Межличностных и межгрупповых коммуникациях

 

Кому-то может показаться странным, что человек, чьи профессиональные усилия полностью относятся к пси­хотерапии, интересуется проблемами коммуникации. Какова связь между оказанием психотерапевтической помощи людям с расстройствами эмоциональной сферы и этой конференцией по проблемам коммуникации? На самом деле между ними очень тесная связь. В целом зада­ча психотерапии — работа с нарушениями в общении. В первую очередь эти трудности сваливаются на людей с расстройствами эмоциональной сферы, «невротиков», потому что, во-первых, у них испорчена коммуникация с самими собой, и, во-вторых, результатом этого является нарушение коммуникации с другими. Если вам кажется это странным, то позвольте мне выразиться иначе. У не­вротика те части личности, которые называют бессозна­тельными или подавленными или вытесненными, блоки­руются, и, таким образом, они не могут быть доведены до сознания или до той части личности, которая ответственна за управление. Вследствие этого нарушается его общение с другими, то есть он страдает и от внутренних и от вне­шних разногласий. Задачей терапии является помочь че­ловеку в достижении хорошей коммуникации с самим собой посредством особых взаимоотношений с терапев­том. Если это достигнуто, то он сможет более свободно и эффективно общаться с другими. Мы можем сказать, что психотерапия является хорошей коммуникацией внутри человека и между людьми. Мы можем посмотреть на дан­ное утверждение с другой стороны и понять, что оно все равно верно. Хорошая, свободная коммуникация внутри человека и между людьми всегда является терапевтичес­кой.

Тогда, опираясь на свой опыт общения в консульти­ровании и психотерапии, я бы хотел предложить вам две идеи. Я хочу определить то, что, по-моему, является ос­новным затрудняющим фактором, блокирующим комму­никацию, и еще я бы хотел продемонстрировать то, что является, как это уже доказано нашим опытом, важным способом улучшения и облегчения общения.

Я бы хотел внести предложение для рассмотрения: ос­новное препятствие для зрелой межличностной комму­никации — это присущая нам тенденция выносить суж­дения, оценивать, одобрять или не одобрять слова друго­го человека или группы. Позвольте мне проиллюстриро­вать очень простыми примерами, что я имею в виду. Пос­ле того как вы покинете наше собрание, вероятнее всего, вы услышите: «Мне не понравилось то, о чем говорил этот человек». А что вы ответите? Почти наверняка ваш ответ будет утвердительным или отрицательным по отношению к выраженной установке. Либо вы ответите: «Мне тоже. Думаю, это было ужасно», либо: «О, я думаю, это действи­тельно здорово». Другими словами, вашей первой реак­цией будет оценка того, что вам рассказывали, оценка с вашей позиции, исходящая из вашей собственной систе­мы отсчета.

Или возьмем другой пример. Предположим, я скажу с некоторым чувством: «Я думаю, что республиканцы в на­стоящее время ведут себя вполне здраво». Какая реакция возникает у вас, когда вы это слышите? Существует ог­ромная вероятность того, что эта реакция будет оценоч­ной: вы согласитесь или не согласитесь или вынесете суж­дение обо мне, например, «Он, должно быть, консерватор» или «Он довольно уверенно говорит». Или давайте возьмем пример с международной арены. Русские с жа­ром говорят: «Договор с Японией является военным за­говором со стороны Соединенных Штатов». Мы как один говорим: «Это ложь!»

Данная иллюстрация вносит еще одну составляющую, связанную с моими предположениями. Несмотря на то что тенденция давать оценки существует всегда в процессе общения, она заметно усиливается в тех ситуациях, где глубоко вовлечены эмоции и чувства. Таким образом, чем сильнее наши эмоции, тем больше вероятность, что не будет связующего элемента коммуникации. Там будет просто две мысли, два чувства, два суждения, которые не встретятся в психологическом пространстве. Я уверен, вы знаете это по своему собственному опыту. Когда вы сами, не будучи эмоционально вовлеченными, присутствуете при жарком споре, то часто начинаете думать: «Они же на самом деле говорят об одном и том же». А они так не счи­тают. Каждый выносит суждение, оценивает, исходя из своей собственной системы отсчета. Там нет ничего, что бы реально могло быть названо коммуникацией. Я повто­ряю, что тенденция прореагировать на любое эмоцио­нально насыщенное утверждение оценкой со своей точ­ки зрения является основным препятствием в межлично­стной коммуникации.

