Перечень основных эмпирических характеристик 24 страница
живанием определенных уровней инвариантности. Совершенно
аналогично этому происходящий при всех вышеупомянутых про-
цессах синтез, оставаясь сенсорно-перцептивным, мнемическим,
ассоциативным или свободно фантастическим, не воплощает
в себе специфики синтеза именно как собственно мыслительной
операции.
Вместе с тем, как упоминалось, анализ п синтез, реали-
зуемые на общекодовом уровне и на языке символов при реше-
нии задач вычислительными устройствами, также по воспроиз-
водят психологической специфичности мыслительных операций
20 См: Веккер Л. 1974; Лоскутов В. В. рушения и становления
ипнгр. ун-та, 1972, № 5.
21 См.: В е к к е р Л. М. Психические процессы, т. 1, ч. 2, гл. V, Л.
О стадиальной и фазовой динамике процесса на-
структуры психического изображения. - Вести. Лс-
152
человека именно потому, что операции производятся с символа-
ми по определенным алгоритмам, но без перевода на язык соб-
ственно психических пространственно-временных предметных
структур. И только та форма <анализа через синтез> и <син-
теза через анализ>, которая совершается в процессе обратимого
перевода с одного из языков на Другой с учетом реальных
структурных преимуществ каждого из них по отношению
к функциям обоих партнеров этой операционной пары, заклю-
чает в себе специфику высшего, но частного уровня анализа
и синтеза именно как мыслительных, а не каких-либо иных пси-
|
|
|
хических операций.
Близкая к этому картина имеет место и в области третьей
операционной пары - абстракции и конкретизации в их специ-
фической характеристике, относящейся именно к мыслитель--,
ному уровню.
В последнее время в психологии познания все большее
признание завоевывает положение о том, что абстракция и конк-
ретизация, составляя пару операций, не заключают в себе поляр-
ных противоположностей ни по структуре, ни по особому содер-
жанию, а различаются между собой только по направлению ум-
ственного действия. <Термины ,, конкретное" и ,,абстрактное",-
, писал по этому поводу Р. Арнхейм, очень много сделавший для
преодоления искусственных противоречий и традиционных раз-
рывов в теории познавательных процессов,-ни в коем случае не
могут служить для сортировки видов опыта по двум контейне-
рам. Они не являются антонимами и не принадлежат к двум
взаимоисключающим популяциям>."
Аналогично тому, как различение и уподобление объединя-
ются в пару своей общей сущностью как операция сравнения,
конкретизация и абстракция представляют две стороны единой
операции обобщения. Но вопреки традиционной точке зрения
абстракция и конкретизация отличаются не по уровню обоб-
|
|
|
щенности своих операндов, а по направленности самих опера-
ций. Абстрагирование и конкретизация-это обобщение с раз-
ным знаком. Абстрагирование есть обычное традиционное на-
правление положительного обобщения, а конкретизация-отри-
цательное обобщение, продвигающееся от общего к индивиду-
альному или от более общего к менее общему.23
При этом существенно, что, опять-таки вопреки распростра-
22 А р и х е и м Р. Визуальное мышление. - В кн.: Зрительные образы.
Феноменология и эксперимент. III. Душанбе, 1973, с. 10.
23 Важно уточнить, что в принципе абстрагировать, т. е. оторвать, ос-
вободить, можно не только более общие признаки от более частных, но
и наоборот. Однако более общие, видовые и родовые признаки, свойст-
венные множеству индивидуальных объектов, как было показано в нервом
томе, являются и более помехоустойчивыми, лучше сохраняются и тем са-
мым естественнее и проще освобождаются от единичных наслоений. По-
этому абстрагирование воплощает в себе плюс-обобщение, а конкретизация,
наоборот, - отрицательное обобщение.
153
ненной традиционной схеме, ни каждое из этих направлений
операции обобщения в отдельности, ни их объединение в пару
|
|
|
плюс- и минус-обобщения (т. е. абстрагирование и конкрети-
зация) не составляют монопольной сферы мыслительных про-
цессов. В первом томе монографии было показано, что в иерар-
хической системе первичных и вторичных образов происходит
их преобразование, продвигающееся как от метрического уров-
ня изоморфизма к топологическому, так и в обратном направ-
лении, т. е. и здесь имеют место положительное и отрицатель-
ное обобщение, или абстрагирование и конкретизация.
