Ислам на юго-востоке Азии и востоке Африки
Через Индостан, порты Персидского залива и Оманский пролив священная мусульманская религия проникла в страны юго-востока Азии, восточной Африки и острова Индийского океана. В том, что эти регионы стали мусульманскими, также существует большая заслуга иранских купцов и мореплавателей. После того, как монголы завоевали Иран и разрушили цветущие города этой страны, ее покинули некоторые ученые и купцы; те, кто жил в восточной части Ирана, переселились в Индию, жители юга и центральной части Ирана покинули эту страну морским путем.
Вследствие нападения монголов, а затем войск Тимура, жители юга Ирана, побережья Персидского залива и Оманского пролива, знакомые с морскими путями, были вынуждены со своим имуществом перебраться в отдаленные районы, а в случае утраты жилья и имущества – отправиться в страны южной Азии. Большинство иранцев, поселившихся в восточной части Африки или Индонезии, были родом из Фарса. В целом, благодаря этим переселенцам, священная мусульманская религия распространилась в упомянутых странах, а проповеди и наставления познакомили их народы с исламским вероучением. Сейчас, по прошествии нескольких столетий, на юго-востоке Азии и в восточной части Африки сохранились произведения иранских авторов. Исследования в этой области заслуживают написания отдельной книги.
Служение иранцев исламу на западе и севере Африки
|
|
|
Как уже было сказано в начале этого повествования, жители Хорасана и востока Ирана, мужественно подняв восстание, разрушили планы Омейядов. Аббасиды, утвердившись на троне, изгнали с государственных постов большинство чиновников арабского происхождения, кроме нескольких человек из своего окружения, которые принимали участие в государственных делах. Поскольку Хорасан сыграл решающую роль в возникновении их государства, управление большинством провинций было передано выходцам из Хорасана, кроме этого им была предоставлена власть на востоке и западе мусульманского мира.
Во время правления Мамуна, когда он возвратился из Хорасана, вместе с ним в Ирак приехали представители знати и аристократии Хорасана. Каждому из них Мамун пожаловал государственную должность и дал им власть в тех городах, которые были им по нраву. Среди провинций, которых опасались Аббасиды, и откуда для них могла исходить опасность, были отдаленные земли запада и севера Африки, поскольку Андалузия по-прежнему находилась под властью Омейядов и могла стать источником угрозы.
Поэтому, начиная со времени правления Мехди Аббаси, наместники в Египте и Африке избирались из жителей Хорасана, которые были ярыми врагами Омейядов. В это время возросло влияние хорасанцев и жителей востока Ирана на Египет и северные африканские провинции, ибо в их руках находилась неприкосновенность ислама и на них была возложена обязанность принятия решений в отношении мира, войны и джихада с врагами ислама.
|
|
|
Эти иранские династии внесли значительный вклад в распространение священного ислама на западе Африки, островах Средиземного моря и Малой Азии. Ниже мы приводим имена тех, кто правил в Египте и Африке со времени Мехди Аббаси и до появления Фатимидов.
Хорасанские правители в Египте и Северной Африке
1. Яхия Ибн Дауд Нишапури.
2. Муслимат Ибн Яхия Хорасани.
3. Абад Ибн Мухаммад Балхи.
4. Сари Ибн Хукм Балхи.
5. Мухаммад Ибн Сари Балхи.
6. Абдулла Ибн Сари Балхи.
7. Абдулла Ибн Тахир Бушанджи.
8. Амир Бадгиси Герави.
9. Исхак Ибн Яхия Самарканди.
10. Абдулвахид Бушанджи.
11. Анбасат Ибн Исхак Герави.
12. Язид Ибн Абдулла.
13. Музахим Ибн Хакан.
14. Ахмад Ибн Музахим.
15. Архуз Ибн Улак.
16. Ахмад Ибн Тулун Фаркани.
17. Хамаруят Ибн Ахмад Фаркани.
18. Джиш Ибн Хамаруят Фаркани.
19. Харун Ибн Хамаруят Фаркани.
20. Иса Ноушахри Балхи.
21. Шибан Ибн Ахмад Фаркани.
22. Мухаммад Ибн Али Халенджи.
|
|
|
23. Мухаммад Ибн Такбадж Фаркани.
24. Ануджур Ибн Ахшид Фаркани.
25. Али Ибн Ахшид.
26. Ахмад Ибн Али Ибн Ахшид.
27. Шуле Ахшиди.
28. Хасан Ибн Абдулла Ахшиди.
29. Фатиг Ахшиди, правитель Сирии.
30. Хусейн Ибн Ахмад Ибн Рустам.
Эти тридцать человек, чьи имена приведены выше, являются выходцами из Хорасана. Они в течение двухсот лет были правителями Египта, Северной Африки, Магриба, Средиземноморского побережья и других земель, завоеванных арабами на Западе и побережье Атлантического океана. Благодаря им, осуществлялось распространение шиизма и защита границ исламского государства в некоторых районах Андалузии и Европы. При этих правителях тысячи правоведов, богословов, толкователей Корана, собирателей хадисов, судей, государственных деятелей, советников и политиков переселились из Хорасана и других городов Ирана в западные провинции, упрочив на этих территориях основы и законы ислама.
В мусульманских книгах северной Африки и Андалузии, посвященных естественным наукам, литературе, истории, упоминаются имена многих иранцев, и мы, опираясь на достоверные источники, хранящиеся в библиотеках Туниса и Марокко, а также на их рукописные списки, с божьей помощью подробно рассмотрим все эти вопросы в большой истории Хорасана.»[357]
|
|
|
Отклик и реакции
Для того, чтобы определить степень искренности и чистосердечия иранцев по отношению к исламу, в нашем распоряжении имеется одно хорошее средство. Мы должны посмотреть, какой была реакция иранцев на противоречащие исламу движения, которые возникали, начиная со второго века хиджры, и касались основ мусульманского вероучения; боролись ли они за укрепление этих основ, или же они восставали против них?
В ту эпоху имели место три течения, противоречащие исламу:
Одним из них является «зиндике» - ересь или вероотступничество. Представители этого движения появились в начале второго века; изначально, будучи противниками единобожия и других принципов ислама, они предпринимали активные действия для разрушения основ исламского вероучения.
Другим движением является националистическое арабское движение, возникновению которого способствовали Омейяды. В действительности они пренебрегли важнейшим социальным принципом ислама.
Третьим является распространение распутства, страсти к богатству и веселому времяпрепровождению. Появлению этих тенденций также способствовали Омейяды, и они еще более усилились при Аббасидах.
Вопрос возникновения ереси во втором веке хиджры привлек к себе внимание историков в силу своих различных особенностей.
