ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ 99 страница
— это всё атрибуты Матаришвана, в определённом смысле двойника Индры [294, с. 147—155]. В таком случае змиевидный ров — символ Асуры, у которого Матаришван похишаетАгни-’Огонь’.
Змиеборческие мифы с участием Индры прослежены дважды: в отчасти рассмотренной вышеСмоловской Могиле неподалёку от Чаплинского кургана и в к. 12 у с. Кайры Горностаевского р-на той же Херсонской области.
После двух трупосожжений под двумя антропоморфными курганчиками, между ними было совершено труТтоположение, снабжённое глиняным горшком и бронзовым ножом. Затем начали строить объединительную насыпь, ставшую впоследствии Смоловской Могилой. Чернозёмной насьгпи придали очертания головыбыка-Тельца, во лбу и на морде которого изобразили жёлтым лёссом фигуры змия и рыбы. Раскрытая пасть первого и обращённая к ней голова второй, а также календарная значимость букраниевидной насыпи-Тельца не остааляют сомнений в основе мифологического сюжета: летний зной-змий намеревался поглоіитьвесеннюю-влагу-рыбу. Помещение покойника перед пастью указывает на его жертвенность и противостояние зною; герой вполне сопоставим с Индрой, побеждающим змиевидногодемона-асуру засухи Щушну [1019, с. 91; 960, с. 53-54, рис. 8].
К. 12 возле Каир сооружён позже всех вышерассмотренных, он относится к белозерской культуре позянесрубного периода. Тем не менее внём наиболее отчётливо отражён основной миф Ригведы [968; 975, с. 137—138; 983, с. 80-82]. Памятник рассмотрен нами при анализе человеческих жертвоприношений, которые открывали 6 из II рядов 60 погребений (грунтового могильника, перекрытого, вероятно, общим уплощенным возвращением). После совершения первых захоронений последовало рытьётрёхрвов—в виде человека, змияи размещённого между ними круга. I, восточный
|
|
|
ров повторил обычное положение скорченных покойников бронзового века; как и большинство погребенных могильника, он был представлен на правом бокѴ. но голове;' к закату летнего, л не зимнего солнш И. западный ров был ориентирован г противоположном направлении—на восход зимнего солнш; ромбические очертанл; зші» подчеркнули, вероятно, егосвязь с плодоносящими хтоническими силами земд;» Особенностью III рва в виде разомкнутого круга явилась концентрация возле не- - жертвоприношений и детских захоронений. Довольно очевидно отражение в эіичрвл.- образов Индры. Врнтры и Валы Сюжет, казалось бы. далекий от подсознания с егг архетипами Однако наличие человеческих жертв с извлеченным костным мозгом, в виде голов и обезглавленных останков хорошосогласуегся с обнаружением Ф.Б.Я Кеплером [294, с. 112—146] именно в этом мифе выхода в подсознание.
|
|
|
Здесь необходимо отметить, что змее- и букраниевидные конструкции кургане* срубного времени ешё не привлекли должного внимания исследователей: в лучше ѵ случае они покалишь фиксируются, но, за исключением вышерассмотренных, даже не определяются [580, с. 14, рис. 7; 591. с. 51—53, рис. 24. 25. с 106—108. рис I I]. Геѵ не менее, упоминая «курганы с усами* Нижнего Заволжья срубного времен)* И В.Синицын отмстил, в них «кѵльт быка и змеи» [717. с 15S. рис 23]. Межлѵ тем окружности на концах «усов» делают их непохожими на бычьи рога, а отсутетві^ извилитости—на змей В совокупности с большой окружностью основной насыпи эти специфические конструкции восточного ареала срѵбнои и т п культур более сопоставимые «тремя шагами Вишну» Их семантику несколько проясняют мегалитические (нередко в сочетании с валами и рвами) сооружения Сардинии и Британии. г.эе встречаются извилистые «усы» и подобия антропоморфности [] 044, рис. 19,73.105-» рис. 463] А суть семантики раскрывают материалы к 7/7а у с Кичкас в районе днепровских Пороіов. раскопанного в 1929 г. под руководством В.А.Гринченко.
