БРАНЬ АРХИСТРАТИГА МИХАИЛА СО САТАНОЮ 28 страница

Впрочем, когда сим театрам веселюся, нельзя, чтоб не взошел мне на мысль некий муж нашего века, не по крови и плоти, но по сердцу вышепомянутым сроден. Я его по телесной внешности не видал. Но сердце его может ли укрыться от душевного зрителей ока и в самые древнейшие времена проницающего? Внутреннему на внутреннюю бестелесность смотрящему взору ни время, ни реки, ни горы препятствовать не могут. Сей муж есть покойный Вашего высокородия родитель. И сия-то при­чина заохотила меня поднести сию книжечку, протолкованную здешним наречием, в то время как пользовался я спокойным уединением в доме Вашем. А переведены не слова ее, но мысли. Она сделана разговором. Старик Катон ведет разговор, находясь в нем главною персоною. Он говорит просто, но твердо. Его речь дышит высокими мыслями, хотя не накрашена блудословием. И не челю­стями, и не наружными устами а воздух бьет, как афиняне, но сердцем и грудью говорит римлянин, поражая острием духа в самую душевную точку и оставляя в ней язвитель-

а Устами, Alluditur ad id quod Alhenis dictum est de Catone. Dictum autem est tale: athenienses faucibus, romanos pectore loqui idem, sed oravit graece σεμνός85.

330

ное чувство, будто пчела — жало. Знать-то такова речь, какова жизнь, а жизнь такова, каково сердце 86. Жизнь есть плодоносное дерево, от доброго сердечного зерна рождающееся. А речь есть зерцало сердца. Ни один источ­ник в чистоте своей не покажет телесной фигуры столь живо, сколь ясно душевное лицо изображается в откро­венных водах речи. Сердце же человеческое есть точным в человеке человеком, находясь главою и существом его, как свидетельствует Библия. И совершенно человека видит тот, кто видит сердце его. Примите же, Ваше высо­кородие, речь Катонову, как портрет, высокие сердца представляющий. Подношу оный отцу в сыне его. Бессчет­ное различие имеет бренное тело. Что же надлежит до сердец: «Нет иудеев, ни эллинов... Все вы едины во Христе».

Вашего высокородия, милостивого государя усерднейший слуга, студент Григорий Сковорода

 

К НЕИЗВЕСТНЫМ ЛИЦАМ

122 1

Хорошо, снесем вместе и поставим, будто картину возле картины, страх божий и веру во Христа, чтоб усмо­треть, велика ли меж ними рознь. Страх божий — бояться бога, вера во Христа верует в него же. Страх, боясь бога, любит его, и вера, веруя, надеется и любит.

Страх боится вездесущего, вера верует в творца, всеисполняющего. Страх боится невидимого, вера, не видя, видит того же. Страх божий уповает на бога, вера уповает на Христа. «Страх божий — дар от господа» (Сирах, гл. 1, ст. 131). «Вера есть дар божий» (К ефеся-нам, гл. 2, ст. 8). «Страх божий в боге, как на камени, вера во Христе: камнем есть он же» (К коринфянам, гл. 10, ст. 4). «Страх божий есть верх и цвет счастия; вера спасает счастие и спасение» (то же, гл. 11, ст. 6). Страх божий есть венец мудрости, вера есть символ, лозунг и печать христиан. «Страх божий ведет в землю обетованную, верою перешли Чермное море1а» (К евреям, гл. 11, ст. 29). «Страх господен прилагает дни» (Притчи, гл. 16, ст. 27). «Вера вовеки стоять будет» (Сирах, гл. 40, ст. 12). «Страх господень — источник жизни» (Притчи, гл. 14, ст. 26). «Верою праведник жив будет» (Аввакум, гл. 2, ст. 4). «Страх господень отгоняет грехи» (Сирах, гл. 1, ст. 21). «Вера исполняет заповеди» (Иоанн, гл. 3, ст. 23). «Страх господень, боясь господа, верует в него: вера, веруя господу, боится его. Страх господень возвещает мир» (Сирах, гл. 1). Верою оправдавшись, мир имеем к богу.

Как можешь веровать богу, не боясь его? Как можешь бояться, не веруя? Бог и Христос есть одно, воля божия и заповедь Христова есть одно.

