БРАНЬ АРХИСТРАТИГА МИХАИЛА СО САТАНОЮ 27 страница

Cum tota tua domo et familia, in domino Jesu Christo 52. Ныне скитаюсь в Изюме. Скоро чаю возвратиться в мои присные степи, если-де господь благоволит. Уже

319

прошла половина зимы, а тулупчик Ваш коснит. Если угодно богу и Вам, пришлите чрез Трофима Михайловича, если же нет, господня воля да будет! По крайней мере пришлите маленький внутренний замочек, каковы бывают в гуслях. Артемию Дорофеевичу нижайший поклон. Поклонитеся и Якову Борисовичу. Mittat mihi primam et ultimam chordam in violam, ut vocant, saltem ultimam 53. А сыну Вашему вот что:

In stadio currunt multi et victoria paucis. Paucis musa favet, plurima turba studet. Navigat ille miser, qui portum tangere nescit. Navigat ille bonus, si cui kepha - deus 54.

Кефа, или кифа, еврейское имя Петру-апостолу дано. По звону значит каменную гору и гавань. По силе же своей значит истинной премудрости ключи и вход оный: «Исходы мои — исходы жизни...», «И войдет, и взыйдет, и пажить обретет», «На камень вознес меня ты». Кефа же по-гречески гласит петра, по-польски — скала. В силу сию Павел: «Так гоните, да постигнете». Тут почила Ноева голубица оная: «Кто даст мне крылья...» Сие-то есть новая земля не мертвых, но живых людей. Я, убла­жая Вас Новым годом, желаю отцу с сыном достигнуть сей блаженной страны с оными поселениями: «Блаженны кроткие, ибо те наследят землю». Я, издали взирая на сию землю, гавань, гарец, или герец, очами веры, как зрительною трубою, что на обсерваториях астрономских, все мои обуревания и горести сим зрелищем услаждаю, воспевая песнь Аввакумову: «На страже моей стану и взойду на камень», «На Сион-гору взойдет, благоветствуя» (Иеремия). И пребывая Вас, любезного моего благоде­теля, искренним слугою,

Григорий Сковорода Стефану Никитичу Курдюмову, в Харькове

111

К Ивану Васильевичу [Земборскому] 55

Из Гусинки, 1787 года, января 23-го дня

Любезный друг Иван Васильевич! Дерзай и возмогай!

Что ты, друг? Зашел в тесные непроходности. Но кто возвестил тебе, что наг ты. Конечно, вкусил уже ты от

320

мирской мудрости? Требуешь от нас утешения? Правильно творишь. Мир уязвлять только нас может, исцелять не может. То ли тебя мучит, что столь горько уязвиться тебя допустил бог со иерихонским странником ровно? Но знай, что человек всех скотов и зверей упрямее и что, не нало­жив на него тяжких ран, не может иначе к себе обратить его от мира бог и не загремев страшным оным тайным громом: «Саул! Саул! Что меня гонишь? Адам! Адам! Где ты? Куда тебя черт занес?..»

Таковы-то, друг, все мы: «Сгнили раны мои от лица безумия моего». Вот какое бывает начало спасения на­шего! После ран милость блудному сыну и примирение. А без того вечно бы он за мирскою с Эзоповым псом 56 гонялся суетою, оставив...

Ублажаю ж вправду и поздравляю тебя с Новым годом! Знай, что после сих ран уродится в тебе новое сердце, а прежнее твое сердце никуда не годится: буйное, ветхое, пепельное, а вместо сего дается тебе и уже начи­нается сердце чистое, истинное и новое. Вот второе наше рождение! А если правдиво сказать, то мы прежде второго рождения никакого сердца не имеем; и безумные нарицаются у Соломона бессердыми. Удивительно, что самое нужное в человеке коснее и позднее созидается, ибо сердце есть существо человеческое, а без него он чучело и пень есть. Но чему же дивлюсь? Не прежде ли корабль, потом кормило и компас, которые есть сердце кораблю? Куда положишь новое сердце, не создав прежде телесного меха? В сию силу Павел: «Primum carnale, deinde spi-ritale» 57.