На первый взгляд этот комплекс из авуч объединённых перемычкой кургане* напоминает к. I /4 у Староселья Но каменные конструкции здесь намного сл ожней. 2 основная ось (восток — запад) связана с периодами равноденствий. В. А. Гринченкс усмотрел в каменной аллее «вполне реальное значение», а именно* «связь между умершими» и погребёнными вобоих курганах. По типологии сосуда из каменного яшіос» посредине аллеи, она была отнесена И Н.Шарафутлиновой ксабатиновской культ ѵрс в то время как кро.млечи в насыпях, по научной традиции. — к энеолиту [932. с. 69—
|
|
|
С учётом типологии, обшей конфигурации комплекса и. главное, зафиксированных элементовегостратиграфии правильной представляется позиция В В Отрошенко [5^1 с. 13—14]. отнесшего к срубномѵ времени все или основную часть каменных сооружений.
На опубликованном плане и разрезах кургана несомненны: насыпп к. 7. к. 7а. к. 10, лежащие на одной оси запад — восток и сопряжённые со сложными каменными конструкциями: в основе этих конструкций — мандалы в виде круга с квадратом посередине; наиболее западный к. 7 соединён с наибольшим центральным к. 7аземлянсё перемычкой с каменной аллеей внутри. Суая по профилю А, перемычка была также между к. 7а и наименьшим, наиболее восточным к. 10 [932. рис. 23]. В общем получаете* разновидность «кургана с усами»—не обычной дуговидной, а вытянутой планировки
|
|
|
Мандала западного к. 7 с юга и севера заключена была в дуги, знакомьте уже нам по «раскалыванию» 'Золотого зародыша’ к. 16 у Че'рной Доз ины, Скворцовского кургана и др. При этом дуговидный «зародыш» — свободное от камней пространство между кругом и квадратом внутри него—можно трактовать как змею. Предположение хорошо согласуется с конфигурацией двух рядов аллеи, отходящих от вышеуказанных дуг и немного не достигающих мандалы центрального к. 7а. Северный ряд прямой, южный —извилистый; оба раздваиваются на восточном конце, придавая рядам камней сходство со змеями — с закрытой и раскрытой пастью. Это облегчает трактовку наиболее сложной мандалы к. 7а, которая, к тому же. отчасти сопоставима с конфигурацией змия к. 2 у Кременчука (см. выше). Круглая часть мандал ы представляет собой, очевидно, 2 сплетённые головами (борющиеся?) змеи, чтосоответствуйдвум вышерассмотренным лугам к. 7 и змеям ачлеи. Змеи к. /а окружали какую-то отраду с подпрямоугольной вымосткой (центральным алтарём?). Отдельные и сочетающиеся камни ане змей можно считать визирами на календарно детерминированные восходы-закаты Солнш и Луны; наиболее выразительны в этом отношении 2 и 3 вертикально установленные плиты, обращённые к восходу летнего и закату зимнего солнца. Наконец, мандала наиболее малого и восточного к. 10 представляла собой уменьшенное воспроизведение двух предыдущих, особенно их к. 7, символизируя, быть может, «сворачивание змей» в новый «зародыш».
Календарные основы семантики Кичкасского кургана вполне очевидны в его центральной оси, направленной от заката к восходу солнца в периоды весеннего и осеннего равноденствий. Более сложные ориентиры, как сказано выше, обнаруживаются встроении центральной и прочих мандал. А в центре аллеи зафиксировано сооружение, содержащее указания к мифологической интерпретации календаря. Я имею ввиду небольшой 7-угольный ящик из 16 плит, с сосудом и 36 камешками внутри. В.В.Отрощенко убедительно трактует его как вместилище основания жертвенного столба; вышеприведенные числа указывают на его связи с годовым циклом, с почитанием лунной недели и, быть может, месяцев благоприятного полугодия, а также с (выходящим из 'Золотого зародыша’) ’Отиом существ’ Праджапаги. символом космического года которого считалось число 16+1 [711, с. 93,150].
