, бойня продолжалась и в последние месяцы XX в. (87, 04.03.2004)

Распад СССР и блока социалисти­ческих стран радикально изменил геополитическую ситуацию на Вос­токе и создал новые условия для эволюции политических и идеологи­ческих структур Азии в последнее десятилетие XX в. Во-первых, соци­алистические режимы в Азии, оставшись без прикрытия, вынуждены были приспосабливаться к совершенно иной ситуации. Из них на ор­тодоксальных позициях осталась лишь Северная Корея, а КНР и Вьетнам вступили (во многом — еще до 1991 г.) на путь рыночных преобразований. То же самое относится к Лаосу и Камбодже, хотя положение в них несколько сложнее. Во-вторых, многие страны с ре­жимами «социалистической ориентации» просто отказались от нее, особенно не афишируя этого. Они сменили ее на «капиталистическую ориентацию», что выразилось в большей свободе частного предпри­нимательства и сближении со странами развитого капитализма, но, как правило, мало изменило внутренний строй этих государств, в част­ности сильные позиции госсектора в экономике. Впрочем, в большин­стве случаев эти процессы начались еще до 1991 г., например, в Егип­те, Ираке, Алжире, Сирии, Бирме,

Для всех стран Востока после распада СССР встала задача вос­полнить экономическую и техническую помощь, ранее шедшую из СССР, как бы мала она ни была, за счет усиления связей с Западом, обычно с США, ФРГ или бывшими колониальными метрополиями. Увеличилась также роль трудовых и прочих миграций уроженцев Вос­тока в развитые страны Запада. Она и раньше была велика, но носила более ориентированный характер: магрибинцы ехали во Францию и другие франкоязычные страны (Бельгию, Швейцарию, Канаду), тур­ки — в Германию и т.д. Ныне эти потоки ширятся, скрещиваются, дробятся. Появилась значительная арабская эмиграция в Великобри­тании и Скандинавии, иранская — в Испании и Франции, турецкая — во Франции и Скандинавии и т.п. Индийцы и тайцы, ранее ехавшие лишь в Великобританию, появились и в других странах Европы. Именно поэтому 90-е гг. XX в. стали не только временем усиления влияния Запада на Востоке, но и периодом обострения межнацио­нальных противоречий, как на Востоке, так и на Западе.

Проигранная (и недальновидно начатая) война СССР в Афганиста­не стимулировала возникновение новой зоны наркоторговли — «Зо­лотого полумесяца», объединившего Иран, Пакистан и Афганистан. Действующие здесь наркокартели, пользуясь экономическими трудно­стями афганцев и жителей Средней Азии, определенной прозрачнос­тью границ стран СНГ после 1991 г. и политической нестабильностью в регионе, наладили доставку наркотиков через центральноазиатские страны в Россию и Европу. Наркобизнес, давно превзошедший по прибыльности иные виды криминального предпринимательства, стал важным фактором социально-политической ситуации в государствах «Золотого полумесяца» и граничащих с ними республик СНГ, затяги­вающим в свои сети не только криминальные структуры, но и опреде­ленные круги буржуазии, бюрократии, силовых структур и таможни самых различных государств, как Востока, так и Запада. Это способ­ствовало и расширению наркобизнеса, и усилению его дестабилизиру­ющего воздействия на экономическое, политическое, социальное, во­енное и психологическое состояние населения многих стран, в том числе Центральной Азии и России.

Важнейшим результатом распада СССР стал резкий взлет этнона-ционального сепаратизма. На постсоветской территории он затронул многие регионы от Черного и Каспийского морей до Поволжья и Тянь-Шаня. Этнонациональные конфликты на территории СССР, начав­шись с 1988 г., постепенно превращались в затяжные войны (в Нагор­ном Карабахе, Абхазии, Таджикистане) или в перманентные столкно­вения (грузин — с осетинами, осетин — с ингушами, русских и украинцев — с крымскими татарами). Русские и русскоговорящие оказались в отделившихся от России республиках СНГ и в Прибалти­ке в положении бесправного, а то и преследуемого меньшинства. Ис­ход этих жителей из мест боев или этнических погромов не только стал частью трагедии народов бывшего СССР, но и во многом испор­тил отношения между ними, подорвал или вообще прервал экономи­ческие, культурные и другие жизненно важные связи.

Война в Афганистане привела к наплыву в эту страну боевиков из арабских стран, Турции, Ирана, Пакистана. Но после распада СССР большинство этих людей, превратившихся в военных профессиона­лов-наемников, отправились в различные «горячие точки» СНГ или в распадавшуюся в 1991 —1997гг. Югославию, на помощь мусульма­нам Боснии, воевавшим с сербами и хорватами. Позже эти боевики стали помогать албанцам в Косово. Наиболее же значительным было их участие в первой и второй чеченских войнах, которые обе явились крайним выражением этносоциального, политического и идеологичес­кого кризиса, охватившего все постсоветское пространство.

Первая война в Чечне закончилась перемирием в Хасавюрте в 1996 г. Однако ни одна из спорных проблем не была решена, включая восстановление Чечни и суверенитета России над ней. В Чечне стали все больше задавать тон исламисты ваххабитского толка, т. е. выступавшие за «чистый» ислам и против традиционно влиятельных в Чеч­не вирдов, т. е. ветвей суфийских братств. При отсутствии легальной экономики процветал криминальный бизнес всех видов, включая тор­говлю людьми, похищенными в России, Все больше укреплялись свя­зи с зарубежными центрами исламизма, а также с нелегальной сетью подготовки исламистских боевиков в России и за ее рубежами. Росло влияние ваххабитов в соседнем с Чечней Дагестане и других регионах России (например, в Поволжье). В самой Чечне неуклонно снижался авторитет президента Масхадова и подотчетных ему органов власти, но непрерывно усиливались командиры различных отрядов и групп боевиков, идеологи ваххабизма и исламоэкстремизма, нередко воз­главлявшие банды полу криминального характера. Серьезным факто­ром внутричеченской жизни стали иностранные наемники и добро­вольцы во главе с авантюристом Хаттабом (69, № 9, 2003).

Все это вело к постоянному провоцированию мелких стычек на гра­нице с Чечней, а также к выступлениям прочеченски настроенных вах­хабитов в Дагестане. В августе 1999г. это привело к началу второй чеченской войны. Вторгшиеся из Чечни боевики попытались соеди­ниться с мятежными ваххабитами в горах Дагестана, но были отброше­ны. После подавления гнезд мятежников российская армия снова во­шла в Чечню, преследуя отступающих боевиков. Довольно быстро ар­мия заняла равнинную часть Чечни, но застряла в горах, в связи с чем война снова приняла затяжной характер. Она характеризовалась более широким применением современных средств ведения войны и новей­шей техники, нежели первая война. Вместе с тем она имела и более широкий международный отклик, вызвав затруднения России в Европе и охлаждение ее отношений с некоторыми странами ислама. Расшири­лась и география деятельности чеченской диаспоры, распространив­шей свои пропагандистские акции, кампании солидарности и сборы средств в пользу боевиков на все страны ислама и на мусульманские общины в Европе и Америке. Вместе с тем удары по исламоэкстремизму в Чечне, судя по всему, свидетельствуют об определенной стабили­зации позиций России на Кавказе, об ослаблении и откате (если не прекращении) охвативших ее на рубеже 1980—1990-х гг. дезинтеграционных процессов. Судя по всему в XXI в., наряду с Ближним и Дальним Востоком, будет существовать и российский Восток.

 

ГЛАВА II

---

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 981; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!