Становление советской литературы

В условиях острой идейной борьбы на художественном фронте велось широкое обсуждение вопросов развития литературного искусства. В 1918-1922 гг. была проведена дискуссия по проблемам эстетических концепций Пролеткульта и пролетарской культуры, с 1922 по 1924 гг. состоялась дискуссия по вопросу «Литература и по­литика», в 1923-1925 гг. — дискуссия о политике партии в области Искусства, по вопросам эстетической концепции левого искусства.

 

Большое количество художественных групп и объединений, возникших после революции, значительно осложняло процесс фор­мирования новой системы литературы и искусства. В этих группи­ровках, по словам Н. Тихонова, встречались люди не только разных литературных направлений, но и разных политических взглядов, иногда самых враждебных советскому укладу жизни. Только в Мо­скве насчитывалось более 30 литературных течений: «Кузница» (1920), «Левый фронт искусства» (ЛЕФ, 1922), Московская ассоциация пролетарских писателей (МАПП, 1923), «На посту» (1923), «Перевал» (1923), «Российская ассоциация пролетарских писателей» (РАПП, 1925) и множество других. Идей­но-эстетическая борьба различных литературно-художественных объединений и течений шла в условиях размежевания и перегруп­пировки писателей и художников. В этом отражался сложный и противоречивый путь художественной интеллигенции к социали­стической культуре и социалистическому «мировоззрению».

В этих условиях партия большевиков вела борьбу с «буржуаз­ными» и декадентскими концепциями, разоблачала «ошибочность» позиций тех левых группировок, которые под лозунгом революци­онного обновления литературы проповедовали «мелкобуржуазные» взгляды и поддерживали так называемых «попутчиков» — писате­лей, стремившихся служить интересам революции или сочувствовавших ей, но по своему миросозерцанию нередко стоявших вне рамок пролетарской идеологии. К «попутчикам» относили прежде всего писателей литературной группы «Серапионовы бра­тья». Она возникла в Петрограде в начале 1921 г.; в нее входили пи­сатели В. Иванов, М. Зощенко, М. Слонимский, Л. Лунц, В. Каверин, К. Федин и др.

Большевики поддерживали те литературные силы, которые бы­ли бы способны консолидироваться на пути становления новой, социалистической литературы. В декабре 1919 г. создан был Лите­ратурный отдел Наркомпроса, целью которого было организующее содействие литературным группам, союзам, кружкам и клубам; выявлять скрытые в народе литературные дарования и способствовать их революционному развитию. Для углубления и расширения партийного влияния в деле организации литературных сил в 1920 г. был создан Союз писателей-коммунистов «Лите­ратурный фронт». В его актив входили А.В. Луначарский, В.М. Фриче, А.С. Серафимович, М.Н. Покровский и др.

В октябре 1922 г. Политбюро ЦК партии одобрило предложение созданной им ранее «Комиссии по организации писателей и по­этов» об организации беспартийного общества писателей, в которое должны были войти писатели, примкнувшие к революции, пролетарские писатели, футуристы, имажинисты, группа «Серапионовы братья» и колеблющиеся писатели.

Важной вехой на пути укрепления «пролетарской литературы» было создание в декабре 1922 г. в Москве группы «Октябрь», кото­рая наиболее четко и ясно по сравнению с другими сформулирова­ла творческие задачи литературы в условиях установления советской власти. В ее программе во главу угла ставилась необходимость партийного руководства всем литературным делом, которое рас­сматривалось как движение пролетарских масс. Пролетарская лите­ратура в этой программе противопоставлялась всей остальной, ко­торая однозначно квалифицировалась как «буржуазная». Последнее положение сближает группу «Октябрь» с сектантской платформой Пролеткульта.

Первые итоги в деле формирования советской литературы были подведены на XII съезде РКП(б). В его резолюции отмечалось, что за последние два года художественная литература в советской Рос­сии выросла в крупную общественную силу, распространяющую свое влияние прежде всего на массы рабоче-крестьянской молоде­жи. В связи с этим съезд ставил перед партийными организациями задачу усиления руководства процессом развития литературы. Наи­более важные проблемы становления советской литературы выно­сились на обсуждение широких дискуссий, партийных совещаний.