Горшок в ящике сопоставим с арийским сосудом рага с произрастающим из него мировым древом [294, с. 156]. Учитывая змеевидностъ ограничивающих рядов аллей и дуги соприкасающейся с ними мандалы к. 7, весь этот комплекс можно сопоставить с вышерассмотренным кѵ 1 наКонетантиновской плато у Пятигорска [475, с. 54. рис. 19:6]. Вспомним, что его каменные сооружения представляли собой древо с обвитым змеёй основанием, вырастающее из (растущей?) Луны. Другим аналогом можно считать весьма специфические элементы декора Фёдоровского'и некоторых других идолов позднеямного периода [563, рис. 23:2,9,10]. А.Б.Супруненковполне резонно определил эти элементы как «древо жизни... вдоль продольной оси стелы» и позвоночникаидола, произрастающее из «дугообразного углубления выше ягодичной области человека» [751, с. 32, рис. 38:3]. Кэтому следуетприсовокупить изображения пары стоп над дугой и корнями дерева, 7 точек напоясе поастопами, 21 и 16 ветвей арева. Это уже знакомые нам отражения архетипа простирания, лунной недели и космических годов — Праджалати и Солнца [711, с. 93,1501-
Последний аналог заставляет по-новому подойти к трактовке сооружений у Пятигорска и Кичкаса, перевести их из плоскости природной в плоскость человеческой космографии. В этом нам помоіут подобные изыскания Ф.Б.Я.Кёйпера, основанные на анализе основного мифа Ригведы и других ведических текстов [294, с. 112—146].
При таком подходе змеевидные конструкции в иентре к. 1 у Пятигорска и к. 1 > Кичкаса сопоставимы с Кундалики. обитаюшей — согласно йогическому учению—і крестце человека. Поднимаясь затем вдоль позвоночника, она преобразуется в дж «вены» — Гіикгалу и Иду. вполне сопоставимые с вышерассмотренными рядами аллея между к. 7 и к. 7а. В своём стремлении ввысь Пикгала и Ида проходят 7 чакр-’колез [364, с. 37—38; 1091, с. 31—34], отчасти сопоставимых с остальными каменньов конструкциями Кичкасского кургана. Мандала западного к. 7 с её соответствиям ‘Золотело' зародышу* может быть соотнесена с «земной мандаяой» и I—II чакрами оргаж* воспроизводства и живота; ящикистол6~с III и IV чакрами грудины и сердца, макни центрального к. 7а с её сплетёнными змеями и календарём - с V—VI чакрами горла* «третьего глаза мудрости» посреди лба; мандала восточного к. Ю — с VII чакрой- располагающейся над головой и ведающей связью микро- с макрокосмосом. Эта связь простирается к полюсам: с одной стороны, пренатальной ил*л эмбриональной памп* (формирующейся вместе соспинным мозгом, а затемс глубинными отделами головного мозга), а с другой — космических тонких энергий или полей. При этом валы, аллеи к др. «длинные* сооружения отражали, по-видимому, архетип канала позвоночник с паутинкоподобной читрини внутри, служащей каналом для брахманади с «потокші жизни»), выводящий, быть может, в «туннель», по которому душа умирающего <»ілж. более ясно, «остаточное биополе») уходит в вечность и бесконечность Вселенной [364. с. 8—9,37; 182, с. 22-28].
Встаёт вопрос: это логическое чтение только лишь отразилось в «длинных каганах» или же они, вевою очередь, становились «конденсаторами и трансформатора* душ»? Оставим решение данного—необычайно актуального! — вопроса будущим поколениям исследователей. Им понадобится иная методологиядаи другая—естестве гуманитарная—наука, основыкоторойедванамеченыВ.И.ВернадскимиЛ.Н.Гумияёвьи, Сейчас же мы можем лишь констатировать, что активизация подсознания и массой* «удлинение» курганов относятся к промежутку между великими парадами планет 1*8® и 1178 г. до н. э. В этот период около 1580—1460 и 1450—1400 гг. до н. э. произошш грандиозные извержения, землетрясения и потопы, стимулировавшие миграции 4» частности, ариев в Индию — из Азово-Черноморских степей) и мифотворчество fl греков, например, о Девкалионовом потопе) [911, с 177,190—192. 335].
