Кризис партийной диктатуры и демократическая революция в ГДР
Уход В. Ульбрихта породил в обществе очередную волну надежд на перемены к лучшему. Для большинства немцев это означало – рост материального достатка и социальный подъем, выход республики из внешнеполитической изоляции и расширение контактов с Западной Германией.
Новое руководство ГДР чувствовало эти сигналы, трансформируя их в политические решения, не затрагивавшие основ его собственной власти. Э. Хонекер смирился с ролью младшего партнера в советской системе, расширил масштабы социально‑политического компромисса с собственным населением, поддержал курс на разрядку международных отношений.
В целом вторую половину истории ГДР можно было бы свести к формуле «жажда стабильности и страх перемен».
В докладе нового партийного лидера на VIII съезде СЕПГ (июнь 1971 г.) подчеркивались уже не особенности «немецкого пути к социализму», а прочность интеграции страны в социалистический лагерь. Одновременна была принята масштабная программа строительства жилья, рассчитанная на период до 1990 г. В 70‑х гг. в ГДР периодически происходило повышение заработной платы и увеличение пенсионных выплат при сохранении стабильных цен. Национальный доход в первой половине 70‑х гг. вырос на треть.
В период с 1970 по 1972 гг. заметно в лучшую сторону изменились на политическом уровне взаимоотношения между двумя Германиями. Нормализация отношений привела к окончанию блокады ГДР со стороны Запада. К 1978 г. о дипломатическом признании страны заявили уже 123 государства. Однако это было лишь временная корректировка.
|
|
|
Постепенно Э. Хонекер берет курс на «обособление». Уже в 1974 г. были внесены поправки в конституцию ГДР. Была провозглашена концепция социалистической немецкой нации. Было изъято упоминание о восстановлении единства Германии как цели государственной политики. Взамен было внесено положение о том, что ГДР – «неотъемлемая часть социалистического содружества», а союзнические отношения с СССР «вечны и нерушимы». Из названий официальных институтов ГДР исчезло прилагательное «германский», перестал исполняться гимн 1949 г., рисовавший образ единой родины всех немцев. Осуществлялась массированная пропаганда социалистического образа жизни, в том числе и за счет создание знаменитой восточногерманской «спортивной машины». Были существенно ограничены контакты населения двух германских государств. На границе с ФРГ участились случаи расстрела перебежчиков.
Однако во второй половине 70‑х гг. все сильнее стали проявляться первые признаки «экономического застоя». В 1977–1979 гг. ГДР переживает кризис, порожденный ростом цен на сырье и энергоносители. Одновременно трудности коснулись и «старшего брата», в связи с чем СССР не мог оказать должной поддержки своим союзникам. В 1978 г. Э. Хонекер заявил об угрозе «валютной катастрофы» (необходимо было погасить западные кредиты). В правительственных кругах спасение видели в ускоренном развитии торгово‑экономических связей с ФРГ.
|
|
|
В результате в начале 80‑х гг. в отношении двух немецких государств появились новые черты. В официальной пропаганде ГДР неожиданно активно начал звучать общегерманский мотив. Сенсационно прозвучало заявление Хонекера о возможности объединения Германии после победы «демократических сил» в ФРГ.
Новый курс восточногерманского руководства нашел понимание в Бонне. Не форсируя развитие событий и не афишируя свои действия, правительство г. Коля предприняло шаги по экономической поддержке ГДР. В 1983–1984 гг. были предоставлены кредиты на общую сумму 1,9 млрд. марок. В целом к 1989 г. внешняя задолженность ГДР достигла 50 млрд. западногерманских марок.
Однако даже эти огромные финансовые вливания не смогли спасти экономику ГДР. Технологическое отставание экономики страны было очевидным. По уровню производительности труда в промышленности ГДР почти в 2 раза уступало ФРГ. Товары широкого потребления не выдерживали конкуренции с западными. При массовом жилищном строительстве исторические центры городов имели запущенный вид, не хватало средств на рекультивацию природных ресурсов. Приметами кризиса производственной инфраструктуры стали залатанные «автобаны». Экономика ГДР явно не успевала за социальными программами, а западные кредиты выступали в роли наркотика, порождавшего иллюзию решения нараставших проблем.
