СОЦИОЛОГИЯ ТРУДА — СОЦИОМЕТРИЧЕСКИЙ ТЕСТ 13 страница

В теории иск-ва понятие С. употребляется в различ­ных, подчас противоположных, значениях: для харак­теристики физиогномич. единства отд. произведения (С. произведения), целой группы произведений и даже определ. периода в развитии иск-ва (нац. С, стиль эпохи и т. д.), а также для характеристики способа обработки материала тем или иным художником (индивидуальный С. художника) и т. д. Во всех этих случаях понятие С. означает различные аспекты внеш­ней организации художеств, произв., определенное внешне выявленное единство художеств, формообра­зования. Но хотя понятие С. и связывается с характе­ристикой произв. иск-ва как нек-рой образной целост­ности, оно оказывается недостаточным для раскрытия его смысла, поскольку одни и те же стилистпч. осо­бенности в разных произведениях могут иметь раз­личный и даже противоположный смысл. Поэтому дальнейшая конкретизация художеств. С. осуществ­ляется только через анализ смысловой стороны иск-ва, содержат, интерпретацию структуры произведения и раскрывающейся в ней художеств, идеи (см. Худо­жественный образ).

Проблема С. оказалась в центре внимания эстетич. сознания во 2-й пол. 19 в. Появившиеся в этот пе­риод признаки стандартизации внешних форм лск-ва, выделение их из первонач. целостности образа и рас­пространение в виде унифицированных шаблонов художественного выражения вызвали — в качестве ответной реакции — резкое подчеркивание специфич­ности С. художника, его неповторимой индивидуаль­ности. Старое изречение К. Бюффона «стиль— это человек» приобрело новый общественный смысл. В царстве практического интереса и всеобщего от­чуждения С. стал выступать как символ победы духа и признак свободного, человеческого отношения к ми­ру. В этой атмосфере Флобер, напр., воспринял С. как единств, средство преодоления серой обыденно­сти. С. представал как адекватная форма для выра­жения многосторонней цельности человеческой души, и не обладая этой личной формой — стилем, худож­нику нельзя было рассчитывать на живое общение с людьми. По словам Чехова, «...о начинающем писа­теле можно судить по языку. Если у автора нет „слога", он никогда не будет писателем» (цит. по кн.: «А. П. Че­хов. Лит. быт и творчество по мемуарным материа­лам», сб., 1928, с. 390). Безликим и механич. С, сло-

жившимся в самых различных сферах общества и при­обретавшим все более автоматич. характер, были про­тивопоставлены индивидуальные художеств. С. Имен­но в эту эпоху С. был обостренно осознан как форма, в материале к-рой (красках, звуках, словах) отрази­лась человеческая личность.

Но такое понимание С. не могло бы быть отнесено к более ранним эпохам, когда С. в иск-ве создавался без ощутимого влияния личности и представлял собой твердую, объективную, внеличную систему форм, принятых обществом в целом. Таков, напр., С. др.-егпп. иск-ва с его традиц. геометризмом, С, не ме­нявшийся на протяжении тысячелетий. Примени­тельно к таким эпохам сама формула Бюффона могла бы быть прочтена наоборот, т. е. об иск-ве их можно было бы сказать: «Человек — это стиль». То, что впоследствии предстанет примитивной унификацией, торжеством абстрактной и мертвенной всеобщности, здесь выступает гл. признаком С., единства художеств, формообразования.

Эти противоположные полюсы в понимании С. могут служить примером псторич. эволюции его содержания. Иск-во нового времени удерживает в С. момент устой­чивой объективной формы, но эта форма теперь не да­ется заранее как некий незыблемый традиц. канон, а каждый раз открывается художником заново и песет на себе отпечаток его личности. С. возникает лишь че­рез качеств, пересоздание выразит, форм и элементов, находимых художником в действительности, подчи­нение их индивидуальному замыслу и внутр. струк­туре данного произведения.