В 1924 г., со смертью Ленина, страна вступила на новую полосу политической жизни. После его смерти внутри партии большевиков началась борьба за власть между различными группировками, что повлияло и на процессы культурного строительства, в том числе и в художественной сфере. В творческой среде усилились разногласия, борьба за лидерство, появилась первая критика партийного руково­дства вопросами культуры. Усилились дискуссии по этим вопросам.

«Напостовцы» стали открыто заявлять, что в вопросах литерату­ры партийные и государственные органы проводили неправильную политику — были нейтральны, не давали отпора «идеологически вредным течениям», к которым причисляли всех, не придерживав­шихся их взглядов. Некоторые из «напостовцев» заявляли, что в области литературы и искусства нет действительно партийного, большевистского руководства, имея в виду недостаточно жесткий партийный диктат по отношению ко всем своим оппонентам.

Сторонники этой кастовой напостовской ориентации в литера­турно-художественном движении доводили до крайности взгляды и настроения, которые имели более широкое распространение. Свою критику они адресовали прежде всего Наркомпросу, главным обра­зом его руководителю А.В. Луначарскому. Одни роптали на то, что Наркомпрос не добивается единой точки зрения в подходе к явле­ниям художественной жизни, единообразной оценки художествен­ного творчества. Другие были недовольны широтой проводившего­ся Наркомпросом культурного плюрализма. В частности, выдвига­лись требования отказаться от поддержки писателей-«попутчиков». Наркомпрос и другие органы подвергались критике за отсутствие якобы выдержанной, пролетарской линии в литературе, за попусти­тельство «белогвардейским, реакционным и контрреволюционным литературно-художественным течениям».

Левацкие настроения характерны были и Всероссийской ассо­циации пролетарских писателей. Еще в апреле 1922 г. правление ВАПП опубликовало в «Правде» обращение «Ко всем пролетарским писателям РСФСР», в котором потребовало от своих членов отказа от участия в других литературных художественных союзах, от автор­ства в органах печати, чуждых пролетарской идеологии, участия в литературных и т.п. вечерах, организуемых идейно-враждебными группами, только в форме борьбы с ними.

Сторонники быстрейшего создания «чистой» пролетарской культуры и литературы видели в «попутчиках» корень всех зол, по­скольку они были родом из другого класса. Крайнюю нетерпимость в этом плане проявляли представители Российской ассоциации про­летарских писателей — РАПП. Они не жалели никого, не критико­вали, а «уничтожали под корень» всех своих идейных противников, чтобы расчистить пьедесталы для литераторов только пролетарского происхождения. Ассоциация была за «всеобщее равенство», но для своих. Критерий оценки один: «Союзник или враг». Заметим, что в последующем этой концепции в идеологической борьбе будет придерживаться Сталин.

Один из литературных вождей РАППа И. Вардин призывал да­же к введению «литературной чека».

Таким образом, в художественную сферу «неистовые ревнители» пролетарской культуры предлагали механически переносить формы и приемы политической борьбы пролетариата. Эта нетерпимость «сверхреволюционеров» к иной точке зрения, «отлучение» всех, не согласных с ними, от общего культурного процесса, требование для себя такой же роли в литературе, которую заняла партия в государ­стве, все эти левосектантские установки по вопросам руководства художественной сферой вызывали противодействие со стороны ши­роких общественных кругов.

Для изучения общего состояния литературного дела в стране вес­ной 1925 г. была создана специальная комиссия при ЦК РКП(б). Ее предложения легли в основу решения ЦК «О политике партии в об­ласти художественной литературы» от 18 июня 1925 г. В этом доку­менте подчеркивалось, что на литературном фронте не прекращается острая идейная борьба, утверждалась несостоятельность идеи «ней­трального» искусства. Писатели-«попутчики» заверялись в поддержке, а притязания «напостовцев», рапповцев на единоличное руковод­ство литературой от лица партии получили решительный отпор.

Уже в конце 1925 г. ЦК РКП(б) констатировал, что постановле­ние от 18 июня того года способствовало «изживанию разногласий и содействовало более тесному сближению подлинно советских, пролетарских и революционно-попутнических организаций и групп писателей».

Однако во второй половине 1920-х годов идейная борьба на ли­тературном фронте усилилась, началось разочарование тех литерато­ров, которые горячо поддержали поначалу октябрьскую революцию и планы большевиков по строительству социалистической культуры.

