Перечень основных эмпирических характеристик 21 страница
но поэтому во всех трех указанных концепциях остается скры-
той как специфическая информационная структура обоих спо-
собов, так и информационная сущность их взаимодействия.
Продолжая представленную в этих концепциях общую ли-
нию и объединяя ее с основной стратегией, ходом и предшест-
вующими результатами данного исследования, формулируемая
здесь гипотеза об определяющем информационную специфич-
ность мышления необходимом взаимодействии обоих языков
содержит попытку, во-первых, связать каждую из двух основ-
ных форм отображения с разными частными формами упоря-
доченности информационных процессов. Тогда оказывается,
что за языком аналоговых моделей, представляющих геометрию
17 Рейтман У. Познание и мышление. М., 1968, с. 329.
"См.: Пушкин В. Н. Психология и кибернетика. М" 1971; Поспе-
лов Д. А., Пушкин В. Н. Мышление и автоматы. М., 1972.
133
мысли, стоит иерархия пространственных структур, идущая от
топологического к метрическому инварианту и отвечающая про-
странственной ветви информационного спектра, а за логико-
символическим языком, соответственно,-иерархия структур,
отвечающих временной ветке этого спектра.
Во-вторых, формулируемая гипотеза, реализуя ход мысли
в противоположном направлении-от конкретизации к обоб-
щению, включает попытку представить оба языка в качестве
разных частных форм языка как общекодовой информа-
|
|
|
ционной структуры, упорядоченной по отношению к источнику
в соответствии с общими условиями пространственно-времен-
ного изоморфизма.
Оба эти дополняющие друг друга хода мысли влекут за
собой предположение о конкретной сущности того взаимодей-
ствия двух способов отображения и, соответственно, двух язы-
ков, которое, по-видимому, определяет информационную пси-
хологическую специфичность мыслительного процесса. Если
здесь действительно происходит такое взаимодействие, которое
является взаимодействием двух языков не в обобщенно-мета-
форическом, а в строгом общекибернетическом смысле этого
понятия, то это предопределяет и возможный тип взаимодейст-
вия, вытекающий из самой сущности межъязыковых взаимо-
связей.
Поскольку здесь речь идет не о взаимодействии языков как
межиндивидуальных, социальных явлений, а о взаимодействии
двух языков внутри индивида, т. е. о взаимодействии
двух разноуровневых психических структур, воплощающих в се-
бе разные языки, то общий тип такого внутрииндивидуального
интрапсихического межъязыкового взаимодействия нам изве-
стен. Точнее говоря, нам известен, по существу, единственный
тип такого интрапсихического взаимодействия языков - пере-
|
|
|
вод с одного языка на другой. И только такой тип интрапсихи-
ческого межъязыкового взаимодействия отвечает психологиче-
скому смыслу и психологическому (а не нейрофизиологическо-
му или <механическому>-по образцу, например, интерферен-
ции) уровню межъязыковой взаимосвязи.
Исходя из этого есть основания предположить, что искомая
информационно-психологическая специфичность организации
мышления заключается в том, что оно представляет собой про-
цесс непрерывно совершающегося обратимого перевода инфор-
мации с собственно психологического языка пространственно-
предметных структур (и связанных с ними модально-интепсив-
ностных параметров), т. е. с языка образов, на психолингвисти-
ческий, символически-операторный язык, представленный ре-
чевыми сигналами. Поскольку оба языка находятся в рамках
общекибернетической иерархии уровней пространственно-вре-
менной упорядоченности сигналов с преимущественной отнесен-
ностью одного из них к ее временной, а другого к ее простраи-
134
ственной ветви, такой предполагаемый перевод должен, по-
видимому, осуществляться путем оперирования символами
и воплощающими в себе их значение симультанно-пространст-
|
|
|
венными гештальтами, т. е. образами, относящимися к различ-
ным уровням этой информационной матрицы. В процессе тако-
го движения по разным горизонталям иерархии уровней проис-
ходит, согласно гипотезе, преобразование соответствующих
пространственных структур, вычленение и символическое обоз-
начение их элементов, раскрытие отношений между последни-
ми и обратный процесс перехода от выделенных и символиче-
ски выраженных межэлементных отношений к их симультанно-
пространственному воплощению в целостных структурах, отно-
сящихся к разным уровням упорядоченности информации.
