Особенности реализации и гарантирования конституционных принципов регулирования трудовых и непосредственно связанных с ними отношений
Основным вопросом, связанным с конституционными принципами регулирования трудовых и непосредственно связанных с ними отношений, является их эффективная реализация. Она, в свою очередь, опирается на положения, выработанные наукой общей теории права.
А.Б. Венгеров предполагает, что реализацию права можно определить как такое социальное поведение субъектов права, в котором воплощаются предписания правовых норм, как форму практической деятельности по осуществлению прав, выполнению обязанностей[252].
По мнению С.С. Алексеева, реализация – «это претворение права в жизнь, реальное воплощение содержания правовых норм в фактическом поведении субъектов»[253].
В.И. Леушин и В.Д. Перевалов под реализацией права понимают «осуществление юридически закрепленных и гарантированных государством возможностей, проведение их в жизнь в деятельности людей и их организаций»[254]. В целом реализация конституционных положений подчиняется общим правилам реализации правовых норм. Но когда мы имеем дело с конституционными принципами, то процесс реализации приобретает ряд специфических черт.
Т.М. Пряхина считает, что «процесс реализации Основного закона отличается определенным своеобразием и имеет многоуровневый характер. На первом уровне реализация происходит в рамках конституционных отношений, затрагивающих такие глобальные проблемы, как организация власти, взаимоотношения гражданина и государства, определение государственного устройства. Второй уровень реализации затрагивает практически все правоотношения. На первом уровне органы государства либо непосредственно применяют нормы Конституции, либо на основе конституционных норм принимаются федеральные законы. На втором уровне конституционные нормы, как правило, действуют совместно с отраслевым законодательством»[255].
|
|
|
Использование, соблюдение, исполнение и применение, как формы реализации права, по отношению к конституционным принципам имеют определенную специфику. Она объясняется повышенной значимостью указанных положений, а также тем, что некоторые из принципов закреплены в Конституции косвенным образом. Субъектами реализации являются не только государство, в лице его органов и должностных лиц, но и физические и юридические лица.
Конституционные предписания, помимо рассмотренных выше способов, реализуются также посредством конкретизации в отраслевом законодательстве. Другими словами, в случае с нормами Конституции реализация не ограничивается их прямым использованием, соблюдением, исполнением и применением. Отраслевое правотворчество – вот главный аспект реализации конституционных положений. Усиливает эту позицию отнесение многих предписаний Конституции к разряду принципов, что с теоретической точки зрения заставляет рассматривать процесс их реализации как претворение в конкретные нормы общих идейно-руководящих положений.
|
|
|
Особенности реализации конституционных принципов регулирования труда связаны со спецификой отношений в этой сфере. А именно, следует выделять публично-правовой и частноправовой аспекты реализации.
С.С. Алексеев так характеризует частную и публичную стороны права[256]. Публично-правовая сторона напрямую связана с властной, официальной деятельностью государства. При этом государство не обязательно напрямую вступает в правоотношения с иными субъектами права. Главной чертой публично-правовых норм является направленность на обеспечение конкретного государственного интереса. Примером таких норм являются ограничения, связанные с использованием женского и детского труда (установление минимального возраста, дающего возможность устраиваться на работу, запрет сверхурочных работ для несовершеннолетних и беременных женщин и т.д.). Хотя данные нормы распространяются на трудовые отношения, в которых государственные органы могут и не принимать участие, они должны быть отнесены к разряду публично-правовых, поскольку отражают государственный интерес по защите семьи, материнства и детства.
|
|
|
В последние годы, отмечает С.С. Алексеев, по мере углубления демократии публичное право все в большей степени включает нормы, ограничивающие произвол власти, охраняющие права человека[257]. Так, ст. 23 Трудового кодекса Российской Федерации ограничивает участие органов государственной власти и органов местного самоуправления в качестве стороны в социальном партнерстве случаями, когда они участвуют в качестве работодателей или их представителей.
Вторая сторона – частноправовая – характеризуется децентрализацией, свободой отдельных субъектов. Здесь варианты решения той или иной жизненной ситуации закрепляются не только в строгих государственных установлениях, но и в соглашениях сторон. Однако не следует конституционные принципы регулирования труда разделять на реализуемые через публичные и частные нормы. Во-первых, выделение в трудовом законодательстве частной и публичной сторон достаточно условно, а во-вторых, одни и те же конституционные принципы распространяют свое действие и на частную, и на публичную сферы.
|
|
|
Особенностью регулирования сферы труда является наличие публичного интереса в частных взаимоотношениях работника и работодателя. Так, принцип свободы труда без сомнения реализуется, в первую очередь, через нормы частноправового характера о свободе трудового договора. Но даже частные отношения работника и работодателя ограничены рамками, установленными государством. Это могут быть определенные гарантии при приеме на работу, и, наоборот, запрет поступать на определенные должности, установленный для некоторых категорий работников (например, лица, имеющие судимость, не имеют право поступать на службу в органы внутренних дел (ст. 19 Закона Российской Федерации «О милиции» [258])).