Во-первых, что представляет собой это слово, и какова его этимология? Представляет ли собой слово «зиндик» арабизированную форму слова «зиндиг»[358], или же оно происходит от другого слова? Как бы ни было, каких людей называли словом «зиндик»? Обозначали ли этим словом последователей Мани? Или же под ним подразумевались иранцы, сохранившие приверженность своей прежней религии, будь то зороастрийцы, манихеи или маздакиты? Или же им обозначали людей, которые, отрицая существование невидимого идеального мира, естественным образом отрицали все религии, в том числе и принципы манихейства?
Достоверно известно, что всех этих людей называли словом «зиндик». Так называли даже некоторых мусульман, которые, по неосмотрительности или распущенности, подвергали осмеянию богобоязненных мусульман, а, иногда, в какой-либо форме позволяли себе высказывания в их адрес, рассматривавшиеся как оскорбление по отношению к исламу.
Как давно существует данное явление среди арабов? Возникло ли оно после появления ислама, в результате смешения арабов с другими народами, особенно иранцами, или же подобное явление существовало у арабов еще в доисламскую эпоху?
Что касается значения данного слова, то, по мнению исследователей, оно употреблялось изначально только по отношению к манихеям, затем его стали использовать для обозначения неверующих или магов, и, наконец, по отношению к любому вероотступнику.
Что же касается давности данного явления, то утверждается, что оно имело место среди арабов и в доисламскую эпоху. Ибн Катиба в книге «Аль-Муариф» и Ибн Руста в книге «Аль-алак аль-нафиса» свидетельствуют, что, благодаря невежественным арабам, курайшиты в большей или меньшей степени были знакомы с данным явлением еще в доисламские времена.
Как бы ни было, на протяжении первых веков мусульманской эры упоминаются имена людей, как иранского, так и арабского происхождения, которые обвинялись в ереси. Это такие люди, как Абдулкарим Ибн Аби Аль-Аваджа, Салех Ибн Абдулкудус, Абушакир Дейсани, Ибн Арраванди, Башар Ибн Бурд, Абдулла Ибн Мукаффа, Юнус Ибн Аби Фарух, Хамад Аджард, Хамад Равия, Хамад Ибн Забаркан, Яхия Ибн Зиад, Мати Ибн Аяс, Яздан Ибн Базан, Язид Ибн Аль-Файз, Афшин, Абу Навас, Али Ибн Аль-Халиль, Ибн Муназир, Хусейн Ибн Абдулла Ибн Абидулла Ибн Аббас, Абдулла Ибн Муавия Ибн Абдулла Ибн Джафар, Дауд Ибн Али, Якуб Ибн Фазл Ибн Абдурахман Матлаби, Валид Ибн Язид Ибн АбдулМалик, Абумуслим Хорасани, Бармакиды.
Некоторые из вышеупомянутых людей, например, Ибн Аби Аль-Аваджа бесспорно не верили в существование невидимого нематериального мира. Предания шиитов повествуют о дискуссиях и спорах, которые этот человек вел с праведными имамами и их единомышленниками, и которые абсолютно ясно свидетельствуют о том, что он отрицал существование нематериального мира. Не подлежит сомнению, что неверующими были и другие люди, чьи имена приводятся выше, однако то, что некоторые другие люди тоже были еретиками, весьма спорно.
Источники свидетельствуют, что появление людей, которых называли еретиками, то есть, манихеев, дуалистов, верящих в существование двух начал – света и тьмы, или же безбожников, отрицающих существование нематериального мира, позволило государственным деятелям и другим влиятельным лицам уничтожать под этим предлогом своих врагов. Поэтому никоим образом не следует полагать, что все люди, обвиненные в ереси, на самом деле были безбожниками. В пользу этого утверждения особенно свидетельствует то обстоятельство, что среди обвиненных в ереси были люди, прославившиеся в исламе своей праведностью, благочестием и подвижничеством. Некоторые из них были преданными шиитами, пользующимися благосклонностью членов семьи Пророка, и одновременно ярыми противниками халифов. Очевидно, что такие люди, естественно, обвинялись правителями в ереси.
Некоторые подвергались такому обвинению единственно по той лишь причине, что они занимались рациональными науками.
Приводя в «Аль-Фихристе» биографию Абу Зейда Ахмада Ибн Сахля Балхи, Ибн Ан-Надим пишет:
«Его обвинили в ереси», и затем приводит слова одного из его ближайших друзей:
«Этот человек был богобоязненным, почитающим Единого Бога. Я знаю его лучше других, ведь мы выросли вместе. Его обвинили в ереси, потому что он изучал логику. Однако мы вместе изучали логику, и никто из нас никогда не помышлял о вероотступничестве.»[359]
Ахмад Амин[360] приводит слова Аль-Акани:
«Хамид Ибн Саид был одним из известных мутазилитов[361]. По некоторым вопросам он расходился во мнении с Ибн Аби Даудом, который был верховным судьей во время правления Мутасима[362]. Ибн Аби Дауд оклеветал его перед Мутасимом, обвинив его в ереси и принадлежности к шу’убитскому движению».
Он также приводит повествование неизвестного автора об Ибн Муназире, гласящее о том, что в собрании у Юнуса Ибн Аби Фаруха его открыто обвиняли в ереси. Волею случая тот человек отправился в мечеть и увидел, что Ибн Муназир читал в углу намаз.
Афшин был обвинен в ереси, однако некоторые историки убеждены в том, что это обвинение было клеветой, сфабрикованной его политическими противниками.
И у Мансура Даваники, халифа из династии Аббасидов, и у Сафиана Ибн Муавии Махлиби, правителя Басры, были причины ненавидеть Абдуллу Ибн Мукаффа. Получив от Мансура секретное поручение, Сафиан приказал убить его, а затем распространил слух о том, что мусульманство Ибн Мукаффы был только видимостью, а на самом деле он был еретиком. Будучи ученым, Ибн Мукаффа перевел на арабский язык сочинения Мани. Некоторые его сочинения говорят о том, что он был истинно верующим мусульманином. Очевидно, что один лишь факт перевода им сочинений Мани, или его участия в собраниях людей, обвиненных в ереси, не может служить доказательством в пользу того, что он был еретиком.
Рассказывают, что пока Бармакиды были в зените славы и величия, Асмаи постоянно был рядом с ними, прославляя их; когда же их счастливая звезда закатилась, он стал высмеивать их и называть еретиками.
