Геноцид и система концлагерей
В 1942–1943 годах холокост изменил всю систему концентрационных лагерей. Географически она делилась на две части. В западных концлагерях после того, как эсэсовцы практически полностью «очистили от евреев» лагеря на территории Германии в ее довоенных границах, заключенных-евреев почти не осталось. В концлагерях на Востоке, напротив, большинство зарегистрированных заключенных теперь нередко составляли евреи, отобранные для уничтожения трудом (вместо немедленного уничтожения). К осени 1943 года многие десятки тысяч евреев депортировали на Восток (более 100 тысяч уже были убиты), и не только в Освенцим, но и в Майданек, а также в несколько новых концлагерей, организованных исключительно для евреев.
Лагерь смерти Майданек
На территории генерал-губернаторства Майданек был единственным, не считая Освенцима, концлагерем СС, тоже ставшим лагерем смерти холокоста. Его трансформация проходила довольно сходно. Как и в Освенцим, массовые депортации евреев для замены «советских рабов» на строительстве проектируемых СС поселений начались с весны 1942 года. С конца марта по начало апреля 1942 года в Майданек депортировали в общей сложности около 4500 молодых словацких евреев. Одна из первых их задач состояла в ликвидации массовых захоронений советских военнопленных, умерших на протяжении предшествующих месяцев – мрачное предзнаменование участи, ожидавшей и самих евреев[1801]. Вскоре еще тысячи евреев депортировали сюда из Словакии, а также из генерал-губернаторства, с территории оккупированной Чехии, а также из Германского рейха[1802]. Майданек стремительно расширялся. 25 марта 1942 года лагерь стоял практически пустым, в нем содержалось немногим более ста заключенных, среди которых не было ни одного еврея. Всего три месяца спустя, 24 июня 1942 года, за его колючей проволокой находилось около 10 660 человек, почти все – евреи. Вскоре к ним добавились женщины. В середине июля 1942 года Гиммлер приказал по примеру Освенцима создать в Люблине женский лагерь; в ВФХА выбрали Майданек. Первые узницы прибыли в октябре 1942 года, а к концу года в лагере находилось около 2803 женщин, и вновь в подавляющем большинстве это были еврейки[1803]. Майданек втянулся в процесс холокоста, превратившись в конц лагерь для евреев.
|
|
|
Майданек все еще представлял собой большую строительную площадку, раскинувшуюся на утопающих в грязи полях. Не было ни электричества, ни канализации, ни даже водопровода, а основная масса заключенных теснилась в переполненных голых деревянных бараках без окон, замерзая зимой и страдая от жары летом (ситуация несколько улучшилась лишь в 1943 году). Один из этих заключенных, словацкий еврей Дионис Ленард, был депортирован в Майданек в апреле 1942 года. Через несколько месяцев ему удалось бежать, и в тот же год он написал записки о пережитом. Ленард живо описывает, как эсэсовцы постоянно натравливали на заключенных собак, заставляя спешно возводить большие бараки, выравнивать землю, а также выполнять другие изнурительные работы. Этот безумный темп задал прибывший в начале 1942 года комендант Карл Отто Кох; из Бухенвальда он прихватил с собой проверенных и лично преданных ветеранов СС, совсем недавно участвовавших в массовых расстрелах советских «комиссаров». О характере рабского труда в Майданеке красноречиво говорит тот факт, что заключенные, стремясь вырваться со строительных работ, добровольно шли в «ассенизационные команды»; в Майданеке, отмечает Ленард, таскать полные ведра фекалий было лучше, чем бегать, подгоняемым собаками, с кирпичами или досками.
|
|
|
Как и всех заключенных, Диониса Ленарда постоянно мучили голод и жажда. Рацион в Майданеке был настолько же скуден, насколько и отвратителен и состоял преимущественно из жидкой баланды с сорной травой. Также не хватало питьевой воды, поскольку заключенным с самого начала запретили пользоваться единственным колодцем, располагавшимся рядом с переполненными отхожими местами и считавшимся загрязненным. Также из-за отчаянного дефицита воды умыться узники могли лишь раз в неделю. Но Ленард умывался теплой жидкостью (именуемой кофе), выдаваемой заключенным по утрам: «В любом случае больше ни для чего она не годилась». Повсюду кишели блохи и вши, и половина заключенных, по словам Ленарда, страдали от диареи. И потом, грязь. После дождя, даже легкого, весь лагерь утопал в грязи. «Тот, кто не видел грязи в лагере Люблина, понятия не имеет, что такое грязь», – пишет Ленард. Невозможно было пройти по мокрому полю не увязая. Поскользнувшийся рисковал расстаться с жизнью. Однажды старый словацкий еврей споткнулся и обрызгал грязью штанину проходящего мимо эсэсовца, и тот тут же, «выхватив пистолет, застрелил его»[1804].