Можно возразить, что, например, гражданское право также изобилует различного рода ограничениями, ставящими сторон договора в определенные рамки. Но в любом случае, такие ограничения или гарантии всегда направлены на обеспечение их частных интересов. В нашем же примере с ограничением права на труд лиц, имеющих судимость, защищаются интересы не работодателя и, конечно, не работника, а государства, заинтересованного в должном обеспечении правопорядка.
Таким образом, реализация конституционных принципов регулирования труда неразрывно связана с защитой частных или государственных интересов. Соответственно можно говорить о частноправовой или публично-правовой направленности этого процесса. Кроме того, ряд отношений, непосредственно связанных с трудовыми, предусматривает непосредственное участие в них государственных органов (например, правоотношения по надзору и контролю за исполнением трудового законодательства). Они также регулируются нормами публичного права.
Такие вопросы, как предоставление различных льгот, гарантий и компенсаций, с одной стороны, касаются частных интересов работника, а с другой, - результат реализации государственной политики по защите семьи, материнства и детства. В связи с этим, трудно говорить об отнесении соответствующих норм к публичной или частной сфере права.
С.Ю. Головина, на наш взгляд, верно определяет аспекты реализации принципов правового регулирования труда:
· основание для корректировки норм Трудового кодекса Российской Федерации с целью приведения их в соответствие с международными стандартами;
· средство преодоления пробелов в праве;
· механизм разрешения коллизии правовых норм;
· способ определения границ усмотрения субъекта трудового права[259].
Конституционные принципы, помимо всего вышеперечисленного, призваны предоставить сторонам трудового отношения дополнительный механизм гарантирования их прав и свобод. Гарантирование, в свою очередь, предполагает деятельность государства, направленную на обеспечение реализации прав и свобод граждан. Закрепление в Конституции принципов регулирования труда является отправной точкой гарантирования удовлетворения прав и законных интересов и работников, и работодателей.
Т.И. Штринева справедливо отмечает, что «несовпадение экономических интересов работника и работодателя требует вмешательства третьей силы – государства с соответствующим механизмом регулирования. Государство выступает в роли уравновешивающей силы, соблюдающей экономические интересы обеих сторон»[260].
По мнению Ю.В. Васькиной, «трудовые отношения сохраняют многие черты от прежней неравноправной модели, где работник был практически бесправен и беззащитен»[261]. Трагичность ситуации, описанной Ю.В. Васькиной, несколько преувеличена, но и отрицать существование обозначенных автором проблем не стоит. Кроме того, государство по-прежнему остается крупнейшим работодателем. Имея при этом в своем арсенале различные средства правового воздействия (правотворчество, властные полномочия и т.д.), государство может определять социальную политику в своих интересах. В этом случае роль и значение конституционных принципов переоценить невозможно. Только они способны удержать государство от необдуманных действий и гарантировать минимальный уровень удовлетворение интересов человека и гражданина.
Однако превалирование частных интересов работников и работодателей не является абсолютным. Трудовое законодательство содержит немало норм, направленных на ограничение некоторых трудовых прав в угоду государственным интересам. Европейский Суд по правам человека однозначно дал понять, что государственные интересы внутренним законодательством могут ставиться выше частных. Так, один из заявителей Г. Питкевич утверждала, что российские суды не учли, что лишение ее полномочий судьи представляло собой несправедливое наказание за выражение своих религиозных взглядов. Тем самым был нарушен принцип, связанный с запретом дискриминации по различным основаниям[262]. На основании приведенных фактов был сделан вывод о том, что заявитель запугивала стороны в судебных процессах, ставила интересы Церкви выше государственных интересов защиты правосудия. В результате беспристрастность заявителя была поставлена под сомнение, чем был ослаблен авторитет правосудия. В этих условиях Европейский Суд по правам человека находит, что основания, приведенные властями Российской Федерации, были «достаточными» для вмешательства в право заявителя, предусмотренное ст. 10 Конвенции (право свободно выражать свои взгляды, нарушение которого связывалось заявителем с дискриминационным основанием отстранения ее от должности судьи). Таким образом, лишение заявителя полномочий судьи было пропорционально преследуемым законным целям.
