Россия в поисках национальной идеи: политический экстремизм как «ответ» общества

Кулешова Е.Л., Павлий Г.Ю. (Волгоград)

Национальная идея определяет вектор движения общественно-политического развития в том или ином направлении. Национальная идея является концентрированным выражением национально-государственной идентичности. Особенностью коллективной идентичности является то, что она не сводится к личному опыту отдельного индивида. Она проявляется на уровне определенной социальной общности и выражается в общих пред­ставлениях для всех, но не для каждого. В результате, коллективная иден­тичность является «воображаемой», представляя собой «стилизованное со­циальное явление» (рис. 1).

Рис. 1.

По настоящее время главной формой политической организации обще­ства во всем мире остается нация-государство: многие усматривают в ней вообще единственно возможную «ячейку» политики. Оно объединяет об­щество как культурно, так и политически, тем самым, давая сообществу, объединенному общим прошлым и этнической идентичностью, право на

545

Национальная идея России

независимость и политическое самоопределение. Как отмечает американ­ский ученый Б. Андерсон, «национальный статус является общепризнан­ной стоимостью политической жизни нашего времени»⁷⁹.

В итоге, политическая нация без тотализирующей «национальной идеи», будь то священный авторитет монарха или общественный договор перерож­дается в совокупность частных корпораций, таких как транснациональные гиганты, мелкие фирмы, армия, церковь, университет и т. п.

Согласно теории дискурса Лакло и Муфф социальная реальность ни­когда не является фиксированным явлением, что обуславливает постоян­ную борьбу за возможность временной фиксации⁸⁰. Сама национально-государственная идентичность в этом свете представляет собой комбинацию представлений о различных элементах прошлого национального государ­ства, структурированных в определенной логике и задающих содержа­ние самоопределения коллективного политического «Я»⁸¹. Таким образом, идентичность, — как отмечает А. Нойманн, — «это не данность, а отноше­ние, постоянно формируемое и реформируемое в рамках определенного дискурса»⁸², т. е. концепт идентичности в этом смысле подразумевает «от­крытый, ироничный и незавершенный ряд идентификаций»⁸³. Исходя из этого, национальная идея — это всегда проект. Проект в том смысле, что он показывает будущее состояние, к которому должно стремиться все обще­ство. Также, этот проект содержит фундаментальные принципы, на основа­нии которых можно достичь желаемого состояния.

Субъектом подобного конструирования национальной идеи выступает государство, которое осуществляется им посредством имеющегося в его ру­ках капитала, в первую очередь символического, в терминологии П. Бурдье.

Национально-гос ударс твенная идентичность в этом случае превращается в предмет «воображения» как результат причастности к искусственному по­литическому проекту. Как отмечает Б. Андерсон, представители даже самых немногочисленных нации не знают всех членов нации налицо, однако, они все равно будут ощущать духовную общность. Таким образом, современное общество не может поддерживать единство своей общности посредством территориальной и пространственной близости, поэтом «воображение» образа общности становится альтернативным способом конструирования национально-государственной идентичности. Причем это «воображение» идентичности происходит в форме символического ряда с определенным на-⁷⁹ Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс, 2001. C. 31.

⁸⁰ Филлипс Л.Дж. и Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод / Пер. с англ. Х.: Изд-во
Гуманитарный Центр. 2004. C. 47.

⁸¹ Кот В.С. Политическое сообщество: генезис и эволюция. М.: Мысль. 2004. C. 14.

⁸² Нойман И. Использование другого. М.: Новое изд-во. 2004. C. 16.

C. 546

⁸³ Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М: Русский мир. 1997.
56.

Стендовая секция

бором ассоциативных значений. «Язык, раса, этничность, обычаи и тради­ции выступают основаниями для «воображения» не сами по себе, но выби­раются, используются, утилизируются в качестве таковых»⁸⁴. В то же время, современное общество — это общество в границах национального государ­ства, поэтому «воображение» прежде всего это политический процесс, осу­ществляемый в рамках государственной политики.

Общество, выступая объектом этого конструирования, одновременно является и субъектом этих отношений, способным реагировать на проводи­мую национально-государственную политику. В этом случае уровень про-тестной активности может быть индикатором эффективности/неэффектив­ности этой политики. Здесь мы сталкиваемся с проблемой политического экстремизма, который выражается в крайних формах самоидентификации этносов, социальных групп, религиозных и идеологических сообществ че­рез радикальные взгляды и действия (рис 2).

Позитивная модель идентичности

Негативная модель идентичности

 

 

Рис. 2.