|
|
|
Ленард был одним из немногих зарегистрированных в Майданеке евреев, кто пережил 1942 год. Большинство погибло, не выдержав тяжких условий и жестокого обращения; в тот год в лагере умерли более 14 тысяч зарегистрированных заключенных-евреев и около 2 тысяч других узников. По официальным отчетам ВФХА после инспекции января 1943 года, два крематория в Майданеке «едва справляются» с трупами[1805]. Многих заключенных убили после проведенных эсэсовцами в лазарете и лагере селекций. Например, летом 1942 года, когда разразилась эпидемия тифа, эсэсовцы отобрали и расстреляли тысячи заключенных (главным образом евреев из Словакии). В тайной записи от 14 июля 1942 года, сделанной польским заключенным после массовой селекции около 1500 узников, говорится, что жертв вывезли в близлежащий лес, расстреляли и зарыли. «Так в Майданеке ведется борьба с эпидемией тифа», – добавлял он[1806].
|
|
|
Даже если в середине 1942 года смерть здесь царила повсеместно, Майданек еще не стал лагерем смерти (то есть еще не была введена селекция по прибытии). Когда дело дошло до так называемого окончательного решения еврейского вопроса в генерал-губернаторстве, в СС, несмотря на транспортные издержки, предпочли лагеря смерти Глобочника. Весной 1942 года, уничтожая гетто в Люблине, эсэсовцы депортировали примерно 30 из 36 тысяч проживавших в нем не в Майданек, находившийся в считаных километрах от Люблина, а железнодорожными составами в Бельзен (Белжец). На протяжении нескольких последующих месяцев разделение функций между Майданеком (содержание под стражей и уничтожение принудительным трудом) и лагерями смерти Глобочника (немедленное уничтожение) сохранялось. В действительности поезда с депортируемыми по пути в Бельзен и Собибур иногда останавливались в Люблине. Оттуда сочтенных трудоспособными еврейских мужчин отправляли в Майданек на строительные работы; другие оставались в товарных вагонах составов, следовавших в лагеря смерти[1807].
Положение Майданека изменилось лишь во второй половине 1942 года. Начиная с лета местные лагерные эсэсовцы начали строительство газовых камер, и примерно в октябре новое здание было завершено. Несмотря на эсэсовскую секретность, в результате которой над входом в небольшое каменное здание у ворот лагеря красовалась надпись «Баня», все знали, что там на самом деле. Необычно то, что газовые камеры оборудовали как для применения «Циклона Б» (по образцу Освенцима), так и угарного газа (как в лагерях смерти Глобочника). В первые месяцы большинство убитых там были тифозными больными из числа зарегистрированных заключенных Майданека. Но лагерные эсэсовцы также начали проводить первые селекции по прибытии, отбирая слабых и больных евреев из трудовых лагерей Люблина и местного гетто Майдан-Татарски (пришедшего на смену старому Люблинскому гетто)[1808].
Превращение Майданека в лагерь смерти завершилось в конце 1942 года. По-видимому, это было связано с внезапным завершением в середине декабря 1942 года массовых депортаций в Бельзен (Белжец)[1809]. На протяжении двух следующих недель, до 31 декабря, в Майданек депортировали и убили в газовых камерах многие тысячи польских евреев[1810]. Следующие транспорты истребления начали прибывать с весны 1943 года, доставляя в лагерь первых детей, поскольку эсэсовцы приступили к ликвидации остающихся гетто. Целые семьи из Варшавы и других мест депортировали в Майданек, где эсэсовцы уже регулярно проводили селекции по прибытии. Как и в Освенциме, эсэсовцы отправляли в газовые камеры в основном детей, женщин и пожилых людей. Весной 1943 года Ривка Авронска прибыла с транспортом, доставившим несколько сотен женщин и детей из Варшавы. В бане им приказали раздеться. Затем эсэсовцы выбрали тех, кто выглядел «достаточно здоровыми для работы», зарегистрировали их и повели в лагерь; остальных, вспоминала Авронска, «сразу увели, думаю, все они были отравлены газом». В целом с января по октябрь 1943 года в Майданеке погибло не менее 16 тысяч евреев, многие из них в новых газовых камерах. Их трупы сжигали в больших кострах в лесу, на некотором отдалении. Перенимая опыт, отвечавший за кремацию в Майданеке обершарфюрер СС Эрих Мунсфельд в феврале 1943 года отправился за вдохновением к коллегам в Освенцим[1811].
Однако Майданек никогда Освенцим не обошел. Как лагерь рабского труда он оставался малозначимым. СС сосредоточили свои ресурсы и заключенных в Освенциме, образцовом концлагере на оккупированных восточных территориях. Майданек инспектор Глюкс, напротив, считал «лагерем сложным» – деградирующим, удаленным и грязным. Разница между двумя лагерями поражала и заключенных.
В апреле 1944 года, два года спустя после депортации из Майданека в Освенцим, Рудольф Врба вспоминал, что «после грязных и примитивных бараков в Люблине кирпичные здания [в главном лагере Освенцим] производили очень хорошее впечатление. Мы считали, что нам повезло». В то время как Освенцим участвовал в престижных экономических проектах, основная масса узников значительно меньшего Майданека продолжала работать на строительстве и обслуживании самого лагеря; даже несмотря на высокую смертность, заключенных там обычно было больше, чем рабочих мест[1812]. Как лагерь смерти холокоста, Майданек тоже стоял во втором ряду. Руководители ВФХА и РСХА считали Освенцим гораздо более удобным пунктом назначения для депортаций из Западной и Центральной Европы, а большинство евреев генерал-губернаторства сгоняли и свозили в лагеря смерти Глобочника[1813].
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 367; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!