А есть ли способ решить данную проблему, избежав этого? Я чувствую, мы далеко продвинулись в этом, и я бы хотел выразить это как можно проще. Когда мы слу­шаем с пониманием, тогда возникает настоящая комму­никация, и мы избегаем оценочной тенденции. Что это значит? Это значит воспринимать идеи и установки, ко­торые выражает другой человек, с его точки зрения, чув­ствовать, что это значит для него, принять его систему отсчета относительно того, о чем он говорит.

Изложенное вкратце, это может показаться просто абсурдным, но это не так. Мы обнаружили, что данный подход является весьма действенным в сфере психотера­пии. Это наиболее эффективное из известных нам средств, способное изменить базовую структуру личнос­ти и улучшить ее отношения и общение с другими людь­ми. Если я способен услышать то, что он говорит мне, если могу понять, как он смотрит на это, если я могу найти сто­ящие за всем этим смыслы, если могу почувствовать, ка­кую эмоциональную окраску это имеет для него, — тогда я смогу высвободить потенциальные силы, ведущие к из­менению. Если я действительно почувствую, как он не­навидит своего отца, или свой университет, или комму­нистов, если я смогу уловить тень его страха перед безу­мием, или страх атомной войны, или боязнь русских — это окажет ему огромную помощь в трансформации чувств ненависти и страха и в установлении реалистичных и гар­моничных отношений с теми самыми людьми, по отно­шению к которым он чувствовал ненависть и страх. Из наших исследований известно, что такое эмпатийное по­нимание — понимание вместе с человеком, а не понима­ние о человеке — является именно тем эффективным подходом, который может внести большие изменения в личность.

Некоторые из вас могут думать, что хорошо слушают людей, но никогда не наблюдали таких результатов. На са­мом деле, скорее всего ваш способ слушания отличается от того, которое я описывал. Я могу предложить вам не­большой эксперимент, которым вы можете проверить то, насколько вы понимаете собеседника. Когда вы в очеред­ной раз станете спорить со своей женой, другом или груп­пой друзей, просто остановитесь на мгновение и ради экс­перимента установите правило: «Каждый человек может высказаться только после того, как он точно перескажет чувства и мысли предыдущего человека так, чтобы это удов­летворило его». Это значит, что перед тем, как осветить свою точку зрения, вы должны достичь полного понима­ния точки зрения вашего партнера — понять его мысли и чувства настолько хорошо, чтобы могли передать их ему. Звучит просто, не правда ли? Но если вы попробуете сде­лать это, то обнаружите, что нет ничего сложнее. Как бы то ни было, однажды вы сможете понять чужой взгляд и ваши собственные высказывания будут в корне пересмот­рены. Еще вы обнаружите, что в спор больше не вмешива­ются эмоции и смягчаются разногласия, а те из них, кото­рые остаются, являются разумными и объяснимыми.

Можно ли представить, какие плоды принесет этот подход, если его спроецировать на более широкие облас­ти? Что произойдет со спором между администрацией и профсоюзами, если он будет проходить по такой схеме. Профсоюз (не стремясь во что бы то ни стало добиться согласия) сможет точно установить точку зрения админи­страции в той форме, в которой ее может принять адми­нистрация; а администрация, не одобряя позицию рабо­чих, может выразить ее так, чтобы профсоюз счел это вер­ным. Это значит, что будет установлена реальная комму­никация и можно практически гарантировать, что будет достигнуто обоснованное согласие.

Таким образом, этот подход является эффективным средством для хорошей коммуникации и хороших отно­шений. И я уверен, вы согласитесь с этим, если проведете тот эксперимент, о котором я упоминал. Если это так, то почему он не получил широкого применения? Попробую перечислить те сложности, которые препятствуют приме­нению данного подхода.