|
|
|
Руководство ГДР вынуждено было прилагать массу усилий, чтобы обеспечить привлекательность социализма через улучшение материального уровня и благополучия «восточных немцев», чтобы противостоять серьезному воздействия западногерманской модели. Огромные силы были брошены на решение жилищной проблемы (за 15 лет было построено около 3 млн. квартир). Практически были ликвидированы очереди на жилье, а молодые семьи имели преимущество при получении квартир. Хотя рост уровня жизни несколько снизился (1970 г. – средедний доход 755 марок, в 1980– 1021 марка), зато немцы имели бесплатное и качественное здравоохранение, дошкольные сети, дотированные цены на продукты и смешную квартплату (одна марка за квадратный метр жилья). Если в 1970 г. на 100 семей приходилось 16 легковых машин и 1 цветной телевизор, то в 1987 г. и то, и другое имела каждая вторая семья.
|
|
|
Однако для ГДР, как и для других стран «соцсодружества» имел место дефицит потребительских товаров на фоне растущего спроса. К концу 80‑х гг. на сберкнижках у населения находилось почти 200 млрд. марок. На этом фоне процветал «черный рынок» товаров и услуг.
Относительность «железного занавеса», разделяющего две мировые системы, чувствовалось в ГДР как ни в какой другой стране соцлагеря. Ежегодно сотни тысячи восточных немцев посещали Западную Германию. Вопрос «а как там?» не оставался без ответа. Властям ГДР много приходилось прощать и на много закрывать глаза. На территории ГДР действовало более 4 тыс. молодежных клубов с дискотеками и барами ни чем не уступавшим заграничным. Советские туристы, посещавшие «братскую страну социализма», чувствовали себя почти за «железным занавесом». Из ГДР в СССР попадали не только журналы с фотографиями западных звезд, первые кроссовки, джинсы, майки с рисунками, но и стереотипы альтернативной культуры и европейского образа жизни. Особенно чувствительно это проявлялось в молодежной среде.
Власти усиленно работали с молодежью, максимально пытались удовлетворять ее запросы, серьезное внимание уделяли молодым семьям (в ГДР была одна из самых высоких цифр разводов в мире), однако именно эта часть немецкого общества не желала признавать ГДР «своим» государством. Для молодого поколения было характерно не политическое маневрирование или сопротивление властям, а нонкомформизм , проявляющийся в быту, вызывающем поведении, в отказе от общественных работ, тяге к неформальным объединениям, в т.ч. и с криминальным оттенком.
Лишь незначительное число граждан в условиях «реального социализма» поднималось до политического протеста. Власти принимали репрессивные меры, применяли «домашний арест («немецкий Сахаров» физик и философ Роберт Хавеман), высылали из страны (бард Вольф Бирман), но чаще пытались «продать» идеологических оппонентов Западу (в среднем за 100 тыс. марок).
Однако в начале 80‑х гг. под влиянием событий в Польше и под давлением из Москвы был взят курс на ужесточение внутриполитического режима. Происходит заметная активизация министерства гос‑безопасности. Его бюджет за предыдущие двадцать лет был увеличен в 4 раза, техническое оснащение находилось на высшем уровне. Почти все 85 тыс. кадровых сотрудников министерства, именовавших себя «чекистами», являлись членами СЕПГ и обладали номенклатурными привилегиями, которые прочно связывали их с правящим режимом. Черновую работу по сбору компрометирующей информации выполняли более 100 тыс. внештатных сотрудников во всех сферах производственной и общественной жизни, не исключая детских садов, коммунальных служб и певческих обществ. Система тотального контроля и слежки в последние годы существования ГДР была доведена до абсурда – в среднем на сто взрослых граждан приходилось по одному осведомителю.
Переход сил госбезопасности в контрнаступление на последнем этапе истории ГДР символизировало объявление войны церковным организациям. Нередкой практикой стали конфискации выпусков конфессиональных газет, обыски и аресты оппозиционеров в церковных помещениях. Посулами и угрозами многие служители культа вербовались для «сотрудничества». Открытие архивов «Штази» в начале 90‑х гг. ХХ в. показало, что практически на каждого взрослого в ГДР велось агентурное дело.