Конституционный Суд Российской Федерации также во многих решениях указывал, что профессиональные интересы не должны идти вразрез с интересами государства или общества. Например, при регламентации права на забастовку должно осуществляться необходимое согласование между защитой профессиональных интересов и соблюдением общественных интересов, которым она способна причинить ущерб и обеспечение которых – обязанность государства. В связи с этим, запрет на участие в забастовках некоторых категорий работников, осуществляющих жизненно необходимую деятельность, вполне соответствует конституционным принципам[263].
Существует достаточно механизмов гарантирования надлежащей реализации конституционных принципов. Но все они должны рассматриваться только в совокупности, без отрыва друг от друга.
Одной из главных характеристик конституционных принципов, определяющей их реализацию, по мнению одного из ведущих исследователей в сфере гарантирования государственно-правовых норм Н.А. Бобровой, является системность конституционно-правовых предписаний[264]. Автор справедливо наделяет процессуальные предписания качеством гарантий лишь по отношению к определенным материальным нормам, «вне которых процессуальные нормы также имеют свое материальное содержание, требуют своих гарантий. Эта «материальность» процессуальных норм может быть настолько самостоятельной, что они как бы отрываются от своей первоначальной основы, образуя обособленные институты и даже отрасли»[265].
Известный специалист в области конституционного судебного процесса М.С. Саликов, анализируя предмет, метод и место конституционного процессуального права в системе российского права, фактически придает ей качество если не отрасли, то метаотрасли[266]. При этом он не снимает с нее вспомогательного (а значит гарантирующего) характера по отношению к конституционному материальному праву.
Еще одной гарантирующей основой реализации конституционных принципов выступает их корреспонденция с определенного рода обязанностями[267]. Особенно это характерно для конституционных принципов регулирования труда, в связи с тем, что они, зачастую, одновременно являются правами и свободами граждан. Реализация прав и свобод невозможна без исполнения и соблюдения обязанностей, возложенных на всех субъектов трудовых правоотношений, в том числе государство.
С другой стороны, не нужно принижать значение «позитивного» аспекта гарантирования, который заключается в активности самих носителей субъективных прав[268]. Кроме того, взаимодействуют не только права и обязанности, но и сами права могут взаимогарантировать друг друга. Например, право на отдых усиливает право на охрану здоровья, а осуществление права на выбор рода деятельности и профессии невозможно без права на образование.
Традиционно в качестве гарантий реализации правовых норм выступает институт юридической ответственности за их нарушение. Ж.И. Овсепян отвергла идеи о том, что существует конституционная трудовая ответственность. По ее мнению, имеют право на то, чтобы развиваться как самостоятельные направления такие виды конституционной ответственности, которые затрагивают специфический предмет регулирования, не совпадающий с предметом регулирования других отраслей (например, ответственность в системе народного представительства)[269].
Иную точку зрения высказывает Н.А. Богданова, которая настаивает на включении конституционно-правовой ответственности в статус каждого субъекта конституционного права. В связи с этим выделяется два вида конституционных отношений: отношения власти и отношения свободы. В первом типе отношений конституционно-правовую ответственность несут органы государственной власти за ненадлежащее осуществление своих полномочий. Во втором случае ответственность лежит на гражданах и организациях в случае злоупотребления своими конституционными правами или неисполнения конституционных обязанностей[270].
Мы считаем, конституционно-правовая ответственность в сфере труда существует. Основанием привлечения субъекта к конституционно-правовой ответственности в сфере труда является нарушение соответствующих конституционных положений.
Противоправное поведение – основной признак конституционного деликта – в сфере труда, как правило, предстает в виде бездействия. При этом бездействие, - отмечает В.О. Лучин, - может быть признано противоправным лишь при условии, «если субъект конституционной ответственности не выполнил возложенной на него конституционной обязанности и не совершил действий, которые должен был совершить»[271]. Лицо может быть привлечено к ответственности за невыполнение обязанности, прямо закрепленной в Конституции (нарушение содержащегося в ст. 19 принципа равноправия при приеме на работу), а так же вытекающей из ее содержания и отраженной в отраслевом законодательстве. В последнем случае имеет место так называемый совмещенный состав правонарушения, предусматривающий возможность привлечения лица помимо конституционной и к иным видам ответственности. Так, за нарушение конституционного принципа, обеспечивающего выплату работнику заработной платы, лицо может быть привлечено к административной и конституционной ответственности. Например, нерадивый руководитель, привлеченный к административной ответственности в виде дисквалификации, на определенный период времени ограничивается в своих конституционных правах на труд (запрещение состоять в исполнительном органе юридического лица) и на свободу предпринимательской деятельности.