Во-первых, это требует мужества, а это качество не яв­ляется слишком распространенным. Я благодарен докто­ру С.-И. Хаякава (S.I. Hayakawa), специалисту по семан­тике, за его указание на то, что проведение психотерапии в таком стиле является настоящим риском и требует муже­ства. Если вы действительно так понимаете другого чело­века, если хотите войти в его внутренний мир и увидеть жизнь его глазами, не пытаясь оценивать, тогда вы риску­ете измениться сами. Вы как бы видите его глазами и обнаруживаете, что оказывается влияние на ваши установки и на вашу личность. Этот риск измениться самому являет­ся самой пугающей перспективой. Если я проникаю на­столько полно, насколько могу, во внутренний мир невро­тика или психотика, то разве отсутствует риск того, что я потеряюсь в его мире? Многие из нас боятся рисковать. Или если бы мы прослушали выступление русского коммунис­та или сенатора Джозефа МакКарти (Joseph McCarthy), многие ли из нас отважились бы увидеть мир их глазами? Большинство из нас не умеют слушать; мы обнаруживаем, что вынуждены оценивать, потому что слушать оказывает­ся слишком опасным. Таким образом, первым требовани­ем является мужество, а оно не всегда у нас есть.

Но есть и второе препятствие. Когда эмоции очень сильны, тогда трудно встать на место другого человека или группы. Однако именно в это время, чтобы продуктивно общаться, необходимо такое отношение. Из своего пси­хотерапевтического опыта я знаю, что это препятствие преодолимо. Третье лицо, способное отстраниться от сво­их чувств и эмоций, может оказать огромную помощь, выслушивая и понимая каждого человека или группу и проясняя, каких установок придерживается каждая из них. Мы нашли этот метод очень эффективным в малых группах, где существуют противоречащие и антагонисти­ческие установки. Если спорящие стороны осознают, что их понимают, что кто-то видит ситуацию их глазами, тог­да утверждения становятся менее категоричными, менее защитными и отпадает необходимость придерживаться установки: «Я на сто процентов прав, а ты на сто процен­тов не прав». Влияние такого понимающего катализато­ра на группу позволяет ее членам сплотиться и прибли­зиться к объективной истине, содержащейся во взаимо­отношениях. Таким образом, устанавливается взаимная коммуникация и становится возможным в некоторой сте­пени согласие. Итак, мы можем постановить, что, хотя сильные эмоции мешают достичь понимания с оппонентом, наш опыт демонстрирует, что нейтральный катали­зирующий стиль лидера или терапевта сможет преодолеть данное препятствие в малой группе.

Последняя фраза в то же время указывает на другое пре­пятствие в применении подхода, который я описал. До сих пор мы имели дело с малыми группами, где имели место производственные конфликты, религиозные конфликты, расовые конфликты, а также с терапевтическими группа­ми с различными личными конфликтами. В таких малых группах наш опыт, подтвержденный ограниченным коли­чеством исследований, показал, что слушание, эмпатия приводят к улучшению коммуникации, увеличению при­нятия других и другими и принятию установок, как пози­тивных, так и проблемных по своей сути и требующих ре­шения. Происходит снижение защитных реакций, преуве­личений, оценочной и критической активности. Но это все происходит в малых группах. А как достичь понимания между большими группами, которые географически уда­лены друг от друга? Или между небольшими группами, которые говорят не от себя, а просто представляют инте­ресы остальных, например, как делегации в Организации Объединенных Наций? Мы не знаем ответов на эти воп­росы. Я уверен, что ситуацию надо представить следующим образом. Как представители социальных наук мы имеем гипотетическое решение проблем нарушения коммуника­ции. Но чтобы подтвердить валидность этих решений и адаптировать это к бесчисленным нарушениям коммуни­кации между классами, группами и народами, требуются дополнительные средства, исследования и высокий уро­вень творческого мышления.