Мехди, халиф династии Аббасидов, известен, как наиболее ярый борец с ересью. Именно он казнил многих обвиненных в ереси, ибо, как он утверждал, так повелел ему его дед, Аббас Ибн Абдулматлаб, явившись ему во сне. Однако этой участи избежал Башар Ибн Бурд, занимающий государственную должность и пользующийся благосклонностью правителя, хотя всем было известно, что в течение восьмидесяти лет своей жизни он не был истинно верующим мусульманином. Мехди прилагал усилия к тому, чтобы правоведы находили иное толкование словам Башара, пока Башар не преступил запретной черты и не посягнул на политику. В одном из своих рубаи в адрес Омейядов, он подверг Мехди осмеянию. Только тогда Мехди возмутился и повелел подвергнуть Башара бичеванию до смерти.
Теперь посмотрим, каким был отклик иранцев мусульман на появление ереси?
Хотя ересь зародилась в среде иранского меньшинства, она не получила в Иране развития, а сами иранцы были горячими ее противниками. Эта борьба велась в области теологии и мусульманского права, и в ней принимали участие иранцы мусульмане, как богословы, так и правоведы.
Как известно центром проживания множества иранцев и правоведов иранского происхождения был Ирак. Отношение правоведов Ирака к зиндикам отличалось большей непримиримостью, нежели отношение других правоведов[363]. Абу Ханифа и его сторонники иранцы проживали в Ираке, в отличие от Шафаи и его последователей. Постановления Шафаи в отношении зиндиков были мягче, нежели постановления Абу Ханифы и его последователей. В мусульманском праве существует положение о возможности принятия раскаяния вероотступника; некоторые правоведы не проводили различия между покаянием вероотступника и покаянием зиндика, они считали оба вида раскаяния возможными. Шафаи был представителем этой группы правоведов. Однако другие правоведы считали неприемлемым принятие покаяния зиндиков. Абу Ханифа избрал этот путь и объявил об этом в одной из своих речей.
Рассказывают, что сторонники Абу Ханифы, проживающие в Ираке, с большей твердостью, нежели сам Ханифа издавали постановления о невозможности принятия раскаяния зиндиков. Это постановление может рассматриваться как непримиримое отношение иранцев к ереси.
Что же касается второго течения, то есть арабского националистического движения и дискриминации по национальному признаку, которые противоречили основному принципу ислама, то это искажение исламского вероучения возникло среди арабов. На превосходстве арабов над другими народами была основана политика Омейядов. Муавия издал указ, в котором он повелевал правителям областей во всем оказывать арабам предпочтение.
Это действие нанесло губительный удар по исламу. Именно оно стало главной причиной разделения единого исламского государства на более мелкие образования. Очевидно, что ни один народ не согласится принять превосходство и власть над собой другого народа. Иранцы приняли ислам, но не арабов. Народы принимали ислам потому, что, помимо других преимуществ, он провозглашал равенство всех людей перед религией. Как иранцы, так и другие неарабские народы не могли смириться с господством арабов.
Первая реакция иранцев в ответ на подобную дискриминацию была весьма логичной и гуманной. Они призвали арабов следовать завету Корана. Истинны были слова Пророка, когда он сказал: «Клянусь Господом, другие народы призовут вас на путь ислама и Книги Аллаха, подобно тому, как вначале вы призвали их следовать Корану».[364] Восстания, поднятые иранскими мусульманами в начале исламской эпохи, происходили под лозунгом равенства всех людей, а не превосходства иранцев над арабами.
Движение чернорубашечников Хорасана, направленное против угнетателей и дискриминации со стороны Омейядов, началось под знаменем именно ислама и справедливости. Стоявшие во главе этого движения Аббасиды, тайно подготавливая народ восстанию, призывали его к восстановлению исламской справедливости и защите прав угнетенных. Знамя, посланное народу Хорасана от предводителя восстания, имя которого хранилось в тайне, было черным, а на нем была начертана священная сура: «Дозволено тем, с которыми сражаются, за то, что они обижены… Поистине Аллах может помочь им»[365].
Когда началось движение, не упоминались ни Аббасиды, ни Абу Муслим, ни иранский народ, ни что-либо иное; речь шла только об исламе, Коране, семье Пророка, справедливости и равенстве. Лозунгами этого движения были лишь священные лозунги ислама. Абу Муслим был представлен Имамом Ибрахимом позднее. Во время одного из своих тайных путешествий в Мекку Аббасиды встретились там с Имамом Ибрахимом, который представил Абу Муслима, хотя никто не знал кто он и откуда, араб он или иранец. Так как Абу Муслим родился в Хорасане, он прославился под именем Абу Муслима Хорасани!
Некоторые современные иранские историки пытаются представить все успехи восстания чернорубашечников как заслугу личности Абу Муслима. Не подлежит сомнению, что Абу Муслим был достойным полководцем, однако почва для победы была подготовлена совсем другим фактором. Рассказывают, что когда на совете Мансур начал осыпать Абу Муслима упреками, тот напомнил ему о роли, сыгранной им в создании халифата под властью Аббасидов и попытался заставить Мансура замолчать, напоминая ему о своих прежних заслугах. Мансур ответил на это, что будь организация восстания поручена служанке, она справилась бы с ним, а вот если бы Абу Муслим захотел поднять восстание собственными силами, то ему это не удалось бы.
Хотя слова Мансура несколько преувеличены, однако они правдивы. По этой причине, Мансур смог устранить Абу Муслима в зените его славы и могущества, и это ничем не возмутило спокойствия в стране.
Поддержав исламские чувства иранцев, Аббасиды возглавили восстание. Когда они провозглашали своим лозунгом аят «Дозволено тем, с которыми сражаются, за то, что они обижены»и подразумевали под обидчиками Омейядов, они в большей степени подчеркивали факт ущемления прав последователей Мухаммада, нежели факт ущемления прав самих иранцев.
В 129г., в день праздника фитр, когда чернорубашечники открыто начали восстание в Мавераннахре, они объявили о его начале во время чтения праздничного намаза, а праздничный намаз прочитал человек по имени Сулейман Ибн Касир, который сам был арабом и происходил, по-видимому, из рода Аббасидов. Лозунгом восставших, провозглашавшим их главную цель, был священный аят: «О люди! Мы создали вас мужчиной и женщиной и сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга. Ведь самый благородный из вас – самый благочестивый»[366]. Иранцы, будучи сторонниками равенства и противниками дискриминации, стали называть себя шу’убитами по той причине, что в этом аяте используется слово «шу’убан» «народ», которое, по мнению толкователей Корана, обозначает сообщество людей, основанное на всеобщем равенстве и братстве.
Подобная реакция в ответ на искажение арабами основ исламского вероучения была полностью закономерна, и доказывала преданность иранцев исламу. Если бы иранцы не были преданы исламу, они в свою очередь также стали бы превозносить свою национальность и историю. В этом отношении они, несомненно, опередили бы арабов, потому что национальная гордость у иранцев была развита гораздо больше. Однако они не сделали этого, и, ища защиты от несправедливости со стороны арабов, прибегли к помощи ислама, а не чего-либо иного.
