Первобытное мышление и понятие справедливости
В мифах многих народов мира живет представление о «золотом веке», о райской жизни в древние времена. М. Элиаде называет основные черты человека райской эпохи. «Этими чертами являются: бессмертие, непосредственная свобода, возможность подняться на Небо и свободно встретиться с богами, дружба с животными и знание их языка»[458]. Предок, или изначальный человек, ничего не знал о смерти, страдании или работе: он жил в мире с животными, мог с легкостью попасть на небо и непосредственно встретиться с Богом. Произошла катастрофа и прервала связь между небом и Землей, и это было началом современного состояния человека, характеризующегося ограниченностью во времени, страданием и смертью. Но это миф. Реально ранней стадией человеческого общества, Urkultur, как его назвал М. Элиаде, была стадия хозяйства, основанного на собирательстве и охоте на мелких животных. Социальная структура была основана на моногамии и равноправии мужа и жены. А доминирующей религией должен был быть тип примитивного монотеизма[459]. Элементы такого социального устройства обнаруживаются у наиболее примитивных из ныне живущих древних племен – аборигенов Австралии и народов Огненной Земли. Самые примитивные из известных обществ, таким образом, должны были быть самыми демократичными в истории человечества[460].
Первобытный человек был, прежде всего, родовым существом. Он резко отличается от современного человека отсутствием персонального мышления, ощущения отличия от других сородичей и стремления к самовыражению. Чем больше в глубь веков мы уходим при изучении человеческого общества, тем строже в нем соблюдается правило «каждый за всех». Невозможно объяснить дикарю, что в цивилизованных обществах люди умирают с голоду, когда рядом с ними живут другие в полном довольстве. Соприкосновение с современной цивилизацией полностью разрушило устои справедливости и равноправия, поддерживавшиеся в этих древних обществах традицией и привычкой в течение десятков тысяч лет.
|
|
|
Кровное родство всех живых существ объяснялось происхождением мира. Представление об образовании мира путем разделения неба и земли встречается у многих народов. «Людям, по‑видимому, давно и часто приходило на ум, что всепокрывающее небо и всепорождающая земля – это как бы отец и мать всего мира, а все живые существа – люди, животные и растения – их дети»[461]. Хотя представления о родстве были важной организующей силой примитивных человеческих сообществ, они, как подчеркивает A. M. Золотарев, не совпадали с физиологическим, кровным родством. Родство – это в большей степени социальное понятие, выражающее единство в данной группе, единство производства. Ван Геннеп высказывается еще более резко, утверждая, что «понятие тотемического родства образовано тремя элементами: родство физиологическое, родство социальное и родство космическое, или классификационное, связывающее всех людей какой‑либо группы с существами или объектами, расположенными теоретически внутри этой группы»[462].
|
|
|
Жизнь первобытных людей довольно большими группами и первобытный промискуитет приводили к вредной для стада борьбе между самцами. «Возникающее человеческое общество, ведущее экономическую борьбу с природой, не могло позволить себе роскошь социальной борьбы. Основой существования должна была стать кооперация, а не конкуренция. Поэтому культура поставила сексуальность приматов под контроль… Среди дочеловеческих приматов секс организовывал общество; теперь, как выразительно свидетельствуют обычаи охотников и собирателей, общество должно было регулировать половые отношения в интересах экономической адаптации коллектива»[463]. Социальные преимущества устойчивости и кооперации оказались выше генетических преимуществ разнообразия генотипов и естественного отбора самцов.
|
|
|
Социальная эволюция древних сообществ протекала параллельно с эволюцией средств производства. Когда средства существования изменились, мужчины научились охотиться на крупных животных, а женщины возделывать растения[464], Urkultur дал рождение двум более сложным обществам: с одной стороны, тотемическому обществу, в котором доминировали мужчины, и, с другой стороны, матрилокальному и матриархальному обществу, в котором доминировали женщины[465]. С биологической точки зрения, патрилокальность могла быть обусловлена развитой системой кооперации между самцами в сообществах древних охотников, что способствовало успеху в охоте и защите от хищников[466]. Тенденция к кооперации самок и матрилокальность могли усилиться для защиты от хищников, поиска и добычи пищи, защиты детенышей при риске инфантицида[467] или для совместного выращивания потомства[468]. Материнская родовая община оформилась в верхнем палеолите и повсеместно утвердилась с завершением формирования Homo sapiens. И в материнской, и в отцовской общинах закрепилась экзогамия как средство подчинения половых инстинктов социальным нормам поведения, т. е. для воспитания человеческого в человеке.
Прогрессивное значение идеи родства и тесно связанной с ней идеи непристойности браков между близкими родственниками чрезвычайно велико. Идеи эти, облекаемые обычно в тотемическую форму, представляют собой первую попытку осознания единства человеческой группы, единства родовой общины. Таким образом, к биологическому механизму запрета близкородственных браков у человека добавляется социальный запрет инцеста. Природные (генетические) запреты на браки между родственниками были подкреплены дуальным племенным устройством и всевозможными табу.