Специфика же операций абстрагирования и конкретизации
как операций собственно мыслительного обобщения (аналогич-
но ситуации в области других операционных пар) согласно
обсуждаемому общему принципу организации мыслительных
процессов заключается в участии обоих языков в каждой из них
и соответственно в том, что оба направления операции обобще-
ния, или партнеры этой операционной пары, служат средства-
ми обратимого перевода с одного языка на другой. И здесь
опять-таки встает вопрос о соотнесенности обоих языков с про-
тивоположными по своему направлению партнерами этой опе-
рационной пары.
Сразу же можно сказать, что по самой сути процесса межъ-
языкового перевода как язык пространственно-временной пред-
|
|
|
метной структуры, так и язык речевых сигналов-символов мо-
гут принимать и действительно принимают участие в обоих
направлениях обобщения. Традиционная точка зрения, связы-
вающая абстракцию только со словесным языком (кстати го-
воря, убедительно критикуемая тем же Р. Арнхеймом), в свете
современных экспериментальных и теоретических обобщений
уже не выдерживает критики хотя бы потому, что абстраги-
рование, как .было показано; составляет важнейшую характери-
стику процесса преобразования первичных и вторичных обра-
зов, а конкретизация в принципе возможна и средствами языка
речевых сигналов-символов.
Однако специфические структурные характеристики каждо-
го из этих языков создают неравенство возможностей их исполь-
зования для реализации взаимиопротивоположных направле-
ний операции обобщения. Симультанно-целостная, фигуратив-
ная форма организации языка пространственно-предметных
образных структур создает большую информационную емкость
отдельных структурных единиц алфавита этого языка и тем
самым большие возможности насыщения этих единиц воспро-
изведением конкретных деталей отображаемых объектов. Это,
в свою очередь, определяет естественные преимущества образ-
ного языка для конкретизации, снижающей уровень обобщенно-
сти и тем самым приближающей мыслительные структуры к вос-
произведению специфических особенностей индивидуального
<лица> объектов мысли. Именно эту функциональную нагрузку
154
индивидуализации, т. е. приближения к единичному, наряду
и в органическом единстве с функцией симультанного синтези-
рования несут всякого рода модели - схемы, изображения
и другие наглядные пособия, облегчающие процесс формиро-
общих, абстрактных формулировок. И даже когда операция
конкретизации, частной модификацией которой является при-
ведение примера, реализуется средствами словесного языка,
этот последний используется для запуска и развертывания про-
странственно-структурированной картины, воплощающей на-
глядную специфичность того частного случая словесно сфор-
мулированного соотношения, который является содержанием
данного примера. И тем самым здесь совершается конкретизи-
рующий перевод с символически-операторного языка речевых
сигналов на фигуративный язык пространственно-предметных
гештальтов. С другой стороны, одномерная структурированность
языка символов, в котором предметная пространственная струк-
турированность редуцирована до своей предельной общекодо-
вой формы, определяет его отнесенность к наиболее обобщен-
ным сигнальным структурам, именно поэтому более адекват-
ным для операции абстрагирования, хотя в принципе линейная
последовательность символов может быть, конечно, использова-
на для спецификации и конкретизации. Однако это гораздо бо-
лее громоздкая, существенно менее экономная для данной
задачи сигнальная структура, требующая большого объема
оперативной памяти и в силу всего этого явно не оптимальная.
Итак, во всех трех парах мыслительных операций структур-
ные особенности каждого из языков используются для обеспе-
чения оптимальных возможностей наиболее экономной реали-
зации (как, например, симультанная структура языка
пространственно-предметных гештальтов в большей степени
соответствует функциональной нагрузке синтеза и конкретиза-
ции, а сукцессивная структура одномерных последовательно-
стей языка символов - функциональной нагрузке аналитиче-
ского вычленения элементов из структуры и положительного
или абстрагирующего обобщения). Во всех случаях структур-
ные характеристики обоих языков и функции соответствующих
партнеров операционных пар объединяются отношениями реци-
прокности и взаимной дополнительности.