Видно ж, что вера и страх божий есть то ж одно. Страх божий есть то дух божий в человеке: «Исполнит его дух

332

страха божия» (Исайя, гл. 11, ст. 3). Вера Христова есть тоже внутри дух господень: «Имея тот же дух веры» (К коринфянам, гл. 9, ст. 13). Богом боимся бога и духом духа видим. Отец нас влечет к сыну, сын — к отцу. Но отец в сыне и сын в отце. Страх божий в вере, а вера — в страхе. Страх божий есть внутреннее свидетельство о сыне его. Вера Христова есть наружное перед людьми доказательство. Отец его — лежащий, как камень, мону­мент откровения. Если кто верует, камень откровения, конечно, имеет страх божий внутри, а уничтоживший внутреннее свидетельство лживым сына божия почитает. «Верующий, говорит наперсник, в сына божия, имеет свидетельство в себе, а не верующий богу, ложью сотворил его» (гл. 5, ст. 10).

Если бы кто меня спросил, каким образом наследовать страх божий, я бы ему отвечал с Сираховым сыном: «Возжелав премудрости, соблюди заповеди, и господь подаст тебе». Премудрость и страх божий — одно. А если опять спросишь, каким путем достигнуть веры, невидимое величество божие видящей, или (как Павел говорит) обличающей, то есть пред лицо ставящей, скажу тебе с Иоанном: «Всяк согрешающий не видел его, не познал его». Спроси ж теперь меня, каким способом получить наследие дражайших заповедей. Отвечаю с Давидом: «Блажен муж, боящийся господа, в заповедях его восхо­чет зело». Видишь, что к помянутым двоим присовокуп­ляется, а сие третье суть едино страх божий, и вера Хри­стова, и животворящие заповеди. Страх божий и вера побуждают к заповедям, а дух заповедей вершит двоицу. Страх божий — глава и начало, вера Христова — нива и зерно, а сладчайшие заповеди суть животворящий плод райского дерева, которое плод свой дает во время свое.

Мы при свидетельстве камня Библии страх божий и веру Христову в одно поставили, а Давид страх божий вместе с заповедями ставит. Страх господень чист, судьбы господни истинны. Кто дерзнет от божественной двоицы нераздельной отделить бессмертного божества сокрови­ще — заповеди божий? Они — плод, совершение и окон­чание всему, конца не имеющее, а конец и начало — все одно. Бог — всему начало, бог — средство, бог и конец всему, ничто не может от бога родиться лучше, как он сам, тем-то он и бог, что лучший всего. Что ж ты мне сыщешь лучшее заповедей? Где, на небесах или на земле?

333

Когда, в сей век или будущий? Право, я и сам бы их оставил, если б что лучшее от них отыскал, но не могу затем, что не хочу, не хочу затем, что не могу. Сей есть бог мой, рай и живот вечный. «На пути откровений твоих насладился, как о всяком богатстве». «Наследовал откро­вения твои вовек, ибо радование сердца моего суть». «Скорби и нужды обрели меня, однако заповеди твои — поучение мое есть». Боящиеся тебя узрят меня и возве­селятся, как на слова: «Мир мног любящим закон твой», «Вовек не забуду оправданий твоих, как вразумил меня, и поучусь».

Есть же и другого рода страх божий. Он не веселит, но мучит, не ублажает, но погубляет, не жизнь душе, но смерть лютая. Он называется безбожничий и рабский, а живет в двух сортах людей. О первом жребии говорит Давид: «Говорит безумный в сердце своем». О втором — сын его, Христос: «Всяк согрешающий раб есть греха». Первый сорт, не признавая за господина, войну ведет против божиего стана; второй признает, но боится, как мучителя, не как отца. Противясь воле его, а живущие по слепоте своей, — вот страх их. «Бегает нечестивый, когда никто не гонит» (Притчи). Неправедные же волнуются, и почить не возмогут, и там убоялись страха, где все житие нечестивого в попечении. «Страх же его в ушах его» (приметь: то его, не божий страх), жало же смерти — грех. Один боится, чтобы не протлела тлень, другой печется грехом, оба мучатся. Сей страх можно назвать адским, не божиим, а как страх есть погибельный, так и вера есть суетная, лицемерная, бесовская, рабская. Она, конечно, верует, что есть бог, но делами, как Павел учит, отметется и теми плодами, которые есть свидетель­ством о вере во Христа сокровенной, как зерно в сердце. Говорит устами: «Господи, господи!» — и не творит воли его. «Покажи мне веру твою по делам твоим!» — кри­чит апостол Иаков. Иное дело есть верить в то, что бог есть, а иное — верить в бога, любить, положиться на него и жить по богу. Бесы веруют, что есть точно бог, и трепещут. Видишь в бесах веру, видишь в них и страх, но не веруют в бога и не идут по нему, как путем счастия. Веруют разбойники, что есть суд гражданский, и боятся его, но не живут по законам его, а сим самим не вверяются ему, избрав собственный путь к мнимому своему счастию. Не тот есть богатый, кто верует о том, что золото нахо­