Вместе с тем, поскольку совершающийся в ходе таких опе-
раций соотнесения образных и символических операндов про-
цесс перевода с языка на язык реализует взаимопереходы от
одних частных форм кодов к другим, а все эти формы кодов,
относящиеся к обоим языкам, являются частными по отноше-
нию к общекодовым структурам языка в кибернетическом, или
информационном, смысле этого понятия, такой межъязыковой
перевод, в свою очередь, является частным случаем перекоди-
рования. При этом, поскольку симультанно-пространственные
гештальты воплощают в себе структуры предметных изображе-
|
|
|
ний, в пределе доходящих до конгруэнтности своему объекту,
перевод с языка этих предметных изображений разной степени
обобщенности на символически-операторный язык речевых пси-
хических кодов отвечает тому варианту перекодирования, ко-
торый является психическим кодированием психических изоб-
ражений; а перевод с символически-операторного языка психи-
ческих кодов на язык тех форм психических кодов, которые
воплощены в структурах симультанно-пространственных пред-
метных гештальтов, отвечает варианту перекодирования, кото-
рый представляет собой внутрипсихическое декодирование пси-
хических речевых кодов.
Возможность интерпретировать предполагаемый обратимый
перевод с языка симультанно-пространственной структуры на
язык операций с символами как перекодирование и, соответст-
венно, трактовать два направления перевода как кодирование
и декодирование имеет отнюдь не только терминологическое, но
и принципиальное и даже эвристическое значение. Дело в том,
что информационный структурный принцип процесса кодиро-
вания-декодирования нам известен. Он отвечает общим зако-
номерностям упорядоченности сигнала относительно источника
и определяется, с одной стороны, основными условиями изо-
морфизма и дополнительными к ним ограничениями, которые
ведут к частным уровням инвариантов, а с другой стороны, те-
ми степенями свободы элементов множества-сигнала относи-
тельно его источника, которые открываются на каждом из уров-
135
ней, допуская тем самым соответствующий данному уровню
инвариантности объем возможных вариаций модальных и про-
странственно-временных характеристик сигнала в процессе его
перекодирования. А знание информационно-структурного прин-
ципа перекодирования открывает пути последующего поиска
реальных психофизиологических механизмов предполагаемого
межъязыкового перевода, являющегося частной формой такого
перекодирования, специфика которой определяется особенно-
стями конкретной организации сигнальных структур, входящих
в состав обоих языков.
Приведя, таким образом, некоторые существенные теорети-
ко-эмпирические основания выдвигаемой гипотезы об информа-
ционной специфичности мыслительных процессов, отличающей
их организацию от формы упорядоченности <первосигнальных>
образных психических структур, можно теперь в более полном
виде сформулировать еще раз эту гипотезу следующим обра-
зом.
Мышление как процесс представляет собой непрерывный
обратимый перевод информации с языка симультанно-прост-
ранственных предметных гештальтов, представленных образа-
ми разных уровней обобщенности, на символически-операторный
язык, представленный одномерными сукцессивными структу-
рами речевых сигналов. Отдельная же мысль как структурная
единица и результат мыслительного процесса в ее психологи-
ческой специфичности представляет психически отраженное отно-
шение как инвариант обратимого перевода с одного языка ча
Другой.
2. Теоретический анализ
эмпирических характеристик
мыслительных процессов
Выдвижение сформулированной гипотезы об информацион-
ной специфичности мыслительных процессов, представляя ре-
зультат теоретического поиска и сопоставления основных спо-
собов задания функций с универсальными психологическими
формами отображения отношений (фигуративной и оператор-
ной), вместе с тем является исходным пунктом следующего эта-
па анализа, заключающегося в проверке предполагаемой зако-
номерности по критерию ее объяснительной силы прежде всего
по отношению к той совокупности основных эмпирических ха-
рактеристик мышления, которая входит в составленный выше
перечень. Исходя из предполагаемой закономерности, последо-
вательность продвижения по этому перечню характеристик
в ходе его теоретического объяснения диктуется иными так-
тическими основаниями, чем выбор такой последовательности
при составлении списка. Если при составлении перечня про-
цессуальные характеристики мышления были отнесены к его
136
концу, поскольку они менее определенны по сравнению с более
стабильными характеристиками мысли как результата, то
здесь, опираясь на предполагаемую закономерность, целесооб-
разнее продвигаться от процесса к его результату, т. е. от
естественного начала к естественному структурному заверше-
нию мыслительного акта.