И, наконец, из положения о том, что мыслительные опера-
ции в тех или иных соотношениях включают оба рассматри-
ваемых языка и, раскрывая связи и отношения между объек-
тами мысли, реализуют обратимый перевод с одного языка
на другой, вытекает еще одно существенное следствие. Оно
касается соотношения операционных и структурных компонентов
мыслительного процесса.
Уже при анализе общих следствий из проверяемого прин-
ципа организации мышления, произведенном перед рассмотре-
155
нием конкретных операционных пар, было показано, что в тех
краевых формах и предельных случаях мыслительного процес-
са, где работает только язык символов и поэтому информацион-
ная неопределенность не может сниматься за счет конкретных
пространственно-предметных структур операндов мышления,
его операционный состав по необходимости оказывается жестко
алгоритмическим (поскольку нет других способов снятия не-
определенности, если исключить слепой поиск). Однако этот
уже упоминавшийся вывод вытекает из общекибернетических
оснований.
Поскольку же выше (в первом томе и предшествующих раз-
делах данного тома) был произведен конкретно-психологиче-
ский анализ тех предметных психических структур, которые
воплощают симультанно-пространственный язык образных
моделей, располагающихся на разных горизонталях иерархи-
ческой матрицы уровней обобщенности, теперь есть основание
дополнить сделанный выше вывод о жестком характере опера-
ционного состава этих предельных форм мышления некоторыми
следствиями, вытекающими из эмпирических фактов и конкрет-
но-психологических обобщений.24
В ходе этих эмпирических обобщений было показано, что
внутри иерархии уровней пространственно-временной структуры
сигналов имеется определенное закономерное соотношение меж-
ду структурными компонентами и операционным составом
образов, получающим свое конкретное воплощение в моторных
эффектах сенсорно-перцептивных действий. Это закономерное
соотношение состоит, как было показано, в том, что по мере
продвижения сквозь эту иерархическую стратиграфию форм от
топологического уровня к метрическому вместе с увеличением
числа инвариантно воспроизведенных в образе характеристик
отображаемого объекта растет развернутость операционного
состава, который на метрическом уровне достигает максимума.
Вместе с тем, как следует из вскрытых Н. А. Бернштейном
основных закономерностей, относящихся к уровням построения
движений25, и из ряда конкретно-психологических эксперимен-
тальных данных,26 приближение к уровню метрически инвари-
антного воспроизведения и рост развернутости моторных ком-
понентов соответствующих операций ведут к возрастанию вари-
ативности операционного состава. И обратно: продвижение от
метрического уровня к топологическому сопровождается свер-
тыванием операционного состава и вместе с тем падением сво-
бодной вариативности его компонентов.
м См.: Веккер Л. М. Психические процессы, т. I, ч. 2, гл. VII.
25 См.: Бернштспн Н. А. О построении движении. М., 1947.
26 См.: Хохлов А. А. Функции макродвижений глаз в построении
константного образа.- В кн.: Вопросы нравственного воспитания моло-
дежи. Кемерово, 1974.
156
Предельный минимум этой вариативности достигается на
общекодовом уровне, где максимальная, доведенная до стан-
дартного символа структура операндов оказывается сопряжен-
ной с алгоритмической п, следовательно, минимально варна-
тивной последовательностью операций. Поскольку фигуратив-
ный язык иерархических пространственно-предметных струк-
тур, согласно рассматриваемой общей закономерности органи-
зации мыслительных процессов, составляет один из двух необ-
ходимых языков мышления, есть основания предполагать, что
аналогичное соотношение между исполнительно-операционны-
ми, т. е. моторными, и собственно предметно-структурными опе-
рандными компонентами (несколько модифицированное, веро-
ятно, участием языка речевых символов) имеет место и внутри
сферы мыслительных процессов. Иными словами, чем более
конкретными, индивидуализированными являются пространст-
венно-предметные компоненты мыслительных операндов, тем
более развернутым и вариативным должен быть состав мысли-
тельных операций, и в частности их собственно исполнитель-
ных, моторных компонентов. И наоборот, чем редуцированнее
пространственно-предметная структура этих операндов, в пре-
деле обращающаяся в символ - стандартный носитель соответ-
ствующих отношений (или в переменную соответствующей
функции), тем более редуцированным, менее вариативным и со-
ответственно более жестко алгоритмическим является опера-
ционный состав мыслительного процесса, в частности выра-
женный в его собственно исполнительных, моторных компо-
нентах. Это следствие требует, конечно, эмпирической проверки
и тем самым ставит специальную экспериментальную за-
дачу.