Воззри на орех! Первее скорлупа с наполняющим оную молочком, потом зерно, какое, распространяясь, так уничтожает молочную пустоту, как Даниилов камень, несеченный от горы отвален, всю мира сего суету один сам исполнил. Без зерна орех ничто же есть, β без сердца — человек. Когда слышишь сие: «Создал бог человека», разумей так: сердце чистое создал ты во мне, боже... а без него был доселе я мертвая и не сущая тварь. Когда слышишь: «Лазарь, долго ли тебе страдать в земленностях мирских?», разумей сие: «Дунув, примите дух свят!», «Восстань, спящий». Разумей сие: долго ли тебе валяться в болоте мирских скверностей: прими дух святой, сиречь новое сердце. Да будет свет! Сиречь светозарное и светлое сердце.

11 Г. Сковорода, т. 2 321

Видишь, что последовавшее счастие всегда предваряемо было тягчайшими бедами, и, как не бывает весна прежде прошествия стужи, так день спасения не является чело­веку, если не предыдет гнев бога нашего. Зло стражди же и потерпи. Се избавление твое при дверях! Проси у бога не плотской жизни, но светозарное сердце. Тогда будет Самсон. Как? Так: лев, сиречь смерть, весь род челове­ческий мучит и раздирает, а ты сего аспида одною рукою поведешь. А разодрав, не мучительный в нем страх сы­щешь, но мед. Да уразумеешь, сколь храбра и сильна премудрость божия, и сколь младенческая есть слабость мирской буйной премудрости, и сколь истинна есть истина сия: «Змия возьмут».

Вам искренний друг и нижайший слуга

Григорий Сковорода

112

К Я. М. Донцу-Захаржевскому 58

[В с. Бурлук, 7 декабря]

Liberalissime here! 59

Вся «Катехеза» моя состоит из 12 четвертей сверх предисловия. Самая же ее эссенция, сог 60, то есть толк десятословия, занимает две только четверти. Посылаю ведь Вам дочь мою по плоти, но по духу божию, катехезу 61, но с таким наказом, дабы от Вас отнюдь никуда на сторону не пошла и не окаляла бы внешней своей одежды, разумейте, бумагу и оправку. Она есть не копия, но самый родник и оригинал, начертанный отца рукою. Бродила она даже до Кавказских гор, и бог ее сохранил, да сохранится ж и у Вас! Впрочем, болен, не еду к Вам и спешу совершить маленький свиток или книгочку, да не явлюся лжив во обещании друзьям моим.

Пишите Михаилу и от меня целуйте его й ее. Я все от него посланное получил. Единого его (по-человечески говорю) не получаю. Всех подарков милее дружеских сам друг тому, который взаимный есть друг. Получил я и от Вас 4 дара. Bependat tibi deus, qui est omnium pauperum nutritor. Amen!

Tuus seruus Gr. Sartago Decembri, Die Ambrosii sancti 62, 1787, из Гусинки

322

113

К С. И. Тевяшову вз

[В г. Острогожск]

Милостивый господин!

Пишу к Вам про некоего ближнего. Сей ветхозаконник Аверкий 64 ищет хлеба, а слух доброй Вашей славы к Вам его направил. Если правда благословит и сила довлеет, помогите ему ради него. Если не достоин, помогите ему ради Вас самих. Вы ведь родились на то, дабы дождить на злое и на благое.

Вашего имени и всего благословенного Вашего рода учитель, старец Григорий Сковорода

1788 года, из села Гусинки, июня 10

114

К Гр. И. Ковалинскому 65

Из Великого Бурлука, 1788 года, сентября 23-го дня

//Желаннейший для меня Григорий!

Радость и мир тебе от господа бога!

Алеша пишет, что ты болен. Если ты болен телом, это ничего. Если одновременно и духом, и по твоей собствен­ной причине, то я тоже переживаю. Ибо это худшая болезнь — болеть духом. Да оздоровит Христос твою болезнь, особенно дух. Учись медленно отходить от мира. Таким образом ты уменьшишь заботы, а также боль духа и тела. Разве ты не знаешь, что в человеке есть две при­роды: господин и слуга, дух и плоть, сердце и тело? Зачем я это говорю? Чтобы ты понял, что телу надо усту­пить настолько, насколько этого требует необходимость, а не настолько, насколько этого хочет слуга плоти — желание! Если же ты, вместо того чтобы уступать только необходимости плоти, будешь угождать ее похотям, то ты никогда не будешь жить весело. Почему? Ибо когда ты что-нибудь лишнее уступаешь плоти, ты унижаешь ее господина. Тогда гневается на тебя твой брат, господин

11

323

плоти. Кто он? Дух. Далее, никто никогда не жил при­ятно, кто разорвал это братское соглашение. Ибо поль­зоваться этим братним миром или согласием — это быть довольным собой, то есть иметь это блаженнейшее самодовление, которое так настойчиво рекомендует Тимофею апостол Павел (гл. 6, ст. 6). Очевидно, это и есть то: «Если сердце наше не осуждает нас, дерзновение имеем у бога» (I Иоанна, гл. 3). По-гречески: его посредством познавать.