334

дится в недрах земли, но кто погнался за ним, влюбясь в оное, и, собрав, обогатился оным и укрепил дом свой, вверяясь на оное. Так верный христианин не тот, кто верует о том, что находится в свете бог, но кто последует ему, влюбясь в него, и основал дом счастия на любви божией, утвердив оный соблюдением воли его блаженной, вверяясь, как на твердейший адамант, что дом его не подвижится вовеки, обогащен сим сокровищем; благ мне закон уст твоих. Вот в чем есть обручение веры с гос­подом по слову Осии: «Обручатся себе в правде, и в судьбе, и в милости, и в щедротах, и обручатся себе в вере, и узнаешь господа» (гл. 2, ст. 19). Видишь, вера не раз­деляется от правды, суда, милости и щедрот. Что есть правда? Слушай Давида: «Правда твоя — правда вовек, и закон твой — истина». Что есть суд? «Сотворил суд и правду. От судеб твоих убоялся». Что есть милость? «По милости твоей и по судьбе твоей живи меня». Что есть щедроты? «Щедроты твои многие, господи?» «По судьбе твоей живи меня, верующий в меня имеет жизнь вечную». Что ж есть жизнь? Слушай отца: «Вовеки не забуду, что в них оживил меня ты». Вот тебе жизнь, вот чем ожив­ляются мертвые жалом греховным. Но долго ли нам не верить жизни сей, долго ли тяжек нам будет свет и мир повелений его? О ослепленные сердца и несчастные умы! Заповедь его есть печать дружбы. «Вы друзья мои, если творите, что я заповедал вам».

1233

Так вы сего не разумеете: «Отделяя себя от единства веры». Куда вы несмышленны; разве уже вытекло то, что там же сказано: «По своих похотях ходя и нечестиях», сия вся речь об одних и тех же людях. Сии несчастливцы, основавшие блаженство сие на внешних церемониях, ведут жизнь свою по своим похотям. Что то за похоть, слушай Павла: «Явлены же суть дела плотские», то есть прелюбодеяние, блуд, нечистота, стыдодеяние, идолослужение, чародеяние, вражда, рвение, завиди, ярости, разжжения, распри, соблазны, ереси, зависти и убийства, пьянство, бесчинство, кличи и подобное сим; всякая церемония называется плотью, [не] ведущая ни к чему тай­ному, будто букварь к чтению, а чтение к понятию силы. Но сии сивые голубчики, оставив самую силу, и конец церемонии, и души их, поставили дом свой на песке, как

335

на льду, уповая на сие песчаное свое основание, не на камень твердый и сдельный, о котором Давид: «И сперва познал из откровений твоих, что вовеки основал их ты». О таковых Павел вопиет: «Имущие образ благочестия силы же его отверглись». Се Иуда говорит: «Отделяющий от единости веры». То же, что и Павел, и пророки назы­вают камнем, или твердостью, а богослов — любовью, или единством. Любовь и единство то же. То же самое наш Иуда называет единостию: сие значит камень заповедей го­сподних: «На камне меня веры утвердив» — и по сей причи­не зовет телесными, плотскими и песчаными, то есть ничего твердости не имеющими, о которых бог у Исайи: «Узнай, — говорит, — как пепел, сердце их, и прельщаются». Вспом­ните созидающего храмину на песке; песок есть нечто не одно, но из разностей смешенное; но камень есть нечто одно и затем твердое. Таковых людей на обряды упования можно назвать верою затем, что на них положились, но не твердою и плотскою. И посему-то тут же сплошь наш Иуда говорит: «Вы же возлюбленные самою вашею ве­рою», то есть не песчаною, сами себе в любви божией соблюдайте; истинная вера ведет к концу. Что ж есть конец? Слушай Павла: «Конец же завещание есть». Что такое любовь от чистого сердца и совести благой и веры нелицемерной (К римлянам, гл. 13), говорит и к Тимофею (гл. 15): «Ни единому ничем не должны бывайте, только чтобы любить друг друга, ибо любящий друга закон исполняет».