В позднесрубный период строительство курганов свернулось — вплоть ш скифского времени. При этом всабатиновской культуре оно какбы компенсировало» развёртыванием строительства поселений. Тем не менее курганы продолжали строив и носители белозерской культуры. Некоторые из их сооружений сохраняли бы* величие и сложность семантики. Сошлёмся на два памятника: к 1/3 с. Баилансш* Татарбукарского р-на Одесской области и вышерассмотренный к. 12 у с. Каиры-
К. 1 и к. 3 Баштановки напоминали к. 1 и к. 4 у Староселья, к. 7 и к. 7а Кичоа идр.: они были соединены земляной перемычкой с каменной аллеей внутри. В данги* случае «в той части, где выкладка подходила к кургану 3, её контуры напоминали чааі антропоморфной фигуры («голову», «плечевые выступы»)» [995, с. 71, рис- 53ft Последующие раскопки показали, что к. 3 сооружённад Белозерским захоронением П*. с. 127—128, рис. 37:1]. Х-образные очертания могилы заставляют вспомнить женсади фигуру с лабрисом над головой, изображённую на стеле из к. 3—1 возле Усагпв» Культурно-хронологический разрыв между этими курганами можно в какой-то заполнить антропозооморфными рвами под кенотафными К-14 и к. 15 у ЖёлтогоЯр [748, с. 30—31]. Если принять версию В. Н.Даниленко об изображении на стеле к. 3—I пра-Атремиды [189, с. 221 [, то нельзя исключить, что в к. 1/3 представлена тавро-эллинская Дева-Ифигения — служительница, а то и воплощение Артемиды [147, с. 553, 562, 566].
К. 12 у Каир с необычайно близким соответствием основному мифу Ригведы рассмотрен уже довольно подробно. Здесь выделим два обстоятельства. Во-первых, в данном случае этот миф указывает индоарийскую принадлежность киммерийцев
і «Белозерцев»), создавших к. 12. Во-вторых, его традиции прослежены в местных курганах скифов-ираниев, причём наряду с элементами эллинской легенды о происхождении скифов [Геродот. История IV. 8—10; 968, с. 102—104]. Последнее обстоятельство указывает на семантическую, а не только лишь типологическую преемственность скифских курганов от предшествующих, уходящих в индоиранское (арийское) и даже индоевропейское прошлое.
Это хорошо прослеживается в расположении и строении одного из грандиознейших скифских курганов—в Чертомлыке. Его заложили в 50 м к восходу летнего солнца от кургана срубного времени Долгая Могила. При этом в начале строительства, на северном склоне соседнего ингульско-срубного кургана, головой К его вершине был уложен один из жертвенных коней, которого перекрыли вместе с курганом насыпью строящегося Чертомлыка. «Сооружая большие курганы у длинных, скифы отдавали лань уважения древним традициям, считая себя, возможно, законными продолжателями их», — справедливо отметил по данному поводу и с учетом подобных случаев В.В.Отрошенко [587, с. 324]. Ему вторит В- В.Цимиданов, обращая внимание на сходство погребального обряда раннесрубного к предскифского времени, тогда как в позднесрубный период оно значительно уменьшается. Можно согласиться, что указанное сходство в какой-то мере было обусловлено приоритетом скотоводческого (а отличие—земледельческого) уклада, однако не еледует связывать с ним почитание девов (а асуров — почитание іемледельиами лозднесрубного периода) да ешё противопоставляя при этом разновременные, а в значительной мере и разиоэтничныё Ригведу и Авесту [871]. Следует обратить внимание на соответствующие усиление и ослабления {в раннесрубный и предскифский периоды) хозяйственно-общественных связей для укрепления которых возникала необходимость апеллирования к традициям, в том числе и к усиленному строительству курганов и святилиш.
Наиболее показательны в этом отношении основные скифские к. 2 Каирского и к. 1 Водоелавского курганного могильника. В их строении удалось проследить женские фигуры с символикой солнца и возрождения погребённых [968, с. 103—104; 975, с. 77]. Так' что уходящие в докурганные времена традиции святилиш- обсерваторий и Матери-Земли не прервались. Они сохранялись и у средневековых славян Восточной Европы [682, с. 213—223; 975, с. 32,77—82]. Весьма архаические черты обнаруживаются и в курганном погребальном обряде славян, описанном Ибн-Фадланом [340, с. 193—196].
4. Святилища и культовые места
Итак, курганы ариев и др. индоевропейских племен произошли от святилиш - обсерваторий-святил иш л ендье л ьског о типа, прежде всего. Но онн продолжала существовать и вместе с курганами, нередко сливаяеь с ними в единый обсерваторн-- святилише-погребальный комплекс. Выше мы рассмотрели много таких памятнике* Ниже будут рассмотрены лишь обособленные святилиша. Выделение таковых sc многом условно, к ним могут быть отнесены, возможно, и некоторые *г вышерассмотренных курганов (Лысый курган у пос. Багаевского на Нижнем Донѵ [ 1С*_ с. 215—231], к. 9 у пос. Григориополь МССР1715. с. 42—81, 121—131] и др.), в основе когорыхавторы исследований отметали «ограбленные* или «разрушенные» погребен»
— они могли быть и человеческими жертвоприношениями, вроде действительна зафиксированных в центре обсерватории-святилиша Фрибритц [1083, с. 186— IS"' Однако большинство подобных сомнительных случаев проверить уже невозможна.