Разумеется, движение шу’убитов постепенно отклонилось от основ ислама, ибо оно пошло тем же путем, что и арабское национальное движение. Оно встало на путь национализма и превосходства иранского народа над другими народами, особенно над арабами. В отдельных случаях оно вышло за рамки национализма и привело к ереси.
Однако, как только движение шу’убитов достигло этого этапа, иранский народ и верующие иранские ученые подвергли его решительному осуждению, лишив его своей поддержки. То есть в ответ на отход от учения ислама, который зародился и развился среди самих иранцев, они снова продемонстрировали реакцию, основанную на мусульманском вероучении. Это же причина стала фактором поражения шу’убийи. Если бы иранцы не свернули со своего изначального пути, они оказали бы большую услугу как исламскому миру в целом, так и себе самим в частности.
Некоторые представители иранского народа были настолько обеспокоены подобными проявлениями шу’убийи, считая их угрозой для ислама, что, невзирая на собственную национальную принадлежность, они активно поддерживали арабов. Это удивительное историческое событие свидетельствует о глубоком проникновении ислама в дух иранского народа.
Замахшари, автор книги «Кашшаф», является великим иранским ученым и выдающимся деятелем своей эпохи. Будучи родом из Хорезма в Хорасане, он провел свою жизнь в Мекке, поблизости от Каабы, и по этой причине получил прозвище Джарулла[367]. Этот человек начинает вступление к своей книге по грамматике «Аль-Муфассаль» таким образом:
Я благодарен одному Аллаху за то, что он сделал меня ученым в области арабского языка и литературы, заложив в моей природе любовь к арабской культуре. Господь милостиво не позволил мне покинуть ряды сторонников арабов и попасться в сети шу’убитов. Он сохранил меня от учения шу’убитов, которые не снискали иной славы, кроме проклятий в свой адрес, хулы и злословия.
Последнее предложение Замахшари ясно свидетельствует о том, что движение шу’убитов настолько осуждалось иранским народом, что участью их сторонников были лишь проклятия и презрение.
Саалиби Нишапури, автор книги «Ятимат ад-дахр», скончавшийся в 429г. лунной хиджры, также является одним из великих ученых мусульманского Ирана. В предисловии к своей книге «Сирр аль-адаб фи маджара калам аль-араб» он, как и Замахшари, но в еще более явной и крайней форме выражает свое осуждение в адрес шу’убийи, и, выступая на стороне арабов, он, подобно арабскому националисту, говорит о превосходстве арабов над другими народами.
Воздав хвалу Аллаху и Пророку, он пишет:
«Любящий Господа, любит и его избранного Пророка Мухаммада; любящий Пророка, любит арабский народ; любящий арабский народ, любит арабский язык, на котором лучшему из людей было ниспослано лучшее из писаний; а любящий арабский язык, заботится о нем. Каждый, кого Господь направил по пути ислама, убеждается в том, что Мухаммад– величайший из пророков, ислам – лучшая из религий, арабы – лучший из народов, а арабский язык – лучший из языков.»
Мнение Саалиби, по поводу того, что «арабы – лучшие из народов», неверно. Не существует ни малейшей связи между верой в ислам и убеждением, что арабы – лучший из народов. Напротив, подобный образ мышления противоречит исламу. Существует обратная связь; то есть, существует связь между верой в ислам и верой в то, что ни один народ не имеет превосходства над другим народом с точки зрения расы и происхождения. Согласно прямому указанию Корана, один человек может превосходить другого в знаниях: «Разве сравняются те, которые знают, и те, которые не знают»[368], в благочестии: «Ведь самый благородный из вас – самый благочестивый»[369], или же в действиях и усердии на пути Аллаха: «Усердствующим Аллах дал преимущество перед сидящими в великой награде»[370].
Вопреки утверждению Саалиби, а также изложенным им общим и частным вопросам, любовь к арабскому языку также вызвана не любовью к арабскому народу, а любовью непосредственно к Священному Корану и Великому Пророку. Однако этот ошибочный путь, на который встали Саалиби и ему подобные, является откликом на радикализм шу’убитов.
Абу Абиде Муабар Ибн Мусна, один из известных богословов второго века, иранец по происхождению, также относится к неарабам с предубеждением. Он является автором книги под названием «Мукатиль фарсан аль-араб».
В этой связи, Мас’уди, известный арабский историк, автор книг «Мурудж аз-захаб» и «Ат-танбих ва аль-ашраф», который был потомком Абдуллы Ибн Мас’уда (известного сподвижника Пророка) и скончался в первой половине четвертого столетия, вступает в полемику с Абу Абиде и пишет книгу под названием «Мукатиль фарсан аль-аджам». Упоминая в своей книге «Ат-танбих ва аль-ашраф»[371] о правителях династии Сасанидов, Мас’уди пишет:
«Двадцать четвертым по счету правителем был Шахрбараз, правивший сорок дней. Мы описали историю его жизни, причину его убийства и убийства других отважных иранцев из числа людей, чье совершенство, отвага и славные дела признаны всеми, в своей книге под названием «Мукатиль фарсан аль-аджам», написанной нами в ответ на книгу Абу Абиде Муамар Ибн Мусна под названием «Мукатиль фарсан аль-араб».
Будучи арабом и мусульманином, Мас’уди, видя несправедливость со стороны арабов по отношению к иранцам, пишет книгу в поддержку иранцев. И это также – одно из удивительных проявлений ислама.
Нашей целью не является сейчас полное исследование сущности шу’убизма, тех откликов в его поддержку или против него, которые он вызвал к жизни, и, в конце концов, его ухода с арены истории; это требует больших возможностей и времени. Мы стремимся показать, что поначалу шу’убизм был священным движением и представлял собой ответ иранцев на дискриминационную политику арабов. Позднее, когда само это движение, из-за незначительного количества сторонников среди иранцев, уклонилось со своего основного пути, приобрело националистическую окраску, а иногда – вид ереси, противоречащей исламу, шу’убизм подвергся осуждению со стороны иранского народа и праведных иранских богословов, вследствие чего прекратил свое существование около тысячи лет назад.
Третьим антиисламским движением, возникшим на заре мусульманской эпохи, против которого иранцы в большей степени, нежели другие народы, выразили свой протест, было значительное распространение распущенности и роскоши, а также склонности к веселому и беспутному образу жизни.
Роскошь и музыка в Иране имеют древние традиции; население этой страны привыкло к ним. В книге «История Ирана»[372] Машир Ад-Дауле пишет:
«Бахрам Гур привез из Индии двенадцать тысяч музыкантов.»