Желаю тебе, дражайший, того единого и блаженного мира. Поручаю тебя и всю твою семью Христу: «Который есть мир наш, аминь!»

Один из тех, кто желает тебе добра,

старец Григорий Сковорода//

Приклони мало ухо твое и воньми прощению моему. Призри письмодавицу сию оком благоутробным, обещаю­щим хотя малую помощь житейским ее немощам. Знаю тебя, рожденного дождить на злых и благих.

Милостивому государю Григорию Ивановичу Ковалинскому, в Таганроге

115

К Алексею [Базилевичу] 66

[В г. Таганрог, 23 сентября 1788 г.]

//Милый мой Алексей! Мир тебе!

Пишу тебе кратко, ибо жду тебя. Ты забросал меня своими письмами, а я тебя осыпаю благодарением. Но когда ты прибудешь? На греческие календы 67? Но у гре­ков нет календ. Бур лук от Гусинки приблизительно... верст. Тут я теперь пребываю. Ты не удивляйся, что я άστατέω 68. Что это значит, спроси у Григория. Он же грек, поющий себе под носом: «πα|, δ о5 ελλην, βάρβαρος εστί» 69.

Будьте здоровы, дражайшие мне во господе лица, и радуйтесь!

Даниил Мейнгард

324

116

Κ Ε. Ε. Урюпину

Из Великого Бурлука [в Харьков], 1790 года, июня 10-го дня

Возлюбленный друг Георгий Георгиевич! Мир сердцу твоему и дому!

Благодарю богу и тебе, друже, за твое мне странноприимство. Седмицу у тебя почил старец Сковорода, как в матернем доме. Да воздаст же тебе тот, кто на свой счет приемлет все даваемое нищим! Я Вашим вином не только в дороге, но и дома пользовался!

Прошу покорнейше отдать низенький поклон госпо­дину Петру Федоровичу, аптекарю, и показать на обороте Вашего письма мои строки латинские! Артему Дорофеевичу и Рощину с товарищем усердное мое почтение! Также и Стефану Никитичу Курдюмову, и всему его дому, а я пребуду, возлюбленный друг, Вам искренним другом и покорнейшим слугою.

Старец Григорий Варсава Сковорода

117

К П. Ф. Пискуновскому 71

[Из с. Бурлук в Харьков, 10 июня 1790 г.]

Дражайший друг Петро!

Если бы я не знал искренности и простоты твоего духа, я никогда бы не обратился к тебе и не беспокоил бы тебя! Теперь же вместе с Сократом выскажу эту старую посло­вицу: «Я знаю Симона, и Симон меня».

Пришли мне, пожалуйста, хоть один пучок тысяче­листника или чертополоха. Настоим его на вине или сикере. Если пришлешь, сделаешь нам очень большую услугу. Прощай! Благодарный за твою дружбу и второ­степенный среди твоих друзей

старец Григорий Варсава Сковорода

325

118

Κ Ε. Ε. Урюпину 72

Из Великого Бурлука [в Харьков], 1790 года, июля 2-го дня

Любезный друг Георгий Георгиевич! Да будет мир тебе и дому твоему!

Не забывай, друг, что ныне течет первая четверть небесной луны августа. Разумей, что говорю: «Дай муд­рому повод, и премудрейший будет». Слушай римскую сию пословицу: «Боязливого сына мать не рыдает!» Не дремли! Жизнь наша есть море. Блюдите, как. опасно ходите! Господь да хранит правые течения твои! Так плыви, да достигнешь в гавани благоумащенной старости оной! Венец хвалы — старость!.. А какое-то есть масло, умащающее счастливую старость!.. Какой венец! Послу­шай! Помазал нас бог духом... Елеем радости помазал ты его. Веселие вечное над головами святых! Ах, что лучше возможет усладить старость, как божие сие масло? Вот тебе масло! Добрая слава (пословица) лучше мягкого пирога!