Борьбу с «неистовыми ревнителями» пролетарской культуры продолжал журнал «Красная новь» во главе с его главным редакто­ром А.К. Воронским. Его поддерживал из-за границы М. Горький. Однако Сталин уже тогда не разделял нападок на «левые» художест­венные течения. В 1927 г. Воронский был снят с работы. Новый ре­дактор «Красной нови» Ф.Ф. Раскольников был назначен ЦК ВКП(б) с той целью, чтобы исправить «идейные ошибки» А. Воронского. Раскольников нападал на А.К. Воронского и Д.А. Фурманова за то, что те звали к сотрудничеству с «попутчиками» (заметим, что к этому призывал ЦК РКП(б) в указанном выше постановлении от 18 июня 1925 г.). В связи с этим стоит напомнить, что делавшиеся одно время попытки представить Ф.Ф. Раскольникова как своего рода «демократа» тех лет, антисталиниста, не соответствуют действи­тельности. 2 сентября 1929 г. редактор «Красной нови» в письме в «Литературную газету» подчеркивал в связи с осуждением публикации в Берлине «Красного дерева» Б. Пильняка: «Советский писатель не может печататься в эмигрантских изданиях».

Усиление сталинского тоталитарного режима в сфере политики и культуры обострило у многих писателей внутренний протест, разо­чарование в своем «социалистическом» выборе. А. Фадеев уже в 1927 г. всвязи с этим заявлял, что «все чаще становилось больно жить». В то время много и серьезно размышлял о трагической участи револю­ции писатель Евгений Замятин. Раньше других он забил тревогу о том, что коммунизм — «сон золотой», очередная утопия, шествие в никуда.

Во второй половине 1920-х годов в печати началась травля Владимира Маяковского. В 1927 г. в письме к Горькому Федор Гладков сетовал, что «утилитаризм в искусстве до сих пор еще не изжит, а футуристы (ЛЕФ) еще оказывают влияние на начинающих и молодых художников», что «гениальный хам и нахал Маяковский еще победно рычит на всех перекрестках».

Сложная внутренняя жизнь «поэта-революции» была скрыта за «железным занавесом», за внешним демонстративным оптимизмом, за «трескучими» декларациями. А что там внутри, в глубинах души «гениального хама и нахала Мая­ковского»?

Маяковский искренне и бескорыстно служил комму­нистической идее, идее счастливого будущего. Революции, «рево­люции духа», поэт не изменял до конца своих дней, но с годами все более убеждался в том, что многие и многие «профессиональные» служители коммунистической идеи, вплоть до самых верхов, озабо­чены совсем не тем же, чем он сам. Для них коммунистическая идеология, социалистическое строительство были лишь удобным (или вынужденным) словесным оформлением, безотказным инст­рументом удовлетворения мелочных личных интересов, с которыми Маяковский непримиримо боролся. Справедливо мнение, что тра­гедия поэта — это трагедия многих честных идеалистов, убеждав­шихся: новое общество так и не утвердило в жизни нового челове­ка, который был бы свободен от эгоистических устремлений, удов­летворяемых за счет других, в ущерб обществу в целом.

Спустя десять лет после революции Маяковский решительно осуждал и с неприязнью относился к большевистскому идеологиче­скому диктату, монополии в духовной сфере, двойственной морали и нравственности большевиков. Однако эти драматические метания поэта стали видны издалека, годы спустя после его смерти. Живой Маяковский блестяще исполнял роль «агитатора, горлана, главаря».

Незадолго до гибели, 3 февраля 1930 г., Маяковский вступил в Российскую ассоциацию пролетарских писателей. Ее председатель А. Фадеев говорил: «Это хорошо, что к нам приходит Маяковский, все творчество которого нам близко». Он же говорил, что спор по творческим вопросам будет продолжен; так же был настроен и Маяковский. Об этом он говорил и в поэме «Во весь голос» — этом политическом завещании. Однако травля в печати и сложные лич­ные обстоятельства последних лет жизни привели Маяковского к депрессии и самоубийству (14 апреля 1930 г.).

После смерти В. Маяковского хула на него быстро сменилась все­общей безудержной похвалой. Объяснялось это просто: Сталин объявил Маяковского лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи. Возражать Сталину в 1930 г. было уже совершенно невозможно.

 

---

Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 1292; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!