«Фаджр аль-ислам» со ссылкой на «Историю» Хамзата Исфахани повествует:
«Бахрам Гур повелел людям одну половину дня работать, а вторую половину дня проводить в увеселениях, пить вино и слушать музыку. По этой причине певцов и музыкантов стали пользоваться особо высоким положением. Однажды, проходя мимо группы людей, которые пили вино, но не слушали музыку, он спросил у них: «А где же музыкант?» Те ответили: «Мы хотели бы пригласить его, но так как их слишком мало, услуги музыкантов слишком дороги для нас». Бахрам написал письмо падишаху Индии с просьбой прислать музыкантов. Из Индии прибыло двенадцать тысяч музыкантов, которых Бахрам распределил между иранскими городами.»
Музыка и роскошь существовала у арабов лишь в самой примитивной форме; когда они познакомились с иранской культурой, в их среде быстро распространились склонность к роскоши и увеселениям. Удивительно, что Аравия опередила в этом отношении даже Ирак и Сирию, которые были центром этой традиции. Начиная со второй половины первого века хиджры, Аравия становится как центром исламского права и науки хадисов, так и центром распространения увеселений и музыки. Правители династии Омейядов, предаваясь различного рода развлечениям, особенно активно способствовали их распространению. Праведные имамы, напротив, всячески препятствовали этому, что нашло свое отражение в праве и хадисах шиитов.
Кроме праведных имамов, если мы рассмотрим положение дел в среде простого народа, то увидим, что простые иранские мусульмане, а также мусульманские ученые иранского происхождения были более ярыми противниками прежних национальных традиций в этой области, нежели простые арабы и ученые арабского происхождения.
О Малике Ибн Онсе, известном суннитском имаме арабского происхождения, рассказывают, что в юности он хотел обучаться музыке. Однако, его мать запретила ему это, сказав: «Поскольку ты не наделен красивым лицом, тебе более пристало изучение права». Он последовал ее совету[373].
Ахмад Амин, упомянув о том, что «Хиджаз был как центром исламского права и науки хадисов, так и центром роскоши и увеселений», далее пишет: «Естественно, что он был центром исламского права и науки хадисов, но как могло случиться, что он стал центром увеселений и роскоши?» Он пишет:
«Возможно, причиной этого был мягкость характера и доброжелательность жителей Хиджаза. Снисходительность правоведов Хиджаза[374] превосходила даже снисходительность правоведов Ирака. Мы уже сказали, что в Ираке источником суровости и строгости в религиозных вопросах были иранцы; именно они проявляли наибольшую щепетильность в отношении религиозных запретов.»
Он продолжает свое повествование цитатой из книги «Агани» Абульфараджа Исфахани:
«Суннит Абидулла Ибн Омар рассказывал: когда я отправился в хадж, я увидел красивую женщину, которая вопреки велениям ислама, насмехалась и сквернословила, находясь в состоянии ихрама. Я сказал, приблизившись к ней: «О, раба Божья! Разве ты забыла, что совершаешь хадж? Не боишься ли ты Бога, если в состоянии ихрама произносишь подобные недозволенные речи?» Женщина, откинув покрывало со своего красивого лица, которое посрамило бы солнце, сказала: «Дорогой дядюшка! Посмотри-ка хорошенько! Я из тех, о ком поэт сложил стихи, я из тех женщин, которые пришли не совершить хадж для Господа, а для того, чтобы привлечь невинных и неискушенных».
Абидулла, который сам считался правоведом и благочестивым человеком, ведущим свой род от Омара Ибн Аль-Хатаба, сказал: «Тогда я буду молиться, чтобы Господь не вверг в мучения обладательницу лица такой красоты».
Эта история дошла до ведома Саида Ибн Масиба, одного из правоведов Медины. Он сказал: «Клянусь Богом, если бы эта женщина разговаривала с жителем Ирака, она ответила бы по иному, сказав: «Отдались, да накажет тебя Господь!» Что поделаешь, таково мягкосердечие жителей Хиджаза.»[375]
Далее также приводится цитата из «Агани»:
«Однажды Ибн Джарих, один из правоведов Медины, беседовал с группой людей, среди которых был Абдулла Ибн Мубарак и несколько иракцев. В это время пришел один из музыкантов. Ибн Джарих попросил его немного спеть и сыграть. Тот под неким предлогом отказался. Ибн Джарих продолжал настаивать. Тогда он спел немного, однако почувствовал, что слушающие недовольны. Прервав свою игру, он сказал: «Если бы не присутствие этих высокочтимых людей, я задержался бы дольше и прогнал бы твою печаль». Ибн Джарих обратился к присутствующим и сказал: «Я вижу, что вы считаете это занятие недостойным». Абдулла Ибн Мубарак, один из правоведов иранского происхождения, ответил: «Верно, в Ираке мы считаем все это недозволенным…»[376]
Поводом для размышления служит то, что, во-первых, почитание музыки и роскоши было древней иранской традицией, и естественно было бы, если бы именно иранцы прибегли к толкованию и объяснению этой традиции с точки зрения шариата, или, по крайней мере, проявляли бы по отношению к ней снисходительность. Во-вторых, увеселения и роскошь распространились в Аравии именно благодаря иранцам, ведь известные музыканты того времени были, как правило, иранцами. В то же время, иранцы проявляли в вопросах религии больше набожности и благочестия, нежели другие народы той эпохи.
Как мы уже отметили, наша дискуссия касается вопросов религии, однако сферы, не относящиеся к ней, например, двор Харуна Ар-Рашида и государственный аппарат Бармакидов, были другим ее аспектом.
Распространение ислама
Вопрос распространения ислама в мире, обстоятельств и причин его распространения, является важным и заслуживающим внимания сам по себе. Несомненно, что основным фактором распространения этой религии послужили ее соответствие человеческой природе, ее логичность и необходимость для добродетельной жизни человека.
Христианские проповедники под предлогом войн, имевших место на заре мусульманской эпохи, заявляют, что движущей силой распространения ислама были принуждение и насилие. Если бы религиозный призыв в сущности своей не обладал способностью удовлетворять духовные запросы людей, принуждение и насилие не сумели бы пробудить в них веру, любовь, пылкость и чувства. Верно, что на заре мусульманской эпохи происходили войны, однако ислам является общественной религией, взявшей на себя ответственность не за личное счастье одного человека, а всеобщее счастье человечества. Кроме того, ислам, признавая неверным разделение личного и общественного благополучия, как и принцип «отдай кесарю кесарево, а Богу – богово», сделал священную войну необходимым условием веры, претворив его в жизнь. Однако необходимо учесть, что понимается под священной войной в исламе, и против какой части общества вели борьбу первые мусульмане? Какие классы общества лишили могущества эти войны, и какие классы общества они освободили?
