Два начала в природе – эгоизм и альтруизм: этика и этология
В середине XX в. возникла и сформировалась наука о поведении животных в естественных условиях – этология[378]. Из разнообразных поведенческих актов, которые поддавались анализу, можно было выделить более простые типы и разделить их на три основные категории: 1) поведение на основе наследственно обусловленной программы, не требующее специального обучения или тренировки (инстинкты); 2) поведение, формирующееся постепенно, по мере накопления индивидуального опыта (привыкание и обучение); 3) поведение в новой для животного ситуации, на основе экстренного принятия решения, без предварительного обучения и при отсутствии соответствующей наследственно закрепленной программы (элементарная рассудочная деятельность – мышление ).
Реальное поведение животных представляет собой сложное переплетение всех типов поведения, выделение конкретных элементов которого бывает чрезвычайно затруднено. Поиск сходства в поведении животных и человека может происходить в трех направлениях: 1) что общего в инстинктивном поведении человека и животных; 2) какие формы индивидуального обучения человек взял в мире животных; 3) в чем элементарное мышление животных предшествует интеллекту человека. В поведении животных преобладают инстинктивные, жестко закрепленные формы, тогда как у человека – рассудочная деятельность, которая достигает у него своей высшей ступени – интеллекта. К. Лоренц писал, что в процессе становления человека как вида происходит снижение роли инстинкта, что является необходимой предпосылкой для появления особой, чисто человеческой свободы действий. Но именно этологи обнаружили, что значение инстинкта все еще очень велико у современного человека.
|
|
|
Животные рождаются на свет с целым набором приспособительных форм поведения – инстинктов. «Инстинктивные, унаследованные движения развиваются подобно органам тела и не требуют специальной практики»[379]. Инстинкты – результат воздействия внешнего мира на организм, и они могут совершенствоваться тем же путем, каким возникают и закрепляются за видом новые морфологические признаки, т. е. путем естественного отбора. Инстинкты представляются некими законченными «блоками» поведения, которые помогают животным адекватно и без излишних действий реагировать на определенные внешние события. Инстинктивное поведение не является идеальной моделью, пригодной для всех случаев жизни, поэтому бывают ситуации, когда инстинкты не «срабатывают» как механизм защиты особи, а, наоборот, вызывают ее гибель.
Этологи выделяют четыре типа инстинктов – голода, половой, агрессии и страха, которые соответствуют основным типам поведения – питанию, размножению, стремлению к власти[380] и самосохранению. Подлинным «основным» инстинктом является, по Лоренцу, инстинкт агрессии, который призван не только обособить данный вид от других конкурирующих видов, но имеет огромное значение во внутривидовой конкуренции. Смысл внутривидовой борьбы в том, чтобы территорию и самку завоевал сильнейший из двух соперников. Но на внутривидовом уровне борьба между особями происходит по определенным правилам, защищающим особей данного вида от убийства. Таким образом, хотя сам инстинкт сохраняется неизменным, для внутривидовой защиты природа создала особый механизм защиты‑торможение инстинкта, которое проявляется в ритуализации поведения, демонстрации поз покорности и других особых формах поведения. Чем агрессивнее вид по отношению к другим видам, тем надежнее тормоза, защищающие сородичей от агрессии.
|
|
|
Согласно Лоренцу, ритуалы возникли в процессе эволюции рода, семейства, отряда животных и наследственно закреплены. Он убедительно показал эволюцию ритуалов от функций, необходимых виду для выживания, до автономных, независимых движений, каковыми собственно и являются ритуалы. Само название определенных типов поведения животных «ритуалами» указывает на их символичность и аналогию с человеческими церемониями, при этом как бы уравниваются культурные процессы, ведущие к развитию человеческих обрядов, с филогенетическими процессами возникновения «церемоний» у животных.