|
|
|
Видимо, в праобщинах архантропов и общинах неандертальцев механизмы, затруднявшие инцест еще на биологическом уровне организации, действовали расширительно. «Первичная задача любого общества – сохранить сотрудничество людей в кооперативных формах труда, и любое положение вещей, делающее всех членов общества врагами друг друга, для него фатально. Если мужчине необходимо сотрудничать с другими мужчинами, то он обязан разработать правила взаимоотношения с ними, исключающие прямое сексуальное соперничество»[469]. Общества, сложившиеся на основе принципа взаимопомощи мужчин, а не соперничества, могут перестроить табу инцеста так, что в них будет подчеркиваться не необходимость удерживать родственников от борьбы между собой, но необходимость устанавливать с помощью браков новые родственные связи. «Если ты женишься на сестре, – говорит арапеш, – то у тебя не будет шурина. С кем же тогда ты будешь работать? С кем охотиться? Кто поможет тебе?»[470]
Социальный отказ от инцеста вызвал необходимость выбора дружественного клана, из которого избирались мужья и жены. Так появилась дуальная система родства. Брачные обмены в древних сообществах использовались для установления дружеских отношений. С генетической точки зрения, они препятствовали инбридингу и способствовали притоку и обмену генов для поддержания популяционного сходства. 10 %‑ный брачный обмен вполне достаточен, чтобы противостоять сильному давлению естественного отбора, стремящемуся разделить слабо взаимодействующие популяции также и на генетическом уровне[471].
Как видно на примере запрета инцеста, первобытные сообщества поддерживали внутренний порядок за счет системы запретов, которые принимались членами группы добровольно, как непреложный закон. Справедливость понималась древним человеком как возмездие за дурные поступки. Сама мысль о вознаграждении и возмездии за «справедливое» и «несправедливое» отношение возникла у него из мысли, что животные мстят человеку, если он не должным образом отнесся к ним. Душа животного бессмертна и может сообщить сородичам «неправильно» убитого животного об убийце, и те будут преследовать его. «Эта мысль так глубоко внедрена в умах дикарей по всему земному шару, что ее следует рассматривать как одно из основных понятий человечества. Мало‑помалу это понятие выросло в представление о великом целом, связанном известными узами взаимной поддержки; оно – это великое целое – следит за всеми поступками всех живых существ и вследствие этой взаимности во всем мире оно берет на себя возмездие за дурные поступки. Из этого понятия создалось представление об Эвменидах у греков и о Карме у индусов»[472].
Первоначальное представление о справедливости у первобытных народов равнозначно представлению о равенстве всех живых существ, включая человека, друг другу. Древний человек видит в справедливости прежде всего восстановление равноправия, если оно было нарушено. Человек, потерпевший большую обиду, должен был получить «виру». Никому не следует нарушать равенство двух членов сообщества, а раз оно нарушено, оно должно быть восстановлено вмешательством общества. Закон «око за око, зуб за зуб» возник еще у древнего человека.
Возникает вопрос: если все было так хорошо, почему первобытный коммунизм постепенно был заменен жесточайшим рабством? Марксизм находит ответ на этот вопрос в развитии средств производства и накоплении избыточного общественного продукта, и нашлись желающие его присвоить. Другую причину возникновения неравенства видит Дж. Фрэзер. «Занятие общественной магией – поскольку оно оказывало влияние на устройство первобытного общества – способствовало передаче контроля над общиной в руки наиболее способных людей. В результате демократия сменилась… олигархией старейшин»[473]. Свободный в материальном смысле, не отягощенный собственностью, древний человек в конце концов оказался опутанным обычаями и ритуалами до такой степени, что стал их рабом. Нет существа более стесненного обычаями и традициями, чем дикарь при первобытно‑демократическом правлении. Он – раб, но не какого‑то отдельного господина, а раб прошлого, духов умерших предков, которые преследуют его от рождения до смерти и правят им железной рукой. Деяния предков являются для него настоящим неписаным законом, которому он слепо, без рассуждения повинуется. «При такой ситуации одаренные люди почти не имеют возможности заменить древние обычаи лучшими. Сосредоточение власти в руках одного человека… способствовало убыстрению прогресса цивилизации»[474].
Подводя итог этому разделу, отметим, что в свете современных данных можно обнаружить параллели в организации сообществ древних людей с устройством групп высших приматов. Матрилинейность – прототип матриархата – и экзогамия, которая сопровождалась табу на инцест, поддерживали единство в пределах первобытных групп, а дуальное устройство и сосуществование дружеских группировок способствовали упрочению контактов между особями разных матрилиний, предвещая в будущем формирование племен. Правило запрета инцеста в широком смысле способствовало защите всех молодых членов сообщества от эксплуатации и негуманного отношения. Первобытная социальность представляет собой, в первую очередь, механизм компенсации биологического неравенства, выведения молодых или ущербных особей из‑под действия естественного отбора. Общество сохраняет ту часть природного разнообразия человеческих генотипов, которую не может сохранить биологическая система.
Постепенное освобождение сознания и ослабление инстинктов переносили воздействие запретов из инстинктивной сферы в социальную. К генетическим механизмам естественного отбора в первобытном обществе присоединились социокультурные механизмы, которые оказались более выгодными с точки зрения выживания отдельных групп. Как видно из примера эволюции группового брака (полигинии) в моногамию, конкуренция мужчин из‑за женщин в некоторые моменты истории стала препятствовать созданию устойчивых групп, существование которых было гораздо важнее для последующей эволюции человеческого общества, чем качество генетического потенциала. Оказалось, что в отсутствие сильной конкуренции с другими видами моногамный брак увеличивает генетическое разнообразие человеческой популяции, так как потомство оставляют не только мужчины «доминантного типа», но большинство живущих мужчин. Такое расширение генотипического разнообразия отчасти скомпенсировало социокультурное снижение разнообразия, которое необходимо для общения людей одной группы. Моногамный брак, с одной стороны, дает возможность расширения генетического потенциала культурно– однообразных групп, а с другой – снижает агрессию внутри групп за счет уменьшения количества одиноких мужчин.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 310; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!