Эта динамичность С. в иск-ве нового времени остро ставит проблему «инерции С», связанную с тем, что всякий С. превращает в законченное и завершенное то, что в жизни не завершено, и любое последоват. осу­ществление единства С. жертвует всем тем бесконеч­ным и непредвиденным жизненным содержанием, к-рое не укладывается в рамки этого единства. Пре­одоление этой эстетич. замкнутости С. идет у разных художников различными путями, один из них — об­ращение к внешней «разностпльностп», указывающей на неожиданные и непредрешенные возможности жизни, к-рые не могут быть исчерпаны никаким фор­мально законченным художеств, высказыванием.

Лит.: С а к у л и н П. Н., Теория литературных сти­лей, М., 1927; Вельфлин Г., Осн. понятия истории искусств, пер. с нем., М.— Л., 1930; Виноградов В. В., Проблема авторства и теория стилей, М., 1961; Л армии О. В., Художеств, метод и С, [М.], 1964; П а л и е в с к и й П. В., Постановка проблемы С, в кн.: Теория лит-ры, Гкн. 3], М., 1965; Соколов А. Н., Теория С, М., 1968 (библ.); Riegl A., Stilfragen, В., 1893; W а 1 I а с h R. W., Ober Anwendung und Bedeutung des Wortes Stil, Wtirzburg, 1919 (Diss.); N о h 1 H., Stil und Weltanschauung, Jena, 1920; Kaini, F г., Vorarbeiten zu einer Philosophie des Stils, «Z. fur Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft», 1926, Bd 20; Kavs er W., Das sprachliche Kunstwerk, 7 Aufl., Bern — Munch., 1961, S. 271—329; Hauser A., Philoso­phie der Kunstgeschichte, Munch., 1958, S. 228—61.

СТИРЛИНГ, Стерлинг (Stirling), Джеймс Хатчнсон (22 июня 1820—19 марта 1909) — англ. философ, абс. идеалист, один из основоположников неогегельянства. Интерпретировал нем. классич. фи­лософию как восстановление веры в бога, бессмертие души и свободу воли, противопоставляя такую трак­товку взглядам левогегельянцев и марксистов. Геге­левское учение о природе как «инобытии духа» и по­нимание развития как лишь развития понятия обра­тил против дарвинизма. С.— переводчик и коммента­тор «Критики чистого разума» Канта и «Науки логики» Гегеля.

Соч.: Sir W. Hamilton: being the philosophy of perception, L., 1865; Lectures on the philosophy of law, L., 1873; Philo­sophy and theology, Edin., 1890; Textbook to Kant, Edin., 1881; The secret of Hegel, being the Hegelian system in origin principle, form and matter, Edin., 1898; What is thought?, Edin., 1900; The categories, Edin., 1903; Darwinianism, Edin., 189'i.

136                                                    СТИХИЙНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ—СТОИЦИЗМ

Лит .: Богомолов А. С, Англо-амер. бурж. филосо­
фия эпохи империализма, М., 1964, с. 54—59; Stirling
А. Н., J. H. Stirling: his life and work, L.—Lpz., 1911; M u i r-
h e a d J. H., Platonic tradition in Anglo-Saxon philosophy,
[N.Y.], 1931.                                    А. Богомолов. Москва.

СТИХИЙНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ — «...неосозна­ваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение... в объективной реальности внешнего мира...» (Ленив В. И., Соч., т. 14, с. 331). Поня­тие С. м. характеризует позицию не знакомых с фи­лософией ученых-естествоиспытателей в фундамен­тальных проблемах философии (прежде всего гносео­логии), поскольку эти проблемы возникают в спе-циально-науч. исследовании. По существу С. м. означает органич. использование в науч. исследовании нек-рых важных идей филос. материализма (напр., идеи эволюции в живой природе, атомистич. гипотезы и т. п.). Следует, однако, иметь в виду, что С. м. не идет дальше убеждения в независимости внешнего мира от наших ощущений и уверенности в правиль­ности показаний органов чувств, сочетающихся с учетом разнообразия и изменяемости предметов и явлений мира. Поэтому С. м. не предполагает сознат.-филос. отношения к миру (см. Основной вопрос филосо­фии) и не занимает определ. позиции в борьбе материа­лизма и идеализма.