Не думай же, друг, что добрые слова есть то же, что пустозвонная мирская газета, гремящая по улицам о те­лесной твоей премудрости, о силе и богатстве. Да не хвалится премудрый премудростию своею... От сего елея убегает Давид! Елей же грешного да не намастит головы моей. Сим елеем мажутся нечестивые! Они украшают стены и телеса, а не сердца свои. А вон они суть! О ли­цемер! Омой прежде внутренность твоей скляницы. На, вот же тебе и истинный сердца украшающий елей и питаю­щий. Назнаменался, напечатлелся на сердце нашем свет лица твоего. Дал ты веселие в сердце моем. От плода, пшена, вина и елея и прочее. Сиречь разбогатели-де мы в богатстве, украшающем и питающем сердце. Умей же различать ложную славу от истинной, как воровскую монету, и будешь блаженный оный, Христом похваляемый купец. Он всему своему имению предпочел дражайший некий жемчуг, хоть тратою всего, только бы достать оный. А какой тот столь странный и чудный жемчуг?

Вот он! Заповедь господня светлая... Страх господень чист!.. Вот он! На пути откровений твоих насладился, как во всяком богатстве. Вот он! Открой очи мои и

326

уразумею цену его! Вот он! Пришелец я на земле. Вот он! Слава добрая утучняет кости... Вот он! Слава велия последовать богу... Прильнет сердце к тебе... Вовеки не забуду оправданий твоих. Ей! Лучше голый, да правый, нежели богатый беззаконник. Не убоюсь обнажающих тело, души же обнажить не могущих. Любезный друг!

Ваш истинного добра желателъ и всепокорнейший слуга, старец Григорий Варсава Сковорода

Пришлите мне ножик с печаткою. Великою печатью некстати и не люблю моих писем печатать. Люблю печа­таться оленем. Уворован мой олень тогда, когда я у Вас в Харькове пировал и буянил. Достойно! Бочоночки оба отсылаются: Ваш и Дубравина. И сей двоице отдайте от меня низесенький поклон, и господину Прокопию Семе­новичу.

119

К И. И. Ермолову 73

[Из Гусинского монастыря в Харьков, вторая половина сентября 1791 г.]

Милостивый государь Иван Иванович!

Бога ради, постарайтесь о шубке ярославской. Зима идет, а старость давно уже пришла. Надобно для нее теплее и легче, да сия ж купля и по нищенскому моему капиталу. О деньгах не опасайтесь. Будь Вам свидетель сия записка. Если ж умру, тогда приятели не допустят бранить меня, мертвеца, заплатив за меня должок, кото­рый один только и есть. Не можно ль Вам к покрову в Харьков?

Боже мой! Какой я дурак, забочусь о шубенке, будто бы обитает в ней со вшами блаженство! Довольно было напомянуть. Так-то мы, любезный приятель, малодушны, в телесных надобностях попечительны и проворны. Но не счастливее ли примирившаяся с господом совесть в худенькой для зимы шубке, неж беззаконниково сердце, хотя б его тело одеваемо было соболями? Нет мучительнее, как болеть мыслями, мучиться сердцем, зябнуть душою от холодного скрежета и бескуражного отчаяния. О, когда б мы сего морозу хоть впол боялись! Внутреннее утешение,

327

рождаемое от совести мирной, столь сильное, что, Среди тяжких досад телесных не угасая, доказывает истину слова сего: «Не убойтесь убивающих тело...» Все то уби­вает, что вредит и досаждает. Я думаю, что, если кто весел, тот и в болезни здоров. Не всяк, кто по телу здо­ров, весело живет. Так видно, что иное дело — здоровье и другая речь — веселие души. Если ж здоровый иногда живет без веселия, то для чего нельзя жить душевному веселию без крепости тела?

Ах, не сольем же самих нас в одно тождество! Одно в нас—тело, а душа — другое дело. Пусть бренное тело, как родилось на то, так и болит, но душа да радуется, что по оному телу мы тлеем, но по душе обновляемся. Телом мы ничто, но душою чтось-нечтось, да еще и вели­кое. Она вовеки с нами, и мы с нею и в ней.

Видишь... в чем пока пустынник... и люби его...