Противоправным может быть признано не только поведение работодателя, но государства в лице его органов или должностных лиц. Например, нарушение конституционного права работника на вознаграждение за труд, в случае, когда работодателем является бюджетная организация, как правило вызвано неправомерными действиями должностных лиц, отвечающих за расходование бюджетных средств. Они также должны нести конституционно-правовую ответственность, которая может выражать в их отставке или в понижении в должности.
Дискуссионным остается вопрос об отнесении к мерам юридической ответственности признание закона неконституционным. Для решения этого вопроса необходимо определить, возлагаются ли решениями Конституционного Суда Российской Федерации какие-либо дополнительные обязанности на правонарушителей, которыми в данном случае выступают правотворческие органы.
В соответствии со ст. 80 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»[272], Правительство Российской Федерации обязано не позднее трех месяцев направить в Государственную Думу законопроект о внесении изменений и дополнений в закон, положения которого признаны неконституционными, а Государственной Думе предписано рассматривать этот законопроект во внеочередном порядке. Можно ли считать возложение этих обязанностей на указанные государственные органы мерами юридической ответственности? Представляется, что нет.
Правительство Российской Федерации, исполняя решение Конституционного Суда, фактически выполняет свою работу, которую никак нельзя назвать «дополнительными неблагоприятными последствиями». Об обязанности, возложенной на Государственную Думу, можно сказать то же самое. Более того, обязанность рассмотреть законопроект не означает обязанность его принять. Он может «лежать» в Государственной Думе после рассмотрения его в первом чтении сколько угодно, и заставить Государственную Думу ускорить процесс принятия закона никто не в силах.
Фактическое отсутствие юридической ответственности правотворческих органов за принятие актов, не соответствующих Конституции, ставит проблему возможности обеспечения реализации конституционных принципов в порядке конституционного судопроизводства, если нарушение принципа заявители связывают с неурегулированностью вопроса. «В ряде случаев, - считает О. Хохрякова, - отсутствие в законе прямого указания по тому или иному вопросу, «молчание закона» может быть восполнено, а нарушенные права граждан восстановлены в результате конституционного истолкования соответствующих правовых норм, выявления их конституционно-правового смысла и корректировки на основе этого сложившейся правоприменительной практики»[273].
Конституционный Суд Российской Федерации в одном из решений по делу об индексации сумм, касающихся возмещения вреда гражданам, пострадавшим в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС, на основе общероссийского прожиточного минимума, признав положение закона неконституционным, до внесения соответствующих поправок ориентировал суды на использование при индексации рост прожиточного минимума субъекта Российской Федерации[274]. О. Хохрякова, признавая формальное нарушение принципа разделения ветвей власти, считает уместной подобную практику Конституционного Суда Российской Федерации, так как она преследует цель защиты прав и законных интересов граждан России[275]. С этим выводом автора следует согласиться.
Еще раз заметим, что рассмотренная проблема имеет место только в том случае, когда признание акта неконституционным создает ситуацию неурегулированности вопроса. В других же случаях решение Конституционного Суда Российской Федерации, признающее акт неконституционным, напрямую обеспечивает реализацию конституционного принципа. Например, Конституционный Суд, признав ограничение компенсации за вынужденный прогул по вине работодателя годичным средним заработком не соответствующим Конституции Российской Федерации, фактически повысил эффективность реализации конституционного принципа судебной защиты прав работника[276].
Четкая и всесторонняя конкретизация конституционных принципов является главным фактором их эффективной реализации. И. Михайловская, подтверждая эту позицию, отмечает, что многие из прав закреплены в Конституции Российской Федерации таким образом, что их достаточно сложно трансформировать в «более или менее четкое, поддающееся нормативному закреплению правоотношение»[277]. Другими словами, они требуют конкретизации в отраслевом законодательстве.
Характер конкретизации конституционных принципов зависит от степени абстрактности самой конституционной нормы. Чем подробнее изложены нормы формальной конституции, тем меньше может сделать простое парламентское большинство[278]. Поэтому вопрос заключается в том, какое соотношение должно соблюдаться между конституцией и законодательством.
С одной стороны, законодательные органы должны иметь возможность варьировать направление социальной политики в зависимости от целей и задач, стоящих в конкретный период перед государством. Для этого конституционные принципы должны иметь абстрактный характер, позволяющий менять направление и содержание правотворческого процесса в определенных, установленных Конституцией, рамках.