Хотя указание Ленина на «философскую бессозна­тельность» С. м. весьма четко, выражение naturwuch-siger Materialismus из «Диалектики природы» Ф. Эн­гельса (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 20, с. 502) в 1925 было некритически переведено как «С. м.», с 1935 этот перевод стал необоснованно применяться для характеристики филос. материализ­ма, а в 1945 эта характеристика была закреплена но­вым переводом того же выражения из «Анти-Дюрпнга» (см. Ф. Энгельс, там же, с. 142). Квалификация фи­лос. материализма как С. м. в неск. модификациях была распространена на весь домарксистский мате­риализм. При этом не замечали несостоятельности делаемых в этой связи ссылок на Энгельса (полагав­шего антич. материализм «естественно сложившимся»: не стихийным, а неотразимым в своей самобытности, первозданное™) и Ленина (отождествлявшего опре­деление «стихийный» с определением «нефилософскнй»).

Поскольку филос. материализм не может быть С. м., постольку и С. м. не может быть ни «одной из форм» (хотя бы и «особой»), ни «видом» филос. мате­риализма.

Лит.: Потемкин А. В., О естеств.-историч. мате­риализме, «Уч. зап. Ростовского н/Д. ун-та. Труды кафедры диалектич. и историч. материализма», 1957, т. 61, вып. 1; Ляховецкий Л. А., О материализме передовых мыс­лителей рабовладельч. общества, «ФН» (НДВШ), 1960, № 2; его ж е, К вопросу о филос. материализме аитич. общества, «Вести. МГУ. Сер. экономика, философия», 1961, № 5; А б-р а ш н е в М. М., В. И. Ленин о сущности и значении естеств.-историч. материализма, «ВФ», 1965, № 8.

Л. Ляховецкий. Москва.

СТОИЦИЗМ (греч. сток — портик; филос. школа стоиков получила свое название от «живописной Стой» — афинского портика, где она помещалась) — одно из гл. течений эллинистич. и рим. философии, стремившееся обосновать внутр. независимость и не­поколебимость человеческой личности в условиях мо­гущества эллинистич. гос-ва и рим. империи.

Периоды развития С. К первому периоду С. (3—2 вв. до н. э.), к т. и. Древней Стое отно­сятся его основатели Зенон из Кптиона, Клеанф из Асса и Хрисипп Солский. Их учениками и совре­менниками были: Аристон Хиосский, Герилл Карфа­генский, поэт Арат Солский, Эратосфен Киренский, Зенон Тарсский, Диоген Вавилонский, Антнпатр Тарсский, Архедем Тарсский. Эта первая, классич. форма С. отличалась крайней жесткостью и риго­ризмом этич. учения, смягчение к-рого относится ко второму периоду С. (2—1 вв. до н. э.) — т. н. Средней

Стое. Представителями ее являются Боэт, Панеций и Посидоний, использовавшие методы Платона и Ари­стотеля, так что этот период получил название стоич. платонизма. К этому же времени относится и рим. С. (2 — 1 вв.   до и. э.; см. Римская философия).

Третьим периодом С. (1—2 вв. н. э.) — т. и. Позд­ней Стоей, для к-рой характерны тенденции к сакра­лизации, считается стопч. платонизм Сенеки, Эпик-тета, Марка Аврелия, Мусония Руфа и Гиерокла-Стоика.