Игнатьефф называет два механизма конструирования идентичности. Первый связан с конструктивными возможностями «большинства». И здесь он выделяет такие инструменты конструирования, как государственный язык, государственный границы, государственная программа, государ-

84

Джозеф Дж. Язык и национальная идентичность // Логос. 2005. № 4. C. 4.

547

Национальная идея России

ственные праздники, символика, т. е. все то, что Кимлик называет «проектом национального строительства» — nation-building project. Второй механизм осуществляется меньшинством посредством «отталкивания» от культуры большинства. Причем парадоксальность ситуации заключается в том, что чем ближе этот «иной», тем агрессивнее настроено меньшинство, т. к. «не те общие элементы, которые объединяют людей друг с другом, определяют их восприятие своей идентичности, но именно те маргинальные «меньшие» различия, которые их разделяют».

Каждое государство проводит политику идентичности, под которой мы понимаем процесс «нациостроительства», направленный на интеграцию общества, поощрение солидарности, формирование определенного пред­ставления о «Нас», опирающийся на те или иные интерпретации истории и культуры и обеспечивающий чувство участия в социально-политических институтах и доступа к ним.

В то же время политика идентичности является важной составляющей символической политики (причем она имеет вполне материальные послед­ствия). Согласно определению Поцелуева, символическая политика — это «особый род политической коммуникации, нацеленной не на рациональное осмысление, а на внушение устойчивых смыслов посредством инсцениро­вания визуальных эффектов»⁸⁵.

Государство как специфический актор символической политики обла­дает возможностью навязывать свои способы интерпретации социальной реальности посредством властного распределения ресурсов (например, при утверждении образовательных стандартов), правовой унификации (на­пример, законодательные акты в сфере миграционной политики и межна­циональных отношений), придании символики особого статуса (например, утверждение государственной символики, государственных памятников, учреждение наград) и т. п.

В результате, символы являются не объективным отражением политиче­ской реальности, но идеократическим ее образом, который внутри системы способствует ее самосохранению, а во внешнем окружении — адаптации к другим системам. Ни индивиды, ни социальные организации и институты не нуждаются в экстроспективных образах своей действительности, когда встает вопрос о конструировании их идентичности (рис. 3).

В результате, основная функция политических символов состоит в когнитивно-эмоциональной мобилизации как элитарного, так и массово­го сознания, возникающая только из общей привязанности к одним и тем же символам. Так, использование государственной символики представля­ет собой своеобразный «референдум» граждан на самоотождествление себя с определенным государством.

⁸⁵ Поцелуев C.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода пробле­ме // Полис. 1999. № 5.

548

Стендовая секция

 

Эпоха	Формула национальной идеи
Самодержавная Россия	Москва — третий Рим
Имперская Россия	Самодержавие, православие, народность; За Веру, Царя, Отечество!; С Нами Бог!
Советская Россия	Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Современная Россия	?

Рис. 3.

Функция «Другого» — указать изнутри на культурные границы «мы-группы», зоны «своих», пределы «наших». Способ реализации этой формы конструирования образа «Мы» заключается в сплочении группы по пози­тивным признакам, присущим только данной общности.

Политика идентичности или «политика истины», в терминологии C. Жи-жека, есть специфическая технология управления общественным сознани­ем, которая определяет дихотомические пары «добрый/злой», «прекрасный/ безобразный», «друг/враг». Причем последняя пара показывает способность государства «называть» уникальный код определенной нации посредством ее соотнесения, как это характеризует К. Шмитт, с актуальными Другими в логике оппозиции «Мы-Они». Этот Другой, враг, чужой приобретает фор­му «Высшего Злого Существа», по словам C. Жижека.

Таким образом, одним из центральных элементов политической иден­тичности выступает механизм определения символических и ментальных границ политического сообщества, определение его уникальной сущно­сти через оппозицию Мы — Они. Несомненно, что любая общность, как справедливо замечает Ф. Барт, это «прежде всего демаркация с другой

общностью»⁸⁶ (рис. 5).

Без постоянного маркирования границ невозможна собственная уни­кальность. То есть представление о «другом» и маркирование границ есть ак­тивная и априорная часть конструирования национально-государственной идентичности. Здесь можно выявить определенную эволюцию таких пред­ставлений. Так, даже первобытные классификации и представления о другом навязывались индивиду группой⁸⁷. С появлением государства источником подобных представлений становится именно политическая власть. Таким образом, национально-государственная идентичность воспроизводится и поддерживается только благодаря маркерам границ, которые Нойман на­зывает «диакритиками»⁸⁸. Причем подобные маркеры носят символический

⁸⁶ Этнические группы и социальные границы: Социальная организация культурных разли­
чий: Сборник статей / Под ред. Ф. Барта; пер. с англ. М.: Новое издательство, 2006. C. 112.