Даже с нашим сегодняшним ограниченным знанием мы можем предположить некоторые возможные шаги, которые можно было бы предпринять в больших группах, чтобы увеличить степень взаимного слушания и снизить степень оценивания. Давайте немножко пофантазируем, давайте предположим, что терапевтически ориентированная группа поедет к русским лидерам и скажет: «Мы хо­тим достичь истинного понимания ваших взглядов и, что еще важнее, ваших установок и чувств по отношению к Соединенным Штатам. Мы будем выражать наше пони­мание сказанного вами снова и снова до тех пор, пока вы не согласитесь, что мы сходимся в видении сложившейся ситуации». Потом, предположим, они сделают то же са­мое с руководителями нашей страны. Если затем они широко распространят эти две точки зрения, причем точ­но описывая эмоции, но не доходя до оскорблений, то разве это не возымеет огромнейшего эффекта? Это не бу­дет гарантировать достижения того типа понимания, ко­торый я описывал, но сделает его более вероятным. Мы с большей вероятностью поймем чувства человека, который нас ненавидит, если его установки будут нам тщательно описаны третьей, нейтральной стороной, чем если он бу­дет трясти перед нами кулаками.

Но уже само описание первого шага предполагает на­личие еще одного препятствия. Наша культура пока не питает достаточного доверия к социальным наукам в смыс­ле практического применении их достижений. К физике это не относится. Когда во время войны был изобретен способ искусственного изготовления синтетической рези­ны, миллионы долларов и целая армия талантов были при­влечены к работе над применением этого открытия. Если синтетическая резина может быть получена в миллиграм­мах, тогда она может и должна быть получена в тоннах. Так и произошло. Но в социальной сфере нахождение способа облегчения общения и взаимопонимания в малых группах не дает никаких гарантий, что эти результаты будут исполь­зованы. Может смениться не одно поколение, прежде чем на разработку этих результатов будут направлены финан­совые и интеллектуальные ресурсы.

В завершение я бы хотел сделать резюме относитель­но этого частичного решения проблемы барьеров в ком­муникации и выделить несколько отличительных черт.

Как я уже говорил, наши исследования и наш опыт показали, что нарушения общения и тенденция к оцени­ванию, которые являются основными коммуникативны­ми барьерами, могут быть преодолены. Решение заклю­чается в создании ситуации, где каждая из сторон прихо­дит к пониманию точки зрения другой стороны. На прак­тике это может быть достигнуто даже в случае напряжен­ной эмоциональной атмосферы посредством влияния че­ловека, который искренне желает эмпатийно понять каж­дую точку зрения и, таким образом, действует как ката­лизатор, форсирующий дальнейшее понимание.

У этого процесса есть важные особенности. Актив­ность может быть проявлена лишь одной стороной без ожидания готовности другой стороны. Это может быть даже инициировано третьей, нейтральной стороной, ко­торая сможет добиться хотя бы минимального сотрудни­чества от одной из сторон.

Таким образом, можно работать с притворством, не­искренностью и преувеличением защитного характера, обманами, «лживыми масками» — всем тем, что характе­ризует почти все случаи неудач в общении. Эти защиты исчезают удивительно быстро, как только люди обнару­живают, что следует понимать, а не оценивать.

Этот подход уверенно и быстро приводит к раскрытию истины, к реальной оценке объективных коммуникатив­ных барьеров. Отказ от защитной позиции одной сторо­ны в дальнейшем ведет к отказу от защиты другой сторо­ной, таким образом, происходит приближение к истине.

С помощью такой процедуры достигается взаимная коммуникация. Взаимная коммуникация нацелена на решение проблем, а не на ущемление личности или груп­пы. Она приводит к ситуации, в которой я вижу проблему такой, какой она предстает перед вами и передо мной, и то же самое происходит и с вами. Таким образом, четко и реалистично определенная проблема, безусловно, разре­шается под интеллектуальным натиском, а в том случае, если она не имеет решения, то будет спокойно воспринята как таковая.

Это является «полученным из пробирки» решением проблемы нарушения общения в малых группах. Можем и мы этот частичный ответ исследовать, уточнить, раз­ить и использовать в трагических и почти фатальных случаях нарушения коммуникации, которые угрожают самому существованию современного мира? Мне кажется, мы должны исследовать эту возможность.

 

Пробная формулировка общего

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 456; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!