К четвертому периоду или ступени греко-рим. С. можно отнести нек-рых эклектпч. платоников и пифа­горейцев 1—2 вв. н. э., а также Филона Александрий­ского и в нек-рых моментах гностицизм, т. н. халдей­ские оракулы и т. и. герметич. литературу (тексты

I в. н. э. с идеями восхождения человека к богу, ис­
купления и спасения), а также в значит, мере п псев-
доппфагоровы «Золотые стихи». С. эволюционировал
в этот период в направлении неоплатонизма и в кон­
це концов растворился в нем. Антиох Аскалонский
изгнал С. из этики, Гай — из логики, Аммоний Сак-
кас — из психологии и Плотин — из первой фило­
софии.

Физика. С. впервые ввел строгое распределение философии на логику, физику и этику (ISVF 46, III Arch. 5 Arn). В физике стоики реставрировали космологпзм Гераклита и его учение об огне как пер-вонач. стихии (I фр. 98, 102; II 405, 413, 418), из к-рой истекает все существующее в результате ее превращения в др. стихии. Первоогонь — это, по терминологии стоиков, пневма, «дух», «дыхание» (nveufia), к-рое разливается в мире и создает все вещи вплоть до человека и животных, остывая в неорганич. природе (I 138. 140. 484: II 715, 787, 442, 471, 774, 778, 841, 1009, 310; III Chr. 370, 305). Первоогонь, а также имманентно присущий ему логос истекает с бес­конечно разнообразной степенью их бытийной напря­женности (Tovog I 563; II 441, 444, 447, 785, 457; III Chr. 473), следовательно и материя, будучи тождест­венной логосу, отличается бесконечно разнообразной степенью напряженности, т. е. грубости или тонкости. Она различна в неодушевленных и одушевленных существах, в человеческой душе, в природе, космосе и в самих богах (II 318; I 87; II 316, 309; I 85, 493;

II 300, 306; III Arch. 12; II 1108; III Chr. 195). Герак-
литовское понимание логоса оказывалось недоста­
точным: первоогонь был уже не просто слепой силой,
но художеств.-творч. огнем (ябр Tg%vixov), разумно
создающим мир и управляющим им (I 98; II 421, 422,
423, 1027); он является здесь Провидением (I 509;
II 1157, 1107, 1108, 1029 и ми. др.)— термин, впервые
получивший здесь такое значение. Каждый человек —
одно из бесчисленных перевоплощений этого космич.
первоогня и пневмы, и этим обосновывалось внутр.
бесстрастие человека. Первоогонь не только «веду­
щее», или «господствующее» в душе человека (I 202,
143; II 839, 836. 828, 858; III Chr. 306, 459), но также
и бог (II 1076, 1077), небо (II 644), эфир (II 634, 642,
644), «огневидная и теплая сущность» (II 1032), Солнце
(I 499) и даже Земля (II 642; III Arch. 15). Все сущест­
вующее телесно (напр., II 358, 359, 319, 320, 329,
140, 387, 735; III Ant. 16. Arch. 6. Chr. 136), включая
людей, богов, любые свойства души. Нек-рые из стои­
ков объявляли нетелесным пустое пространство, место,
время и предметы высказывания (Xext&v). В целом
материализм стоиков резко отличался от материализ­
ма греч. классики — своей телеологией, провиденциа­
лизмом и фатализмом. Художеств, первоогонь изли­
вается «сперматич. логосами» или «осеменяющими
идеями» (II 580, 1027, 1074, 739; I 102, 108), пронизы­
вающими весь космос («всецелое смешение» I 102;
II 497, 487) и образующими т. и. космич. «симпатию»
(II 475, 534, 546, 1013, 1211), всеобщую взаимопрони-

стоицизм

137

 

цаемость и взаимопревращаемость. Этот пантеизм сочетался в С. с учением о безусловной разумности всего существующего, так что все несовершенства жизни и мира трактовались как вполне целесообраз-вые (III Chr. Ant. 57). Гераклитовскую идею перио-дич. воспламенения космоса и очищения его (II 596, 594, 626, 614, 585, 299; I 510) стоики сочетали с уче­нием об абс. повторяемости вещей, лиц, событий и всего космоса после каждого мирового пожара.