Святилища, как средоточия духовной культуры, засдуживаютвнашей монография отдельной главы, но, ввиду ненадёжности источниковедческой базы, приходите ограничиваться разделом. Ведь лишь в последние десятилетия «широкие раскоп» опровергли мнение о том. что культовые строения встречаются чрезвычайно редко** что «практически на каждом поселении существовало специально отведенное места, строение или помещение, где происходили культовые церемонии* [67, с. 30], олкамг данных о рассма триваемых здесь культурах пока накоплено мало, и они фрагменхарнк. Нельзя, к сожалению, опираться и на самое изученное, самое очевидное извеехстегил святилиш — на Каменную Могилу. Сопоставление монографий М.Я.Рудинскотс я. В. Н. Даниленко [ 191; 678]. а также многочисленных публикаций Б. Д. Михайлова и личное ознакомление с этим выдающимся памятником убедили меняв том, что хжхл не завершены не то что осмысления, но и фиксации давно известных петроглифов, ж говоря уж о возможностях открытия новых, которые способны вносить существеншв корректировки в различные интерпретации.
Но сколь бы неполны и искажены ни были наши представления о Каменш# Могиле, начинать рассмотрение святилиш надо с неё Ибо это древнейшее • наиболее насыщенное из сохранившихся в Восточной Европе святилиш.
В. Н. Даниленко убедительно доказал, что этот естественный порог, затем остр*
и, наконец, холм в пойме ньгне маловодной р. Молочной использовался для культ сд» целей уже в верхнем палеолите. Эта традиция продолжалась в мезолите, а послсяуісвшг возникновение неподалёку многослойного долговременного поселения Красная Га» не оставляет сомнений в том. что его жители «могли быть творцами неолитически* и неолитическо-раннебронзового комплексов изображений Каменной Могилы* [іЯ. с. 142]. Разделить эти комплекс трудно. Опираясь на приводившиеся выше аналепш из курганов, можно констатировать следующее.
Древнейшим из относящихся кпредисторическому времени комплексов маш* считать обнаруженную Б Д.Михайловым [511] пешеру № 54 «Артемиды* В сяоА интерпретации автор опирается на петроглифы в виде женщины, увенчанной рога* оленя и сопровождаемой 3 6ьвсами(?); здесь, крометого, найденынеясные изобрал і м
лругих обитателей потустороннего, земного и небесного миров, а также столообразное возвышение с 13 расписными чурннгаміі ( символизировавшими, скорее всего, месяцы лунного года). Исследователь отнёс святилише к раннему неолиту, но явственные аналогии с Артемидой і ио В. II.Даниленко) на стеле из позднетрипольского к. 3—1 возле Усатово позволяют отнести его к энеолиту и предположить соответствующую культурную принадлежность или хотя бы влияние (среднеднепровской Аратты, вероятной родины Артемиды, на ариев Нижнего Поднепровья).
Наилучше изученное, расположенное на вершине святилише «Грот быка»
• местонахождение N° 9 по М.Я.Рудинскому [678, с. 39—49]) использовалось уже магами палеолита [1191, рис. 17]. Оанако нейтральным святилишем Каменной Могилы оно сіало в раннем энеолите, в период формирования курганного обряда. Об этом неопровержимо свидетельствует аналогия главному его изображению, обнаруженная на I кромлехе Великоалександровского кургана и относящаяся к ближневосточному кругу посредством куро-араксской и майкопской культур 1966]. Она решила полувековую дискуссию о «мамонте или быке» в пользу последнего. Однако истоки этой же аналогии придали больший вес мнению о слонопободности изображения. Дело в том, что в Восточном Средиземноморье большое количество слонов водилось еше и в середине 11 тыс. до н. э. [707, с. 51]. Они не были здесь одомашнены, но их облик сказался на иконографии изображений быков восточносредиземноморского типа; они весьма отличны от восточноевропейских, трипольской культуры [966. рис. 3:
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!