Помимо этих вопросов, на какие земли пришли воины ислама? И какие страны, населенные мусульманами, существуют сегодня, где не происходили бы войны за веру, и на какие из земель, где большинство населения составляют мусульмане, а также тех земель, где мусульмане составляют меньшинство, не ступала нога воинов ислама.
Распространение ислама происходило естественным образом. В первом разделе книги мы рассказали о том, как это происходило в самом Иране, о том, что иранский народ принял ислам постепенно (главным образом, в то время, когда политическое господство арабов в Иране подошло к концу). Ислам нанес зороастризму окончательное поражение в те века, когда Иран вновь обрел свою политическую независимость, и не существовало силы, способной принудить иранцев отказаться от своей веры.
Важное обстоятельство, касающееся распространения ислама и отличающее ислам от христианства, манихейства и других религий, получивших быстрое или широкое распространение, состоит в том, что движущей силой распространения ислама выступал народ, а не мощный пропагандистский аппарат. Люди распространяли ислам, руководствуясь лишь своими духовными мотивами, а не стремлением выполнить задание, возложенное на них какой-либо религиозной или нерелигиозной организацией, и данный аспект придает особую ценность распространению ислама. В этом отношении ислам не имеет себе равных.
Мы не можем уделить здесь внимание каждой мусульманской стране и рассмотреть условия и обстоятельства распространения в ней ислама. Во-первых, данная задача выходит за рамки целей этой книги, во-вторых, она требует большего количества времени, возможностей и исследования. Мы рассмотрим здесь роль иранского народа в распространении ислама, внесшего наиболее значительный вклад в этот процесс, что может быть ясным свидетельством условий распространения ислама в мире.
Согласно статистике и новейшим достоверным исследованиям, в настоящее время численность мусульман в мире оценивается приблизительно в девяносто миллионов человек, а численность населения Ирана составляет около тридцати пяти миллионов человек[377]. Народ, численность которого сегодня составляет менее сорока миллионов человек, внес значительный вклад в ислам половины мусульманского населения в мире; то есть, по крайней мере, одной из предпосылок принятия этими народами ислама, являются усилия по его распространению, предпринятые представителями иранского народа.
Около одной трети мусульман мира проживают в Индонезии, Пакистане и Индии. Каким образом приняли ислам жители этих стран? Существует ли заслуга иранцев в том, что данные страны стали мусульманскими? Начнем с Индонезии:
В книге «Возрождение Индонезии», в главе, называемой «Религия в Индонезии», можно прочитать следующее:
«Появление ислама и его проникновение в Индонезию произошло таким же образом, как и в случае с другими религиями (индуизмом, буддизмом). Это стало возможным благодаря двум купцам, арабам иранского происхождения – Абдулле Арифу и его ученику Бурханеддину из провинции Гуджарат (юго-запад Индостана). Вышеупомянутые купцы, которые часто совершали путешествия в юго-восточную Азию, способствовали распространению в этом регионе выдающейся культуры и знаний ислама.»[378]
Также там можно прочитать следующее:
«Открытая деятельность мусульман на Суматре, сфера влияния которой простиралась на Яву и Калимантан, привела к разжиганию противоречий между мусульманами и религиозной властью буддистов в 13-14 веках н.э.[379], которые, в конце концов, завершились падением империи Мучупахит, а Индонезия в течение столетия славилась, как центр распространения ислама на юго-востоке Азии. В основном это было обусловлено этическими и духовными принципами ислама, которые основывались на любви, доверии, справедливости, братстве, равенстве, и других положительных свойствах этой религии, и эти свойства соответствовали природному характеру местного населения, а также традициям их предков. По этой причине, спустя столетия после победы в Индонезии буддизма народ этой страны в течение короткого времени принял новую религию… С распространением ислама верования брахманизма и его культура были оттеснены в горные районы и отдаленные селения восточной части Явы. В этом регионе произошло невиданное ранее смешение между собой верований буддизма, культа Шивы и древних верований местного населения, тогда как ислам, продолжал свое шествие по Индонезии, затмевая своим сиянием другие религии.»[380]
В той же книге приводятся слова, принадлежащие доктору Сухарто:
«Благородство, чистосердечие, равенство, праведность; все это ислам принес в дар народу Индонезии.»[381]
В книге «Ислам, прямой путь», написанной коллективом ученых из разных мусульманских стран и переведенной на персидский язык, в главе под названием «Ислам в Индонезии», автором которой является Б.А. Хусейн Джаджавнингарат, преподаватель исламских наук в институте индонезийской литературы, можно прочитать следующее:
«Наиболее древним из существующих исторических документов, в которых встречается упоминание о распространении ислама в Индонезии, являются мемуары и описание путешествий Марко Поло. Проведя долгое время в Китае, при дворе Кубилай Каана, он во время своего возвращения в Венецию в 692 году хиджры остановился в провинции Парлак, расположенной на северном побережье Суматры, и был свидетелем того, как население этих провинций, благодаря проповедям сарацинских купцов приняло ислам…
Ибн Батута, известный марокканский путешественник, скончавшийся в 779 году хиджры, во время путешествия в Китай в 746 году хиджры посетил Самудару. В то время правителем этой провинции был султан Малик Захир, внук Малик Салеха. Он повествует о том, что в то время ислам уже почти столетие господствовал на этой земле, а в его путевом дневнике, представляющем собой ценный источник, упоминается о праведности, благочестии и религиозности султана, который, подобно всем жителям того края исповедовал ислам шафеитского толка. Малик Захир ввел в обиход прения и диспуты, посвященные религиозным вопросам и изучению Корана, в которых принимали участие ученые богословы; для участия в пятничной молитве он ходил в мечеть босиком, и время от времени вел войны с неверными из внутренних провинций.»