Этика. В этпке своим ригоризмом стопки близки к киникам, но не разделяли их презрения к науке и культуре. Стойки проповедовали идеал мудреца (I 65, 66, 347, 216, 215, 411, 434; II 131; III Chr. 509, 458, 463, 503, 535, 456, 457, 458, 450), к-рый любит свой рок (amor fati — «любовь к року»); творч. «огонь», «провидение» п «рок» — одно и то же. Не понимающий этого тщетно волнуется п страдает, любя себя, а не свою судьбу, кроме к-рой ведь ничего не существует. Переходных ступеней между мудро­стью и глупостью нет (III Chr. 682, 668, 760), глу­пость — это сумасшествие (III Chr. 658, 663), состоя­ние, свойственное подавляющему числу людей, так что мудрецы — незначит, часть среди людей ( III Chr. 668). Человек — высшее и наиболее разумное существо природы, его добродетель — практич. «муд­рость» ((ppovnaig I 374, 375; II 174, 1005, 1181; III Chr. 265, 266, 268, 274, 598; III D. 33) или «сила духа», к-рая, по платоновскому образцу, мыслится в виде четырех осн. добродетелей. Но человеку присущи и аффекты, вносящие смуту в его разум и подлежащие искоренению из его души (III Chr. 443, 444, 447). Отсюда осн. категории стопч. этики — бесстрастие, или отсутствие аффектов ('ourtrfreia III Chr. 301, 448; I 449), непоколебимая моральная «выпрямленность» (xatopflropa III Chr. 501, 284, 494, 297) и «обязан­ность» (xorfl"rxov) как честно и посильно выполняемый долг (officium - I 230; III Chr. 493, 494, 495, 498, 293), так что «выпрямленность» есть «совершенная обязанность» ( III Chr. 494, 498, 499). Всякие потреб­ности заслуживают презрения, в этом заключается призыв стоиков к следованию природе, этой абсолютно бесстрастной, идеальной художнице жизни. Перво­начальному С. присущ абс. ригоризм в морали. Муд­рец может оказаться запутанным против своей воли в хаосе жизненных отношений. Если он не может разумно упорядочить этот хаос, то должен покончить с собой, т. к. это вырвет его из неразумного хаоса жизни и приобщит к идеальной разумности мирового целого. По преданию Зенон из Китиона и Клеанф кончили жизнь самоубийством; это утверждалось и о многих др. стоиках древности.

Наконец, для стоиков весь космос, управляемый судьбой, есть мировое гос-во, а все люди — его граж­дане, или космополиты (III Chr. 336, 337). До тех пор космос понимался либо как универсальная родовая община (мифология), либо как круговорот материаль­ных стихий (натурфилософия). Только стоики впер­вые истолковали космос как мировое гос-во, что соот­ветствовало социально-исторнч. процессам и возник­новению эллинистич. гос-в, влившихся затем в Рим. империю (об отождествлении космоса с гос-вом—см. III Chr. 327, 333, 334, 339; II 528, 645, 1127, 1129, ИЗО, 1131, 1141). Неумолимый «закон» и в природе, и в человеке, и в обществе, и в гос-ве — одна из осн. ка­тегорий С. (I 162; II 1003, 528, 1076; III Chr. 315, 317, 319, 323, 332, 308, 360, 613, 614). Первоогонь-логос стоики часто именовали Зевсом. Стоич. космо­политизм, уравнивающий перед лицом мирового за­кона всех людей — свободных и рабов, греков и вар­варов, мужчин и женщин, знаменует значит, прогресс в развитии идеи человеческого равенства.