⁸⁷ Дюркгейм Э, Мосс М. О некоторых первобытных формах классификации / Мосс М. Об­
щества, обмен, личность. М.: Восточная литература РАН. 1996. C. 72.

⁸⁸ Нойман И. Использование другого. М.: Новое изд-во. 2004. C. 29.

549

Национальная идея России

характер, где наличие актуального «Другого» усиливает сплоченность и единство политического сообщества. Таким образом, национально-государственная идентичность, потеряв свой органический характер, в со­временном обществе представляет собой результат отождествления себя с нацией-государством как воображаемым политическом проекте в рамках единых символических границ, что позволяет говорить о своей уникально­сти в рамках тотальной «унификации» внутри политического проекта по­средством выведения всех форм «инаковости» из него.

В то же время можно выделить две формы «Другого». Первая раскрыва­ется в рамках борьбы «Мы — Они», где другой — внутренний другой. Вто­рой — как внешняя оппозиция «Мы — Они», где другой — это другое госу­дарство, с «ненашими» политическими принципами и ценностями. Либо, как об этом говорит Вальденфельс, можно выделить две формы «Чужести»: «Чу-жесть внутри «Родного мира», принадлежащая к его внутреннему горизонту, и «Чужесть» вне «Родного мира», принадлежащая к его внешнему горизонту. Внешнюю «Чужесть» можно также обозначить как чужеродность…»⁸⁹

«Чужой» же отмечает внешние границы «своих», пределы понимания и идентичности группы. В качестве барьеров или оснований в данном слу­чае выступают расовые или этнические нормы, накладывающие определен­ные запреты на поведение, этноконфессиональные границы, социальные барьеры между классами, стратами и т. п.⁹⁰

«Другой» для идентичности может выступать в двух аспектах: это внутрен­ний «иной» и внешний «враг». Для царской России внутренний враг распола­гался за пределами идеи «Самодержавие. Православие. Народность» или «За Веру, Царя и Отечество!», поэтому пока эти три составляющие были сильны, говорить о национальном кризисе невозможно, а тем более об экстремистских движениях, будь то по политическим, религиозным или этническим различи­ям. В этом смысле «общежитие» народов, как это называет С.Г. Кара-Мурза, было стабильно и обеспечивало легитимность политической власти.

Советская Россия с девизом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», не­смотря на свой кажущийся интернационализм и космополитизм, все же четко определяла как внутренних, так и внешних Иных. В то же время идея социа­листического братства еще сильнее накладывала ограничения на возможность вступления в ряд «своих». Как замечает Н.А. Бердяев, «Третий Интернацио­нал» включает в себя ряд черт «Третьего Рима». Показательно, что цивили-зационная идентичность Белой России определялась через категории право­славия, а Красная Россия зачисляла в ранг друзей исходя из идеологического фактора как секуляризованной формы сознания индустриального общества.

⁸⁹ Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс наукио «Чужом» // Логос.
1994. № 6.

⁹⁰ Г у д к о в Л . Негативная идентичность. Статьи 1997–2002 годов. Авторский сборник. М.:
Новое литературное обозрение. 2004. C. 86.

550

Стендовая секция

М О Щ Ь С Т Р А Н Ы

 

Рис. 4.

Национально- государственная идентичность

«МЫ»

Внутренний враг – «Другой»

Внешний враг – « Чужой»

1. Имперская Россия (основание классификации по религиозному признаку)

«МЫ»

«ОНИ»

 

Православный народ

«Другой» – инородцы

«Чужой» – Мусульманские страны

2. Советская Россия (основание классификации по идеологическому признаку)

«МЫ»

«ОНИ»

 

Советский народ

«Другой» – враг народа

«Чужой» –

капиталистические страны

во главе с Америкой

3. Современная Россия (основание классификации по степени угроз национальной

безопасности)

«Чужой» – международный терроризм

«МЫ»

I

Многонациональный народ

«ОНИ»

 

Рис. 5.

551

Национальная идея России

Довольны смехотворны попытки «искусственного» поиска националь­ной идеи, особенно сильно характерные для России 90-х и современной национально-государственной политики. Национальная идея невозмож­на, если отсутствует «проект будущего» страны, который влечет за собой угрозы и риски для существования государства, выливающиеся в том числе и в росте различных форм экстремизма. (Рис. 4.)

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 217; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!