Затем в вышеупомянутой главе рассказывается о девяти людях, занимавшихся распространением ислама в Индонезии и прославившихся как девять святых. Упоминается, что один из них по имени Сесити Джунар придерживался суфийских убеждений, сходных с убеждениями Халладжа, за что его подвергали критике другие. Далее автор продолжает свое повествование таким образом:
«Несмотря на то, что убеждения Сесити были полностью сходны с убеждениями иранца Халладжа, однако, из этого не следует, что ислам пришел на Яву из Ирана. Тем не менее, несомненно, можно утверждать, что ислам, получивший распространение на острове Ява, проник туда из Ирана через западную Индию и Суматру. Для того, чтобы подтвердить данное утверждение, можно привести и другой пример. Десятый день месяца мухаррама шииты чтят, как день скорби, в память об убийстве Хусейна Ибн Али (да благословит его Аллах), когда они устраивают траурные церемонии. В Индонезии же готовят блюдо, которое называется «бубудасура», что возможно, произошло от иранского «ашура», то есть, «десятое число месяца мухаррама». На Яве мухаррам называют «сура». Явное влияние шиизма прослеживается и в провинции Атаджа, расположенной на севере Суматры, где мухаррам называют месяцем Хасан Хусейн… Другое доказательство, свидетельствующее о том, что ислам проник в Индонезию из Ирана, заключается в том, что при обучении правильному чтению Корана, для демонстрирования гласных букв арабского алфавита используются персидские, а не арабские термины. Другие признаки влияния иранской культуры можно обнаружить при изучении культурных памятников Индонезии.»[382]
Выступая на конгрессе, посвященном тысячелетию со дня рождения Шейха Туси и проводившемся в конце месяца исфанда 1348 года и первого фарвардина 1349 года, чести участвовать в котором удостоился и автор настоящей книги, профессор Исмаил Якуб, ректор индонезийского университета Сураба, в своей речи под названием «Роль ученых Ирана в исламской культуре и мировом научном наследии» выразил следующее мнение:
«Название Фарс, упоминающееся в благородных хадисах о жизни пророка, а сегодня замененное словом Иран, хорошо известно нам, мусульманам Индонезии, поскольку мы прекрасно знаем, что ислам появился на островах Индонезии, благодаря проповедникам, пришедшим из других стран, в том числе и из Ирана. Благодаря им, ислам получил в этой стране такое распространение, что в Индонезии, где в настоящее время проживает сто десять миллионов человек, девяносто процентов ее населения составляют мусульмане.»[383]
Проникновение ислама в Индию и Пакистан в значительной степени было также обусловлено усилиями, предпринятыми иранцами. Ранее мы уже приводили статью господина Азизоллы Аттарди под названием «Деятельность иранцев по распространению ислама». Исходя из ее содержания, можно сделать вывод о степени влияния иранцев на появление ислама в Индии и Пакистане. Ислам проник в Индию и Пакистан преимущественно благодаря суфиям иранского и неиранского происхождения.
В книге «Ислам, прямой путь», в главе под названием «Культура ислама в Индии и Пакистане», автором которой является господин Мазхариддин Садики, профессор и глава кружка по истории ислама в университете Синда города Хайдарабада в Пакистане, можно прочитать следующее:
«Арабы торговали с южной Индией задолго до появления ислама, и морская торговля, сопровождающаяся проповеднической деятельностью, продолжалась и после появления Великого Пророка. На протяжении пятидесяти лет до конца первого века хиджры, когда Индию охватили политические междоусобицы и религиозные противоречия, арабы, недавно принявшие ислам, воспользовались возможностью и переселились на эту землю, обосновавшись на побережье Малабара. Простота идеологии ислама и ясность его вероучения, оказала глубокое влияние на мышление индийцев, и в течение небольшого времени, то есть, в течение тех первых двадцати пяти лет, многие из них, в том числе и правитель Малабара, приняли ислам. Хотя торговля арабов с южной Индией осуществлялась в основном, благодаря морскому пути, однако ислам проник на эту землю через сушу, то есть, через территорию Ирана и Средней Азии.»
Далее он пишет:
«Суфии пользовались большей любовью, нежели ученые-богословы, поскольку они воздерживались от вмешательства в политические дела, тогда как богословы время от времени вмешивались в деятельность правителей. Правители Дели были преимущественно учениками и последователями суфиев. Салар Мас’уд Гази и Шейх Исмаил, два известных суфия, приехавшие в Индию в пятом веке хиджры, обратили в ислам тысячи жителей Индии, вопреки направленным против ислама указам той эпохи. Другой известный суфий по имени Моинаддин, родившийся в Самарканде и приехавший в Индию незадолго до эпохи правления династии Гуридов, основал в этой стране суфийский орден чештидов, который и сегодня считается одним из крупнейших суфийских орденов в Пакистане и Индии. Его гробница в Аджмире является постоянным местом паломничества сотен тысяч мусульман и индусов. Орден сухравардитов, возникший в Индии вслед за орденом чештидов, имел значительные расхождения с орденом чештидов, по причине того, что его последователи уделяли основное внимание исполнению религиозных предписаний, а также вследствие того, что сухравардиты выступали против различных видов особого танца и радения дервишей, широко распространенных в других суфийских орденах. Помимо этих орденов, в Индии домонгольского периода возникли и получили широкое распространение две других известных секты – кадирие и накшбандие.»[384]
Суфии, которые распространили ислам в данном регионе, были преимущественно иранцами.
Что касается Моинаддина Чешти, имя которого приводится выше, учитывая чрезвычайное влияние, которое оказал этот суфий иранского происхождения на ислам в Индостане, мы с благодарностью приводим здесь собственное повествование ученого и исследователя г-на Азизоллы Аттарди, подготовленное им специально для настоящей книги. Высокоуважаемый г-н Аттарди упоминает имя еще одного известного суфия иранского происхождения по имени Низамеддин Аулия, также внесшего огромный вклад в распространение ислама в Индостане:
«Ходжа Моинаддин Чешти Герави родился в шестом веке хиджры в Систане[385], и там же занялся изучением наук, а затем переехал в Чешт Герат, где занялся сподвижничеством, и по этой причине его стали называть Чешти. Прожив некоторое время в Чеште, он отправился в Тус, и поселился в Табиране, в обители дервишей у Ходжи Османа Харуни, который был одним из великих шейхов Хорасана. Там, став учеником Ходжи Османа, он занялся совершенствованием духовных ступеней суфизма и мистицизма, и, наконец, снискав расположение Ходжи Османа, он занял положение одного из его помощников.
Из Туса Ходжа Моинаддин направился в Багдад, и в течение некоторого времени жил в этом городе, бывшем в то время важным центром исламских наук и знаний. Там он также много учился у шейхов этого города, а также сам занялся преподаванием и наставлением. Он занимался преподаванием, кроме этого он провел некоторое время в путешествиях с целью паломничества к мусульманским святыням – в Мекке и Медине, Сирии и Египте. Многие просили у него позволения посетить его занятия.
В начале седьмого века хиджры войска султана Шихабаддина Гурида выступили походом на Индию из Фирузкуха, находящегося к востоку от Герата, среди вознесшихся к небу гор Гура. Захватив Лахор и свергнув преемников Газневидов, Шихабаддин направил свои войска к Дели. Спустя некоторое время он завоевал и Дели, сделав этот город своей столицей. После того, как провинция Пенджаб перешла в руки мусульман, и там установилось влияние ислама, в Пенджаб и Раджестан в целях проповедования и распространения священного ислама переселились многие мусульманские деятели и ученые, которые начали деятельность по распространению этой религии. В это время Ходжа Моинаддин отправился в Индию вместе с султанами и правителями из династии Гуридов, где он поселился в городе Аджмире провинции Раджестан. В Аджмире Ходжа основал исламские учебные центры, школы и мечети, а также занялся преподаванием основ ислама.