Милостивому государю Ивану Ивановичу Ермолову

 

120

Высокомилостивому государю Якову Михайловичу его высокоблагородию

 Донцу-Захаржевскому 74

Высокомилостивый государь/

Примите милостиво от человека, осыпанного Вашими милостями и ласками, маленький сей, аки лепту, дарик, маленькое зеркальце благодарности.

Уклонившись от Библии к Плутарху, перевел я кни­жонку его «О спокойствии душевном» 7δ, истолковав не наружную словозвонкость, но самую силу и эссенцию, будто грозди в точиле выдавил. И в такую одежду девочку сию одел, дабы она и внутрь и вне не языческою, но Христовою была и являлась девою. Не поминаются здесь ни Дий, ни Венера, ни Меркурий 76, но в новые мехи и вино новое влито. Плутарх был из числа тех, которые во след Христов не ходили, но именем его бесов изгоняли. Не браните ж его! Да изгонит и нам! Премудрость не умирает. Он был и друг и наставник доброму Траяну-кесарю 77. Да будет же и нам. Премудрость не умирает. Траян был столь доброго сердца, что римляне, после него избрав кесаря, так прославляли: «Будь счастлив, как Август 78, а добрый, как Траян!» Он, взойдя на вселенский

328

престол, как всемирное светило, щедротами всех озарил. Воистину легко было Плутарху воспламенить к правде, к милосердию и мужеству столь благородное сердце.

Все — суета. Все преходит. Бог же мира с нами вовеки: «Один его день, — сказал Марк Аврелий 79, — всех мир­ских сокровищ лучший». Если сия книжечка, хотя и несколько минут, послужит Вам противу беса скуки, и тем я доволен. Если же напоит, хотя маленькою чашеч­кою, спасения мира божиего, — вот мне и труд, и плод, и награда! Кто как бог? Что как мир? Воскликну с Гри­горием Богословом 80: «О мир, ты божий, а бог твой!» И в сем желании вовек пребуду.

Высокомилостивый государь, Вашего высокоблагоро­дия всенижайший слуга, любитель и сын мира

Григорий Варсава Сковорода

1790 года, апреля 13

 

121

Его высокородню милостивому государю Степану Ивановичу

господину полковнику Тевяшову 81

Милостивый государь!

Как только стану читать книжечку Цицеронову «О ста­рости» 82, вдруг открывается мне театр древнейших рим­ских времен, а на нем представляются, например, Камиллус, Корунканиус, Куриус 83 и прочие таковые. Признаюся, что зрелищем сих добротою сияющих сердец пленяется мое душевное око, и прихожу в понятие, что нет ничего ни любезнее, ни приманчивее, как добродушие. Не могу довольно надивиться, каким образом они могли быть просты, но поважны; грубы, но дружелюбны; вспыль­чивы, но незлобивы; ласковы, но нелукавы; сильны, но справедливы; победительны, но милосердны; властитель­ны, но бескорыстолюбны; немного учены, но благора­зумны; разумны, но бесковарны; великолепны, но щедры; хвастуны, но не лгуны; стяжательны, но не обидливы; спорники, но не правдоненавистники; склонны к заблу­ждению, но не желатели его; защитники греха, но поколе лести его не узнали; честолюбцы и славолюбцы, но бес­притворны и не мартышки; изобильны, но не сластолюбцы

329

и не нежные трудолюбцы; не христиане, но любители бессмертия. Не могу себя уверить, чтоб не касалось их следующее слово Христово: «Кто не на вас, тот по вас есть...» Принужден сказать с Павлом: «Или иудеев только бог, а не и язычников?» Ей, и язычников. Скажу то же, что о капитане Корнилии 84 сказал Петр: «Поистине разумеваю, что не на лица зрит бог, но во всяком языке боящийся его и делающий правду приятен ему есть...» Се-то те овцы, находящиеся не от двора сего Христова: «И мужи, пророчествовавшие не при скинии откровения». Однако ж пишется: «И препочил на них дух, и сии были от вписанных, и пророчествовали». Не запрещает им Мойсей, хотя о нем просит его Навин, и Христос говорит: «Не браните». А хотя каждый народ и фамилия, будто пшеница, час от часу делается отродком от своих пред­ков, однако помянутые апостолы, многим народам благо­вестившие слово истины и испытавшие качества сердец их, временную жизнь свою кончить благоволили в Риме. Видно, что они и в свои времена, конечно, нечтось еще застали в сердцах римских древнего от предков их праводушия.

---

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 155; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!