|
|
|
О том, что агрессия – изначальный мотив любого разделения на группы в природе, этология свидетельствует однозначно. Но как в эволюции живого возникла способность избегать конфликтов? «Эволюционное развитие животного мира каким‑то образом способствовало выработке особой формы внутривидового антагонизма, сопряженной с минимумом причинения физического вреда»[381]. Основой внутривидового «мира» является половое поведение и иерархичность сложных сообществ. При приближении незнакомой особи самец, еще не зная, кто перед ним – чужой самец или чужая самка, демонстрирует готовность к драке. Если приближается самка, то она не реагирует ответной агрессивностью, и тогда самец переходит к поведению ухаживания. Если приближается самец, то возможен бой. Но если рассматриваемый самец очень агрессивен, то он нападет и на самку, что исключает возможность спаривания. Поэтому, полагает Н. Тинберген, агрессоры имеют мало шансов оставить потомство.
|
|
|
Иерархичность сообщества приводит к миру, потому что устанавливается «правило клевания», т. е. последовательность потребления пищи. Такая «социальная» иерархия в конечном счете способствует тому, чтобы все особи получили свою долю пищи. Высокоранговые особи (в основном самки), например у приматов, способствуют тому, чтобы их детеныши также заняли высокие ранги, т. е. наблюдается социальное наследование статуса. Переход на более высокую ступень иерархии осуществляется в результате конкуренции или демонстрации признаков, которые свидетельствуют о высоком статусе. В природной биологической иерархии очень много сходного с тем, что мы видим в социальной иерархии человеческого общества.
Типы поведения, ведущие к снижению внутривидовой агрессии, которые К. Лоренц назвал «поведенческими аналогами морали», можно условно разбить на несколько групп: 1) ритуальное поведение при встрече с сородичем; 2) ритуальное поведение победителя; 3) ритуальное поведение побежденного; 4) «джентльменское» поведение в отношении представителей слабого пола и детенышей; 5) альтруистические формы поведения: коллективная забота о потомстве, риск родителей ради детей, подкормка больных и покалеченных взрослых особей[382].
Главная опасность агрессии в том, что как любой инстинкт она спонтанна, т. е. проявляется без всякой мотивации. При возрастании уровня агрессии, например, в связи с сокращением территории обитания или при отсутствии врагов, животное готово проявить агрессивность по отношении к кому угодно. Для высвобождения инстинктивного действия необходимы «пусковые» механизмы, «ключевые стимулы», которые снимают торможение, исходящее из центров головного мозга. Таким образом, в состав инстинкта включаются не только движения и элементарные процессы, но и достаточно сложные акты восприятия, которые также передаются по наследству.
Для данного исследования важной является и другая сторона агрессивности. «Существуют животные, которые полностью лишены внутривидовой агрессии и всю жизнь держатся в прочных связанных стаях. Можно было бы думать, что этим созданьям предначертано развитие постоянной дружбы и братского единения отдельных особей; но как раз у таких мирных стадных животных ничего подобного никогда не бывает, их объединение всегда совершенно анонимно. Личные узы, персональную дружбу мы находим только у животных с высокоразвитой внутривидовой агрессией, причем эти узы тем прочнее, чем агрессивнее соответствующий вид… общеизвестно, что волк – самое агрессивное животное из всех млекопитающих… он же самый верный из всех друзей»[383].
Сходство поведения человека и высших животных возникает на основе физиологической и рефлекторной близости. Во‑первых, по мнению Н. Тинбергена, у человека и животных идентичны нервные импульсы, простейшие рефлексы и локомоторные движения. Рассерженный человек, так же как агрессивное животное, распрямляет спину, раздвигает плечи, чтобы увеличить объем тела. «Рассерженная» чайка приподнимает крылья совсем как человек, готовящийся к бою.
Во‑вторых, также одинаковы у животных и человека простейшие элементы инстинктивного поведения. Явления «смещенной активности», «мозаичного движения» и «переадресованной реакции» есть у всех высших животных. «Мозаичное движение» состоит в том, что животное, начиная сразу несколько действий, не заканчивает ни одного. Встревоженная птица, приподнимает крылья, готовясь нанести удар, и вместе с тем опускает голову, как бы собираясь клевать. Точно так же и человек, сжимая кулаки, делает шаг вперед, но затем застывает в этой позе, не в силах нанести удар. «Смещенная активность», возникающая в тех случаях, когда при наличии сильной мотивации два разных стимула действуют в противоположных направлениях, разрешается в возникновении какого‑то нового движения, которое не следует из возбуждения агрессии. Птица, например, может начать чистить перья. Рассерженный человек, не имея возможности выявить свои чувства прямо, досадливо чешет затылок. Торможение инстинкта может «переадресовать» первичную реакцию агрессии и, вместо того чтобы ударить противника, человек ударяет кулаком по столу. Так, в переориентированной церемонии умиротворения, или «приветствии», соединяются две позы – агрессии и страха.