Непроизвольно-ассоциативные и произвольно регулируемые
компоненты мыслительных процессов органически связаны
с операционным и операндным составом мышления. Уже в эмпи-
рическом описании было выявлено достаточно очевидное соот-
ношение между произвольно регулируемыми и непроизвольно-
ассоциативными компонентами мышления, с одной стороны,
и его операционным и операндным составом-с другой. Конкрет-
ный характер этого соотношения заключается в том, что, по-
скольку операнды мышления с той или иной степенью инвари-
антности воспроизводят его объекты и их связи и отношения,
они, по-видимому, не могут быть полностью подвластны непо-
средственному произвольному регулированию субъектом. Опе-
рации же, поскольку они, как всякие действия (в их специфи-
ческом отличии от более общих форм взаимодействия носителя
психики с ее объектом), в прямом и точном смысле этого слова
совершаются самим субъектом, уже в силу этого могут быть
подвластны непосредственному регулирующему воздействию
различных уровней его внутренней психической организации.
Такова природа исходных описанных выше фактов. Переход
157
же от описания к попытке их теоретического объяснения тре-
бует вывести это эмпирическое соотношение операций с опе-
рандами из обсуждаемой общей закономерности мышления как
межъязыкового перевода.
Соотношение операций и операндов мысли с обоими ее язы-
ками в его общих чертах оказывается достаточно прозрачным.
Язык симультанно-пространственных предметных гештальтов,
инвариантно воспроизводящих на соответствующем уровне изо-
морфизма свойства внешних объектов, явным образом вопло-
щает в себе те жестко задаваемые извне непосредственно-пред-
метные компоненты операндов, которые в своих наиболее общих
и устойчивых характеристиках и взаимосвязях не зависят от
субъекта и поэтому не могут поддаваться прямому произволь-
ному регулированию. Естественно поэтому, что пространствен-
но-предметные образы и их ассоциации, формирующиеся и пре-
образуемые мышлением в рамках механизма психической
нормы (в отличие от галлюцинаторных и бредовых консгрук-
ций), именно в силу и в меру их объективности и инвариантно-
сти не могут быть целиком подвластны непосредственному про-
извольному регулированию. Не случайно, по-видимому, именно
поэтому, как хорошо известно из литературы, непроизвольные.,
интуитивные <инсайтные> решения и неожиданные усмотрения,
<озарения> и вспышки творческой мысли связаны с ее про-
странственно-предметными, непосредственно образными компо-
нентами, т. е. с теми фигуративными симультанно-простран-
венными структурами, которые <снизу> включаются в мысли-
тельный процесс в качестве одного из необходимых его языков,
без которого мышление как межъязыковой перевод было бы
невозможно.
Второй язык мышления - язык <вторых сигналов>, или ре-
чевых символов, обладает более специфической диалектически
противоречивой природой. С одной стороны, относясь к обще-
кодовому уровню иерархической пирамиды информационных
процессов, он также имеет свою форму и меру инвариантно-
сти, которые отвечают наиболее универсальному способу орга-
низации сигналов. Именно в силу своей наиболее универсаль-
ной формы инвариантности, воплощенной в линейной структуре,
речевой код, как и всякая общекодовая структура, соответст-
вует оптимальным условиям передачи информации, в данном
случае имеющей межиндивидуальную, т. е. социальную при-
роду.
С другой же стороны, в силу этой же универсальности фор-
ма и мера инвариантности здесь являются минимальными. Это-
му соответствует их максимальная вариативность, открываю-
щая возможности высших специфически человеческих способов
организации этого языка как средства межиндивидуалыюго,
социального информационного обмена. Именно потому, что
здесь происходит не прием, а социальный обмен информацией,
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 143; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!