124 3

Захотелось мне несколько с Вами из отсутствия пого­ворить. Приметили ль Вы, что отсутствующая дружеская персона похожа на музыкальный инструмент: он издали бренчит приятнее. Дай бог, чтоб мы могли взаимным бренчанием веселить наши внутренние уши, согласным следующей симфонии: «Хвалите господа, ибо сей благ!» (Псалом). И что ж лучше, как почаще бренчать о том: «Зиждущий Иерусалим господь», исцеляющий сокру­шенных сердцем и обязующий сокрушения их. Посылаю Вам один и другой гостинец: один — слон, другой — солнце; если их сложить, то сделают символ, то есть складку, и заключат прекрасную силу. Слон с удоволь­ствием на солнце, светом облившееся, взирает, подняв .хобот будто для объятия руки своей. Взирайте на сей

336

символ почаще, он вам не меньше будет полезен, как израильтянам змий повешенный. Не забывайте того: в чем мир ваш, исцеляющий сокрушение сердечное. Если ж хотите, подпишите книзу сие: «Совесть чистая богу угодна». Сколь изрядно сим узлом не знаменуются сыны дня и противные тем, о которых Давид: «И в ложах своих лягут». Плиниус 4 пишет, что слоны вместе соби­раются всякий день, чтобы поздравить восходящее солнце. Видно, что они его любят. Пишут тож, что из больших зверей нет разумнее слона. Случилось и в Библии читать, что весь Израиль рано пред господом предстает. Но о противных вот что поет Давид: «И не пребудут беззаконники перед очами твоими». И сам о себе: «Завтра, — говорит, — предстану тебе», и далее: «Слова мои внуши». Не кажется ли вам, Давид [со] слоном, солнце поздравляю­щим, — весьма сходное зрелище. Счастливы, кто рано, в первый час дня, с веселием взирают на внутреннее свое правды светило. Таковые-то действительно прочитывают правило первого часа. Следующий и весело светящий день есть плод вчерашнего, в страхе божием проведенного дня так, как добрая старость есть награждение доброй юности.

125

«Зане от дел закона» и проч. Конечно, под делами за­кона разумеются действия, церемонии. Они всегда нахо­дятся божией истины или духа святого немым начерта­нием и слабым образом, яснее сказать — действия цере­мониальные суть комплименты и жеманные наружности, обещающие усердие к богу и дружбу, которая печатлеется исполнением священнейшего закона его, до которого они находятся некою кладочною [частию] или с мостичною и будто с алфавитом букваря. Законом оно названо для того, что узаконено было; всякому не миновать тех дей­ствий, могущих со временем вперить в присущное сердце понятие и просвещение высочайшей пользы и счастия истинного человека. Например: едение пасхи есть то: [1] внешнее действие; 2) обрезание; 3) неедение свиного мяса; 4) омытие внешних членов стихийною водою и прочее бесчисленное. Названо оно еще для того законом, что, закрывая или назнаменуя тайный божий закон, находится его коркою, и шелухою, и будто половою, зерно царства божия закрывающею, и надеющиеся на сию

337

корону называются шелуханами, то есть суеверами. Вся сия шелуха законная ведет сердце наше к святому духу. Он есть воссияние блаженных и чистейших мыслей, назы­вается дух веры, дух премудрости, дух страха божия. Дух божий и начало всего того плода, о котором Павел говорит: «Плод же духовный» и проч. Если к сему концу кто приспел, так оправдан духом веры и исполнив цере­монии, через окончание может сказать с Павлом: «Закон ли разоряю верою?» Никак. Но закон утверждаю, а если кто и без церемонии добрым сделался, пускай с Павлом же вопиет: «Един бог, который оправдал обрезанцев да от веры необрезанцев. Да все ж, однако, верою, не выреза­нием; ни обрезание, что может, ни необрезание, но новая тварь» (К галатам, гл. 2, ст. 15).

 

---

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!