В‑третьих, у человека и животных общий «язык» поз и сигналов. Мы хорошо понимаем проявления агрессии или ласки и дружбы со стороны других видов животных. Язык поведения в мире животных также однозначен, как генетический код в мире молекул. Хотя поведение человека не может быть полностью отождествлено с поведением животного, он может извлечь полезные для себя уроки при изучении поведения животных.
В‑четвертых, механизм агрессии, биологический по своей природе, должен проявляться и у человека, по мнению психоаналитиков, биологически верным путем. «Чем легче мы позволяем себе проявлять жестокость и жажду разрушения биологически верным путем‑то бишь посредством зубов[384], – тем меньше окажется опасность того, что агрессия найдет себе выход в качестве черты характера»[385].
Человек выделился из мира животных в то самое время, когда выросло его понятийное мышление. Знание, являющееся результатом такого мышления, подарило человеку его первые орудия – сколотую гальку, ручное рубило и огонь. И, как ни прискорбно это отметить, среди первых удачных жертв оказались его собратья, это доказывают находки на стоянках синантропа: раздробленные и поджаренные кости людей вблизи кострища. Мышление дало человеку господство над всеми окружающими видами, изменив направление его агрессии внутрь собственного вида. Будучи эволюционно неагрессивным видом, Homo sapiens не имел инстинктивного механизма торможения. «Большая часть опасностей, которые ему (человеку. – А. Г., Т. Г.) угрожают, проистекает из того, что от природы он сравнительно безобидное всеядное существо; у него нет естественного оружия, принадлежащего его телу, которым он мог бы убивать крупных животных. Именно поэтому у него нет и тех механизмов безопасности, возникших в процессе эволюции, которые удерживают всех «профессиональных» хищников от применения оружия против собратьев по виду»[386]. Изобретение орудий, а затем и оружия открыло перед человеком новые возможности убийства, и прежнее равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось нарушено.
О том, что человеческая мораль родилась в мире животных, говорят многие общие для человека и животных программы поведения, о которых идет речь в книге К. Лоренца «Мораль в мире животных». В мире людей, как и в мире животных, действуют врожденные, инстинктивные запреты на совершение определенных действий. К. Лоренц подчеркивает, что механизм создания морали в человеческом обществе развивался по тому же сценарию, что формирование инстинктов у животных: это не предписания, а запреты. В мире животных инстинкт всегда остается неизменным, а для особых случаев, когда его проявление вредно, вводится специально созданный механизм его торможения. С точки зрения этологии, законы человеческой морали в основе своей – это биологический закон торможения инстинкта. Мораль в мире людей – это «компенсационный механизм, который приспосабливает наше инстинктивное наследование к требованиям культурной жизни и образует с ним функционально единую систему»[387].
Не убей своего – первый из инстинктивных запретов. Для большинства животных свои – это любые особи своего вида, но есть виды, для которых свои – это только члены своей группы, носящие общий отличительный признак (например, крысы, которые различают членов своего клана по запаху и очень агрессивны ко всем другим, не имеющим такого запаха). Человек по типу поведения ближе к крысам, чем к другим видам. Инстинктивное желание различать своих и чужих до сих пор является нашей отличительной чертой, хотя теперь она уже не имеет положительного приспособительного значения, но несет большой запас отрицательной энергии против «чужаков» – иноверцев, иноплеменников, ребят не с нашего двора и т. п.
