Взаимоотношения среди заключенных
Деловые отношения между различными группами заключенных стали более напряженными, чем когда-либо. В первую очередь это объяснялось резким ухудшением условий содержания. Основополагающие принципы лагерного бытия стравливали узников друг с другом, а их социальное происхождение, образование, верования, восприятие окружающего мира отнюдь не способствовали их объединению в борьбе против террора СС. Многие польские заключенные, например, были настроены весьма враждебно к заключенным-немцам, воспринимаемым ими как граждане враждебного государства. Их неприязнь распространялась даже на убежденных противников нацистского режима, таких как немецкие коммунисты. Многие поляки презирали их, считая безбожниками и – что самое основное – друзьями Советского Союза, державы, вторгшейся в Восточную Польшу[1372] в середине сентября 1939 года в соответствии с позорным договором Гитлера – Сталина[1373], в результате чего десятки тысяч представителей польской интеллигенции, духовенства и армии оказались в сталинских лагерях или погибли[1374].
Да и немецкие заключенные отнюдь не были так уж устойчивы к влиянию нацистского расизма, уходящего корнями в вековую ненависть к славянам. В Нойенгамме один капо, немец, предупреждал вновь прибывших относительно поляков: «Мы же понимаем, что это – шушера: лентяи, грязнули, а большинство из них и хлеб прикарманить не дураки»[1375]. Нередко и евреям доставалось от заключенных-немцев. В Заксенхаузене Леон Шалет какое-то время работал вместе с политическими заключенными в роте уголовников. Они выполняли тяжелые строительные работы, и 48-летний Шалет, плохо понимавший в этом, не успевал, вечно у него что-то не получалось: «Так мои товарищи по работе злобствовали, оскорбляли меня при каждом удобном случае. Мол, лентяй, как все евреи». А однажды заключенные избили Шалета до полусмерти[1376].
|
|
|
Но разумеется, далеко не все немецкие заключенные были заражены расизмом. Сам Шалет с похвалой отзывался в старшем лагеря Заксенхаузен Генрихе Науйоксе за его посильную помощь, кроме того, Леон Шалет с теплотой отзывался и о старшем блока, еще одном немецком заключенном, человеке левых убеждений и смельчаке[1377]. Случалось, что и поляки, и евреи получали помощь от немецких заключенных. В обстановке лагерного одичания даже, казалось, незначительные проявления человечности значили куда больше, чем в обыденной жизни, и уцелевшие заключенные вспоминали о них многие десятилетия спустя[1378]. Однако в ходе войны разногласия между группами заключенных обострялись.
Различный подход эсэсовцев к лечению отдельных немецких заключенных лишь углублял пропасть[1379]. В системе концентрационных лагерей было заведено так, что большинство столь желанных должностей лагерных капо эсэсовцы доверяли немцам, а различия в статусе капо и обычного заключенного, тем более иностранца, были достаточно сильны. В суровую зиму 1939/40 года сотни заключенных Заксенхаузена умерли на внелагерных работах и насквозь промороженных бараках. В то же время привилегированные заключенные, такие как Эмиль Бюге, работавший на конторской должности, трудились в хорошо отапливаемых помещениях. Вместе с другими конторскими служащими, состоявшими сплошь из немцев, Бюге пользовался такой роскошью, как бутерброды, молоко, сигареты. День рождения одного из таких заключенных отмечали с пирожными и кофе – деликатесами, которые большинство узников лагеря могло увидеть разве что во сне[1380].
|
|
|
Не только немцы-капо находились в лучших условиях, нередко они решали судьбу иностранных заключенных и евреев. Взять хотя бы Иоганна Брюггена, немецкого политического заключенного, который буквально терроризировал 200 человек, работавших под его присмотром на огромной стройплощадке Дахау в 1940 году, причем евреев Брюгген подвергал наиболее изощренным издевательствам. Одной из его жертв стал Герхард Брандт, 27-летний художник-график, прибывший в Дахау 24 мая 1940 года и несколько дней спустя оказавшийся в строительной команде Брюггена. Однажды Брандт не успел вовремя доделать порученную ему работу, и капо Брюгген тут же набросился на него с криками: «Грязный еврей», «Еврейская свинья», «Вы, евреи, – вообще нелюди». 5 июня 1940 года получившему довольно серьезную травму заключенному разрешили лечь в лазарет Дахау. Находясь там, он по секрету рассказал другим находившимся на излечении узникам: «Когда я упал, Брюгген принялся меня ногами топтать. А дубинкой он меня охаживал вовсю – и по голове, и по лицу. И кулаками тоже не брезговал. До крови мне лицо разбивал. Носовой платок в корку превратился от засохшей крови, я и вытираться им не мог». Спустя несколько часов после этого Герхард Брандт скончался от полученных травм[1381].
|
|
|
Капо Брюгген не был исключением; сотни капо-немцев вели себя подобным образом в первые годы войны. Но другие заключенные не рассматривали подобное насилие как табу. Наоборот. Было широко распространено мнение, что затрещины и побои были в порядке вещей, если кто-нибудь из заключенных преступил некую грань дозволенного. Эмиль Бюге сделал запись о подобном случае зимой 1939/40 года. Однажды ночью заключенный-поляк громко стонал и умолял принести ему воды и отобрал у других заключенных своего барака одеяла. И дежурный капо ударил этого поляка дубинкой. «Все мы одобрили его действия, – писал Бюге, – он, по-видимому, сделал из этого надлежащие выводы и притих». А на самом деле заключенный-поляк просто умер. Ночью в темноте никто не сообразил, что он не просто затих, а затих навеки – умер[1382].
|
|
|
Этот безвестный польский заключенный был одной из многих тысяч жертв первых военных лет, разительно изменивших облик концентрационных лагерей. Многие отличительные признаки периода войны проявились тогда: огромные лагерные зоны, новые лагеря вне границ рейха, огромное число иностранных заключенных, ужасающие условия содержания, с каждым днем ужесточавшееся насилие и запланированные расправы с заключенными. По мере затягивания войны террор лишь усиливался, но возник он в самые первые военные годы. И все же даже в наихудший период счет жертв шел пока что на десятки, а не на сотни и тысячи. Переход от массовой гибели к систематическому массовому истреблению начался лишь весной и летом 1941 года, когда нацистские руководители предприняли дальнейшие шаги на пути к геноциду в концентрационных лагерях.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 299; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!