Т. о. (в кавычках здесь мы даем чисто стоич. тер­мины), С. в области физики и этики есть учение: 1) о

выработке несокрушимой, «бесстрастной», непоколе­бимой человеч. личности, понимаемой как 2) самое «совершенное», «пневматич.» «истечение» «первоогня»— «логоса»; 3) о всеобщей разумности мира, причем гераклитовский огонь истолковывается в «телеоло­гия.», «провпденциалистском» и «фаталистич.» духе; 4) о бесконечно-разнообразной «напряженности» этих «пневматич. истечений»; 5) о вытекающей отсюда всеобщей взапмоиревращаемости, т. е. о «всецелом смешении» и о космич. «симпатии»; 6) о распростра­нении человечески мудрых отношений на весь космос и превращении его в «мировое государство» с вечными и непоколебимыми «законами», одинаковыми для всех людей; 7) о «подражании» «мудрецов» «природе» с ее «бесстрастием», «художественно-бытийиом творчест­вом» и безусловно материальным характером, по­скольку все существующее есть только «тело», т. е. нечто, «способное действовать н претерпевать»; и, наконец, 8) о замене антропоморфизма филос. уче­нием и аллегорич. понимании традиц. мифологпч. образов и религ. культа.

Л о г и к а. Самый термин впервые был введен стопками (II 134, 49, 49а), причем логика оказывается у них наукой не о разуме в смысле Платона, не о понятиях, суждениях, умозаключениях и доказа­тельствах в смысле Аристотеля, но о словесном выра­жении. Этот момент играет огромную роль в антич. понятии логоса вообще. Стоич. логика делится на риторику и диалектику (II 48), а диалектика — на учение об «обозначающем» (поэтика, теория музыки и грамматика) и «обозначаемом» или «предмете выска­зывания» (II 122), что напоминает формальную логику, поскольку неполное высказывание трактуется здесь как «слово» («логос» было бы неправильно переводить здесь как «понятие»), а полное — как «предложение». Следовательно, диалектика в С. понималась лишь опи­сательно-семантически и словесно. Такой же смысл имеют и четыре логич. категории, относящиеся к «слову»: нечто (бытие и небытие), существенное свой­ство (общее п частное), случайное свойство и относи­тельно случайное свойство (т. е. находящееся в соот­ношении с др. случайными свойствами — II 369—375). «Предложения» делились на простые, или категори­ческие, и сложные, особенно гипотетические (II 252). Считая все телесным, стоики именно «предметы выска­зывания» считали нетелеснымн ( II 132, 166, 170, 331, 335), что свидетельствует об описателыгости их ло­гики, к-рая сама по себе пе была связана с проблемами объективной реальности. Будучи материалистами, стоики признавали внешний материальный мир, его отражение в человеческом сознании через посредство чувственных восприятий, возникновение чувствен­ных представлений, воспоминание, образование отсюда общих понятий и функционирование их в качестве т. н. «предвосхищений» (яроЪу^лс, — I 140; II 83, 841). Следовательно, «общие понятия» (xoi\;at evvouxi II 841, 847) не связаны с объективирующими актами сознания, хотя и возникли на основе чувственного опыта (II 473). Когда такое объективно-образованное понятие осмысленно действует при восприятии чувственной действительности, оно становится «пости­жением» (хост^гр|;ц I 60; II 90, 84, 131; III Chr. 189), т. е. содержит в себе уже объективирующий акт. Чувственный же образ вместе с таким объективирую­щим актом наз. «постигающим представлением» (cpavtaoia хатаХгрттьхт; I 59; II 60, 69, 53, 97, 56, 105, 90, 850), к-рое трактовалось как «критерий истины» ( III Ant. 18, Apoll. 13), не всегда устойчивый у разных стоиков (II 90, 105; III В 1). Стоики гибко лавировали между утверждением текучести чувственных восприя­тий и убеждением в необходимости идеальных поня­тий. Эти понятия, полученные из опыта путем пре­дельного обобщения, не только идеальны, но и само-

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!