Не нападай неожиданно, сзади – второй природный запрет. Все поединки в мире животных протекают в форме ритуала, а не драки без правил. Волк или лев убивает жертву одним «коронным» ударом, но они никогда не применяют этот удар по отношению к сородичам. Изобретенное человеком оружие позволяет убивать собратьев на большом расстоянии одним нажатием кнопки или спускового крючка. Человек, таким образом, как бы вышел непосредственно из поединка, и вид безжизненной жертвы уже не тревожит его душу, поэтому, сбросив бомбу с самолета или нажав кнопку пуска ракеты, можно спокойно вернуться домой к семье и к обеду.
Не бей того, кто принял позу покорности, – третий запрет сродни человеческому «не бей лежачего». В мире животных позы покорности – это позы детенышей или самок, т. е. самых слабых членов сообщества, или положение, самое удобное для нанесения смертельного удара. Но именно этот‑то удар противник и не может нанести. У животных в этом случае возникает так называемое переориентированное поведение. Возбужденное, агрессивное животное, которое не может направить свою агрессию, например на самку или детеныша своего вида, направляет ее на какого‑нибудь другого сородича. Разве не тот же механизм действует, когда человек, рассердившийся на другого и следующий внутреннему инстинктивному запрету, скорее ударит рукой по столу, чем по лицу того, на кого он рассердился. В книге Р. В. Дольника «Непослушное дитя биосферы: Беседы о человеке в компании птиц и зверей» приводится характерный пример сходства поведения людей и животных. Проигравший мальчик закладывает руку за спину и, подставляя лицо, кричит: «На, бей!». Даже для нас, людей, в ко‑торых запрет очень слаб, это действие впечатляюще. Этот мальчишка ничего не слышал о Библии, в которой еще две тысячи лет назад Сын Бога написал загадочную фразу: «Если ударят по одной щеке – подставь вторую». Зачем? Да чтобы не ударили еще. Тьма комментаторов не могла понять место, которое волк объяснил бы нам сходу.
Четвертый принцип «победа за тем, кто прав» дает силы более слабому противнику, так как он знает, что агрессивность напавшего сдерживается врожденным запретом. Этот запрет на языке людей можно сформулировать, как «не пожелай ни дома ближнего своего, ни жены его, ни вола…».
Даже такая, казалось бы, сугубо человеческая реакция поведения, как воодушевление, на поверку оказывается все той же «внутривидовой агрессией, притом в форме древнейшей и никак не сублимированной реакции социальной защиты… Общая комбинация осанки и вздыбленной шерсти служит тому же «блефу», что у выгибающей спину кошки: она выполняет задачу изобразить животное более крупным и опасным, чем оно есть на самом деле… Нет сомнения в подлинной эволюционной гомологии реакции защиты стада у шимпанзе и воодушевления у человека»[388].
Таким образом, у человека, как и у животных, существуют врожденные формы поведения – инстинкты. Они похожи на морфологические признаки организмов: 1) они спонтанны, т. е. их возникновение не зависит от разума; 2) торможение инстинкта действует только по отношению к «своим» – особям одного вида (или тех, кого считают своим видом); 3) инстинкты передаются по наследству целыми «блоками»; 4) можно проследить эволюцию отдельных инстинктов у близких видов животных, например в пределах одного семейства (классическим примером исследования такого рода можно считать описание церемонии ухаживания у 16 видов уток, выполненное К. Лоренцом). Эволюция инстинкта – очень длительный процесс, который занимает миллионы лет. Быстрая эволюция орудий труда и медленная эволюция инстинкта у человека являются причиной неких «ножниц» в возможностях поведения современного человека.
В чистом виде и у животных, и у человека инстинкт проявляется, с одной стороны, как агрессивный, эгоистический мотив защиты права на жизнь вида или отдельной особи, как право сильного на размножение, но, с другой ‑как торможение агрессии для возможности внутривидового существования и спаривания, т. е. в виде альтруистического взаимодействия и сотрудничества. Маятник торможения не останавливается в «нулевой точке» нейтральных отношений, но отклоняется в сторону предпочтений, дружбы и преданности. Изначальный эгоизм самосохранения уравновешивается в природе столь же сильным «желанием» быть вместе, жить сообща. Это равновесие очень хрупко, потому что альтруизм должен уравновешивать эгоизм и часто первый «не поспевает».
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 351; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!