Однако для внешнего мира ГДР по‑прежнему выступала в образе стабильной политической системы с солидным экономическим потенциалом и растущим благосостоянием населения. Сохранялись а активные германо‑германские отношения. Между лидерами двух стран (Хонекер и Коль) велась активная переписка. Они встречались в Москве во время похорон К.У. Черненко. В сентябре 1987 г. состоялся визит Э. Хонекера в ФРГ. Западные немцы делали акцент на расширение гуманитарных контактов, а восточные партнеры рассчитывали на новые кредиты для модернизации экономики ГДР. В кулуарах даже звучали идеи «конфедерации» двух государств. Однако помыслить о том, что через два года берлинская стена падет, никто не мог. Тот же Коль заявлял на приеме по поводу двухсторонней встречи, что «немецкий вопрос остается открытым, но его решение сегодня не стоит на повестке дня мировой истории».
При этом Э. Хонекер вовсе не являлся либералреформатором. Смягчение позиций во взаимоотношениях с ФРГ было вызвано прагматичным стремлением укрепить собственную власть. Во внутренней политике правительства ГДР, напротив, усилились консервативные тенденции. Власть Хонекера и его ближайшего окружения приобретала явно авторитарный характер. Все чаще использовались репрессивные методы подавления инакомыслия.
После начала перестройки в СССР руководство ГДР отказалось следовать реформаторскому принципу М. Горбачева, заняв позицию которую наглядно выразил главный идеолог СЕПГ Курт Хагер в интервью западногерманскому журналу «Штерн»: «Если сосед переклеивает обои, то вам не обязательно делать то же самое». Звучали разговоры о ГДР как последнем оплоте социализма и неизбежности идеологической борьбы на два фронта. Во время беседы с Хонекером в Москве 28 июня 1989 г. Горбачев, как он позже вспоминал, «наткнулся на стену непонимания». Руководство ГДР ясно давало понять, что «нам это не нужно». Причины этого в четком понимании того, что любого рода реформы приведут режим в состояние «краха».
На этом фоне ситуация в ГДР все более ухудшалась. Возмущение населения вызывали перебои со снабжением, фактическое хождение двух валют в стране, лживость официальной пропаганды, коррумпированность высшей номенклатуры и т.п.
Отказ власти от диалога с собственным обществом привело к очередной волне «голосования ногами». К августу 1989 г. жителями ГДР было подано 120 тыс. заявлений на выезд на Запад. При этом шла несанкционированная эмиграция через австро‑венгерскую границу и Чехословакию.
Восточногерманская экономика стремительно теряла конкурентоспособность, росла ее зависимость от импорта. Ценой многолетней популистской политики стал стремительный рост государственного долга. Если в 1971 г. он составлял 3,5 млрд. марок, то к 1989 г. вырос в 10 раз. На этом фоне идея решить все проблемы путем воссоединения Германии приобретала все большую популярность.
Постепенно недовольство стало выходить на улицы. Наибольшую известность получили «понедельничные» молитвы‑демонстрации в Лейпциге, на которые каждый раз собиралось все больше и больше участников. Они все чаще стали заканчиваться стычками с полицией.
При этом правящая партия, не замечая общественных волнений, усиленно готовилась к 40‑летними юбилею образования ГДР. Именно в эти дни и случилась историческая развязка «германской проблемы».
Вечером 8 октября прошли несанкционированные демонстрации, разогнанные полицией. Все ждали начало кровопролития 9 числа, но крупнейшая демонстрация в Лейпциге, собравшая более 70 тыс. человек прошла мирно. Слово было за властью. 18 октября 1989 г. Э. Хонекер и его соратники были вынуждены заявить о своем уходе. Новым лидером СЕПГ стал Эгон Кренц. Однако общественному мнению этих мер было недостаточно. Речь шла уже о демонтаже всей коммунистической диктатуры.
Почти каждый день в различных городах ГДР проходили массовые митинги и демонстрации. 4 ноября на митинг в Берлине вышло уже почти полмиллиона человек. 7 ноября в отставку ушел весь состав Совета министров, а 8 ноября произошла радикальная смена состава Политбюро ЦК СЕПГ.
9 ноября был оглашен проект закона о свободном выезде граждан ГДР за пределы страны. Это моментально накалило страсти у пограничных пунктов. Все ждали открытия границы. Не выдержав напора толпы, пограничники ГДР около полуночи открыли шлагбаумы. Берлинская стегна пала. Улицы западной части Берлина наполнили счастливые лица восточногерманских немцев, начались спонтанные народные карнавалы. Слезы смешивались с шампанским. За одну ночь и следующий день 10 ноября, в Западный Берлин «сходило» около миллиона жителей ГДР.
