Эксперименты в области массовых убийств
Одним из офицеров СС из числа приглашенных в середине сентября 1941 года в Заксенхаузен на генеральный прогон расстрельного станка с измерительной рейкой, был комендант Маутхаузена Франц Цирайс. Согласно данным им впоследствии показаниям, ему вместе с другими комендантами лагерей Инспекции концентрационных лагерей желали продемонстрировать, «как положено ликвидировать политруков и русских комиссаров». На Цирайса эта демонстрация произвела должное впечатление. По возвращении в Маутхаузен он приказал оснастить аналогичным устройством собственный лагерь, и 21 октября 1941 года оно было готово к первому расстрелу советских офицеров[1535]. Цирайс был не единственным комендантом, вдохновленным примером Заксенхаузена. В Бухенвальде Карл Отто Кох тоже соорудил камеру смерти, весьма напоминавшую заксенхаузенский прототип[1536]. Однако другие в этом направлении не пошли. Инспектор Глюкс ценил инициативу на местах и позволял своим комендантам изобретать собственные методы. В результате осенью и зимой 1941 года концлагеря превратились в испытательный полигон различных методов массовых казней.
В Дахау, как и в Заксенхаузене, убийства советских «комиссаров» начались в первой декаде сентября 1941 года. Но эсэсовцы Дахау вместо разработки новых методов использовали уже испытанный временем, от которого в других местах нацистские палачи пытались отказаться, – открытые массовые расстрелы. Сначала эсэсовцы Дахау, как и прежде, расстреливали возле бункера, но по мере роста числа потенциальных жертв перенесли место казни на расположенное неподалеку стрельбище в Хебертсхаузене. Здесь лагерные эсэсовцы заставляли советских солдат раздеваться догола и строиться. Далее все происходило в стремительном темпе. Команда эсэсовцев набрасывалась на стоявших в первом ряду, каждого узника хватали пять эсэсовцев, тащили их за угол, где приковывали к врытому в землю столбу. Затем взвод СС открывал огонь, часто беспорядочно паля по беззащитным жертвам. Слыша залпы и видя растущую гору трупов, остальные военнопленные не сомневались в своей участи. Кто-то цепенел от ужаса, кто-то рыдал, кто-то сопротивлялся, кричал, крестился, молил о пощаде. Но расстрел прекращался лишь после расправы с последним заключенным. Затем палачи приступали к туалету – смывали кровь жертв прихваченной из лагеря горячей водой и вытирались чистыми полотенцами[1537].
|
|
|
28-летний Игнат Прохорович Бабич был одним примерно из 4400 советских военнопленных, расстрелянных в Дахау с сентября 1941 по июнь 1942 года. Родившийся в небольшой деревне на севере Украины, женатый, лейтенант Бабич служил в пехотной (стрелковой) дивизии, когда в июле 1941 года попал в плен в районе Бердичева. Вначале его содержали на оккупированных восточных территориях, в «шталаге 325» в Замостье (Замосць), затем перевели в лагерь Хаммельбург в Германии. На фото в профиль и анфас, сделанном по прибытии туда в середине марта 1942 года, предстает мужчина с тонкими, чуть насмешливыми чертами лица и наголо обритой головой. Всего две недели спустя комиссия гестапо отобрала его для ликвидации, видимо из-за того, что до войны Бабич был школьным учителем и, соответственно, принадлежал к «интеллигенции». 10 апреля 1942 года в РСХА санкционировали его казнь, и через несколько дней он был направлен в Дахау и расстрелян на полигоне в Хебертсхаузене[1538].
|
|
|
Трупы советских военнопленных, таких как Игнат Бабич, расстрелянных в Хебертсхаузене, доставляли в крематорий лагеря Дахау. Когда один из капо спросил у заместителя коменданта Эгона Цилля, где хранить пепел, тот велел выбросить «грязь этих большевистских свиней»[1539]. Неясно, почему эсэсовская администрация лагеря Дахау продолжала подобного рода бойни, хотя вполне могла бы воспользоваться куда более эффективной методикой, практикуемой в Заксенхаузене и Бухенвальде. Может быть, последовать их примеру не позволяла профессиональное тщеславие – в конце концов, Дахау был первым и образцовым концлагерем. Или, возможно, хотелось выставить себя твердыми, хладнокровными солдатами, неспособными на коварное убийство в затылок, иными словами, проявить то, что извращенное сознание лагерных эсэсовцев трактовало как мужество.
|
|
|
В своей привязанности к массовым расстрелам эсэсовцы Дахау были не одиноки. В Флоссенбюрге с начала сентября 1941 года эсэсовцы также косили советских «комиссаров» на стрельбище. Однако несколько месяцев спустя от подобных способов экзекуций пришлось спешно отказаться, видимо, после того, как жители соседнего селения Флоссенбюрг начали жаловаться, что речная вода прибивает к берегу кровь и фрагменты тел. Массовые расстрелы советских военнопленных в Гросс-Розене, сперва проводившиеся на поле возле крематория, также послужили поводом для слухов среди местного населения; лагерные эсэсовцы заставляли других заключенных петь в полный голос, но это не помогало заглушить треск выстрелов[1540].
Как во Флоссенбюрге, так и в Гросс-Розене лагерные эсэсовцы заменили массовые расстрелы смертельными инъекциями. Эсэсовцы подвергали советских «комиссаров» псевдомедицинским осмотрам, производили измерения и взвешивания и затем делали смертельную инъекцию; убийцы экспериментировали с разными ядовитыми веществами, в том числе с синильной и карболовой кислотой, а также с бензином[1541]. Этот метод убийства оказался наиболее эффективным, хотя и не новым; как мы убедились, лагерные эсэсовцы использовали смертельные инъекции и прежде при ликвидации ослабленных заключенных («мусульман»). В итоге вклад в геноцид русских Флоссенбюрга и Гросс-Розена оказался не столь уж значительным. Чего нельзя сказать о казнях советских военнопленных в другом концлагере, расположенном восточнее. Здесь эксперименты осени 1941 года дали столь ошеломляющие результаты, что повлияли на характер нацистского массового уничтожения в целом. Местом этих опытов был Освенцим.
|
|
|
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 376; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!