Ходжа Моинаддин занимался проповедованием среди населения положений исламской религии, используя идеи мистицизма и суфизма, которые были близки и понятны жителям Индии. В течение короткого времени он завоевал огромную известность, и чтобы послушать его речи, народ стекался к нему со всех концов Индии.
Он пользовался безграничным уважением со стороны индийских правителей и раджей, стремившихся по мере сил обеспечить ему благоприятные условия для его культурной деятельности. Он сумел обратить в ислам миллионы индийских идолопоклонников и призвать их следовать путем единобожия; благодаря ему, священный ислам распространился на севере и западе Индии. Моинаддин воспитал множество учеников, каждый из которых внес значительный вклад в распространение ислама в своем регионе. Произведения и труды его воспитанников Кутбиддина Бахтияра Каки и Фаридаддина Ганджшекара внесли ценный вклад в служение исламу.
Внеся значительный вклад в дело распространения ислама, благодаря своей научной деятельности и основанию культурных организаций, Ходжа Моинаддин некоторое время спустя, покинул этот мир в городе Аджмире. После его кончины мусульмане построили для него величественную гробницу, которая считается мусульманской святыней и сегодня, по прошествии восьми столетий. Все падишахи Индии, исповедовавшие ислам, начиная с эпохи Насреддина Халаджи до эпохи Низама, правителя Хайдарабада, совершали паломничество к этой гробнице. На сводах этой гробницы можно увидеть много стихов на персидском языке, который был официальным языком мусульман Индии. Несколько бейтов предлагается вниманию уважаемого читателя:
Мудрейший из людей Моинаддин
Один из величайших на земле
Слова бессильны выразить его совершенство,
Это очевидно наилучшим образом.
Я произнес два двустишия, прославляющие его
В изречениях он был подобен драгоценной жемчужине
Твоя обитель – место паломничества верующих
Твоей обители поклоняются солнце и луна
Твоей обители поклоняются тысячи царей, таких как властитель Китая
Слуги твоей обители – стражи рая
А сад твой – по красоте подобен райскому саду
Земля его подобна амбре
Вода его подобна чистому источнику
Отношение индийских правителей из династии Тимуридов к Ходже Моинаддину было весьма благосклонным. Однажды Джалалиддин Акбар пешком отправился в Аджмир из своей столицы Агры для того, чтобы совершить паломничество к гробнице Моинаддина. Его почитают мусульмане Индии, как шииты, так и сунниты; ежегодно, в месяце раджабе в его честь устраиваются большие собрания, когда со всех концов обширной Индии в Аджмир стекаются сотни тысяч человек и прославляют его заслуги в деле служения исламу. Подробное изложение его биографии и произведений приводятся в антологиях.
Низамеддин Аулия
Мухаммад Ибн Ахмад Низамеддин Аулия родился в Индии. Его отец, уроженец Бухары, переселился в Индию и обосновался в Лахоре, а спустя некоторое время переехал из Лахора в Бадаун, где и появился на свет Низамеддин. В пятилетнем возрасте Низамеддин лишился отца, и его воспитание взяла на себя мать. Будучи набожной и благочестивой женщиной, она прилагала большие усилия для воспитания своего сына. Получив начальное образование в Бадауне, и изучив там основы наук, Низамеддин Аулия некоторое время спустя вместе со своей матерью приехал в Дели, где совершенствовал свои знания у Шамсиддина Дамакани, Алааддина Осули и Фаридаддина Мас’уда, а затем, получив позволение Фаридаддина Ганджшекара, занялся преподавательской и наставнической деятельностью.
Поначалу Низамеддин Аулия жил в бедности и одиночестве, избегая общения с людьми. Некоторое время спустя, когда слава о нем стала распространяться по Индии, к нему стали обращаться знатные и могущественные люди со всех концов страны, а встречи с ним стали искать мусульманские правители, в том числе Султан Джалиддин Халаджи. Амир Хосров Дехлеви Самарканди, один из прославленных поэтов той эпохи, став его учеником, посвятил ему некоторые из своих стихов.
Низамеддину принадлежит значительный вклад в распространение ислама, а каждый из его учеников занимались деятельностью по распространению ислама в определенном районе Индии. Один из его учеников по имени Ходжа Насреддин оставил после себя ценные сочинения по религии в Уде, Гуджарате и Пенджабе. Другой его ученик Сураджаддин распространял в Бенгалии, Бахаре и Асаме исламские знания, еще один ученик по имени Бурханеддин занимался наставнической деятельностью в Декане и центральных провинциях Индии. В целом распространение знаний ислама в различных районах Индии является заслугой Низамеддина Аулия, а также его учеников.
Низамеддин Аулия скончался в 725 году в Дели, где и был похоронен. Его могила в Дели сейчас представляет собой место паломничества мусульман, и каждый год в его честь проводится торжественное собрание, в котором принимают участие тысячи мусульман и произносятся речи.
Для изучения биографий Ходжи Моинаддина Чешти и Низамеддина Аулия читатель может обратиться к книге Хиндушаха Истрабади «Тарих-е фереште.»[386]
Не имеет смысла обсуждать то, что исламский Иран оказал огромное влияние на обращение в ислам населения полуострова Индостан. Этот процесс представляет собой прямую противоположность процессу, имевшему место в доисламскую эпоху. Во втором разделе мы выяснили, что в доисламскую эпоху религия населения полуострова Индостан, то есть буддизм, распространялась на восток, и под его влиянием оказалась часть территории Ирана. Буддизм пришел в Иран из Индии и завоевал последователей на части его территории. Несомненно, что если бы не возникновение ислама, он приобрел бы еще большее количество последователей. Однако, после того, как ислам вдохнул новую душу в духовную жизнь иранского народа, дело приняло совершенно иной оборот; Иран подверг Индию влиянию своей религии, вытеснив буддизм даже из самой Индии.
Персидский язык принес в Индию ислам. Своим распространением в Индии этот язык обязан исламу. На протяжении некоторого периода индийской истории этот язык был официальным языком Индии. Этот язык стал в Индии официальным одновременно с распространением в Индии ислама и получением им статуса официальной религии в этой стране.
В Новое время под влиянием любви к исламу поэты, среди которых Алламе Мухаммад Икбаль Пакестани, способствовали упрочению позиций персидского языка на полуострове Индостан. В настоящее время некоторые представители иранского народа, которые искренне или притворно заявляют о своем патриотизме, захотели невозможного, а именно – объявить, что персидский язык не имел отношения к исламу в соседних с Ираном странах. По этой причине они не достигли успеха в своем деле и никогда его не достигнут.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 381; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!