С другой стороны, мы, к сожалению, до сих пор не застрахованы от резкой перемены политического курса, что, в конечном счете, может привести к полной утрате всех конституционных ценностей. Для предотвращения этих последствий конституционные принципы должны быть, во-первых, в достаточной степени конкретны, чтобы можно было однозначно определить содержание и направленность его действия, а, во-вторых, настолько стабильны, чтобы не зависеть от взглядов отдельных политических сил и амбиций их лидеров. В связи с этим мы не поддерживаем суждение В.Е. Чиркина о нецелесообразности для уточнения формулировки отдельной статьи Конституции о правах человека каждый раз затевать такую громоздкую процедуру, как созыв Конституционного Собрания и пересмотр всей Конституции[279].
Конечно, конституционные принципы реализуются через систему права в целом и в связи с этим являются ядром национальной правовой системы. Но Конституция Российской Федерации также является ее органической составной частью. Положения Конституции важны и в качестве регуляторов общественных отношений.
Н.А. Боброва предупреждает, что чрезмерная конкретизация положений Конституции может исказить социально-юридический смысл нормы. «В конкретной юридической ситуации, - поясняет автор, - работник руководствуется «конкретизирующей» нормой, даже если она искажает норму более общего характера. Спросят-то работника не за «нарушение» Конституции, а за нарушение инструкции»[280].
Возможность прямого применения конституционных принципов – одна из главных гарантий их эффективной реализации. Автор указывает на существование в советский период психологического барьера, связанного с непосредственной реализацией положений Конституции[281]. Хочется думать, что современные юристы с такой проблемой не сталкиваются. Однако проведенное диссертантом анкетирование практических работников показало, что 68,7% из них придают нормам Конституции Российской Федерации исключительно декларативный характер.
Один из авторов учебника «Конституционное право зарубежных стран» Л.М. Энтин свидетельствует о том, что в последнее время в решениях национальных судов многих государств, особенно высших судов общей юрисдикции, а также международных, «наднациональных» судов все чаще встречаются отсылки не к конкретным правовым нормам, а к общим принципам права. «Уже сегодня становится очевидным, - считает автор, - что общие принципы – это такая юридическая категория, которая выступает в роли ведущего источника права вообще и конституционного права в особенности»[282].
В современных условиях принципы права должны стать не просто базой развития отраслевого законодательства, но и непосредственными регуляторами общественных отношений.
Так, Верховный Суд Российской Федерации, признавая не действующим подп. «а» пункта 15 Постановления Совета Министров СССР от 4 декабря 1981 г. № 1145 «О порядке и условиях совмещения профессий (должностей)» в части, запрещающей совмещение руководителям структурных подразделений и их заместителям, аргументирует свое решение тем, что согласно ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
В силу ст. 3 Трудового кодекса Российской Федерации допустимо ограничение прав работников, определяемые свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом, тогда как такого Федерального закона устанавливающего требования, определяющие ограничения права руководителей структурных подразделений и их заместителей на совмещение профессий (должностей), не имеется.
Мы видим, что Верховный Суд Российской Федерации напрямую применил принципы, закрепленные в Конституции и Трудовом кодексе.
Следует так же поддержать позицию В. Ершова, который считает возможным напрямую применять Конституцию и в том случае, когда суд уверен в неконституционности положения закона[283]. Действительно, в ст. 36 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» сказано, что основанием к рассмотрению дела в Конституционном Суде является «неопределенность» в вопросе о том, соответствует ли Конституции закон или иной нормативный акт. Если же такой «неопределенности» нет, то суд вправе самостоятельно применить Конституцию.
Таким образом, многообразие направлений реализации конституционных принципов регулирования трудовых и непосредственно связанных с ними отношений обеспечивается сочетанием многих факторов. Особенности гарантирования принципов определяются их конституционным статусом. Другими словами, помимо традиционных способов, существуют и специфические механизмы обеспечения конституционных принципов. Кроме того, для конституционных принципов способы реализации является одновременно и механизмами их гарантирования. Роль и значение конституционных принципов резко снижается в случае их нечеткой, некорректной, неполной конкретизации в отраслевом законодательстве. Используя принципы при вынесении судебного решения, мы также гарантируем их надлежащее исполнение.
Конституционные принципы не могут игнорироваться ни законодателем, ни правоприменителем. Проблемой современной системы правового регулирования труда является ее оторванность от общих конституционных установлений. Система принципов регулирования трудовых и непосредственно связанных с ними отношений, конкретные правовые предписания должны не просто не противоречить Конституции Российской Федерации, но и являться ее прямым продолжением, с учетом специфики объекта и предмета правового регулирования.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 364; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!