В течение недели процесс был отрегулирован. Строительная техника делала проломы в стене, по ни клали асфальт и пускали поток машин. Пограничники выстраивались длинной цепью, чтобы оперативно пропускать страждущих граждан ГДР. За первые три дня было выдано 4 млн. выездных виз.
Но эйфория первых дней без границ неизбежно несла в себе зерна будущих разочарований. Два германских государства жили в разных эпохах, и простое устранение партийной диктатуры не могло автоматически решить материальные проблемы восточных немцев, преодолеть отсталость транспортной инфраструктуры, запущенность городов и т.п.
Западногерманская марка начала вытеснять из обращения национальную валюту. Падение сбыта местных товаров приводило к остановке производства, сначала в легкой и пищевой промышленности, а затем и в тяжелой. Банкротство предприятий порождало безработицу, о которой восточные немцы имели самое отдаленное представление. Коммивояжеры с Запада начали скупку жилья и недвижимости по бросовым ценам.
В декабре 1989 г. скоротечная «восточногерманская перестройка» привела к краху политической монополии СЕПГ. 1 декабря из конституции была исключена статья о руководящей роли партии. Спустя два дня из партии были исключена группа бывших руководителей страны во главе с Хонкером. 8 декабря был освобожден от своих обязанностей Э. Кренц. Сама партия преобразована в Партию демократического социализма (ПДС). Председателем партии был избран Грегори Гизи . Рядовые коммунисты, считая себя обманутыми и опасаясь дискриминации со стороны власти, массами подавали заявление о выходе из партии. К лету 1990 г. в ПДС осталось только 300 тыс. членов (из более чем 2 млн.).
Официальные круги ФРГ и правительство Коля было явно ошеломлено темпами демократической революции в Восточной Германии. Только 28 ноября Коль выступил в бундестаге с программной речью, посвященной «преодолению раскола Германии и Европы». В ней содержалась перспектива конфедеративного сообщества двух германских государств и их совместной интеграции в общеевропейский процесс.
Визит двух немецких лидеров Коля и Модрова (премьер‑министра ГДР) в феврале 1990 г. в Москве, где были получены заверения Горбачева в том, что воссоединение страны является дело самих немцев. Таким образом, дорога к объединению была открыта, но требовалось и международное признание этого факта.
5 мая 1990 г. в Бонне начались переговоры по формуле «4+2» (СССР, США, Франция, Великобритания, ФРГ и ГДР), на повестке которых стоял вопрос о подписании мирного договора, подводящего окончательный итог Второй мировой войны. Участники встречи подтвердили право немецкого народа на самоопределение. Правительства ФРГ и ГДР обязались заключить договор о международно‑правовом признании существующих границ и провозгласили, что «отныне с немецкой земли будет исходить только мир». Впервые новая Германия возникла не как следствие военных побед или поражений, а в результате соглашения со своими соседями и партнерами, что открывало шанс действительного нового начала, на сей раз не только германской, но и европейской истории.
3 декабря 1990 г. представительными органами ФРГ и ГДР был ратифицирован «Договор об объединенной Германии». С этого дня ГДР перестала существовать.
События последнего года истории ГДР повергли в настоящий шок историков и политологов. Столь быстрого и бескровного саморазрушения казавшейся достаточно стабильной общественно‑политической системы не ожидал никто. При этом вообще мало кто мог предполагать, что спустя еще год с политической карты исчезнет огромная сверхдержава – СССР. «В конечном счете, распад Советского Союза оказался – пусть даже невольным – результатом объединения Германии».
Рекомендуемая литература:
• Ватлин А. Германия в ХХ веке. М., 2005;
• Кузьмин И.Н. Крушение ГДР: История. Последствия. М., 1996;
• Орлова М.И. ГДР: рождение и крах. М., 2000;
• Павлов Н.В. История современной Германии, 1945– 2005. М., 2006;
• Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. М., 1995;
• Филитов А.М. Германский вопрос: от раскола к объединению. Новое прочтение. М., 1993.
Тема 11.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 747; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!