Политика мультикультурализма и государство всеобщего благосостояния.
Второй темой является взаимосвязь между политикой мультикультурализма и будущим «государства всеобщего благосостояния». По этой теме Уилл Кимлика подробно рассмотрел аргументы, в соответствии с которыми в условиях политики мультикультурализма становится сложнее поддерживать социальную солидарность. Отсюда попытка Уилла Кимлики и Кейта Бантинга проверить, ослабляет ли на самом деле мультикультурализм государство благосостояния в тех западных странах, которые его приняли. Их выводы достаточно просты, поскольку данные и тематические исследования показывают, что нет общей связи между принятием политики мультикультурализма и изменениями в социальном государстве в течение последних двух десятилетий ХХ века.
И вновь я не собираюсь утверждать или оспаривать это конкретное заключение. Я предпочла бы вернуться к аргументу, который использовала в отношении политики мультикультурализма, и который очень похож по своему содержанию с теми, которые используются, чтобы отрицать возможность подлинной социальной солидарности в Европейском масштабе. Уилл Кимлика назвал этот аргумент «эффектом разрушения » Согласно ему, политика мультикультурализма ослабит перераспределение за счет снижения доверия и солидарности между гражданами. В самом деле, граждане, которые исторически поддерживали государство всеобщего благосостояния и были готовы идти на жертвы, чтобы поддержать своих сограждан, поскольку принимали их как часть своего общества, связанного общим самосознанием и чувством принадлежности [к единому целому]. Против этого довода Уилл Кимлика заявляет, что политика мультикульурализма на самом деле может помочь в укреплении доверия и солидарности, необходимых для сильного социального государства, так как с принятием политики мультикультурализма, можно видеть, как государство старается поощрять меньшинства в доверии обществу в целом.
|
|
|
Однако Кимлика согласен с Дэвидом Миллером, что политика мультикультурализма должна дополняться политикой, способствующей распространению политических особенностей, объединенных с политикой национального формирования. Другими словами Уилл Кимлика не оспаривает довод, согласно которому стремление к социальной солидарности предполагает некие национальные общины, в которых взаимное доверие удерживается за счет общей идентичности. Если он показал, что политика мультикультурализма совершенно необязательно подрывает национальную идентичность, создается впечатление, что он принимает как должное, что общая национальная идентичность является единственной основой стремления к социальной справедливости.
|
|
|
Я бы хотела быстро обсудить именно это утверждение, которое так часто используется чтобы оспорить возможность европейской солидарности. Точнее говоря, насколько я понимаю этот довод опирается на две определенные посылки: 1) доверие и взаимное идентификация на самом деле привязаны к национальности; 2) взаимная идентификация, (с этого момента) общая идентичность, - необходимое условие для социальной солидарности.
Рассматривая первую посылку, я задалась вопросом, существует ли достаточно доказательств, что взаимное идентификация и доверие все еще связанны с национальностью. Поскольку это имеет отношение к Европе, я склоняюсь считать, подумав, что раскол в сфере образования, социальной структуры и политики значит не меньше чем национальные различия. Например, имеют ли британские политологи больше общего, скажем, с британскими фермерами, чем с французскими политологами?
Мне кажется более серьезным то, что в современных демократических государствах, наши социальные обязательства возникают, в первую очередь, в результате принадлежности к конкретной системе социального страхования. Таким образом, я согласна здесь с идеей Брайана Бэрри (1996): что основная причина, почему он должен внести свой вклад в пенсионное обеспечение неизвестного лица, проживающего в Ротерхеме, а не кому-либо другому, проживающему на таком же расстоянии, но только в Ренне, состоит в том, что он принадлежит к той же системе социального страхования. Даже если это правда, что он, скорее всего, той же национальности, что и тот, чье социальное страхование он обеспечивает, не следует путать эти два факта, сделав вывод, что наши социальные обязательства неизбежно связаны с общей национальностью.
|
|
|
Что касается второй предпосылки, я задаюсь вопросом о конкретном смысле утверждения, что национальное чувство, или принадлежность, является необходимым условием обеспечения социальной справедливости. Означает ли это, например, что иностранные граждане, живущие и работающие на территории наших национальных государств не должны получать пособие по социальному страхованию и по безработице? Если нет сомнений, что на территории государства-нации было создано государство всеобщего благосостояния, социальные права будут отличаться от политических в том, что они предоставляются всем, кто живет и работает на той или иной территории независимо от их национальности.
|
|
|
Что касается Европейского союза, те же аргументы делают трудно объяснимым то перераспределение среди богатых и бедных районов Европейского союза, которое имело место в последние десятилетия. Значение этого перераспределения часто занижается. Тем не менее, исторически они сыграли ключевую роль в стабилизации молодой испанской и португальской демократии и утверждении их в Европейском Союзе.
Этот факт предполагает, что утверждение о том, что там, где нет общей идентичности, не может быть какой бы то ни было социальной солидарности, можно легко опровергнуть. Может ли быть чувство общей идентичности там, где нет никакой социальной солидарности? Вместо того чтобы отрицать возможность любой подлинной солидарности, там где нет общей идентичности, можно надеяться, что некоторые виды перераспределения между различными национальностями, могли бы способствовать взаимной идентификации.
Опять же, я говорю все это не для того, чтобы отрицать значение национального уровня. По многим причинам, он пока остается наиболее подходящим как для подлинно демократических дискуссий, так и для эффективной социальной справедливости. Но так должно быть по эффективным, а не нормативным соображениям.
4 •• Заключение
Работа Доминика Шнэппера начинается с известной цитаты Джона Стюарта Милля (1999: 394): «Это вполне необходимое условие для существования свободных организаций, что границы (государства) правительства должны в основном совпадать с национальными».
Однако не следует забывать, что Милль тут же добавляет, что «некоторые соображения, могут конфликтовать на практике с этим общим принципом" (Varouxakis, 2002, стр. 21 цитирует Mill, 1999, стр. 394). Более половины главы Милль посвятил объяснению противоречий, которые вынуждают людей различных национальностей, делать вид, что они поступают добровольно, и примириться к сосуществованию в правовом равенстве перед законом (Mill, 1999, стр. 394). Этому соображению предшествовало следующее решительное заявление: Если сказать, что столь широко распространенно различение того, что свойственно только людям, более достойно дикарей, чем цивилизованных людей, и это надо оспаривать с величайшим рвением, то никто не уверен в этом больше, чем я сам.
Таким образом, Милль считает, что национальные чувства – это естественное явление жизни, которое надо принимать во внимание, но, конечно, не следует стимулировать или поощрять (Varouxakis, 2002, стр. 31). Иначе говоря, по-видимому, связь между нацией, свободой и демократией была для него неизбежным обстоятельством его времени, но не являлась ни вечной, ни концептуальной.
Отсюда вопрос: изменились ли обстоятельства до такой степени, что теперь демократия и социальная справедливость могут быть реализованы не только внутри, но и за пределами национального государства?
Перевод Красновой
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 275; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!