Таким естественным начальным этапом мыслительного про-
цесса, его первой фазой являются, как было показано, <пробле-
ма>, <задача> и <вопрос>, составляющие первый пункт послед-
ней подгруппы характеристик перечня.
Поскольку теоретическое объяснение эмпирических характе-
ристик представляет собой их выведение в качестве частных
следствий из той предполагаемой общей закономерности, кото-
рая составляет содержание гипотезы, проверяемой путем тако-
го сопоставления ее следствий с экспериментальными фактами,
первый вопрос теоретического анализа заключается в том, ка-
кие следствия относительно начального пункта или <старта>
мыслительного процесса вытекают из интерпретации послед-
него как непрерывного обратимого перевода психически отра-
женных отношений с символически-операторного языка на
язык пространственно-временной структуры.
ся ко всем характеристикам мыслительного процесса и мысли
как его результата, является прямо вытекающая из существа
этой закономерности необходимость участия обоих языков на
всех этапах мыслительного акта, взятого в его собственно пси-
хологической специфичности. И хотя это общее следствие до-
пускает, по-видимому, преимущественную роль какого-либо
одного из языков на начальном, неразвернутом этапе процесса
перевода, оно, однако, по самой сути предполагаемой законо-
мерности неизбежно определяет изначальную -включенность
(в топ или иной форме и мере) и органическое взаимодействие
обоих языков-участников.
Второе следствие, относящееся к специфике именно исход-
ной фазы мыслительного процесса как перевода с одного языка
на другой, состоит в том, что если, с одной стороны, оба языка
неизбежно так или иначе включены в динамику акта пере-
вода уже в самом его начале, а с другой стороны, процесс
перевода здесь лишь начинается и не может поэтому быть уже
реализованным даже в структуре отдельной законченной еди-
ницы, то единственная вытекающая отсюда форма взаимодей-
ствия языков на первичном этапе межъязыкового перевода -
это их рассогласовапность.
И, наконец, третье следствие, также относящееся к специ-
фике начальной фазы мышления как психического отображения
отношений путем межъязыкового перевода, касается опера-
ционной стороны процесса. Если мыслительное отображение
отношений в процессе такого перевода предполагает не только
137
отображение отношений на языке симультанной пространствен-
ной структуры, но раскрытие и вычленение этих отношений пу-
тем оперирования символическими и образными операндами.
то начальная фаза процесса, на которой эти операции еще не
реализованы, может быть лишь выражением нераскрытости.
и невычлененности искомого отношения.
В итоге эта совокупность следствий из предполагаемой спе-
цифичности мышления как процесса межъязыкового перевода
приводит к тому, что начальная фаза мыслительного акта долж-
на быть информацией о нераскрытости соответствующих отно-
шений, представленной с участием обоих языков, но с элемен-
тами рассогласования между ними.
Теперь сопоставим характеристики начальной фазы мысли-
тельного процесса, теоретически представленные в качестве
следствий из предполагаемой его информационной структуры,
с эмпирической характеристикой исходной, пусковой фазы мыш-
ления-проблемы, задачи, вопроса.
Проблема как мыслительное отражение проблемной сти-
мульной ситуации по самой своей эмпирической сущности, как
было показано, представляет собой не просто дефицит инфор-
мации, который имеет место и в перцептивной проблемной си-
туации, а информацию о дефиците информации. Поскольку же
сама психическая информация чувственно не воспринимаема,
информация о ее дефиците всегда выражена в символической
форме, воплощенной во <вторых>, т. е. речевых, сигналах. Одна-
ко эта символическая информация о дефиците информации не
может быть представлена только на одном языке, т. е. в виде
речевых сигналов, так как сама проблема должна быть понята
субъектом. Понимание же, как было показано выше, независи-
мо от того, относится ли оно к решению проблемы или к са-
мой ее постановке, к ответу или только к вопросу, необходимо
включает в себя сочетание речевых и пространственно-времен-
ных предметно-структурированных компонентов, без которого
смысл речевых сигналов остается непонятым, как это происхо-
дит с непонятностью речевых сигналов неизвестного языка.
(В процессе перевода с иностранного языка на родной вопрос,
как и ответ, чтобы быть понятым, должен быть переведен.)
Итак, участие двух языков уже на исходной, проблемной
фазе мыслительного процесса, с одной стороны, вытекает как
следствие из той информационной закономерности, объяснитель-
ная сила которой здесь проверяется, а с другой стороны, пред-
ставлено в эмпирическом описании мыслительного отображе-
ния проблемной ситуации.
Вместе с тем, однако, понимание проблемности ситуации есть
по самому своему эмпирическому существу понимание ее непо-
нятности. Непонятность же, в отличие от простой неизвестности
искомого отношения, может получить свое объяснение именно
как выражение рассогласованности обоих языков мыслитель-
138
ного процесса. Либо искомое соотношение выделено на словес-
ном языке, но не имеет предметного пространственно-структур-
ного эквивалента (человек <не может себе представить> того,
о чем говорит), либо, наоборот, имеется образная предметно-
структурированная схема возможного решения, не поддающая-
ся, однако, переводу в словесную формулировку, выделяющую
соответствующее отношение, скрытое в этой предметной струк-
туре. и воплощающую его в символически-операторном языке
(человек не может <сказать> себе, в чем состоит искомое отно-
шение, потенциально представленное в той предметной струк-
туре, которую он, однако, себе представляет). В обоих случаях
осмысливание проблемности ситуации как понимание непонят-
ности психологически определяется взаимной рассогласованно-
стью обоих языков мышления в отображении искомого отноше-
ния. И наконец, это же понимание непонятности, составляющее
важнейший эмпирический аспект осмысливания проблемы,
есть естественное и неизбежное следствие нереализованности
тех операций, средствами которых только и может быть выде-
лено искомое отношение и произведен обратимый перевод с язы-
ка пространственно-предметной структуры на символически-
операторный язык и наоборот. Таким образом, все три
основных момента, теоретически представленные как следствия
проверяемой закономерности, фактически имеют место в эмпири-
ческой картине мыслительного отображения проблемной ситуа-
ции, представляющего центральный феномен, наиболее полно
воплощающий специфику исходной фазы процессуальной дина-
мики мышления (см. эмпирическое описание).
<Задача> представляет собой специальный частный вариант
мыслительного отображения проблемной ситуации, <отпрепари-
ровапный> таким образом, что известное, представленное в ка-
честве условий задачи, четко отделено от неизвестного как иско-
мого и понятность вопроса явно отдифференцирована от непо-
нятности ожидаемого ответа. Поскольку задача как специфи-
ческая <знаковая модель проблемной ситуации> (Фридман)
является частным случаем именно проблемы в ее отличии от
простого вопроса, в ней сохраняются все три рассмотренные
выше основные характеристики, в отношении которых теоре-
тические следствия совпали с эмпирическим описанием: 1) уча-
стие символически-операторного и предметно-структурирован-
ного пространственно-временного языков; 2) рассогласованпость
отображения искомого отношения в этих языках и 3) невычле-
непность искомых отношений до реализации тех операций, ко-
торые являются необходимым способом вычленения и выраже-
ния этих отношений.
И, наконец, <вопрос> как самый простой из феноменов ис-
ходной фазы мыслительного процесса (относящийся к началь-
ной фазе любой самой простой мысли и представляющий собой
информацию о нераскрытости соответствующего отношения -
139
где? когда? как?), если в нем констатируется только факт не-
известности данного отношения без его непонятности, по необ-
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!